Пункт третий, подпункт четвертый (джен)

— Росс — мудак? — закатил глаза Тони.

— Да, — хором ответили все.

— Ну слава богу, хоть в этом сходимся!

Самая здоровенная засада этого чертового мира состоит в том, что Пятница не может продиагностировать людей, как заглючивший костюм. Боже упаси, конечно, чтоб у Тони что-то когда-то глючило в последние лет десять, ну, не считая гипер-фейла с Альтроном, но могла б сейчас Пятница запустить программу и через минуту выдать бодренькое «босс, ошибка найдена!» — как было бы отлично.

Но мир неидеален, поэтому они полным составом выживших Мстителей и сочувствующих уже

черт знает сколько сидели в общем зале и играли в «вычисли психа».

Очень простая игра, кто-то что-то утверждает — «Африка в Сибири», например, или «Кэп — зануда», а остальные хором подхватывают, правда это или нет. И если тебе повезло оказаться тем единственным идиотом, у которого мнение отличается, тебя тут же начинают препарировать.

Игра тянулась уже полчаса, и начали они с Тора.

— Друзья, к чему тревога? — Крепыш поерзал на узком табурете, плюнул и выкинул его в угол, а сам подтащил к столу какую-то тумбу и уселся на нее. Как и Тони, он вообще не понимал, с чего все всполошились. — Вижу я, что мои слова взбудоражили вас, но в толк не могу взять, что тому виной?

— Видишь ли, — Роуди откашлялся, — мы тебя все это время немного считали богом, а ты тут заявляешь, что ты обыкновенный смертный и вообще родился на Земле…

— Друг, — всерьез изумился Тор, — на тебя, видно, помутнение нашло, ты с чего удумал меня к смертным причислять? Я Тор, сын Одина, Бог Грома и Молнии, и с радостью спущу на твою хижину сотню диких молний, чтобы успокоить твое сердце!

— Не-не-не! — открестился Роуди, когда Тор в подтверждение своих слов поднял могучий кулак. — Я, э-э, то есть, мое сердце спокойно как никогда!

Наступит однажды великий день, раздраженно подумал тогда Тони, когда у них всех тут войдет в привычку перед началом заумных совещаний выдавать хоть какую-то удобоваримую порцию информации, а не гнать литрами всякую чушь, пока у кого-то не сдадут нервы и…

— У меня есть предложение, — вмешался Роджерс, и у Тони заныла челюсть, как будто ему всадили кулак в лицо. — Давайте для начала определим, с какой проблемой мы имеем дело?

— Давайте, — передразнил его Тони. — Чур я первый: кого еще, ребятки, тут бесит, что Кэп прикидывается, что забыл своего чудного дружка?

— Эм, — Брюс неуверенно поднял руку, — только, Тони, я бы сказал «беспокоит», а не «бесит»...

Когда Наташа привела Тони с Кэпом в зал, они уселись максимально далеко друг от друга, в разных углах, но вот засада — так ни одному из них не удавалось исключить второго из поля зрения, и Тони отлично увидел, как Кэп на секунду спрятал лицо в ладонях. Господи, рыдать он там вздумал, что ли?

Кэп растер и без того красные глаза и опустил руки.

— Ну хорошо, — развел руками Тони, — послушаюсь профессора. Кого еще тут беспокоит, что…

— Тебе обязательно нужно снова заводить этот разговор? — прервал его Роджерс.

— Помилуй, а мы тут разве не для того собрались, чтоб заводить разговоры?

— Знаешь, ты не очень-то помогаешь.

— А ты, может, хочешь подать пример?

— Вы двое, — произнесла Наташа, — если не угомонитесь, я вырублю вас обоих.

— Нат… — Брюс протянул к ней руку — аккуратно и с немой просьбой в глазах, господи, да вы посмотрите, это как будто Халк и Романофф поменялись местами. Интересно, что она будет вопить, круша все вокруг и откручивая головы бывшим соратникам, вместо типичного «Халк крушить»?

— Старина Брюс, теперь твоя очередь сочинять колыбельную, — фыркнул Тони.

Наташа сверкнула на него глазами и убийственно улыбнулась:

— Не поможет, Старк.

