Фальшивка (гет)

— Если говорить о том вечере, в целом Хелен прекрасно справилась с задачей. Несмотря на эту выходку, впечатленные гости подходили и выражали согласие с ее точкой зрения, как только появлялась возможность. Исходя из этого, я сделал вывод, что все складывается именно так, как я и рассчитывал. Придуманный мной план действительно работал.

— Я так понимаю, вам понравилось дурачить общественность? — иронично уточнил аврор.

— Конечно, — не моргнув глазом заявил Люциус, — что может быть веселее, чем дурачить тех, кто и сам стремится быть одураченными? Ради этого все и затевалось. Правда, Хелен нуждалась в кое-каких уроках.

— Что вы имеете в виду? — осведомился скандализованный аврор.

Долгий непонимающий взгляд вызвал у сиятельного лорда внезапный приступ жалости, и он уставился на дознавателя как на слабоумного — у него в голове не укладывалось, что человек может быть таким недалеким.

"Как его, бедолагу, только на службу приняли, если он не понимает очевидного?" — подумал он и, словно говоря с трехлетним ребенком, терпеливо проговорил:

— Богатый потенциал Хелен был виден невооруженным глазом, но ей нужно было проявить некоторую тонкость, чтобы со своей горячностью она не наделала глупостей. Я не могу позволить кому бы то ни было опозорить меня на публике, иначе это будет крахом всего, к чему я стремлюсь. Сами понимаете, репутация дорогого стоит. Поэтому, на следующий же день я пригласил ее к себе, где и объяснил, что человеку, вращающемуся в приличном обществе, нужны кое-какие социальные навыки.

— Вы хотите сказать, что учили мисс Грейнджер правилам поведения? — недоверчиво произнес аврор. — Как же она к этому отнеслась?

"Вот уж не думал, что в Аврорате работают такие тупицы", — сказал себе Люциус и сокрушенно вздохнул.

— Хорошо отнеслась, — скорбно оглядывая сидящую напротив него нелепую фигуру в поношенной мантии, отозвался он, — Хелен оказалась способной ученицей, особенно когда уяснила себе все преимущества подобных знаний. Несколько следующих выходов в свет после таких... занятий прошли значительно лучше. Конечно, она так же азартно вступала в дискуссии, но уже не была настолько дерзкой, что переступала границы приличий. Общество принимало нас благосклонно, и поэтому мы решили перейти на следующий уровень публичных отношений.

— В чем это выражалось?

— Ну-у, — протянул Люциус, — вы должны понимать, что люди моего круга не очень-то жалуют прессу, и, чтобы привлечь к себе внимание, мы должны были распространить слухи о моей новой подруге. Соответственно, выйти за рамки поведения, принятого в высшем обществе. Так что, как бы ужасно для вашего слуха это ни звучало, нам пришлось эпатировать публику еще раз.

------------------------

Гермиона устала. Как никогда до сей поры. Все, что происходило в последнее время, выматывало настолько, что едва она добиралась по вечерам до кровати, как тут же засыпала. Словно в глубокую яму проваливалась. При этом даже во сне умудрялась чувствовать бесконечную вселенскую усталость. И все же, несмотря на нечеловеческое переутомление, приглашение Малфоя все же приняла. На днях она как раз сдала оставшиеся эссе, и собиралась хорошенько отдохнуть на Рождественских каникулах. Но договор с Люциусом одним махом перечеркивал все надежды, возводя их в ранг несбыточных. А разве не заслужила она по-настоящему королевского отдыха после всех этих сумасшедших занятий, проверок, перешептываний за спиной и уроков этикета?

Да уж, если что и присутствовало сейчас в ее жизни королевское, то только антураж: Гермиона, в вечернем, смело декольтированном платье стояла перед зеркалом и скептически наблюдала в отражении, как Люциус подходит к ней со шкатулкой из розового дерева в руках, чья принадлежность к роду Малфоев выражалась в богато инкрустированной монограмме владельца на крышке — заглавной литере "М", украшенной шипастыми драконьими хвостами.

— ... оно очень старое, и веками передается в нашей семье из поколения в поколение, — донесся до нее его звучный баритон.

