Пункт третий, подпункт четвертый (джен)

— Спасибо, — переминаясь с ноги на ногу, сказал Брюс, растерянно разглядывая добросовестно скрученный Клинтом из всякой всячины гамбургер, — что присмотрел. Я, эм, не мог предугадать, что Халк решит ещё и погрустить. Вместо крушения-то.

Брюс только что обнаружил себя на полу рубки с внушительным гамбургером в руке и, как выяснилось, вполне запомнил плачущего Халка. И даже их футбол и тот запомнил.

Стив даже сейчас, с гудящей головой и какой-то особенной усталостью, будто его самого колотили, как мешок с песком, прекрасно понимал подтекст — если когда-нибудь Брюс и ревновал Наташу к Клинту, то никак не давал этого понять. Халк же, со своими непосредственными реакциями, сделал их с Наташей историю ещё более странной, чем она была до этого.

— Халк хорошо играет в мяч, — сказал Стив вместо этого всего. Превращение Халка в доктора Беннера его не тронуло: его, в отличие от остальных, устраивал и Халк. — Возможно, нам стоит чаще разминаться. После миссий.

Никто не говорил о том, что нынешняя миссия имела все шансы оказаться последней.

— Да, да, — сказал Брюс, всё ещё глядя в пол, и если было бы, что комкать в руках — он бы комкал. — По правде сказать, мне ужасно неудобно. Я привык, что вы помогаете сдерживать монстра, но успокаивать ребёнка — это как-то…

— Ну, Халк два года жил на Сакааре, — напомнил Стив, — если верить рассказу Тора. И твоему. Конечно, ему хочется теперь побыть на воле.

Брюс вымученно улыбнулся — он, кажется, предпочел бы не слышать рядом «Халк» и «на воле».

— Ну-ну, — рассеянно отозвался Тони, который как раз вошёл в рубку, вертя в руках «Рэдвинга», — только представьте, что будет, когда малыш Халк вступит в переходный возраст. С возвращением, док.

Стив посмотрел на него довольно-таки недобро, Старк взгляд проигнорировал — ему, видно, важно было просто не смолчать, проходя мимо Стива. Но видит бог, уж не Старку бы вспоминать про переходный возраст.

Мэй Паркер успела неплохо потрепать Стива на тему, каким же засранцем надо быть, чтобы драться с подростками, и Стиву ничего не стоило бы, в конце концов, указать бедной женщине на настоящего виновника. Допустим, по голосу и по размерам этого парня с паутиной они могли бы тогда догадаться, что он не так уж опытен, совсем не опытен, но одно дело — не знать и не понять вовремя, а другое — сознательно тащить в драку подростка, а этим согрешил всяко не Стив Роджерс... Но стоило Стиву начать вспоминать тот день в аэропорту, как все размывалось, и он уже не был уверен, что не обманет Мэй Паркер первым же словом. Он даже не помнил, зачем дрался. Паренька — помнил. Помнил, как Тони предложил сдаться по-хорошему. Как он сам выдернул Клинта с пенсии. Как ему очень нужно было куда-то попасть, потому что?.. Была какая-то важная миссия, о которой Тони не знал, или хуже — в которую не верил, и вот поэтому они со Стивом и поссорились, и это не была просто размолвка, как Стиву казалось раньше, это был настоящий раскол...

В общем, когда Мэй сказала, что ей нужно вздремнуть, и удалилась в местную каюту, Стив выдохнул с облегчением.

Брюс нервно рассмеялся.

— Что ж, Халк-подросток... Придется нелегко. Наверное, мне стоит прочесть пару книг для родителей. Что-то про десять советов, как справиться с трудным ребенком, знаете...

Старк хмыкнул и, так и не удостоив Стива взглядом, удалился в дальний угол рубки, где уже обзавелся креслом, столиком и грудой конструкторских примочек.

Стив спустя полминуты поймал себя на том, что смотрит Старку в спину и ведет с ним мысленно какой-то, боже, диалог, встряхнулся и огляделся.

В рубке царило спокойствие — никто, то есть, пока не сходил с ума в открытую. Тор минут пятнадцать назад закрыл глаза, объявив, что пытается обратиться к Одину, и с тех пор не шелохнулся; Небула сердито объясняла что-то еноту, что-то вроде «да нет здесь твоего тощего пенька», звучало непонятно, но, кажется, безопасно; Роуди ощупывал собственную спину, и выражение лица у него становилось всё беспомощней. Не так-то и плохо, никто не говорил с неизвестно кем, не нападал на друзей и не забыл пока что, какова их цель. Труднее всего приходилось Наташе, но ее недавно перехватил на кухне Клинт, и они пока не возвращались.

