Рау. Книга первая (джен)

«Будешь в городе — ругайся чёртом», — велел Мегаро. «Зачем?» — не понял Рау. «Дрын — словечко деревенское, засмеют, — объяснил аристократ. — Можешь вообще не ругаться».

Все восемь дверей Рау запер собственноручно. Когда выходили, дождя не было, но теперь начал накрапывать, и Рау набросил капюшон. Серый плащ до колен, наподобие солдатского, выданный аристократом взамен сгоревшей куртки, не пропускал влагу, наводя на мысль, что его шили эльфийские мастера. В кармане жались друг к другу два маленьких минерала, подаренные девушкой с бриллиантовыми волосами. Когда Рау опускал руку в карман, цветные шарики сами закатывались к нему в кулак и грелись.

«Мегаро, а почему у неё волосы сверкали всеми цветами радуги?» — «Да чёрт её знает. Облиты какой-нибудь эльфийской дрянью. Ты жрать собираешься вообще? Завтра нам выходить, ты должен быть сильным».

Под ногами шуршали листья. Аристократ повёл его другой дорогой, в обход пустоши, рассчитывая добраться до озера за четыре часа. Если бы не медведь, они достигли бы границы Леса за один переход — правда, вышли бы очень далеко от родной деревни Рау. Лишний путь — лишний риск, но зверя нужно было забрать. Почти невесомая броня из шкуры сухопутной рыбы, подаренная аристократом, придавала уверенности в себе. Мегаро говорил, что она защищает от зубов и когтей, и велел в Лесу не снимать. Сам он носил такую же.

Никаких запретов насчёт общения с семьёй не было, и Рау, несмотря ни на что, собирался первым делом побывать дома. Ведь не обязательно рассказывать о своей беде, можно же соврать, что действительно уходил в путешествие, как дедушка. Они поймут и не будут обижаться.

Он очень скучал по родным, но ему было стыдно признаться самому себе, что сильнее всего он тоскует по шестиногу. Больше всего на свете хотелось обнять зверя за длинную шею, зарыться лицом в густую шерсть и позвать по имени. Ше… Рау любил читать, но почему-то во всех книгах говорилось о дружбе между людьми, и ни в одной — о дружбе человека и животного. Странно. Ведь такая дружба гораздо крепче. И привязываешься к животным сильнее, чем к людям.

Грядущая встреча с Ше стала для него чем-то вроде путеводной звезды. «Что, если потом взять его в Лес?» — мелькнула мысль, но он тут же отогнал её. Тут верёвочники, крестовики, древоеды всякие — сожрут же, и каково ему будет смотреть на гибель шестиногого друга? Да и когда «потом»? Рау не знал, какое примет решение, но чувствовал, что нет для него никакого «потом». Повидаться с Ше, погладить его длинную гриву, нашептать на ухо ободряющих слов — вот и всё, о чём можно мечтать. К счастью, зверь не останется без присмотра, родные позаботятся о нём.

И ещё кое о ком он тосковал так же сильно, как о Ше — об эльфах. Пусть он виделся с ними всего несколько минут, но эти минуты запали ему в душу. Он даже не мог толком сказать, что в эльфах такого особенного, но они подарили ему странное щемящее чувство, которое нельзя было передать словами, и навсегда отобрали покой. Эти существа были как забытый сон — прекрасные и недостижимые. С ними хотелось быть вечно, жить в их стране, слушать их песни, даже хотелось научиться летать, и хотя Мегаро предостерегал его от похода в город, Рау твёрдо решил туда пойти — просто чтобы ещё раз увидеть эльфов. Говорят же, что их можно часто встретить в городах. Он то и дело перебирал в памяти каждое их слово, каждый жест, а перед глазами у него так и стояли их лица.

«Что, попался на удочку? — досадливо ворчал Мегаро накануне вечером, проверяя своё боевое снаряжение: кинжалы, метательные диски и мечи. — С ними всегда так. По мне, уж лучше монеты подбрасывать. Эльфы коварные, они бьют в самое сердце. Затрагивают самое лучшее, что в тебе есть, и оставляют тебя ни с чем. Мой тебе совет: плюнь и забудь. Завтра долгий и опасный переход».

«А почему они такие? Говорят, что думают, смеются через слово, обнимаются…»

«А потому что им на тебя плевать. Им на всех плевать, и на себя тоже. Думаешь, для чего им оружие? Парню подбросили монету, но он отказался её передавать. Хотел чистым остаться. Тогда его подружка сама взяла у него монету. Выручила. Но время-то идёт. Ну и… Это на моём веку уже третья парочка».