Шкатулка открылась, и Гермиона забыла как дышать: Малфой вынул из бархатных глубин роскошное, сияющее алмазами и изумрудами колье и собственноручно застегнул фермуар на ее стройной шее. По телу девушки пробежала дрожь, но вряд ли она могла дать вразумительный ответ, от чего именно: то ли от прикосновения холодного металла к коже, то ли от понимания того, насколько ценна эта древняя вещь.

— Только не вздумай сказать, что оно слишком вызывающе, — улыбаясь, мягко предупредил Малфой.

Гермиона хотела ответить, что у нее и в мыслях этого не было, но не смогла: до того пересохло горло. Вместо этого она лишь отрицательно качнула головой и невольно залюбовалась игрой мерцающих искр, вспыхивающих в глубине драгоценных камней всякий раз, когда на них падал свет.

— Куда мы пойдем сегодня? — спросила чуть осипшим голосом, и Люциус негромко рассмеялся, довольный тем, что сумел-таки ошеломить эту строптивую юную особу, чья красивая головка до отказа была напичкана революционными идеями и странными суждениями на любую тему.

Его теплые пальцы, едва касаясь и посылая волну мурашек с головы до ног, аккуратно расправляли тяжелые звенья, и Гермионе это очень нравилось. Она мечтательно улыбнулась, но следующая фраза буквально уронила ее с облаков:

— Для начала в Гринготтс, а потом (через потайной проход в "Дырявом котле") в маггловскую часть Лондона.

Сперва показалось, что она ослышалась, но провокационно улыбающееся отражение хозяина дома определенно наводило на мысль, что со слухом у нее все в порядке.

— Зачем? — спросила еще более сипло, честно пытаясь закрыть распахнувшийся от удивления рот. Но, как оказалось, сделать это было очень непросто.

Малфой в мире магглов?! Большего абсурда она еще не встречала...

— Затем, дорогая, что самый лучший способ привлечь внимание, это вести себя как можно более подозрительно. Мы сделаем вид, словно желаем оставить в тайне место, куда направляемся, а сами, едва исчезнем из поля зрения публики, вернемся домой. Люди заинтересуются, куда это мы так таинственно пропали, и — вуаля! — на следующий же день об этом начнут кричать все газеты магического мира!..

Люциус веселился как ребенок замысливший шалость, а Гермиона смотрела на него во все глаза, и в голове у нее билась только одна мысль: "И это Пожиратель Смерти?! Боже..."

Разумеется, в его словах был здравый смысл. Но почему именно магглы? Или это еще одна проверка? Гермиона начала было перебирать в памяти все случаи, когда она могла бы совершить промах и выдать себя с головой, как слуха вдруг коснулся обрывок фразы:

— ... мы оставим это Мерлином забытое место, как только найдем относительно чистое и пригодное для трансгрессии. Кстати, домовики уже начали готовить восхитительный ужин.

Задетая как оскорбительными выпадами о ее мире, так и очередным упоминанием о домовых эльфах, Гермиона нахмурилась: несмотря на то, что она взяла с него магическую клятву о том, что он не нанесет им больше никакого вреда, Люциус наотрез отказывался освобождать их, что временами служило поводом для жаркой дискуссии. Хотя, надеясь в глубине души, что решение этой проблемы лишь вопрос времени, Гермиона тем не менее очень гордилась, что он хоть в чем-то пошел на уступку. Теперь же, обдумывая его предложение, в голову этой настырной умницы вдруг пришла мысль: "Было бы глупо не воспользоваться подвернувшейся возможностью и показать ему мир простецов поближе".

— Почему бы нам, будучи в немагической части города, заодно и не поужинать там же? — поправляя затейливо уложенную прическу, внешне вполне невинно осведомилась она, в то же время настороженно наблюдая в зеркале за выражением его лица.

Как бы непринужденно не прозвучала фраза, Гермиона почувствовала — руки, спокойно лежащие на ее плечах, на секунду крепко сжались.

— В этом нет необходимости, — немного помолчав, ответил Малфой.

Но она не собиралась так легко сдаваться:

— Подумайте, Люциус. Вы, меняющий галлеоны на фунты... Это способно заинтриговать любого. Люди любопытны по своей природе. Я больше чем уверена, что кто-то из них захочет последовать за нами, чтобы удовлетворить свое любопытство, и что они увидят? Предполагаемого магглоненавистника, — тут Гермиона изобразила в воздухе кавычки, — который в обществе таинственной особы ужинает в обычном ресторане. Вот это будет зрелище!