Словом, раз уж выдалось затишье, Стив хотел использовать его с толком. Не потренироваться даже, он уже во сне видел эти груши в Башне Старка, и все эти парные бои с Наташей, с Небулой, в каких угодно комбинациях — он считывал их жесты, а они — его. Даже хорошо, что Клинт в этот раз не появится на поле боя, потому что за это время Стив привык в драке обходиться без него; Тор был сильнее Стива, но Стив был быстрее; Тор-с-секирой мог одолеть Наташу, Небулу и Стива примерно два раза из трёх. Иногда к боям подключался и Ракета, который атаковал с воздуха и этим напоминал Старка — только этим. Сам Тони в их тренировках не участвовал по многим причинам, и Стив даже не считал, что это плохо — всё равно Тони всегда действовал в одиночку, обособляясь хотя бы потому, что мог летать, и в этой битве у него, наверное, тоже будет своя роль, а Роуди, если что, прикроет спину...

Так вот, повлиять на будущий бой они пока всё равно никак не могли, подготовиться лучше, чем были готовы — тоже.

Стив поднялся и, кивнув Брюсу, подошел к Старку.

— Изыди, — сказал Старк, не оборачиваясь, — изыди, Роджерс, я пытаюсь думать.

Лицо у Старка было рассеянно-увлечённое, такое лицо, как будто если бы корабль начал разваливаться прямо сейчас, Тони ответил бы «да-да, минуточку», и продолжал бы свои изыскания как ни в чём не бывало.

— Попробую синхронизировать его с Пятницей, — поделился Тони, поняв, видимо, что Стив просто так не уйдёт. — Хочешь — составь мне компанию. Желательно молча.

— Старк, — сказал Стив коротко, как будто щит метнул. — Я не скажу Мэй Паркер про драку в аэропорту большего, чем уже сказал ты сам, если ты расскажешь, из-за чего мы подрались. И каким образом я подружился с Зимним. Это сделка.

— Гос-споди, — протянул Тони, покачав головой, — не прошло и ещё одних ста лет, как наша общая совесть освоила понятия шантажа. Ну надо же.

— Я понимаю, что ты бесишься, когда мы… когда я упоминаю, — продолжил Стив, сдерживая непрошенную, опять неведомо откуда хлынувшую злость, — но я даже не знаю, почему. Я даже извиниться не могу. Нельзя просить прощения, не зная, что совершил.

— А ты уже просил, — сказал Тони невозмутимо, по-прежнему глядя только на дрона, тихонько отвинчивая от крыла какую-то вытянутую изогнутую штуковину. Когда та не поддалась, пробормотал:

— Надо проконсультироваться с Ракетой…

Стив глубоко вдохнул. Драться — не метод, господи, он же не Халк. Даже Халк научился договариваться.

Роуди охнул, осел на пол, но к нему тут же повернулся Тор, прервав беседу с отцом, и покачал головой:

— Друг наш сны наяву видит, не более того.

— Какие сны? — поинтересовался Тони сквозь зажатую в зубах отвёртку. — Роджерс, отвали. Хочешь моего прощения — не дам, и не проси.

— Ну тогда расскажи мне, в чём я виноват. Хотя бы это ты можешь мне дать?

Вообще-то Стив сперва даже пошёл к Наташе — еще когда Халк был Халком и на корабле царил хаос, но она назвала его десятком русских имён, а потом попыталась взять в захват, так что, наверное, момент был не лучший. Клинт сперва делал гамбургер Халку, потом усмирял Наташу, и к нему обращаться было тоже совестно. Оставались Тони с Роуди, но Роуди тоже хватало своих задач. Итак — Тони Старк с отверткой во рту или никто.

— Посмотри у себя в вещах, — посоветовал Тони, не отрываясь от работы, — где-нибудь там наверняка должно быть фото.

Стив посмотрел. Фото и прям нашлось — чёрно-белое, явно сороковых годов, и с него смеющимися глазами на Стива смотрел незнакомый человек. На первый взгляд он казался довольно храбрым, и, может быть, честным, хотя и странно всё это определять по фото.

— Ага, — сказал Тони, с явным усилием вращая отвёртку против часовой стрелки, — так я и думал. Так вот, Роджерс, вот там на фото — Баки Барнс, твой лучший друг детства и единственный, кто у тебя остался в нашем времени. Ты-то считал его погибшим, а он оп! — и выжил. Правда, ему промыли мозги в Гидре, так что другая его личность не очень-то милая, ну, знаешь, убивает по приказу, не останавливается ни перед чем, прямо как ты. Только приказы ему отдавали те ещё типы. А потому мои родители не погибли в автокатастрофе, как я всю жизнь думал, а убиты как раз-таки твоим дружком, и когда я спросил, знал ли ты это, что ты сказал? Ты сказал — да, Тони, конечно же знал, но разве это стоило того, чтобы тебе сообщать, такая мелочь? — отвёртка у Тони в руке, кажется, хрустнула. Стальная часть застряла в дроне, а почти что раскрошенная в щепки деревянная ручка осталась у Тони в руке.

