Тот, кто ищет (джен)

Северус

Окна лопаются, выбитые волной заклинания, осколки искрами разлетаются вокруг. Стол, стулья, вазы, картины — все валится на пол, сметаемое гудящим вихрем: против Темного Лорда ничто не устоит, уж я-то знаю. Тем не менее я выхватываю палочку, ныряю за лежащий на боку шкаф, как за щит — живым они меня не возьмут. Я знаю слишком многое, чтобы позволить им взять меня.

Но за содрогающимся от напора магии шкафом я не один. Поттер, скорчившись на полу у другого края шкафа, ожесточенно бросается заклинаниями, ловко и бесстрашно, едва успевая увернуться от чиркающих над головой вспышек.

— Поттер!

Заклинание ударяет в стену, и на головы нам сыплется штукатурка. Гарри охает и жмурится. Следующий удар — душная тяжелая тьма заползает сквозь разбитые окна, я тут же рассекаю ее, плавно черчу в воздухе круг, сквозь который к нам рвется воздух.

— Поттер!

Он отчаянно мотает головой:

— Я вас не оставлю!

Темный Лорд в ярости, я ощущаю это всем телом — и по тому, как Гарри тяжело дышит и кусает губы, я понимаю, что он ощущает его гнев даже сильнее, чем я, ведь они связаны ментально. Следующий удар крушит высокую ель в саду, и она падает, вышибая оставшиеся стекла.

— Гарри, проваливай! — ору я, не слыша из-за гула, визга и хохота своего голоса. — Ты успеешь к порталу!

— Профессор, гриффиндорцы своих не бросают!

Нашел время шутить, идиот.

— Так побудь слизеринцем, идиот!

Возможно, уже слишком поздно и Поттер не сможет даже добраться до лестницы. Судя по шуму, Темный Лорд собрал под окнами всех Пожирателей — Ближний Круг, к которому я до недавнего времени считал себя причастным, и Дальний, на которых всегда смотрели свысока (неродовитые отпрыски разорившихся волшебных семей); такое зрелище, как линчевание шпиона, поучительно для всех. Не думал, что закончу свои дни под рев толпы. Хорошо, что Поттера не тронут при любом раскладе — разве что Темный Лорд все-таки решит покончить с ним.

Гарри в крови и грязи — хрупкий, весь в острых углах, (еще почти ребенок, мать вашу!) — и одновременно в нем бурлит и плещется такая жажда жизни, веселая ярость схватки, что я вдруг думаю: хорошо бы его убили здесь, сейчас, когда он почти счастлив. Хорошо бы мне не пришлось говорить ему, что ему не суждено повзрослеть. Что он — агнец на заклание.

Шум мгновенно стихает — по мягкому жесту властной руками, которую я не вижу, но так хорошо представляю — и голос Волдеморта, магически усиленный, наполняет комнату.

— Северус, Гарри, давайте не будем тратить время. Я думаю, никто из нас не хочет, чтобы друзья Гарри сгорели заживо. Тем не менее нам придется это сделать, если вы не выйдете из дома.

Я просыпаюсь, лежа на диване, с волшебной палочкой, судорожно сжатой в руке.

Тишина вокруг кажется нереальной. Комната наполнена зимним солнцем, дымчато-синее небо расстилается над заливом. Ни души — по крайней мере, на расстоянии трех километров: я окружил дом защитными чарами, поэтому можно не бояться, что нас застанут врасплох. Я снова вытягиваюсь на диване и откладываю палочку, чувствуя, как затекли шея и плечи.

Кошмары снятся постоянно. Мертвые приходят ко мне в этих снах — как будто только и ждут момента, когда я закрою глаза.

Сны о разоблачении тоже нередки. Интересно, как все сложится в реальности — ведь шпионом нельзя быть до бесконечности, я и так слишком удачлив.

Нечего разлеживаться. Я поднимаюсь, чувствуя, как ноет каждая косточка. Простейшее укрепляющее зелье привело бы меня в норму, но в последнее время не до зелий. Варю их, только когда возникает крайняя необходимость.

На столике рядом с диваном стоят мои же флаконы с зельями, которые я дал вчера Поттеру (выгреб последние запасы, собираясь в Азкабан): во всех отпито ровно наполовину. Выходит, Поттер оставил другую половину мне? Как трогательно — в особенности для того, кто ненавидел меня пламенной ненавистью еще несколько часов назад.

