Терапия (гет)

Малфой ушёл, едва разговор коснулся твоей беременности. Он демонстративно взглянул на воображаемые часы на левой руке и сказал, что ваше время, к сожалению, вышло. Ему не улыбалась перспектива обсуждать с тобой беременность Астории? Или отношения со Скорпиусом? Или, что более вероятно, ему была противна ты. Противно, что родила от нелюбимого мужчины, лишь бы оправдать собственное существование, в то время как любимая им женщина умерла, дабы не лишать его счастья стать отцом. Он пообещал вернуться завтра, спросив напоследок, почему вы с Роном не переехали из этого дома. Маггловский район — не лучшее место для воспитания юного волшебника или волшебницы. Ты была честна в своем ответе, хотя говорить об этом Малфою было и неприятно.

Рон играл за местную сборную и не зарабатывал столько, чтобы иметь возможность быстро переехать. А времени откладывать до рождения дочери не было. Вы никогда не планировали жизнь наперёд, плывя по течению. У Рона в принципе не было амбиций и он никогда не понимал твоих.

Едва ли Малфой способен понять твой брак. Вам с Роном не было плохо вдвоём. Вы всё ещё были друзьями: вместе вам было комфортно в повседневной жизни и хорошо в постели. Но вы не вдохновляли друг друга. Вы не развивались ни вместе, ни по отдельности. Не росли как личности, постепенно свыкаясь с тщетностью унылого бытия. Не надо было задавать Малфою вопрос, чтобы знать ответ на него: Астория непременно вдохновляла его на поступки. Она рождала в нём желание добиваться чего-то в карьере и обществе. Это было видно по выражению лица, с которым он вспоминал о ней. Такое же выражение бывало на лице Гарри, когда он готовил сюрприз для Джин на их годовщину. Это же выражение озаряло тучное лицо Невилла, когда он выводил новый сорт растений, чтобы Полумна могла написать об этом статью. Ты же никак не влияла на Рональда. Вы были самой инертной парой среди знакомых. Ты никогда не интересовалась квиддичем, он — правами магических существ. Долгое время ваш брак напоминал соседство «с привилегиями» в виде занятий любовью. Любовью ли?

Ты часто ловила себя на том, что тебе искренне жаль мужа. Не случись ты в его жизни, он женился бы на какой-нибудь Лаванде и действительно был бы счастлив с ней. С тобой же он просто был. Как и ты с ним. А ведь какая-нибудь Лаванда, такая же приземлённая, искренне болела бы за него и с удовольствием занималась бы домом, пока он работал. Это сейчас ты понимаешь, что твоё решение завести ребёнка было необдуманным и спонтанным, но тогда оно показалось таким правильным.

После того самого разговора с руководством, когда начальник впервые указал на твоё место, ты вернулась домой расстроенной и злой. Рон тогда неожиданно проявил участие и поддержал тебя. Кто знает, сознательно он манипулировал тобой или нет, но в итоге ваша жизнь изменилась бесповоротно. Твой на то время ещё муж посоветовал послать Министерство гиппогрифу под хвост и уйти в декрет. И не в обычный, а магический — на десять лет, чтобы постоянно заниматься ребёнком и подготовить его к первому курсу Хогвартса. Начиная с третьего года, он переставал быть оплачиваемым, но зато рабочее место за тобой сохранялось. Впервые за долгие годы Рон с энтузиазмом защищал твою профессиональную позицию и предложил уйти, раз больше никто её не ценит. Сделать перерыв и пожить для себя. Он говорил, что его доходов вполне достаточно, тем более что твоя зарплата не была слишком высокой. У вас не было сбережений на покупку нового дома, но переезжать ведь было необязательно. С камином, подключённым к общей сети, и возможностью трансгрессии жизнь в маггловском пригороде не казалась такой уж проблемой.

В тот день тебя словно озарило. Если у тебя не получилось изменить мир, может, тебе суждено было подарить этому миру ребёнка, который его изменит? Ты могла бы, наконец, реализовать себя, но как мать. Родить человечка, который любил бы тебя безоговорочно, и воспитать из него того самого лидера, которым сама стать не сумела. Окрылённая этими мыслями ты потащила Рона в спальню, забив на предохранение. Ты в одночасье решилась осуществить его слова и собственные мысли, вместо того чтобы толком всё обдумать и хотя бы составить привычный список плюсов и минусов, какой-то план… набросать бюджет. Следующим же утром ты осознала, что вы погорячились. Сперма мужа всё ещё была внутри тебя, но вот доводы его уже не казались аргументированными или хоть сколечко вескими. Ты вдруг поняла, что на эмоциях поступила опрометчиво и что нужно ещё всё хорошенько обдумать.