Тони скрестил на груди руки и откинулся на спинку стула. Роджерс, конечно, принялся тут же строить Наташе глазки, изображая понимание, раскаяние и зашкаливающую святость, и Тони сдался: встал, вразвалочку дошел до дивана и уселся рядом с Небулой. Эта механическая дамочка таращилась на свою руку с живописно торчащим винтом и явно находилась в каком-то своем мире — с железными лошадками, наверное, и реками парного масла. По крайней мере, за покушение на личное пространство она его не убила. Вот и славно. С дивана открывался прекрасный вид — много встревоженных лиц, злая Наташа, и только на самой периферии — Роджерс.

— Так что там с Тором? — напомнил Тони. — Крепыш, мы с тобой разобрались, ты ужасный бог молний и вовсе не уроженец нашей планеты, можно дышать спокойно?

— Молний и грома, — поправил Тор. Выглядел он расстроенным, ну прямо как карапуз, которому сахарной ваты не осталось. — С вами, смертными, все же что-то неладно, уж сколько раз рассказывал я, что Мидгард — моя колыбель, и, соки ее впитав, я обязан стоять на ее защите?

В зале синхронно вздохнули — Тор, сам того не ведая, растоптал чудом дожившую до этого мгновения надежду, что все как-нибудь само разрешится. Роуди почесал подбородок и протянул:

— А что там, гм, с Асгардом?

— Горе, — Тор помрачнел, — горе великое. Асгард пал. Проклятый титан пришел и развеял воинство, и землю, и выжившие, которых я пытался увести, пали от его руки, и мощи моей оказалось недостаточно... Недостаточно даже нашей с братом мощи, когда стояли мы спина к спине… Неужели вы и это забыли? — осуждающе пробасил он.

— Нет, приятель, это мы помним, — негромко отозвался Тони, и остальные зашевелились — кто кивнул, кто выдал неопределенное «угу».

— Интересно, а про колыбель — это какая-то, кхм, метафора? — задумался Роуди. — Я имею в виду, я не очень силен в скандинавских мифах и не знаю, как там по классике…

Тут тихо кашлянул Брюс. Он все еще приобнимал Наташу, и на лице у него то и дело мелькало что-то вроде «вот это да!», которое пошло бы скорее Питеру в его пятнадцать, чем этому застенчивому гению.

— Я думаю, нам стоит начать с других данных. Знаете, это как будто нам нужно определить состав нескольких образцов неизвестных веществ, и если у нас нет верных реактивов, чтоб определить один, можно взяться за остальные… — Он неуверенно улыбнулся. — Если я правильно понимаю, мы можем начать, например, с меня. Тони, ты ведь утверждаешь, что твоя Понедельник… Была названа иначе? Вот, а Нат почему-то считает, что ее родина — Япония… Я думаю, разумно проверить, что еще у нас пошло не так?

...Десять минут спустя Тони захотелось выпить. То есть захотелось-то еще в тот момент, когда Роджерс упал в свои моральные корчи там, в спортзале, но именно теперь это желание затмило, как говорится, все другие.

Помимо того, что старина Брюс путает имя искина, Романофф с какого-то перепугу обрела японские корни, а Роджерс отрицает свою связь с Зимним солдатом, они выяснили, что Небула, хоть и ненавидит Таноса, искренне ловит кайф от процесса апгрейда (и совершенно не понимает шуток про стокгольмский синдром), а старина Роуди напрочь забыл, как валялся с переломанным позвоночником, и продемонстрированная Пятницей медкарта вогнала его в глубокую задумчивость. Кроме того, Брюс с Роуди на пару подлили масла в огонь, когда попытались вспомнить, кто такой Ник Фьюри: таращились на снимок, заботливо подобранный Пятницей, где Фьюри тот еще красавчик и словно вот-вот отдаст приказ выгнать их всех к чертям из Мстителей, и сошлись в итоге на том, что «это, наверное, какой-то их спецагент».

Помянули недобрым словом и Альтрона — и вот уж тут, о чудо, никто не включил идиота и не спросил, а кто это такой молодец, который этого Альтрона создал, — все просто молча покосились на Тони и вздохнули.

Сразу же после этого, правда, Роуди поименовал Сокола Ястребом, и несколько минут они все спорили, как же правильно; выручила та же Пятница — эта умница подсовывала официальные документы каждый раз, когда спор затягивался. Правда, даже факты не всегда спасали.