— Вот, — сказал он, поглядев на ручку и не глядя отшвырнув, — вот говорил же — не лезь под руку, так нет. Ах да, ещё из-за того, что ты хотел оставить Барнса на свободе, Клинт, Ванда и Сэм попали в тюрьму. И ещё кто-то там, забыл как звать. Ну, про то, что репутацию Мстителей ты подорвал довольно основательно, я даже говорить не буду, это же ерунда, правда? А ещё ты избил меня щитом. А теперь, как будто всего было недостаточно, из всех возможных миссий, фактов, слухов ты забываешь, мать твою, именно это! Вы с Зимним были лучшими друзьями, ты звал его нормальным именем, ты за него убил бы!

Хрустнуло, зазвенело ещё что-то, веером разлетелись осколки деталей, и когда Стив открыл глаза, Тони сжимал в руке стальную часть отвёртки и сам, похоже, не знал, что с ней делать.

— Не след вещам страдать из-за хозяев, — прогудел Тор, глядя на остатки несчастного дрона. Сам Стив глядел на фотографию — и не помнил. А потом поднял взгляд — и встретился глазами с Тони. Он хотел смотреть долго, выдержать, не опускать глаза первым по крайней мере, но вдруг закашлялся и сбился. И ещё раз закашлялся — это какая-то пыль от дрона, что ли?

Чем сильней он пытался вдохнуть нормально, тем вдохновеннее кашлял — надсаживался, как в те времена, когда уверен был, что ему не дожить до двадцати. Интересно, если Зимний Солдат и этот Баки Барнс — одно и то же лицо, и если, Тони говорит, они дружили в детстве — он видел, как Стив задыхался? Может, держал за руку, или травил анекдоты, или ещё что-то такое? Потому что Стив знал, что будет дальше — вот-вот он захочет выдохнуть — и не сможет толком, а потом и со вдохами возникнет проблема, и всё, что останется — лежать, прикрыв глаза, дышать поверхностно, вразрез всем правилам бега и боя, расходовать как можно меньше воздуха. Выживал же он как-то в детстве, да в конце концов, дожил он как-то с этим до своих лет, хотя все говорили, двадцать — максимум…

Стив снова закашлялся, зажмурился, снаружи Старк спрашивал «Ты рехнулся, что ли?», но Стив не мог говорить, только кашлял, мотал головой, задыхался и хватал воздух ртом, как будто тонул. Не надо глубоко дышать, так только хуже! Не надо вот этих рваных глотков, надо терпеть, почему же он разучился, астма ведь всегда…

— Да ты, я смотрю, мастер уходить от неприятных разговоров, — говорил Старк, но слышно было, что волнуется. — Роджерс, ты хренов капитан, прекращай задыхаться, не положено!

Когда это ему было не положено. Он наконец наладил ритм дыхания, приоткрыл рот, открыл глаза. Жалко было расходовать силы на слова, от недостатка кислорода в глазах всё плыло, но он всё же сказал:

— Я почти в порядке, надо только немного подождать, спасибо, Тони.

«Упрямый как чёрт» — говорил кто-то когда-то, не мама и не Старк, и это в те времена, когда за слово «чёрт» школьный учитель мог и отлупить. Упрямый мелкий чёрт. Упрям, зараза.

Да, думал Стив, ещё какой упрямый. Дышать ровнее.

— Расскажите мне что-нибудь, — попросил даже не зная кого, — всё равно что. Если не трудно. Отвлекает.

— Ингалятор тебя отвлечёт, когда Брюс его наконец отыщет, — ответил Старк, как будто огрызнулся. — Господи, Кэп, ты избавился от долбаной астмы семьдесят с лишним лет назад, отец рассказывал мне это сотню раз!

— Кто. Лучше. Знает, — выдохнул Стив, экономя воздух, — отец или я?

А сам представил, как его неизвестный друг убивает постаревшего Говарда — уж его-то Стив отлично помнил. Представил — и закашлялся ещё раз, тем самым кашлем, который заставлял всех кумушек на окрестных улицах дружно считать, что у него туберкулёз.

— Черт возьми, где там застрял наш штатный мозгоправ? Пятница, дай громкую связь. Бартон! — рявкнул Старк. — Иди в рубку.

* * *

Хуже всего были пожилые леди. Вроде старухи-библиотекарши у них в школе, которая выросла в гребанном девятнадцатом веке и по ночам тайно вывозила из школьной библиотеки «аморальную литературу» — и кажется, под это определение подходило все, что чуть развратнее «Питера Пэна». Доставалось даже Джейн Остин.