Пять недель спустя ты узнала, что беременна.

Безусловно, Роза была желанным ребёнком. Желанным хотя бы потому, что в момент её зачатия ни один из родителей не сомневался. Была ли она запланированной? Скорее нет, чем да. О прерывании беременности не могло быть и речи. Вы с Роном уже состояли в браке, и у тебя не было весомых причин отказываться от материнства. «Подумаешь, не готова, — говорили Молли с Джинни, — к этому никто не готов. Это просто происходит, и всё».

Станешь ли ты всё это говорить Малфою, когда он спросит? А спросит ли он?

Жалела ли ты, что родилась Роуз? Наверное, нет. Стала ли она одной из причин твоего нынешнего состояния? Ещё как.

Отбросив все эти мысли в сторону, принимаешься за уборку. Фрау Мюллер поддерживает коттедж в чистоте, но тебе захотелось самой прибраться, пусть и при помощи магии.

Рон забрал все свои вещи, когда принёс документы о разводе, поэтому дом всё ещё кажется непривычно пустым.

Двигаясь из комнаты в комнату, ты направляешь очищающие заклинания тут и там, швабра в это время освежает полы, а небольшая щётка чистит от пыли обивку дивана. Когда Роуз исполнилось два, тебе пришлось выучить заклинание, на раз-два очищающее кафель от любых загрязнений. Убравшись во второй ванной, ты останавливаешься у дверей в свою бывшую детскую комнату. На них всё ещё висит рисунок с радужным единорогом, который нарисовала твоя дочь. Розе всегда нравилась её спальня, в которой вы часто делали ремонт, то украшая неоновыми звёздами потолок, то морскими пейзажами — стены. Ей нравилось знать, что когда мама была маленькой, она тоже жила там. Спала в той же детской кроватке и хранила свои первые книги на стенной полке у окна.

Ты так и не решаешься открыть двери с единорогом, чтобы убраться внутри.

* * *

Идти домой совсем не хочется, но и к тому самому «последнему» с Грейнджер разговору я пока не готов. Снова струсил…

Готова ли она? Это вряд ли.

В Мэноре ждёт Нарцисса, но один её вид убивает всякую веру в себя как в колдомедика. Несмотря на то, что жива она лишь благодаря моим стараниям, я всё ещё окончательно не вырвал её из лап недуга. В уме составляю маршрут по пути домой, через места, в которых обязан побывать после разговора с МакГонагалл. Магическое кладбище и дом на площади Гриммо.

Отойдя подальше от коттеджа Грейнджер, трангрессирую.

Памятник Астории красив, но это всего лишь кусок белого мрамора. Он холодный и безжизненный, а ангел, выбитый на камне, ничего не символизирует. Это я настоял на том, чтоб её хоронили не в родовом склепе на территории Мэнора, а здесь. Не смог бы бывать у её могилы чаще, чем пару раз в году. Это не давало бы мне сил жить дальше, как до сих пор не даёт Нарциссе. Впрочем, я не уверен, что действительно живу дальше. Существую — не более. И собираюсь убедить Грейнджер делать то же самое, но с улыбкой.

Невербально наколдовываю белые астры у могилы супруги и ещё одну бледную розу. Забавная судьба ждала всех нас. Лишь Поттер пережил все свои потери ещё в младенчестве и сейчас проживает подобие счастливой жизни в браке с Джинни, в девичестве Уизли. Знали ли они о чувствах Грейнджер к нему? Догадывались ли обо всём, что с ней происходило?

Хотя бы о чём-нибудь из всего, что происходит с ней до сих пор?

В уме повторяю дату, чтобы не забыть. Восемь цифр, которые сломают её, чтобы я попытался восстановить.

Поттер удивлённо смотрит с порога. Наверняка он забыл, что ненаносимое поместье Блэков легко обнаружить, если ты и сам Блэк, пусть по линии матери.

— Могу я войти? Это насчёт Грейнджер.

— Гермионы?

Раздражённо закатываю глаза на глупое уточнение лохматого.

— Ты знаешь ещё какую Грейнджер?

Поттер впускает меня, смущённо пожав плечами. Вероятно, он не привык называть подругу не Уизли за столько лет брака, но это отнюдь не повод тупить.

— Что-то случилось? Как она?

— Стабильна. Пока, — Поттер облегчённо выдыхает и смотрит испытующе, я продолжаю: — Есть разговор.