Брюс умудрился предположить, что он вовсе не сбегал от Наташи на другой конец света, точнее, сбегал, конечно же, но «Нат, это ведь ты сказала, что мне нужно убираться подальше, разве не так?». Запахло скандалом.

— Ладно-ладно, — поспешил спасти ситуацию Роуди, — а скажите хором «да», кто считает, что Вторая мировая началась в тридцать девятом?

«Да» возвестили все, кроме Тора, Небулы и енота, но от них подвигов на поприще мировой истории и не ждали.

— Атака на Нью-Йорк была в две тысячи двенадцатом? — закинул вторую удочку Роуди, и ему ответили согласным гулом. — А возглавлял это действо… Э… Черт. Кажется, хм… Короче, нет, давайте вы. А то у меня сейчас в голове вдруг закрутилась какая-то ерунда. Будто бы армию читаури возглавлял наш доблестный друг с молотом, а это совсем чушь, верно? Странно, я еще минуту назад был уверен… В чем-то другом, но теперь… Уморительное ощущение, как будто, знаете, пытаешься вспомнить сон…

— И в этом сне рогатый братец Тора умирает от жажды порабощения всего живого, — подсказал Тони. — Если, конечно, теперь у меня не едет крыша.

Роуди наморщил лоб, словно надеясь, что мышечное усилие выправит заклинившие извилины. А Тони вдруг поймал взгляд Наташи.

Она сказала всего два слова:

— Заковианское соглашение.

Вот умеет же красотка выгадать момент. Тони усмехнулся, обнаружив, что лицо неприятно закаменело, и вот тогда-то воскликнул:

— Отлично! Ну-ка дружно ответим: Росс — мудак?..

Дружное «да» прозвучало как-то фальшиво. Не на сто процентов, потому что отдать сердце Россу — это был бы совсем конец света, но за этим «да» скрывалось таких размеров «но», что не услышал бы его только глухой. Очень упрямый глухой.

Так вот, если бы Пятница могла не только вправлять им всем по кусочкам картину мира с помощью задокументированных фактов, но и определить, что за деталь в каждом из них вышла из строя, все стало бы гораздо проще. Но Пятница сачковала, и разбираться приходилось своими силами. А свои силы у них были, стоило признать, своеобразные.

— Вспоминаем, кто на какой стороне был, — хладнокровно приказала Наташа. И — видимо, чтоб добить тут всех разом, и Тони первого, добавила: — По очереди. Старк, ты первый.

— На своей, — коротко ответил Тони. — Сама-то ответишь, о славный ронин?

— Не на твоей, — в тон ему сказала Наташа и развернулась к Роджерсу. — Стив.

Роджерс разглядывал свои руки. Неторопливо так, обстоятельно, не приведи господь какой заусенец пропустит. Тони откинулся на спинку дивана, выпростав одну руку так, что почти что приобнял механическую дамочку за плечи, и та наконец-то перестала притворяться аутисткой и коротко прошипела:

— Не уберешь руку — вырву и выкину.

— Потише, милочка, кто тогда будет тебя апгрейдить? — сделал страшные глаза Тони.

Небула не угомонилась, и еще с минуту они тихо переругивались, но краем глаза Тони поглядывал на Роджерса — завис он там, что ли?

Наконец, Роджерс поднял голову — выглядеть он стал еще паршивее, чем в спортзале, словно сейчас торжественно стошнит на паркет, — и сказал:

— Я не знаю. — Ровным таким, мать его, голосом, и еще выпрямился, чтоб поймать его, Тони, взгляд. — Остынь, Тони. Пожалуйста.Ты можешь, конечно, нацепить свой костюм и затеять драку, но подумай, стоит ли оно того. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то про заковианское соглашение, но не могу, головная боль — и все.

— Удивительное совпадение, — хмыкнул Тони без всякого веселья.

— Видимо, удивительное, — не стал спорить Роджерс. — В контексте, впрочем, всей ситуации вряд ли нечто подобное настолько удивительно. Не менее удивительно, чем твое убеждение, что твой отец считал меня редкостным засранцем.