Дело миссис Пигс и книжной недостачи было первым, которое расследовал Человек-паук (ха, сказал бы ему кто тогда, что он станет Мстителем и вляпается в настоящее дерьмо!). Пара ночных дежурств, немного логики — и стало понятно, что дело не в преступном умысле, а в редкой упертости седой старушки.

Нынешняя старушка в упорстве не уступала. Сущая реинкарнация миссис Пигс.

— Я никуда отсюда не пойду, — заявила она, нахмурив на Питера седые брови. Крючковатый палец уткнулся ему в грудь. — Коли райские врата открылись — не пойду, не для того я по воскресеньям сорок лет в церковь моталась на чертов другой конец чертового города!

— Мэм, но это не рай, — в миллион первый раз вздохнул Питер.

— Поучи меня еще, как рай выглядит! — возмутилась старушка, и Питер мысленно сосчитал до десяти.

Вообще-то не так уж обязательно было наседать на каждого, кто пропускал мимо ушей инструктаж. Фьюри — тот и вовсе придерживался политики «дважды не повторяю, идиотов не изменишь», но Стрэндж настаивал: чем больше ушедших усвоят хотя бы сам факт того, что скоро они вернутся, тем лучше. «Представь, что клетку с мышами сбросили в пропасть, — сказал Стрэндж, когда первое, «умное» объяснение Питер не понял. — Клетка прыгает по камням, умные мыши выпрыгивают и цепляются за ветки, а глупые из последних сил хватаются за прутья». Ладно, если по-честному, второе объяснение тоже не очень-то добавило понимания, но Питер постарался и сделал вывод, что повторить дважды будет иногда не лишним.

— Мэм, я понимаю, это все немного лажово, в смысле, мы все тут уже мозги сломали, пытаясь понять, что с нами случилось, но посмотрите, тут даже никаких ангелов нет… и, э, Иисуса тоже, какой это рай?

— Вот уж самомнение у нынешней молодежи! — фыркнула старушка, и острый палец, уже почти проделавший в груди Питера дырку, наконец опустился. — Иисуса ему подавай с ангелами! Дел у них других нет, что ли, как старым дурам и мальчишкам сопливым показываться?

— Ну ладно, — вздохнул Питер и махнул рукой.

Старушка торжествующе усмехнулась. Питер представил, как она окажется через пару часов на своей кухне, обнаружит на столе пачку неоплаченных счетов, а на потолке над духовкой — черное пятно от сгоревшего кекса, который некому было снять, когда все случилось… Кому, интересно, она пойдет жаловаться — соседкам или местному священнику?

— Питер, — позвали из-за плеча, и Питер, обернувшись, увидел Стрэнджа. Плащ чинно лежал у него на плечах. — Идем. Ванда уже готова.

— А, эм, Танос?

Губы Стрэнджа дернулись.

— Танос, надеюсь, не готов. — Туман расступился, когда Стрэндж развернулся и устремился вперед. Последние часы сделали Стрэнджа еще более нездешним и невозмутимым, но Плащ не мог скрыть, как подрагивают у него руки — и вряд ли столько от волнения, сколько от предвкушения. На вопросительный взгляд Питера он пояснил: — Если у Гаморы все в порядке, Танос сейчас избавляется от амбиций и, кхм, проникается идеей умиротворенного отшельничества. Отшельникам, как известно, не нужны социальные контакты, электрические чайники и перчатки с Камнями Бесконечности.

Питер хмыкнул — вышло немножко нервно.

— Знаете, пока вы не пришли, мне казалось, у нас времени еще, типа, навалом.

— Преимущество — не количество времени, а его распределение, — Стрэндж мельком взглянул на Питера. — Нет смысла переживать, Питер. Мы либо одолеем Таноса сегодня, либо погибнем.

У крутых магов, наверное, это должно сойти за утешение, но Питер только поежился от того, как встали дыбом волоски на руках и на загривке.

— Действительно, чего переживать-то, — пробормотал он. Стрэндж невозмутимо кивнул.

* * *

— Это дроид-разведчик, — устало потирая глаза костяшками пальцев, сказал Старк. — Я ни черта не помню, зачем, но он полетит на планету.

— Если разведчик — наверное, разведывать, — пробормотала Черная Вдова.

Самое страшное — они не шутили.

Мэй ушла подремать пару часов назад, поняв, что иначе рискует свалиться в самый важный момент... А когда вернулась, ей чуть не пустили пулю в голову.

Черт возьми, пулю. Она даже сказать ничего не успела, только перешагнула порог, и тут же этот чертов «бдыщ», Мэй подпрыгнула, ударилась плечом о стену и наткнулась на ледяной взгляд Наташи. Та держала в вытянутой руке пистолет. Спустя мгновение Мэй оттолкнул к стене Клинт и принялся орать на Наташу. Тогда-то Мэй и поняла, что все за какие-то два часа стало только хуже.