Люциус, наклонив голову набок, внимательно рассматривал ее отражение: она так вдохновенно убеждала, что щеки порозовели, глаза засияли подобно бриллиантам, мерцающим на вздымающейся от волнения груди, и, сама того не подозревая, была диво как хороша в этот момент. Малфой невольно залюбовался ею, и Гермиона, заметив его заинтересованный взгляд, просительно прошептала:

— Это будет во всех новостях.

Похоже, она выбрала правильные слова, потому что большие теплые руки ласково погладили ее хрупкие обнаженные плечики, и вслед за этим она услышала:

— Скажи, Хелен, где мы могли бы поужинать в этом грязном месте?

— Когда я впервые приехала в Англию, — без запинки принялась сочинять Гермиона, — я совершенно случайно наткнулась на очень хороший ресторан. Эквивалент "Магнифика" в каком-то роде. И все, чтобы соответствовать ему, заключается в следующем — прийти в одежде простецов.

Люциус выдержал паузу, которой позавидовал бы любой актер из "Олд Вик" и наконец вынес свой вердикт:

— Ты действительно многое знаешь о магглах, милая.

— Конечно, — легко согласилась девушка, — выбирая между знаниями и неведением я всегда предпочту первое, нежели второе.

Ответ не вызвал у нее никаких затруднений, потому что, как ни крути, а правду говорить всегда легче, чем придумывать небылицы.

— Хорошо, — кивнул Малфой, — думаю, ты права насчет газет, нам и впрямь стоит попытаться обхитрить всех.

Он снова выдержал драматическую паузу и неторопливо продолжил:

— Но если хоть кто-нибудь из этих грязных магглов начнет приставать ко мне с разговорами, мы немедленно покинем это место, договорились?

Гермиона сделала большие глаза:

— Знаете, Люциус, вы меня иногда поражаете — как такой умный человек, вроде вас, может говорить подобные глупости?

Тот сделал вид, что не заметил выпада, и это нелепое обвинение так и повисло в комнате безо всякого ответа.

И вот настал вечер. Они чинно прогуливались по Косой Аллее и время от времени накладывали на себя дезиллюминационные чары, чтобы своими внезапными исчезновениями и появлениями привлечь внимание хоть кого-нибудь из тех прохожих, что попадались им на пути. В конце концов, старания не пропали даром, и вскоре наши заговорщики обнаружили за собой самую настоящую слежку, постепенно перешедшую в преследование. Собственно то, чего они и хотели. Визит в маггловский Лондон с последующим ужином прошли гладко, и хотя Люциус впоследствии признал, что ничего ужасного не произошло, но вернулся он домой с таким ощущением, словно находился не в фешенебельном районе города, а на захудалом скотном дворе. Тем не менее, увидев утром заголовки "Ежедневного пророка", Люциус понял, что неудобства тех проведенных в ванной комнате двух часов, когда он демонстративно пытался отмыться от посещения мира магглов, однозначно стоили того.

Все началось как обычно: сидя за завтраком, прекрасно выспавшийся после вчерашних приключений лорд спокойно намазывал джем на тост и наслаждался чудесным ясным утром, как в дверях появилась сморщенная физиономия старого домового эльфа, принесшего свежую прессу. Люциус рассеянно бросил взгляд на одну из газет и уронил ложечку с джемом в масленку: на первой полосе "Пророка", прямо в центре, с огромной колдографии на него смотрела и счастливо улыбалась славная малышка Хелен. В то время как он взирал на нее с улыбкой, которую можно было назвать не иначе, как блаженная. Но лучше всего смотрелся заголовок, напечатанный таким жирным шрифтом, что не увидеть его мог разве что слепой — "Бывший Пожиратель Смерти со своей новой любовью посетил маггловский ресторан!" Малфой с прытью, коей мог позавидовать даже его сын, перепугав до полусмерти остолбеневшего домовика, соскочил со стула, сгреб газету в кулак и погрозил ею кому-то на небесах.