— И недооценивал, — не удержался Тони, но продолжить ему не дал Роуди, который вдруг присвистнул:

— Серьезно? В смысле, да, не помнить Заковию — это забавно, мягко говоря, но Кэп прав, на фоне всего остального чего уж там… Но Тони, чтоб твой отец считал Кэпа засранцем? Да он же на него молился!

Тони выпрямился на диване — черт, как от этого дерьма ноет голова, прям как будто не соблюдал убийственную диету, а обнимался с мини-баром все это время, — и тыкнул в Роуди пальцем:

— Так, приятель, ты мне хочешь рассказать, как вел себя мой папаша?

Вот уж чего не хотелось бы вспоминать, но память — та еще стерва и лекции о Роджерсе-мать-его-символе-нации всегда держит под рукой. Бла-бла, великий солдат, бла-бла, жаль, что упрямство ослиное ложкой черпать можно, бла-бла, и все-таки какой герой, какой герой.

— Да твой папаша от него фанател! — не унимался Роуди. — У тебя же, можно сказать, детская травма!

Так, нет, приятель, вот это уже слишком. Мы тут, конечно, все немного того, но детские, мать их, травмы…

От язвительной отповеди Роуди спасла Пятница.

— Босс, на связи Мэй Паркер. Соединить?

* * *

Первый звоночек — это Питер потом понял — был в том, как они все на него смотрели. И на Мэй. Вот мистер Старк, например, как будто постарел года на три, и уставился такими глазами, какие у людей обычно бывают после двух-трех бессонных ночей. Как будто его, ну, врасплох застали. А Черная Вдова вообще застыла с видом «вот только скажешь что-нибудь не так — я тебя вырублю, и плевать, на каком ты свете и существуешь ли вообще». А Капитан...

— Эм, — сказал Питер не то, что собирался. Фьюри до этого уже успел прошипеть «разговор только по существу!», но Кэп выглядел как-то совсем плохо, так не должны выглядеть всякие супергерои. Как будто его мучило похмелье и одновременно всю ночь снились кошмары. Поэтому вместо всей нужной-важной информации Питер и спросил первым делом:

— Эм, что у вас там с Капитаном случилось, я имею в виду, ну, всё в порядке?

— Понятия не имею, — откликнулась Мэй. Она тоже была какая-то не такая, слишком сухая, что ли, собранная, напряжённая, — Питер её такой и видел-то всего несколько раз. Нервная, вот что, но не как обычно нервная, не по-домашнему, а как-то — как чужая. Как усталая женщина на горячей линии службы спасения.

— Питер, — прошипел Стрэндж за его плечом, — краткость и четкость!

— Эм, да, но вам не кажется, что они все какие-то, ну, не такие, а? — Питер оглянулся на Стрэнджа, потому что Мстители всё молчали и молчали, и Мэй молчала после своего «о, Питер, наконец-то, а у нас тут…» — и дальше отвлеклась на монитор, включая скайп, так что Питеру достались в основном её спина и Нэд, который обалдело объявил: «Тут кое-кто считает, что ты девушка». Не то чтобы от этого стало сильно легче.

Эйфория, которая заполняла Питера вместе с магией Ванды, начала неуклонно спадать: невозможно чувствовать себя абсолютно на своём месте и полностью владеющим ситуацией, когда на экране Кэпа как будто вот-вот стошнит. Кэп — он же символ, ему вроде не положено, у мистера Старка ещё может быть похмелье или чем там ещё пугала Мэй, но у него…

— Нэд, — сказал Питер почему-то шёпотом и злясь, — Нэд, что у вас там?

Как-то печально снова становиться таким подростком, который не вдупляет ни во что, когда минуты две назад казалось, что можешь абсолютно всё. Как-то не в кайф.

Нэд огляделся по сторонам, поднырнул под локоть Мэй и тоже зашептал:

— У нас тут, типа, все немного с ума сходят, представляешь, моя мамаша взяла и...

— Так, Нэд Лидс, хватит, — отрезала Мэй. — Питер, у нас и вправду что-то не в порядке, но гораздо важнее знать, как дела у вас, и если время связи ограничено…

— А леди дело говорит, — сказал вдруг Барнс и не то что оттёр Питера от экрана — просто как-то так ненавязчиво встал рядом, что теперь в поле зрения Мэй и Мстителей были они двоём, а не Питер один.