Потому что Мстители напоминали толпу подростков, перебравших на вчерашней пьянке. Старк тер воспаленные глаза, Роджерс стискивал в одной руке ингалятор, в другой — черно-белый снимок, с которого улыбался какой-то красавчик в военной форме, и физиономия у Роджерса опухла не хуже, чем у Старка. Енот носился по кораблю, срывая связки, и пытался кого-то дозваться: «Я тебе сказал — я выкину твою залипалку в черную дыру, если ты опять с ней где-то зашкерился!»

Теперь Наташа сидела на полу у стены, обхватив колени руками. Над ней, скрестив на груди руки, стоял злой как черт Клинт. Он закатил глаза:

— Нет, ребятки, я все понимаю, но давайте вы хотя бы попытаетесь, черт возьми, включать мозги! Старк, особенно ты.

— Я пытаюсь, — огрызнулся Старк. — Это ты у нас суперфея, а у нас, не поверишь, твоих чудесных даров нет. Если интересно, каково это, представь, что тебя каждые три минуты бьют булыжником по башке.

— Сейчас расплачусь, — иронично отозвался Клинт. — Может, сразу развернем корабль и полетим покупаться под метеоритным дождем, а? Почти та же дурь, как к Таносу толпой неадекватных глюколовов, только еще умрем красиво — в искрах, как на Рождес... Романофф, сиди, черт возьми, на месте, или я надену на тебя наручники. Это Мэй Паркер, а не американский шпион, вылезай уже из мира чертового КГБ и шевели мозгами!

Мэй, сглотнув, поймала напряженный взгляд Вдовы, которая успела приподняться на локте и напоминала кобру перед броском, и поспешила отойти подальше, к Стиву Роджерсу, который выглядел, конечно, помятым, но вряд ли помешался настолько, чтоб, если что, бросить в беде женщину.

— Бартон, от твоей болтовни голова болит еще сильнее, — со вздохом пожаловался друг Старка. Роуди, кажется? Мэй покосилась на него недоумевающе — он валялся на полу, закинув руку за голову, и было в его позе что-то неестественное.

— Заткнусь, как только ты наконец решишь встать.

— Клинт, приятель, ну я же не вру — я правда не могу. Черт, ты видел когда-нибудь, чтоб кто-то ходил с переломом позвоночника? Может, мне станцевать еще? Я джигу хорошо умею.

— Пляске время после победы, — наставительно изрек Тор. Он решительно пересек рубку, покачивая зажатой в руке секирой, и навис над Роуди. — Но если это поднимет твой боевой дух, друг, я готов с тобой сплясать и сейчас.

— О господи, — пробормотала Мэй.

Нэд бы в этот момент заявил какое-нибудь «мы все умрем» и включил бы камеру. Напоследок. Знал бы ты, Нэд Лидс, как мне тебя тут не хватает.

Мэй прислонилась спиной к стене и, подумав, сползла вниз, оказавшись совсем рядом с Роджерсом. Тот отреагировал спустя только пару секунд — медленно повернул голову, словно ему прострелило шею и каждое движение доставляло боль, и кривовато улыбнулся. На привычную бодрую улыбку Капитана Америки это походило мало.

— Вы в порядке, мэм? — в комплект «реакция Капитана на ошалевшую женщину» входила не только улыбка, но еще и щепочка беспокойства. Мэй вздохнула — по-честному, даже она сейчас справилась бы с ролью типичного Кэпа лучше, чем он сам.

— Лучше, чем вы все, — призналась она. — Я, ну, ощущаю нечто, похожее на самое банальное похмелье, но мне уж точно не мерещатся вражеские шпионы. — Роджерс нахмурился и медленно кивнул. Мэй поняла по его окаменевшему лицу, что он пытается выскрести из памяти идеальный-подбадривающий-ответ, и не выдержала: — Капитан, честно, вы можете расслабиться. Меня не надо успокаивать. То есть, я буду вам благодарна, если вы не дадите Вдове всадить в меня нож, если что, но вообще-то я почти уверена, что она этого не сделает. Я имею в виду, она бы не промахнулась из пистолета, если бы действительно потеряла разум. А у вас такое лицо, словно вам и самому не помешает второй Капитан с его вечными улыбками и советами.

Окаменевший Роджерс рассмеялся.

— Вы меня подловили. Все отдал бы за того уверенного парня с плакатов. Появился бы, сказал пару слов, сверкнул щитом...

Его голос утонул в перепалке Старка и Клинта, которые вернулись к вопросу, зачем нужен дроид-разведчик. Роджерс дернулся, поднял на них глаза — и устало вздохнул, изменив принципу «влезь в любой спор, где участвует Старк». Отвернулся и сгорбился, хотя уж Мэй-то видела, как тяжело сгорбить такие широченные плечи.