— Получилось! — радостно воскликнул он и, когда первые восторги поутихли, принялся за чтение статьи, что оказалось и познавательно и забавно одновременно: "Пророк" терялся в догадках насчет его спутницы и выдвигал версии порой противоречащие сами себе. Дотошные журналисты опросили кое-кого из знакомых и, основываясь на их рассказах, собрали некоторую информацию (в которой, к слову, не было ни единого слова правды). В одном только сходились авторы — новая пассия лорда Малфоя являлась чистокровной ведьмой, с которой он столкнулся на африканском кониненте. Молодая красавица. Мало что о ней известно. Частая гостья в его родовом поместье. И, самое главное, на что делался упор: серьезность их отношений, ведь роскошное фамильное ожерелье обычно украшает шею женщины в том случае, если она является членом семьи, ну, или в скором времени станет членом этой самой семьи.

Мерлин всемогущий, до чего же он любил "Пророк"! Слухи о прошлом Хелен, о ее феерическом значении в его жизни были просто потрясающими. Даже он не смог бы придумать лучше.

С довольным выражением лица Люциус призвал бумагу, скоропищущее перо и быстро черкнул пару строк, в которых весьма недвусмысленно обрисовал следующее задание. Пришло время сложить все оставшиеся кусочки мозаики вместе, чтобы картина, которую он так тщательно собирал, получилась наконец логически завершенной и заиграла всеми цветами радуги. Хотя, что греха таить, где-то на задворках сознания, он немного беспокоился о той цене, что Хелен, возможно, потребует с него за согласие на задуманное им очередное предприятие.

------------------------

Между тем, проснувшись поутру в Хогвартсе и получив во время завтрака тот же номер "Пророка", что и Малфой, Гермиона чуть не захлебнулась тыквенным соком: на первой полосе, в колонке происшествий первостепенной важности, она увидела свои фотографии. Трясущимися руками развернула газетное полотно и облегченно вздохнула — в милой улыбчивой девушке, что махала фотографу рукой, не было ничего от старосты девочек Гриффиндора. А потом, рассмотрев их более придирчиво, не могла не согласиться, что заклинание, выбранное Драко для их аферы, было едва ли не самым лучшим, потому что работало даже при магниевой вспышке. Единственное, о чем она беспокоилась — вдруг кто-нибудь, по нескольким секундам, попавшим в объектив, все-таки опознает ее личность? Три признака и все такое...

И все же, когда Гермиона ознакомилась с содержанием статьи, то не смогла сдержать довольной улыбки: им все удалось, и, похоже, Люциусу это тоже придется по душе. Отыскала взглядом Драко, сидящего за столом слизеринцев, но тот, незаметно от всех, подал знак: "потом". И красноречиво скосил глаза в сторону своего декана. Грейнджер перевела взгляд на Снейпа и обнаружила, что именно в этот момент тот смотрел на нее с таким выражением лица, что ей стало не по себе.

"С чего бы это, — пронеслось у нее в голове,— все мои эссе были сданы в срок, да и ребята в последнее время ведут себя тихо".

Она посмотрела на гриффиндорцев, увлеченно болтающих о последнем матче по квиддичу, и, не обнаружив в них ничего подозрительного, снова вернулась к трапезе.

"И все же я спрошу у Драко, с чего бы это Снейпу таращиться на меня? Уж ему-то, как "любимому ученику", это должно быть известно", — мысленно пообещала себе Гермиона и потянулась за кофейником.

К сожалению, возможность учинить Драко допрос с пристрастием ей не представилась: поскольку это был последний учебный день перед каникулами, всем было разрешено выбрать занятие себе по душе, и неудивительно, что студентка Грейнджер отправилась в библиотеку к мадам Пинс. Но не успела она пройти и половину пути, как Драко сам внезапно возник на дороге и, довольно грубо схватив за руку, втащил в пустой класс, каких сегодня было более чем достаточно.

— Эй, — возмутилась Гермиона,— если хотел поговорить, то вовсе необязательно было оставлять синяки.

Она машинально потерла запястье и ожидала хотя бы элементарных извинений, но вместо этого Драко протянул ей аккуратно сложенный листок бумаги.

— Что это?

— Твое новое задание. Только что получил от отца.

Раздосадованная Гермиона нехотя протянула руку, мимоходом отмечая для себя, что лицо Малфоя выглядит сегодня бледнее обычного. Однако не успела прочесть и пары слов, как краска сошла и с ее лица тоже. Снова и снова перечитывала она затейливо выписанные строки, но содержание оставалось неизменным.

— Этого не может быть,— наконец категорично заявила она,— это что, шутка?

