Ленточка моя финишная... (джен)

— Спокойной ночи, дорогой. Завтра у тебя решающий день.

Мама ласково улыбнулась сыну и потрепала его по непослушным вихрам. Аккуратно поправила одеяло, подошла к дверям комнаты, на секунду задержавшись в дверях. Еле слышно вздохнула.

— Подумай о чём-нибудь хорошем, ладно. Так и ночь пролетит быстро. И ничего не бойся, слышишь, — она щёлкнула выключателем и тихо вышла.

Мальчик беззвучно усмехнулся в полумраке. Не бойся... Бояться он давно устал, и уж точно темнота не вызывала у него никаких опасений. А мама до сих пор считает его малышом. Зря.

Почему-то ему стало очень зябко, хотя лето было в самом разгаре. Мальчик тихонько натянул одеяло до самого носа, укрывая плечи. Немного согрелся, но сон к нему всё не шёл. Тогда он просто закрыл глаза и задумался. Наверное, именно из-за таких моментов мальчик и любил ночь: тишина, темнота, спокойствие. Никто не отвлекает назойливым присутствием, никто не смотрит на тебя — изучающим и оценивающим взглядом. Можно спокойно лежать и размышлять о чём угодно — память и воображение причудливо тасуют картинки, создавая иногда совершенно немыслимые сочетания. И рано или поздно в голове негромко зазвучит внутренний голос, расставляя всё по местам, подсказывая и ободряя. Конечно, это не галлюцинации, просто в момент засыпания у большинства людей включается механизм анализа информации, полученной мозгом за день. И само собой, мальчик не знал всех этих умных терминов — он просто полностью доверял этому голосу. За эти несколько лет, что он открыл для себя ночную жизнь, он убедился — голос всегда прав и помогает принять верное решение. Можно подумать, что у него появился воображаемый спутник. Нет, не рыжая собачка Тяпа и не весёлый приятель Бен-космолётчик, подбивающий на хулиганские поступки, но остающийся самым верным другом — это персонажи из совсем давнего детства, что были, наверное, почти у каждого ребёнка.

Сейчас всё по-другому. Детство кончилось давно — оборвалось, стёрлось в те несколько недель безысходности и отчаяния. Физической боли мальчик не ощущал — да лучше бы она была, мальчик умел терпеть. Подающий надежды стайер, призёр городских соревнований, он привык брать верх над своими слабостями и подчиняться железному распорядку.

Душевная же боль притупилась, но никуда не исчезла. Заполняла сознание и туманила мысли. Днём мальчик старался отвлекаться — на общение, на книги, на учёбу. Ночью же она возвращалась и торжествовала.

Вот и сейчас мальчик чувствовал, что тоска и отчаяние переполняют его целиком, как не старался он приободрить себя, как не уговаривал, что завтра всё изменится к лучшему. А голос — голос сегодня молчал…

Оставалась память. Прекрасная и живая детская память, хранящая все подробности поражений и побед. Он вспоминал: друзей, соревнования, поездки с родителями, даже ту — последнюю, и постепенно погружался в дрёму.

Мальчик вспоминал…

* * *

— Да-вай! Да-вай! Да-вай!

Шум стадиона, яркое солнце, шуршание гаревой дорожки под бутсами и неистовые крики болельщиков. Мальчик бежит чётко и красиво, отработанными долгими тренировками движениями преодолевая километры. Он снова первый. Он всегда будет первым. Он добежит — далеко оставив позади соперников, и гордо коснётся грудью ленточки.

* * *

— А что с ним было? — тихонько спрашивает практикант.

— Привет из прошлого, — криво усмехается дежурный врач. Полиомиелит.

— Да как же так? — глаза практиканта расширяются. — В нашей стране?

— От случайностей никто не застрахован. Возможно, некачественная вакцина — разве же определишь через столько лет. Съездил парень с родителями в Китай, вот и… Экзотики им захотелось.

— Ужас, — искренне говорит практикант.

— Да уж, не приведи Господь никому — из шестнадцати лет пять провести лёжа, без надежды на выздоровление. Недавно всё же разработали вариант с пересадкой кости из ноги для поддержки позвоночного столба. Не знаю, как ходить, но сидеть он бы точно смог. Операция была назначена на сегодняшнее утро. А вот поди ж ты…

Врач суровеет и чеканит официальным тоном:

— Записывай. Время смерти — два часа семнадцать минут.