— Но мы с тем парнем друг друга потеряли, если можно так сказать. Я не помню его, он бы разочаровался во мне.

— Наверняка не все так плохо, — предположила Мэй, и Роджерс вложил ей в руки тот самый снимок.

— Это Джеймс. Баки. Друг, которого я не помню и за которого готов был отдать все. Я не преувеличиваю, это не фигура речи, мэм. Если верить тому, что говорят остальные и что записано в хрониках, стоило какому-то мерзавцу произнести имя Баки, как у меня срывало тормоза. Это стоило мне дружбы с Тони, Мстителям — репутации… Капитан Америка совершил этот выбор. А я его, — он кивнул на снимок, — даже не помню.

— Для человека, который не помнит, вы слишком плохо выглядите. Простите, это, наверное, бестактно…

— Зато честно, — усмехнулся Роджерс. — Честность — хорошая вещь, мэм. В этом мы с Капитаном заодно.

— Вот как? — Мэй улыбнулась — вышло как-то нервно. — Скажите мне тогда, мистер Честность, как по-вашему, у нас есть вообще хоть какой-то шанс?

Она указала глазами в центр помещения, где скандинавский бог, засунув оружие за пояс, держал за запястья вспотевшего до нитки Роуди, и громогласно подбадривал и требовал музыки, чтобы они могли исполнить ритуальный танец воинов. Роджерс помолчал, а затем взял Мэй за руку и сжал.

— Мэм, откровенно — не знаю. Вероятно, нам может повезти. Вероятно, повезет не всем из нас. Вероятно, мы летим на погибель. Вероятно все, что угодно. Но если мы сдадимся, у нас не будет ни одного шанса на какое-либо «вероятно», и вот это будет настоящее поражение.

Мэй ошарашенно покачала головой. И рассмеялась. И может, она бы еще и заплакала от непонятного кувырка чувств где-то в животе, но тут в рубку вошел доктор Беннер с подносом, заставленным картонными стаканчиками, и очаровательно улыбнулся с порога:

— Ребята, я принес кофе. Всем должно стать полегче после него.

— Ты добавил туда яд, который просто убьет нас быстро и безболезненно? — натужно пошутил Роуди; бог не давал ему лечь на пол с мнимой травмой позвоночника, и он уже почти смирился.

— Я добавил… а, некоторые свои разработки, — скромно признался доктор. — Так, кое-что, что должно прояснять сознание, улучшать память и концентрацию… Ну, и кофеин для бодрости.

— И сахар для диабета, — буркнул Старк, отхлебнув из стакана. — Ты сам-то в порядке?

— Можно сказать, что да. Когда заваривалась третья чашка, я вдруг забыл, как меня зовут, но Понедельник — то есть, прошу прощения, Пятница, — подсказала, и все стало хорошо.

— А зеленый? Здоровяк не рвется все-таки заполучить свой гамбургер?

— Кажется, нет. Но я на всякий случай ношу тот гамбургер в кармане.

Доктор, лохматый, в рубашке с закатанными рукавами напоминающий вечного студента, замученного курсовой работой, подошел к каждому по очереди. На губах у него блуждала все та же рассеянная улыбка. Мэй принюхалась к своему стакану. Пахло ореховым сиропом.

* * *

— Да. Да, солнышко, я слышу тебя, это просто помехи. Помехи — это из-за космоса, знаешь, я сейчас далеко от планеты, вот и… Нет, в скафандр одеваются те, кому надо, э, побыть в вакууме, а мы тут как будто плаваем на обычном корабле, только в космосе. Задание, да, милая. Я бы, конечно, почитал тебе про Белоснежку, поросенок, но тут такой дурдом, э-э, то есть, тут очень много дел, и всякие дяди и тети, за которыми мне нужно присмотреть… Малышка, Белоснежка и Золушка — это одно и то же… Я имею в виду — нет, я знаю, что это разные принцессы, я же не совсем тупица, гномов и туфельку не перепутаешь, но это две длинные сказки…

Если они выживут и кто-нибудь — например, чертов Фьюри, — спросит у Клинта отчет за вот эти сутки, Клинт просто возьмет лист бумаги и нарисует на нем задницу. Как в средней школе — те две недели, что Клинт вообще посещал занятия, закончились как раз этим художественным шедевром: задницей посреди контрольной по математике, так что он, можно сказать, спец, а Фьюри и сделать ничего не сможет — официально Соколиный Глаз на пенсии. Вот-то радость будет.

Потому что Клинт понятия не имеет, как еще описать происходящее. Реально — полная задница. Представь, Ник, все твои ребята-мстители слетели с катушек, из оружия у вас — помятый бог с волшебной цацкой и один на всех мешочек энтузиазма и веры в победу, неплохо, да? А самое паршивое, Ник, мать тебя, что в этом всем есть чертовы светлые моменты — например, когда во время кофе-брейка (и честное слово, ты не хочешь знать, каких запрещенных веществ туда намешал Беннер) тебе звонит дочка и ревет в трубку. А знаешь, Ник, почему она ревет? Потому что она вспомнила своего папочку и хочет сказку на ночь и на ручки. А мамочка все еще считает, что папочка — мудак.