— Отец не обладает таким изощренным чувством юмора, насколько мне известно, — парировал Драко, и оба они замерли, глядя друг другу в глаза, как пара дуэлянтов. Что скрывалось за этой пикировкой догадаться нетрудно: и тот и другой были попросту растеряны.

— Но... это возмутительно! Он не может ожидать этого от меня, чтобы потом с ней...

— Нет, Грейнджер, все немного не так — он надеется, что не ты, а Хелен согласится принять его предложение.

Румянец стремительно возвращался на ее лицо.

— А не слишком ли быстро твой папенька этого хочет? — негодующая Гермиона яростно потрясла перед носом Драко клочком бумаги.

— Он считает, это самый правильный выход из сложившейся ситуации.

— Доигрались, — буркнула Гермиона и, бессильно упав на ближайший стул, запустила руки в шевелюру.

— И что теперь делать?

— А что тут можно сделать? — пожал плечами Драко, подошел и сел рядом. — Он просто может сослаться на то, что был очарован. Не в смысле "околдован", а просто... "заболел любовью", — фыркнул Малфой и повторил ее жест, подперев голову рукой.

— Никто не поверит, что Люциус может оказаться "очарованным" настолько, чтобы жениться в первый же месяц знакомства, — съязвила Гермиона.

— Если вы будете действовать в соответствии с Планом, то поверят — публике просто ничего другого не останется.

— Но я не могу!..— снова взвилась Гермиона. — Мы не можем! Я не могу выйти замуж за твоего отца!

— Мерлинова борода, Грейнджер! Ты и не выйдешь за него: вы только сфальсифицируете помолвку и все! Он же не знает, что ты — это ты, то есть, что Хелен — это ты.

— И все же...

— Вы с отцом зашли слишком далеко в этой игре, чтобы бросить ее на полдороге, так стоит ли разрушать все прямо сейчас?

— Но...

— Подумай, что я скажу ему, если ты не согласишься? Как объясню, что женщина, с которой я его познакомил, исчезла туда, откуда пришла — в небытие?

— Это только твоя проблема! — вскричала Гермиона. Она вскочила со стула и теперь нервно мерила шагами классную комнату.

— Эта проблема и твоя тоже! — повысил голос Малфой. — Если ты пропадешь сейчас из его поля зрения, он станет искать тебя и, зная его характер, не остановится, пока не найдет!

— Ты не заставишь меня!

— Ради отца заставлю, клянусь!

— А не лучше рассказать ему все как есть, пока предполагаемая помолвка не состоялась? — просительно заглянула ему в глаза Гермиона.

— Пока ты не сделаешь то, о чем тебя просят, я ничего не обещаю.

— Вот, значит, как? Так я сейчас пойду и расскажу ему, что это ты все затеял и втянул меня в ваши чертовы игры!

— И кому, думаешь, он поверит больше: любящему сыну или грязнокровке, которая месяцами лгала ему в глаза? В любом случае я окажусь всего лишь еще одной пострадавшей от тебя стороной, — Драко, скрестив на груди руки, самодовольно откинулся на стуле и наблюдал, как разъяренная Гермиона мечется по классу.

А она действительно разозлилась не на шутку. Такой идеальный, в общем-то, план внезапно начал трещать по всем швам; мало того, так он еще и поставил ее в довольно затруднительное положение. Бедняжка сейчас ощущала себя птицей, что угодила в расставленные для нее сети. Выход. Ей срочно нужен был выход. Драккловы Малфои, она так рассчитывала хорошенько отдохнуть на каникулах, но все надежды рухнули в одночасье из-за предполагаемого фиктивного обручения. Сто к одному — теперь ей придется ходить на рауты не один-два раза в неделю, а чуть ли не ежедневно. Да и Люциус наверняка тоже приготовил какой-нибудь сюрприз на Рождество... Внутренности Гермионы болезненно сжались: несмотря на все неудовольствие, она не могла отрицать тот факт, что и вправду привязалась к этому взрослому, умному и такому... невозможному мужчине. На мгновение представила себе его разочарованное лицо, и по спине пробежал холодок. В одном Драко был прав, их игра действительно зашла слишком далеко, и теперь, когда Гермиона уже намеревалась отказаться от ее продолжения, для нее наступил момент истины: она была вынуждена признать, что Люциус Малфой ей далеко небезразличен. Увы, это открытие нисколько не утешало ее, поскольку слишком уж велика была разница между утонченной и воспитанной Хелен и нетерпимой подругой Гарри Поттера Гермионой Грейнджер. Она перестала ходить по классу и, усевшись за преподавательский стол, обдумывала, что она могла бы сделать для того, чтобы сохранить лицо и при этом не пойти против своих же убеждений.