— Барнс, — сказал мистер Старк и кивнул, как какой-нибудь мафиози из фильмов. Разве что шляпу не приподнял, и то её у него просто не было, а то кто знает. Чёрная Вдова тоже как-то напряглась, как будто Барнс мог их достать сквозь два экрана.

А потом мистер Старк сказал что-то уж очень странное:

— Посмотри, Роджерс, вот твой отрицаемый друг.

Как-то неправильно сказал, как будто в театре. Будто на самом деле не хотел, но и не сказать тоже не мог. Когда у тебя в голове, буквально, магия Алой Ведьмы, ты как-то лучше чувствуешь мотивы людей, вот только Питер предпочёл бы жить без этих знаний.

— С тобой потом поговорим, — сказал Барнс мистеру Старку, и тут же добавил совсем другим тоном — Питер назвал бы это угрожающей заботой:

— Стиви, ты мне не нравишься.

И вот тогда-то Капитан Америка наконец поднял покрасневшие глаза и покачал головой:

— Это какая-то ошибка, мистер Зимний Солдат, мы с вами незнакомы и никогда не были. Я сожалею, если вас это расстроило.

— Что? — сказал Барнс и тут же уставился на мистера Старка так, что Питеру даже стало слегка обидно:

— Это же ты с ним что-то намудрил?

— Я, — сказал мистер Старк, чеканя каждое слово, — и не думал мудрить, как ты выражаешься. Возможно, кто-то из вас и в силах пролить свет на эту ситуацию, но пока вы тратите время на эти дружеские выяснения отношений…

— Я вас не знаю, — повторил Капитан, а глаза смотрели на Барнса то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с мольбой. — Я и не могу вас знать, я же не участвовал в задержании, бога ради.

Барнс покачал головой, закатил глаза и впервые за всё проведённое в Белом Чтоб Его Нигде время показался Питеру всерьёз усталым.

— И чёрт с тобой, — сказал. — Я тебя уже забывал, теперь, значит, твоя очередь. Старк, тогда ты скажи — у вас там всё вот так вот через задницу?

Мистер Старк поморщился, но не успел изобрести достойный ответ, потому что вперёд вышла Вдова:

— Всё, — подтвердила. — Я бы сказала, vs`o id`ot v pizdu.

Краем глаза Питер успел заметить, что Мэй негодующе нахмурилась, но возмутиться тоже не успела. Что Вдова сейчас выдала что-то совсем уж неприличное — было понятно, но что именно?..

Мысли потихоньку начинали путаться, как было в прошлые разы.

— Короче, — сказал Барнс, — Старк. Ты вроде умный, когда не дерёшься, по крайней мере, парень тебя ценит. Поэтому тебе передаю, если уж Стив временно вышел из игры: Танос — на Вормире. А вам нужно его отвлечь, пока мы все будем выпрыгивать наружу, как Красная Шапочка из брюха волка. Ты усёк? А Стиву можешь передать, что он засранец, хотя док тут всё говорит, что это камень разума сбоит. Но камень камнем, а на вы называть — так даже я не делал.

— Высказался? — спросил мистер Старк по-прежнему ядовито, и Питер подумал две вещи: что обычно он выдыхается быстрее и что Барнс вроде бы убил его родителей, и тогда, ой, как эти двое сейчас вообще умудряются общаться.

— И камень разума, — добил Стрэндж из-за спины Питера, — со временем будет действовать только сильнее. Танос воспользовался… нелицензионной версией, уже… хакнутой кем-то. Я верно излагаю, мистер Паркер?

— Угу, — сказал Питер.

А потом Кэп на экране монитора тёти Мэй стёк на пол со стула, и Барнс рванулся вперёд, как будто хотел прыгнуть сквозь экран и подхватить, и Питер ещё успел услышать, как Нэд выдыхает: «Ух ты!» и как жалуется мистеру Старку тётя Мэй — «это кошмар какой-то, всё время не знаешь…» — и экран схлопнулся, на сей раз с громким треском.

— Ну молодец, — сказала Алая Ведьма этим их женским покровительственным тоном, и непонятно, к кому обращалась.