«Значит, не на всех им плевать, раз они не стали играть в игры твоего Леса? — закричал Рау, чувствуя, что земля уходит из-под ног. — Они предпочли умереть, лишь бы не ломать ничью судьбу!»

«И что. Это, по-твоему, выход?»

«Где они сейчас? Их ещё можно найти?»

«Поблизости их точно нет. Эльфы быстро летают. Подались куда-нибудь в горы, наверное».

«Их нужно было остановить! Почему ты мне сразу не сказал?» — продолжал бушевать Рау. Мысль о том, что девушки с бриллиантовыми волосами и парня, избавившего его от боли, возможно, уже нет на свете, была невыносима.

«А что ты смог бы изменить? Разве ты придумал законы Леса?»

Рау сник. Аристократ был прав: всё зло шло от Леса, и ни люди, ни эльфы ничего не могли с этим поделать.

«Да и вообще я лишь предполагаю. Может, с этими двумя всё в порядке», — добавил Мегаро.

Рау ухватился за эту надежду, как за соломинку, ему очень хотелось верить, что эльфы живы. Но ведь были ещё и другие — аристократ сказал, что это третья парочка на его веку… Неужели от проклятых монет нет никакого средства?

«Мегаро, попросить хочу…»

«Если ты о книгах, то их отсюда выносить нельзя. Они слишком редкие».

«Нет. Помнишь, ты говорил, что погрузил меня в сон после истории с верёвочником? Можешь опять это сделать?»

* * *

Дождь закончился. На их пути снова был хвойный участок, и стало совсем тихо. Ни кустарник, ни чащера здесь не росли, и Мегаро велел держаться поближе к нему. На протяжении двух часов им никто не встретился, если не считать колонии мелких светло-бурых десятилапых тварей, в чьё гнездо Рау нечаянно наступил. Аристократ сказал, что это длинные пауки — не опасные, но кусачие. Противные создания кинулись врассыпную с тонким писком.

Миновав небольшой косогор, путешественники вышли в смешанный лес со множеством светящихся грибов и лишайников, и Рау временно спрятал луноцвет, чтобы не мешал. Идти бесшумно по густому слою опавших листьев и сухих веток было невозможно, и о маскировке пришлось забыть. Из-за обилия разлапистых кустов снова нужно было соблюдать дистанцию. Синий оттенок преобладал среди растений, но многие светились фиолетовым. Там, в обычном светлом мире, небо зелёное, и большинство растений тоже зелёные, а ночью небо становится фиолетовым. В Чёрном же Лесу всегда ночь, небо фиолетовое с синим, вот растения и подстраиваются под цвет. Так думал Рау, стараясь не упускать из виду Мегаро, идущего впереди.

Его размышления о природе прервал едва слышный треск, раздавшийся сзади — тихий треск сломанной ветки, почти слившийся со звуком их собственных шагов, но Рау сразу насторожился. Останавливаться не стал, но весь напрягся. Он уже научился чувствовать опасность на расстоянии и знал, что сейчас на них нападут. Нужно было дать знать аристократу, что появился враг, и Рау негромко сказал: «Эй!» Прятаться было поздно. С палкой тут не развернёшься, и он выхватил из сапога кинжал. Секунды вдруг стали бесконечно долгими. Он понятия не имел, кто притаился за деревьями, и эта неизвестность подтачивала силы. Вспомнив вчерашний разговор о разбойнике, он перекинул кинжал в левую руку и всё-таки вытащил палку. Но если разбойник нападёт с мечом, остаётся одна надежда на удачно брошенный кинжал. В одиночку на двоих нападать не станет, значит, привёл подмогу…

Мегаро тоже почуял опасность и жестом велел остановиться. Стало тихо-тихо. Рау почудилось, будто запахло рекой. Позади снова послышался треск веток, и какой-то мелкий зверёк вприпрыжку умчался прочь, и тут же — ещё один, в другую сторону. А потом издалека раздались ритмичные шаги, словно кто-то бежал рысью. Раз-два, раз-два — тяжёлые шаги и позвякивание железных доспехов, как будто сюда приближался небольшой отряд вооружённых воинов, бегущих в ногу. Рау и Мегаро встали спина к спине.

— Крокодил, — вдруг сказал Мегаро и сошёл с тропы. — По следам нашёл. На дерево не лезь, он достанет. Бей в глаза. Но без крайней необходимости не вмешивайся.