— Ну что, Грейнджер, боишься не справиться с делом, да? А я думал, что на Гриффиндоре учатся — как вы там говорите — "храбрые и отважные"? — насмешливо поддел Драко.

Гермиона вскинула голову. Если до этого у нее и были какие-то сомнения, то сейчас они рассеялись, как вспугнутые на дереве лукотрусы.

Она решительно шагнула в его сторону и, цепко схватив за ухо, язвительно прошипела:

— Послушай, Малфой, все, что происходит со мной сейчас, это только из-за тебя и твоего отца. Запомни, если начну тонуть я, то утащу вместе с собой и тебя. И еще, не забывай, кто в глазах общественности имеет больший вес — довольно известная грязнокровка или семья с подпорченной репутацией. Если откроется тот факт, что тут не обошлось без шантажа, боюсь, вас не спасет ни один штраф, особенно когда я получу в министерстве должность, о которой мне недавно говорил Кингсли.

С каждым словом Драко становился все бледнее, пока не стал похож в своей бледности на призрак. Гермиона подумала, что напугала его до смерти и, кстати, была недалека от истины, иначе, чем еще можно объяснить выступившие на лбу слизеринца

крупные капли пота? Напугала или нет, но слова ее упали на благодатную почву.

— Хорошо, хорошо! Я всего лишь сказал, что отец начал бы твои поиски... Ты должна принять его предложение, иначе он обо всем догадается. Черт, Грейнджер, соглашайся, и тем самым спаси всех нас от страшной беды! — взвыл Драко, и Гермиона смирилась.

Отпустив его ухо, она проигнорировала негодующее бормотание, и снова задумалась. События, в которых она оказалась замешанной, раз за разом становились все сложнее и запутаннее.

-------------------------

— Так значит, в последний учебный день накануне каникул вы дали согласие стать невестой Люциуса Малфоя?

— Вы слишком просто себе это представляете, — коротко ответила молодая женщина и переплела пальцы, затянутые в элегантные лайковые перчатки.

— Так да или нет, мисс Грейнджер? — аврор сделал нетерпеливый жест.

Гермиона пожала плечами:

— После длительных размышлений я приняла его предложение. Как бы то ни было, но я не могла уйти в то время, как он уверенно продвигался к намеченной цели. Поэтому я решила продолжить игру в этой нелепой буффонаде и в тоже время попытаться выбрать подходящий момент, чтобы сообщить ему об истинной личности Хелен.

Аврор сверкнул глазами и довольно резко спросил:

— А вас не смутил тот факт, что своими "играми" вы дурачите общество и министерство?

— Сэр,— не менее резко отозвалась Гермиона,— сэр, если бы вы изучили наше дело более внимательно, то нашли, что ни я, ни муж не солгали ни единым словом. В распространении заведомо ложных слухов виновны прежде всего само министерство и публика, поженившая нас гораздо раньше, нежели это произошло на самом деле. Я всего лишь надела кольцо на определенный палец, и все тут же придумали себе целую историю с тайным обручением.

— Что случилось во время вашей "помолвки" накануне Рождества?

— Мы, вместе с некоторыми друзьями, собрались тесным кругом в ресторане "Магнифик", чтобы отпраздновать открытие сезона и "расцвет нашей любви", как выразился Люциус. Просмотрите статьи в "Пророке" за то время, и увидите, что ни от меня, ни от него не было ни единого заявления о браке.

Глядя на аврора можно было смело сказать, что он расстроен. Безмерно. Еще бы! Все его обвинения разбивались о гранит аргументов мадам Малфой, и как бы ни старался, он ничего не мог с этим поделать.

— Хорошо, — наконец сдался он, — получается, что вы просто проводили каникулы с мистером Малфой?

— Да. Мы очень редко покидали поместье. Выходили, обычно, только если хотели пообедать вне дома. Самый первый визит в качестве будущих супругов мы совершили на Рождественскую ярмарку в Хогсмиде и Косую Аллею. Никто не сомневался в нашем обручении, а мы просто наслаждались обществом друг друга, потому что за это время стали гораздо ближе.