* * *

— Стажеров Щ.И.Т.а первым делом учат рапортовать, — поделился Фьюри. — Новички обычно двух слов связать не могут в стрессовой ситуации, их приходится натаскивать на адекватную коммуникацию. Знаете, как обычно звучат переговоры стажеров по рации на первых учениях? Один начинает: «Первый-первый, о господи, матерь Божья, твою налево, нас окружили здоровенные, мать их, черт, штуковины, как гребаные динозавры!..» — и тут ему второй, дескать, «Охренеть можно, атас, тревога, первый вызывает третьего, второй сказал, у нас тут динозавры, готовьте ракеты!» И ни одному умнику в голову не придет задаться вопросом, какие еще, к черту, динозавры.

— А на самом деле что там было, если не динозавры? — слабо поинтересовался Питер.

— Пугалка для младенцев, — пояснил Фьюри, — послать разведчика — и он моментально разглядит, что там не гребаные-мать-их-динозавры и даже не корабли инопланетные, и не танки, а обвешанный цепями подъемный кран на колесах, в который запихнули дымовую машину. Наши инженеры забавляются на обеденном перерыве. В темноте выглядит ничего так.

— А я думал, у вас в Щ.И.Т.е все серьезно, как в любой дохрена важной суперорганизации, — вздохнул Питер.

— В любой дохрена важной суперорганизации есть песочница, — пожал плечом Фьюри. — Спецагентами, парень, не рождаются. Они вырастают из паникеров с динозаврами.

Фьюри старался как мог — то есть, как мог оттягивал момент, когда Стрэндж перестанет усердно тереть переносицу и примется орать. Обычно отвлекающей болтовней заведовал Барнс, но сейчас он отсутствовал — уковылял в туман за взбесившейся Вандой.

Ванда в отличие от Стрэнджа даже не попыталась сдержаться. Когда связь пропала и Питер рухнул наземь, вдруг перестав ощущать что-либо ниже груди, словно в него набили ваты или опилок и пнули под колени, она коршуном воззрилась на него сверху-вниз и заорала:

— Ты все испортил!

А потом, к ужасу Питера, наклонилась и стиснула его затылок пальцами, словно раскаленной металлической клешней. На этот раз желания восторженно завопить «вау, я Чарльз Ксавьер!» не возникло — только «господи, пожалуйста, прекрати!», и кажется, это он и крикнул, потому что к ним подскочил Барнс и, не парясь, обхватил Ванду руками, оторвал от земли и переставил, как тумбочку. Агрессивную волшебную тумбочку-телепатку. А Ванда, шарахнув Барнса магией, умчалась в туман. Почему Барнс, едва отодрав себя от земли, потопал за ней, Питер так и не понял. Может, это какой-то его джентельменский кодекс. Или он забоялся, что Ванда психанет и разнесет камень раньше, чем нужно.

Стрэндж все это время стоял, воздев ладонь к лицу и стиснув пальцами переносицу, Квилл почесывал затылок с видом «не понял, что происходит», а Фьюри — ну, Фьюри с видом невозмутимого эксперта оценивал обстановку и, когда ведьма с Барнсом ушли, начал болтать.

— Сколько занимает путь от Земли до Вормира? — громко спросил Стрэндж. Из глубокой задумчивости и попытки переварить, ну, не фейл, но что-то не очень классное, он вышел так резко, что Питер вздрогнул.

Он представлял учения Щ.И.Т.а — огромные лабиринты, затянутые дымом, и механических каракатиц, выползающих из-за углов. Или, может, у них там движущийся остров, как в последних «Голодных играх»...

— Зависит от того, на чем лететь, — ответил Фьюри. — Если подгорают задницы — вероятно, хватит семнадцати-восемнадцати, но для этого надо ограбить военные склады.

— Это ведь не представит трудности? — приподнял брови Стрэндж и, дождавшись согласного хмыканья, кивнул. — В таком случае остается лишь определить, сколько времени выжившим потребуется, чтобы разработать план и стартовать.

— Вы не представляете, о чем говорите, Стрэндж, — возразил Фьюри. Лицо у него сделалось такое убийственное, что Питер моментально понял: это он шутит. — Это же Мстители, в конце концов. Эти ребята стартуют без плана.

— Эй, — вяло вмешался Питер, — я тоже Мститель, и у меня всегда есть…

— Мистер Паркер, вам уже полегчало? — прервал его Стрэндж.