Рау опустил палку. О крокодилах он прочёл в той книге, и ничего хорошего о них там не говорилось. Это были сплющенные с боков твари высотой человеку по пояс и длиной чуть ли не в десять шагов, синие снизу и красные сверху, покрытые костяной чешуёй, с железным гребнем вдоль хребта и с железными когтями-крючьями на всех восьми лапах — причём лапы росли чередуясь справа и слева. Судя по картинке, крокодилы на треть состояли из огромной двухэтажной пасти, полной зубов.

Мегаро вытащил пару кинжалов и ждал. Примерно за пятьдесят шагов Рау заметил за кустами движение, а вскоре различил длинное узкое тело с тремя блестящими глазами на уродливой голове. Крокодил прорезал кустарник бородавчатой треугольной мордой, двигаясь по прямой, и пластинки гребня с лязгом подрагивали на его спине. Он был огромен.

— Отойди, — прошипел Мегаро.

Рау послушно отступил назад.

— Дальше. Он тебя хвостом сметёт.

Рау отошёл дальше со словами:

— Я хочу тебе помочь.

— Вот и не мешай.

Рау на миг почувствовал себя обузой, круглым дураком, ни к чему не пригодным. Страх смешался со злостью. Сжимая палку в руке, он ждал удобного момента, чтобы выбить крокодилу глаз. Если ударить метко и вовремя, может получиться. Он пожалел, что отказался взять меч.

Речной запах стал резким и перешёл в болотный, чудовище было уже совсем рядом. Так, лапы у него короткие, значит, можно подойти близко. Но хвостом оно легко собьёт кого угодно. Рау замахнулся и замер. Только бы не помешать Мегаро! Только бы не прозевать нужный момент!

Крокодил почти поравнялся с ними. У Рау мелькнула безумная мысль напасть первым, но он отбросил её — не с деревяшкой кидаться на такую здоровенную тварь. Он уже понял, что аристократа надо слушаться, поэтому не шевельнулся. Зверь не успел броситься на них: что-то блеснуло, точно молния, и он завертелся на месте с оглушительным рёвом. Оба хвоста с силой били по земле, взметая кучи листьев, и Рау впервые увидел, как выглядит сдвоенная пасть. Средняя челюсть крокодила была одновременно низом первой пасти и верхом второй, и зубы из неё торчали с обеих сторон. Все три челюсти судорожно лязгали, пытаясь поймать врага. Рау понял, что Мегаро атаковал тварь кинжалами и попал в цель. Два глаза из трёх погасли навсегда.

— Сейчас метаться начнёт! — предупредил Мегаро.

Рау еле успел отскочить: обезумевший хищник начал кататься по земле от боли, сминая кусты и сотрясая деревья. Мегаро прицелился и кинул третий кинжал, но тот со звоном отскочил, ударившись о гребень, зато четвёртый угодил аккурат в разинутую нижнюю пасть — прямо в глотку. Крокодил снова заревел, и в свете лишайников было видно, как из пасти полилась тёмная кровь. Он кувыркнулся, но тут же встал на лапы и пошёл на своих врагов.

— Беги! — скомандовал Мегаро, но Рау не двинулся с места, лишь покрепче взял палку обеими руками. Кинжал бросил обратно в сапог, всё равно от него не было толку, равно как и от звёздочек, которые он толком так и не научился бросать. Он понимал, что противник смертельно опасен. Но по крайней мере знал точно, что новое оружие не разобьётся в щепки, как предыдущее, даром что тоже из дерева. Главное — не промазать по глазу. Мегаро прицелился новым кинжалом.

* * *

Раненый хищник наступал. Он видел обоих людей оставшимся глазом и прекрасно чуял их. Впервые ему попалась такая строптивая добыча, и теперь он ни за что не мог её отпустить. Он люто ненавидел обоих, особенно того, что в чёрном: этот человечишка осмелился напасть на него и почти полностью ослепить, да ещё и загнал в глотку кусок железа, заставив потерять уйму крови.

Конечно, новые глаза отрастут, и кровь восстановится, но для этого нужно время. И теперь целый год нельзя жрать нижней пастью, пока кусок железа не выйдет наружу. Человечишка должен за это ответить. Второй, который в сером, выглядел безобидно и железом не кидался, но давно уже бесил крокодила своей привычкой плескаться в водопаде чуть ли не по два раза в день. А ведь это была не его река, не человечишки!