— Я тебе почитаю, когда вернусь, ладно? Вообще-то, я даже расскажу тебе настоящую, новую суперверсию этих сказок. Что значит «не существует»? У тебя папа, вообще-то, спецагент и знает все, чего другие не знают, и так вот — на самом деле Золушка была не так проста и отправилась на этот бал к принцу не потанцевать и втрескаться в нее, а потому что у нее было суперзадание от феи — прошпионить за папочкой принца, который был тем еще засранцем… Так, последнее слово я не говорил. Маме его не повторяй, ага? Ты мое солнышко. Без тебя мама уже давно открутила бы твоему непутевому папке голову…

— Клинт? — из-за угла выглянула Наташа, и Клинт с трудом сдержал рефлекторное желание занять боевую стойку. Романофф заметила даже это и фыркнула. — Я в норме, никаких американских шпионов. У нас там последняя пятиминутка мозгового штурма перед посадкой, присоединишься?

Клинт кивнул. В трубке уже нарастало разочарованное сопение. Но слава богу, еще не шмыганье носом, и Клинт отвернулся к стене, сжав телефон сильнее, словно это могло придать его бездарной болтовне лишний вес. Бедная малышка Лила, наверняка стащила телефон у старшего, забралась под одеяло и сопит оттуда. А скрипучее тарахтение музыкальной игрушки — это, наверное, карусель с цветными конями, это уродливое кошмарище, от которого она без ума. А может, малышка завела эту жуть для конспирации, скрываясь от сердитой мамочки.

— Крошка, эй, мне пора идти. Поцелуй за папочку всех там, ладно?..

В головной отсек он вернулся спустя пару минут, прихватив стакан с уже остывшим кофе. В холодном виде пойло от Брюса превратилось в лютый ужас, но сделать этот день хуже не могло ничто, поэтому Клинт от души хлебнул, переступив порог, и уселся прямо на панель управления, придавив задницей какие-то желтые круглые кнопки.

— Уже не так похоже на психушку, — заметил он, с прищуром оглядев присутствующих. — Роджерс, уже можешь выкинуть ингалятор?

— Пока оставлю, — Стив, тем не менее, изобразил что-то ужасающее на своем серьезном лице. Улыбку, наверное. — Лучше быть готовым, если это снова случится.

Клинт хмыкнул, представив, как могли бы выглядеть новые плакаты с Капитаном — весь такой серьезный Роджерс, звезды на груди, натертый до блеска щит — и ингалятор зажат в кулаке. И подпись: «Будь во всеоружии!».

Клинт не преувеличивал — выглядеть, как отделение для буйных, это место перестало. Мстители и сочувствующие стянулись в кружок, нацепили адекватные лица, красотка Небула тихо ругалась с енотом, Старк перестал ныть, да и концентрация растворенной в воздухе паники заметно снизилась. Клинт вдруг понял, что и сам, глядя на это, немного успокоился. Даже есть захотелось.

— Брюс, если Халк не хочет свой гамбургер прямо сейчас, поделись?

— А потом у нас на поле боя случится истерика, — хмыкнул Старк, когда Брюс вытащил из кармана завернутый в салфетку бургер и кинул Клинту.

— Это будет уже не моя проблема, — пожал плечами Клинт, разворачивая салфетку. — Скажу Халку, что это из-за вон того громилы по имени Танос я не могу сделать ему еще один гамбургер прямо сейчас. Уверен, это сработает.

— Но мы все равно должны быть готовы к тому, что с Халком будут проблемы, — заявила Наташа.

Клинт заметил, что она, едва у нее прочистились мозги, опять перебралась поближе к Брюсу и теперь сидела, откинувшись спиной на его грудь. Обычно у них на общих собраниях нежностей избегали, но сейчас Клинт бы руку на отсечение дал, что эти двое могут тут хоть взасос поцеловаться, никто и не заметит. То, что маячит там, впереди, на чертовом Вормире, на все остальное отбрасывает гигантскую тень пофигизма.

— Не только с Халком, — подал голос Роджерс. — С каждым из нас. — И обвел всех взглядом, своим фирменным. Да как будто кто-то из них сейчас стал бы протестовать и выеживаться, ха. После того-то, как Романофф обстреляла корабль. На Роджерса таращились исключительно сознательные физиономии, и он одобрительно кивнул. — Выйти из строя может любой. И «выйти из строя» включает в себя не просто потерю боеспособности.

— Можем перебить друг друга, — ровно произнесла Нат.