Питер под его строгим взглядом невнятно повел плечами. Ну, то есть, это здорово, что Стрэндж не стал орать, потому что мистер Старк, например, стал бы, и даже Мэй, и господи, Нэд его вообще придушил бы со словами «чувак, ну ты и лажанул!» — но смотрел Стрэндж как-то непонятно, как если бы вообще не ждал успеха от Питера, поэтому и не стал злиться. А вот это было уже нечестно.

И попробовал бы он сам говорить заготовленное вот так запросто, если б из его мозгов ведьма выжимала сок. И процентов, ну, пятьдесят из запланированного на той стороне услышали точно, а то и все семьдесят…

— Постарайся не переутомляться, — прохладно, как врач на приеме, сказал Стрэндж, и Питер уставился на него непонимающе. — Этот сеанс был сложнее, чем предыдущий, дай отдых сознанию.

— Да я не устал… — попытался возразить Питер и, сообразив, что утверждать это, полулежа на земле, как-то нелепо, рывком встал на ноги.

Фьюри поймал его за плечо — ауч, у него что, тоже железная рука?! — и с каменным лицом напомнил:

— Песочница, Паркер. Как думаешь, почему она так нужна?

— Я не переоцениваю свои силы, — пробормотал Питер, уловив намек, но смутно догадываясь, что отпусти его сейчас Фьюри, он зашатается, как после кошмарной вечеринки. — Не нужна мне никакая песочница.

— Рекомендую прислушаться, Питер, — коротко сказал ему Стрэндж и устремил взгляд на Фьюри. — Нужен ваш совет, мистер Фьюри. Благодаря мистеру Паркеру нам удалось сообщить выжившим, что Танос на Вормире, а также что мы имеем намерение вернуться к жизни, но ничего сверх этого сеанс не дал.

— Кроме знания о том, что Капитана Америка шарахнуло амнезией, — кивнул Фьюри. — И не его одного, если я правильно понял внушительную русскую речь агента Романофф.

— Камень разума, — согласился Стрэндж. — Его влияние растет и, по-видимому, искажает восприятие реальности. Воспоминания, взгляды, вкусы — все, что связано с работой человеческого сознания, может быть искажено.

Питер не понимал, отчего у него кружится голова сильнее — от слабости или от мысли о том, что Мэй может решить, например, что Питер ей вообще никто, или забудет, что он Человек-паук (ха, так ли уж это плохо?), или Нэд поедет крышей и заявит, что его любимый персонаж — это Чубака или принцесса Лея, или сам Питер вдруг решит, что он суперзлодей, и отправится сеять зло… Нет, ну тогда мистер Старк его, конечно, остановит — если только сам не отправится крушить высотки и обижать старушек.

— Более того, — прервал его размышления Стрэндж, — вероятно, вблизи от камня его влияние резко возрастает, и те, кто отправятся к Таносу, могут столкнуться с чем-то непредсказуемым.

— То есть, — вмешался Квилл, наконец-то стерев с лица непонимание, — мы мало того что запороли этот ваш спиритический сеанс и не договорились с земными пупсиками, когда у нас свидание на Вормире, так они еще могут по дороге в тамошний ресторанчик к чертям спятить и кинуться Таносу на грудь с рыданиями «спаситель ты наш»? И вылезаем мы, значит, из камня, а там сектантские пляски вокруг сраного гуру?

Повисло молчание, в котором отчетливо звенел ответ — «да, именно так». Квилл не унимался:

— И подождите-ка, проясним до конца: если мы вылезем слишком рано, нам кабздец, а если слишком поздно, то кабздец или им, или нам всем? Да? Так? — Тишина все еще так же намекала, что Квилл зрит в корень, и он не выдержал и рявкнул: — Так может, вы расскажете, какого хера вас понесло вмешиваться в сраные переговоры, если вы тут перед стартом договорились, как умные, что говорит только пацан? Мы вон с одноглазым не выебывались!

Фьюри пропустил «одноглазого» мимо ушей, а Питер с недоумением обнаружил, что Квилл переводит взгляд с него, Питера, на Стрэнджа и, кажется, претензии им выставляет одинаковые. С ума сойти.