Лишь он, крокодил, мог называть себя хозяином подземной реки. Он жил и охотился в ней ещё до того, как в Лес явились незваные гости со светлыми волосами и карими глазами, умеющие летать, и построили над рекой свою каменную крепость, а это было много сотен лет назад. Тогда у него было всего четыре лапы, и сам он был вдвое короче. Потом в крепость стали захаживать люди, устроили в ней постоялый двор, пугали рыбу своими мыслями, а главное — купались в его реке.

Столетиями он следил за ними через узенькое отверстие в камне, изнывая от желания броситься на наглых людишек и сожрать их. Ну почему окошко такое маленькое? Он не мог просунуть в него даже лапу. А чтобы добраться до людишек не из реки, а на земле, нужно было идти в обход — очень далеко. Не построили кареглазые летуны ни одного выхода из подземелья.

Да, второй человечишка не нападал. Но к нему у крокодила были свои счёты. Ровно с того момента, как он появился в крепости, в реке пропала вся рыба. Он распугал её своими мыслями. Человек в чёрном тоже там частенько бывал, и другие бывали, но их мысли были обычными. Рыба, конечно, боялась, но не уплывала совсем. Но с появлением над рекой этого второго крокодил остался без корма. Пришло время поквитаться. Сейчас он наестся вдоволь, у него же осталась ещё одна пасть, совершенно невредимая…

Вдруг земля содрогнулась.

Крокодил присел на лапы и повернул морду. Раздался второй гулкий удар, стволы огромных деревьев душераздирающе затрещали под напором неведомой силы, и хищник, забыв о людях, повернул длинную голову и прислушался. В своей подземной реке он привык считать себя непобедимым и ничего не боялся, да и здесь, наверху, вряд ли кто-то мог угрожать ему, такому сильному и зубастому, но чудовищные шаги и треск ломаемых деревьев говорили, что сюда идёт достойный противник.

* * *

Мегаро оттащил Рау за рукав в сторону, так и не метнув кинжал. Тяжкий удар раздался совсем рядом, отдаваясь в груди, стволы с огушительным скрежетом прогнулись, как трава расступается под ногой человека, и над Лесом, заслоняя звёзды и круша деревья, показалась чёрная бесформенная громада с бесчисленными глазами, сверкающими в свете лишайников. Рау вспомнил здоровенный след на пустоши и чуть не выронил палку. Из громады начала расти гибкая лапа; она становилась всё длиннее и длиннее, нависая над ничего не понимающим раненым хищником. Мгновение — и крокодил взмыл в воздух, крепко схваченный за хвост. Он выл и извивался, щёлкая зубами и пытаясь освободиться, а лапа с мерзким булькающим звуком стала стремительно укорачиваться. Восьмилапого крокодила поднимало и притягивало к себе нечто огромное, многоглазое и перетекающее само в себе, будто гигантский мешок змей.

— Бежим, — шепнул Мегаро, и они рванули прочь. До них донеслись звуки короткой борьбы, а потом смачное чавканье.

Через час они достигли низины, где Мегаро уже поджидал отдохнувший и отъевшийся на грибах медведь. Костёр они решили не разводить, чтобы не тратить лишнее время. Привал был коротким. После перекуса Рау начал задавать вопросы: он хотел узнать, кто разделался с крокодилом, и не увяжется ли это существо за ними. Животных такого размера он не то что не видел, но даже не мог себе представить. Если и до этой встречи Лес был не самым уютным местом, то теперь всё выглядело гораздо плачевнее.

— Рга, — ответил Мегаро. — Гигантская амёба.

— Амёбы размером с ладонь, — сказал Рау, — и живут в болотах.

— А эта сухопутная. И чуть-чуть крупнее.

— Что с этим миром творится? Почему существуют такие твари? Если эта рга выползет из Леса…

— Не выползет. Никто не выползает. Лес их дом, он их питает. Да и не могут они на свету… Наверное.

— Так. А если в Лес затащить солнце — чудовища сдохнут?

Мегаро расхохотался.

— Вот затащишь — тогда и посмотрим.

— Я видел, что у неё полсотни глаз, — сказал Рау. Ему не было смешно. — А пасти не заметил. Чем она его жрала?

— У рги изменчивая внешность. И глаз, и пастей у неё столько, сколько ей в данный момент нужно. Они постоянно появляются и исчезают, перетекая друг в друга. И цвет она меняет от чёрного до жёлто-серого. Ты отдохнул? Нам остался трёхчасовой переход, и дальше ты поедешь один. У тебя два задания: подбросить монету и пристроить Ве в хорошие руки. Всё равно ему с одним глазом в Лесу делать нечего.