— Верно. Мы все должны быть готовы к тому, что можем стать ненадежными. Впасть в безумие. Напасть на своих.

— Выход один — изоляция. Для того, кто слетит с катушек, — жестко сказал Старк, и на секунду они с Роджерсом встретились глазами. Помедлив, Роджерс кивнул.

— Да. Как мы и планировали, Клинт останется здесь в качестве наблюдателя. И если это произойдет, если кто-то потеряет контроль, Клинт сможет вывести его из игры.

— Любого? — рассеянно улыбнулся Брюс.

— Ага, — беззаботно ответил Клинт.

Доктор, может, и не изучил полное оснащение этого кораблика, зато Клинт ознакомился с припрятанными тут и там, не только в специальных отсеках, сюрпризами. Склад ломился от всевозможных примочек, начиная от элетрошоковых сетей, которыми можно повалить кого угодно, от кролика до Годзиллы, и заканчивая склянками в белом чемоданчике с выразительной черепушкой на крышке. Беглого взгляда на инструкцию, милостиво подкинутую искином, Клинту хватило, чтоб присвистнуть и затолкать чемоданчик подальше. Но черт с ним, со складом, — даже в ящике под кофеваркой Клинт нашел пистолет, гранату и шокер. Очевидно, Роудс не просто так полдня срался с Россом за эту махину. Громадный арсенал игрушек дополнял пожертвованный Старком легион — скромная армия железных красавчиков, обученных и за пиццей сгонять, и дом построить, и скрутить сколь угодно ретивого засранца.

— А если он сам поедет крышей? — раздался мрачный голос. Клинт поймал на себе острый взгляд Небулы и развел руками:

— Тогда просто повеселимся в последний раз.

— Идиотизм.

— Ну, или я изолирую сам себя. Пожарю тут шизофреничную яичницу, буду петь в фен для волос и стрелять в мух, а вы там как-нибудь сами.

Небула моргнула и повернулась к Роджерсу:

— Обязательно все завязывать на этого кретина?

— Можно вопрос? — вдруг руку подняла Мэй. Общество толпы поехавших супергероев ее если и смущало, то самую малость. Мэй не хватало только блокнота и ручки — тогда она бы, в своих очках, с тугим пучком на затылке, выглядела точно как приглашенный специалист на конференции по спасению мира. — Возможно, я зря паникую, но все-таки — что, если мистер Тор промахнется?

— Женщина! — осуждающе пробасил Тор, любовно поглаживая секиру. — Верно, достойные мужи не встречались тебе. Пусть мне отсекут обе руки, я не промахнусь!

— На минуточку, — вмешался Старк, — вот если предположим, что целишься ты в Таноса, а потом опачки — и он превращается в твоего братца? Штучки-дрючки камня разума. Что, рука достойного мужа не дрогнет?

— Буду в замешательстве, — помедлив и поникнув плечами, признался Тор. — Но пока разум мой верен мне, клянусь — не дрогнет.

— А если с ним что-то случится? — не сдалась Мэй. — С богом, я имею в виду. Сможет кто-то из вас нанести удар этой штуковиной?

Тор в сердцах стукнул древком оружия по полу.

— Это не штуковина, женщина, это Громсекира!

Мэй неожиданно всем корпусом к нему повернулась и рявкнула:

— А я не женщина, а Мэй Паркер, ясно?! Что за отстойное воспитание!

Клинт поперхнулся. Тор нахмурился, откашлялся и повинился:

— Прости. Я только имел в виду, что ты и впрямь земная женщина. Понимаешь, ты — земная женщина, я — бог-мужчина из Асгарда…

— Ладненько, с этим разобрались, — торопливо вмешался Клинт, заметив, как изогнула брови Мэй. Мда, он останется на корабле с дамочкой, которая может наорать на бога грома, ладно, отлично, принято. — Но вообще-то вопрос по существу — я же правильно понимаю, что без Тора эта железяка нам не пригодится? Отлично, значит приоритет у нас один — отвлекаем Таноса, как можем, и прикрываем Тора. Если «доблестный Тор» действительно промахнется — уж извините, ребятки, но мы рвем задницы, чтоб его прикрыть. Танос должен размазать по стенке наши кишки, а доблестный Тор должен получить шанс прицелиться еще раз.

Мэй снова подняла руку.

— А когда вернутся те, кто в камне? Как вы планируете, м-м, поделиться с ними, по какому плану им вообще действовать?

Клинт пропустил часть ответа, где должны были прозвучать всякие «да хрен знает, вернутся ли они, как вернутся, куда и в каком состоянии», и твердо ответил, не дав уже распахнувшему пасть Старку поехидничать:

— На этот случай у нас есть проверенная стратегия, мэм. Импровизация.

Судя по лицу Мэй, после этой фразы репутации Мстителей в ее глазах падать стало просто некуда.