— Вы сейчас пытаетесь сказать о том, что в какой-то момент стали любить Люциуса по-настоящему?

— Нет, сэр. Я хочу сказать вот что — мистер Малфой стал очень важен для меня, и чем больше времени я находилась с ним, тем больше узнавала. И этот человек, которым он оказался, с каждым днем все больше и больше мне нравился.

— Общаясь с вами, он был добрым? Или мягким? Он льстил вам, сыпал комплиментами или клялся в нежных чувствах? — с неприкрытой иронией спросил аврор.

Гермиона могла бы побиться об заклад, что он просто насмехается над ней. Над ними. Она внимательно посмотрела в лицо изрытое оспинами, и губы ее тронула ехидная улыбка:

— Вовсе нет. Чем больше я наблюдала за ним, тем больше меня пленяло то, как он изумительно труслив. Как исключительно умен. Как совершенен в своей хитрости.

— И это те качества, которые вас привлекли? — презрительный голос и брезгливая гримаса ничуть не смутили юную леди, и она так же любезно пояснила:

— Конечно. Если в вас нет хитрости, то вы никогда не одолеете Темного Лорда. Люциус же любую ситуацию может повернуть исключительно себе на пользу. В этом он просто великолепен, и я рада, что мне представилась такая уникальная возможность просто наблюдать за ним. А пока я наблюдала, я узнавала его самого. Именно муж научил меня тому, чему не учат ни Хогвартс, ни все библиотеки мира.

— Можете не утруждать себя подробностями, ваша мысль мне достаточно ясна. Значит, для вас это была еще одна школа?

— Понимаете, знания всегда значили для меня больше всего остального. И все же, это не единственная причина, почему я действительно полюбила Люциуса со всей страстью, на которую только способна.

— В таком случае, как это произошло? — строго спросил аврор.

Гермиона встретилась с тяжелым взглядом светло-голубых глаз, и в ней снова проснулась бесстрашная гриффиндорка. Она вздернула подбородок и отчеканила так, как умела только она:

— Все, что Люциус говорил или делал, он ставил выше собственных интересов. Кроме того, он приложил все усилия, чтобы я почувствовала себя действительно счастливой.

— Ну еще бы,— с сарказмом обронил аврор,— конечно он хотел, чтобы вы были счастливы, мисс Грейнджер. Иначе, вы бы просто отказались принимать участие в его сомнительных делишках.

— Похоже, вы действительно ничего не понимаете в любви, — покачала головой Гермиона, — знаете, все эти мелочи, которые он делал ради меня, не приносили ему никакой выгоды. Несмотря на открытую ненависть ко всему маггловскому, он продолжал приглашать меня в лондонские рестораны просто потому, что знал, как они мне нравятся. Когда я упомянула, что простецы умеют готовить вкуснейшие сладости, он озаботился, чтобы мой любимый сорт конфет занял свое место на новогоднем столе. Думаете, я настолько глупа, не понимала, что он использует меня в своих целях? Значит, и вы глупы тоже! Я все знала. Но я проверяла его, испытывала раз за разом, а он продолжал думать о моем счастье, нимало не заботясь о том, насколько будет счастлив в этот момент сам.

— Получается, он отвечал вам взаимностью?

— Да, сэр, так и получается.

— Тогда, мисс Грейнджер, будьте любезны, расскажите, как он принял новость о том, что вы никакая не чистокровная, а самая настоящая магглорожденная?

Гермиона вздохнула.

— Похоже, вы и впрямь газет не читали, иначе знали бы. Наши... разногласия широко освещались прессой.

— А-а, так это ваше письмо было опубликовано в "Пророке" после того, как мистеру Малфою стало известно, кто скрывается за обликом Хелен Райт?

— Именно так.

— Как же он узнал, что вы не та, за кого себя выдаете?

Гермиона вздохнула еще один раз:

— Тогда я еще не знала, что два признака из трех ему уже известны, а если и ожидала возможных неприятностей, то оказалась недостаточно готовой к тому, что произошло в тот день...

— Ближе к делу, мисс Грейнджер.

Гермиона набрала полную грудь воздуха и, словно с горы скатившись, выдохнула:

— В этом был виновен Безумный Глаз Грюм.