— После того, как в сеанс вмешался мистер Барнс, участие остальных перестало иметь значение, — ответил Стрэндж невозмутимо. — В любом случае, нам предстоить иметь дело не с желаемым итогом, а с реальным. Я много лет был хирургом, мистер Квилл: представьте, как заканчивались бы операции, если бы врач, обнаружив, что допустил ошибку и у пациента посреди операции остановилось сердце, начинал вопить «какого ж черта ты не бьешься!» или «боже мой, какая я криворукая сволочь!». Давайте не уподобляться плохим примерам и смотреть на вещи трезво.

Квилл недовольно поморщился, скрестил на груди руки и состроил такое лицо, что каждая черточка извещала о том, что в гробу он видел трезвый взгляд. Повисла пауза, и Фьюри, кашлянув, вынес вердикт:

— Ставлю на сутки, док. У Мстителей там Старк, парень с реактором в заднице, он точно на месте не усидит. Роджерс туда же, а уж Романофф, когда влипает в полное дерьмо, рвется в самое пекло, так что моя ставка такова — сутки, не позже.

Стрэндж кивнул и о чем-то задумался, а затем обратился к Квиллу — мягко и настойчиво:

— Мистер Квилл, это не самая корректная просьба, но как вы считаете, вам удастся отыскать Гамору снова? У нее, судя по всему, есть связь с Таносом, и если окажется, что ей подвластно знать, чем он занят в настоящий момент, это повысило бы наши шансы на успех.

Выглядел Квилл так, словно сейчас покажет крутому магу фак. Интересно, Стрэнджу кто-нибудь когда-нибудь показывал фак?..

— Попробую, — буркнул Квилл нехотя и, дернув плечом, развернулся и ушел.

Они тут все научились красиво уходить в туман. Или убегать, или прыгать в него на паутине. Даже жаль, что на Земле получится только хлопать дверьми.

Фьюри посмотрел вслед Квиллу и хмыкнул, но заговорил серьезно:

— Людей нужно предупредить. Тех, кто сохранил память. Если на Землю вернется половина населения, это создаст хаос не меньший, чем наверняка спровоцировало их исчезновение. Пойду выдам инструкции тем, кого найду, а они пусть разносят дальше. Организованный бардак все-таки лучше, чем просто бардак.

Плащ Фьюри скрылся в белом мареве, и Стрэндж с Питером остались вдвоем. Стрэнджа повисшая тишина, казалось, не напрягала — он снова погрузился в размышления. Словно ему доставлял удовольствие сам процесс многоразового прокручивания в голове всевозможных сценариев будущего. Питер переступил с ноги на ногу. Вообще-то ему ужасно хотелось сесть, а лучше лечь, вот прямо лицом в долбанное Нигде, но почему-то казалось, что разговор еще не закончен. Он вздохнул и тихо выдавил:

— Простите. Как-то… Лажово получилось, знаю. Я пытался, честно, но они там все были такие неправильные, а потом все начали говорить, и мистер Старк с мистером Барнсом…

Стрэндж посмотрел на него так, словно Питер нес полную околесицу, да еще и на каком-нибудь испанском или японском.

— Я попробую еще раз, — пообещал Питер, хотя при мысли о Ванде с ее красной магией ему делалось сильно не по себе. — Когда, гм, Алая Ведьма вернется…

— Нет, — покачал головой Стрэндж. — Ты не восстановишься за сутки.

— Да нет, я быстро восстанавливаюсь, вы не понимаете…

— Твоя тетя не скажет спасибо, если мы вернем тебя с поврежденным рассудком, — мягко прервал его Стрэндж.

И когда Питер открыл рот, чтоб изобрести еще какой-то аргумент, или даже несколько, и вообще он уже Мститель и может сам решить, чем ему рисковать, — Стрэндж сказал:

— К тому же, мы не можем позволить себе тратить силы Ванды, учитывая, что ей предстоит разрушать камень.

Питер медленно кивнул. Да, про это он не подумал… И все-таки последняя фраза Стрэнджа звучала как-то, ну, самую малость фальшиво... Разве Ванда колдует не как дышит? Но может, это со стороны так кажется, про Человека-паука в комментах к видео на ютубе часто спорят, кончается ли у него когда-нибудь паутина или он может пуляться ею вечно.

Стрэндж удовлетворенно кивнул ему в ответ, словно они были двумя копами из какого-нибудь сериала и понимали друг друга с полуслова, и вернулся к своим размышлениям.