— Проходи в кабинет, Кикимер сейчас принесёт выпить.

— Кто?

— Домовой эльф Блэков. Уверен, будет от тебя без ума. Мне кажется, он чуть ли не мастурбирует на ваше родовое древо.

И верно, престарелая развалина в чёрной наволочке рассыпается в поклонах, попутно расставляя перед нами с Поттером стаканы для огневиски.

— Никогда не думал, что ты унаследуешь этот особняк.

— Не то чтобы я был рад ему, — тянет лохматый вежливости ради, но затем берёт быка за рога: — Так что насчёт Гермионы?

— Почему ты сразу не сказал, что не развод — вероятная причина её состояния?

Поттер тяжело вздыхает, накладывая звукоподавляющее заклинание на дверь и запирая её изнутри при помощи палочки.

* * *

Специально ли Малфой оставил тебя наедине с собой, лишь поверхностно разворошив тему вашего с Роном неудавшегося брака? С него станется.

Убрав почти весь коттедж, ты решаешься на заведомо рискованное предприятие — идёшь на кухню. Аппетит, как и либидо, постепенно вернулся, и ты собираешься приготовить себе лёгкий ужин. В холодильнике всё ещё есть еда, принесённая Джинни, и оставленный фрау Мюллер пирог, но тебе самой в кои-то веки хочется что-то приготовить.

Это была ещё одна причина, по которой ты всегда жалела Рона. Он так привык к стряпне Молли, что годами страдал от твоей нелюбви к готовке. Ему самому пришлось научиться печь и варить свои любимые блюда по маминым рецептам, когда он понял, что ты этого делать не собираешься. Надо отдать ему должное — он почти не упрекал тебя в этом. Почти. Но вот повстречайся ему кто-то наподобие Лаванды, уж она-то закармливала бы его домашней выпечкой, и плевать, что при его работе необходимо спортивное питание. Зато он действительно был бы счастлив.

Счастье. Существует ли оно на самом деле? На свадьбе Гарри тебе показалось, что да. Зелёные глаза настолько лучились чем-то неуловимо чудесным, что ты окончательно смирилась с участью стать миссис Уизли, пока Джинни становилась Поттер. Жаль, ты так и не сумела осчастливить Рональда.

Забавно, что ушёл он в итоге не к кому-то, а просто от тебя. Должно быть, это задело сильнее всего. Но главное, он ушёл. Ушёл слишком поздно. И винить бы его во всём, но ты прекрасно знаешь, что это нечестно. Из вас двоих врала ты, не он. Врала самой себе день ото дня. Ты терпела его, якобы делая ему одолжение, тем самым загоняя и себя в клетку, из которой с каждым годом всё сложнее было выбраться. Да ты и не пыталась выбираться. Ты была с ним, лишь бы не быть одной, уверяя себя, что поступаешь так ради Рона. Ради вашей семьи, ради дочери. Ради миллиона других надуманных причин. Причин лживых.

Пока омлет поднимается под стеклянной крышкой, ты вспоминаешь беременность. Ужасный токсикоз на первых порах и то, как сильно хотелось лимонов. Ты посылала мужу патронуса, чтобы он купил свежих цитрусовых по пути с тренировки, а он забывал. Гормоны вынуждали тебя до слёз обижаться, но разум всё ещё брал верх. Ты никогда не показывала тех слёз. Вместо этого вечерами вы медленно и ужасно долго прогуливались к ближайшему минимаркету и покупали целую дюжину кислых фруктов. Первый ты съедала прямо с кожурой, словно это яблоко. Рона била оскомина от одного только взгляда на тебя. Ты же смеялась и тянулась к бумажному пакету за следующим. В такие моменты ты и правда верила, что у вас всё получится.

* * *

— Я даже не предполагал, что всё может быть настолько… серьёзно, — мямлит Поттер, отводя взгляд в сторону.

— А её муженёк? Думаешь, я поверю, что за столько лет он не догадался?

— Полагаю, Рону тоже было нелегко. Разница в том, что он принял решение жить дальше. Я не одобряю, что он бросил Гермиону, но…

— А ты? Скажи, Потти, ты бросал её?

— О чём ты? Годами я старался быть ей лучшим другом. Сложно влезть человеку… женщине в душу после такого.

— Так всё-таки ты видишь в ней женщину?

— К чему ты, мать твою, клонишь, Малфой?

— Да нет, ни к чему. В Хогвартсе все только и обсуждали вашу странную дружбу. Но я никогда не верил глупым сплетням. Однако, трое подростков в лесу, ночующие вместе. А затем в какой-то момент лишь парень и девушка. Оторванные от привычного мира, находящиеся в постоянном стрессе… наедине…

— Тебе Гермиона сказала? — Поттер больше не прячет глаз, но смотрит с вызовом.

