Косичка (гет)

— Этот день настал совсем как пророческий час для главного героя в индустрии развлечений. Как рояль в кустах. Внезапно, но предсказуемо Энакина Скайуокера назвали магистром джедаем! — Падме взмахивала руками и вскрикивала громче, чем подобает сенатору.

Энакин бегал за ней по комнате и стремился поймать и заключить в объятия, а еще светился улыбкой такой силы, что хватило бы на обеспечение энергией целого корабля.

Он был счастлив. Он был рядом с Падме. Она значила для него больше Вселенной и вовсе не соревновалась на этом поприще. Падме была такой красивой. Такой красивой! У Энакина захватывало дух. Он не мог не смотреть на нее, не мог не ловить каждый, абсолютно каждый ее жест, он слушал каждое ее слово, каждый вздох или пародию на боевого хомячка по утрам. Энакин любил Падме настолько всепоглощающе, настолько безусловно и беспечно, что никогда не думал даже, что может быть иначе.

— Я так рада за тебя!

Падме смеялась. Смеялась искренне и громко, Энакин зависал, глядя на неё. Он был наблюдателем, счастливым уже от того, что ему позволили наблюдать. Что она рядом с ним выражает столь глубокие и честные чувства. Что она рядом с ним не притворяется, что она доверяет.

Энакин боготворил её. Любить кого-то сильнее он не сумел бы. Все его чувства, вся его энергия были направлены на Падме. Все дороги вели к ней, все мысли вели к ней. Он вполне осознавал, что сошел с ума. И был рад! Потому что Падме сошла с ума тоже. Он это видел.

Падме любила его в ответ. Её ум, её статус — они не смогли отсеять эту любовь, не остановили безумие. Падме смеялась и обнимала Энакина. Она хотела его всего и без остатка в этот миг. Хотела прикоснуться к каждой его клеточке, внять и принять каждую его мысль.

В их единение слишком много всеобъемлющих обобщений. Они не принимают полумер, они юны горячи и влюблены до беззвучности шума вокруг.

Падме смеется и льнет к Энакину, как кошка. Ей тепло рядом с ним, мягко и спокойно.

Падме любит его больше чем мир. Падме знает, что мир не простит ей этого. Падме и мир друзья, но друзья или предают, или умирают и обычно у них нет выбора. Падме льнет к Энакину, целует его, накрывает его своим телом, закрывает его своим телом от всего иного мира. Она не собственница и не ревнивица, она понимает, почему джедаем нельзя ничем владеть и нельзя привязываться. Падме и сама живет так, хотя не джедай.

Падме и Энакин скрываются и нарушают предписания мира во имя них.

Падме и Энакин — важнее всего, что было до, и важнее всего, что будет после.

Они — вселенная.