— Что бы она ни сказала — я не имею права это обсуждать с тобой. Но ты мог бы мне помочь, если б рассказал сам. Ради блага твоей лучшей подруги. Что-то было между вами там, в палатке?

— Я не понимаю, какое отношение всё это имеет к…

— Самое прямое. Я должен понимать, что действительно происходило с ней, а что — она лишь думает, что происходило.

Он снова вздыхает и лохматит свои ужасно торчащие волосы:

— Что-то… почти произошло в палатке, когда Рон ушёл. Мы не переспали, но почти сделали это. Я не смог предать Джинни с Роном, как и Гермиона. Но медальон всячески пытался нас сломить. Я до сих пор помню сны, что видел, пока спал в нем. Они были такими, знаешь, странно-приятными. В них мы с ней жили семейной тихой жизнью, растили детей… иногда снилось, что мы просто ужинали. А иногда… делали то, что по ночам делают супруги. Просыпаясь, хотелось бросить всё, забрать Гермиону с собой и тихо устроиться где-то на краю света. Не в Англии. Может, даже среди магглов. Просто жить там и больше не бороться, не искать, не пытаться уничтожить этот долбаный крестраж. Я никогда не говорил ей, что видел в тех снах, после которых просыпался со стояком, а она не спрашивала. Пока однажды мы не начали танцевать. Танец перешёл в объятия, а те в свою очередь — в ласки. Но… Гермиона тогда остановила меня. Посмотрела так строго, как МакГонагалл, и спросила, я это или воздействие медальона.

— И это было его воздействие?

— Сейчас я понимаю, что да.

Дверная ручка приходит в движение, и Поттер ловко применяет отпирающее заклинание. Джинни Поттер не выглядит радушной хозяйкой, но уж точно ощущает себя хозяйкой положения.

— Гарри, дорогой, ты почему не сказал, что у нас гости? — Её тёплый взгляд вмиг леденеет, когда рыжая смотрит на меня. — Малфой.

— Это насчёт Гермионы, — лепечет Поттер, взглядом умоляя меня не развивать при ней недавнюю тему.

Я не смог бы при всём желании — не за этим пришёл.

— Пытаюсь сообразить, — обманчиво учтиво обращаюсь к рыжей: — Что вы за друзья такие, годами не замечающие её состояния.

— Она в таком состоянии не больше двух месяцев, — отрезает поттерова жёнушка, сверля меня взглядом.

— По меньшей мере три года. Ладно бы только Уизел, о его умственных способностях я ещё со школы имею представление. Но ты, твой муж, твоя мать, в конце концов. Как все вы не замечали, что с ней происходит? Что она начала пропадать на работе, которая… ей даже не нравилась! Где были все вы, когда она нуждалась во внимании и заботе?! Годами!

— А ты думаешь, всем нам было легко? — тут же завелась Уизлетта. — Рону, по-твоему, не было тяжело? Нам с Гарри? Моей матери?! Это стало для всех ударом… Мерлин упаси, чтобы подобное случилось с кем угодно, но это случилось.

— Вот только она одна не смогла этого пережить, а вы делали вид, что так и надо!

— Мы лишь пытались сами справиться с произошедшим. Мы ничего не делали!

— Вот именно! Твой брат годами игнорировал проблему, а потом просто… бросил её! В который раз!

Меня снова понесло, не стоило ходить к Астории сегодня. Посещение её могилы делает меня взвинченным. Я едва концентрирую внимание на том, что Джинни Поттер визжит в ответ:

— Это и его касалось! Чёрт, да семьдесят девять процентов пар разводятся после такого. Это нормально, что он устал её тянуть.

— Тихо! — гаркнул Поттер, и я, наконец, очнулся. Какого хрена я здесь устроил? Перед кем? — Мы поняли, Малфой, что ты очень… серьёзно относишься к своей работе. И правда ценим, что ты так сильно хочешь помочь Гермионе. Но и я, и Джинни, и Рон тоже хотим ей помочь. Не нужно обвинять нас. Мы понятия не имели…

— Я и верно несколько вспылил, — беру себя в руки так же быстро, как и потерял контроль. Грёбаные гриффиндорцы всегда умели выводить меня из себя. — Семьдесят девять процентов пар, миссис Поттер, — говорю это абсолютно спокойно, — разводятся в первые два года после случившегося. Не через четыре.