Поттера я нахожу на втором этаже — спит, свернувшись в комочек, закутавшись в лоскутное одеяло. Он тяжело дышит, волосы липнут к мокрому лбу. Температура. От скрипа ступенек он просыпается: мгновенно садится в кровати, шарит рукой по подушке, по привычке ища волшебную палочку, и смотрит на меня мутными горячечными глазами.

— Профессор… — он закашливается и, сопротивляясь кашлю, продолжает. — Объясните, что происходит. Где мы? Я… ничего не понимаю…

Я сажусь на кровать напротив, прямо на полосатое бело-голубое покрывало, ощущая, что я весь в бутафорской крови и вполне настоящей грязи. Надо бы дойти до душа — хочется смыть с себя весь вчерашний риск, и напряжение, и усталость…

— Профессор, у вас ведь нет писем от Рона и Гермионы, — Гарри не обвиняет, а пытается понять — впервые за много дней.

— Конечно, нет. — Мне хочется огрызнуться: глупый, сентиментальный мальчишка, вечно думающий не о том! — Но я с ними разговаривал. Недавно.

В Поттере точно зажигается небольшое солнце.

— Правда?! С ними все хорошо? Так вы… с нами, профессор? На нашей стороне? Но… как же Дамблдор… Я же видел…

Я вздыхаю и, чтобы не рассказывать об этом (желательно и не вспоминать, но, увы, невозможно), прикасаюсь кончиком палочки к виску, вытягиваю тонкую серебристую нить воспоминаний. Она зависает передо мной, как маленькая мерцающая галактика — пара кусков моей жизни, совсем-совсем небольших, но как бы я хотел исторгнуть их из себя навсегда. Вижу на подоконнике пустой стакан, кидаю воспоминания туда, протягиваю стакан Поттеру, взмахом палочки призываю маленький думосбор, оставленный в шкафу несколько дней назад.

— Наслаждайтесь, — говорю я и ухожу в душ.

Когда я возвращаюсь, у Поттера откровенно обалделый вид. Он пытается что-то сказать, я обрываю его:

— Избавьте меня от ваших извинений.

Спускаюсь на первый этаж, Поттер тащится за мной:

— А почему вы в таком виде, сэр? Я вчера, когда вы отрубились… то есть уснули… разглядывал вас — это не настоящая кровь.

Еще скажи, что ты пытался мне помочь.

— Дело в том, Поттер, — ядовито говорю я, взмахом палочки перемещая флаконы с зельями на обеденный стол, — что я, в отличие от вас, привык тщательно продумывать предпринимаемые мною действия. Такие вещи, как побег, наспех не делаются. Допивайте зелья, и поговорим о вашей дальнейшей судьбе.

— А… вы? Вам же тоже нужно…

— Я обойдусь, — прерываю его болтовню и зову эльфа:

— Нонни!

Эльф выслушивает мой приказ насчет завтрака и возвращается с большой корзиной, доверху нагруженной едой. Поттеру, правда, не до еды: он еле двигается (даже зелья не способны залечить все шрамы мгновенно), и, глядя, как он крепко сжимает чашку обеими руками, чтобы не выронить, я думаю о том, что Амбридж прекрасно смотрелась бы в роли палача. Долорес Безжалостная. Какая очаровательная языковая игра.

Я бы хотел свалить всю вину за побег Поттера на Долорес, чтобы бедняжка отправилась в Министерство на какую-нибудь мелкую должность и не мешала бы мне, но Долорес не дура и мигом просечет, откуда ветер дует. Ей не понадобится много времени, чтобы сложить два и два — странный взлом ее кабинета на Рождество, моя роль в побеге Поттера, да и, наконец, мои попытки смягчить режим в Учреждении…

— Профессор Снейп… — окликает меня Гарри, точно улавливая мои мысли. — Вас же сейчас наверняка будут подозревать… что вы помогали мне… что вы будете делать?

— Героически молчать на допросах.

— Не смешно.

— Я вообще не любитель шуток, как вы успели заметить, мистер Поттер.

— Вас могут убить, — тихо говорит Гарри. — Из-за меня.

Я вздыхаю и скучным голосом начинаю рассказывать ему — о побеге, который я готовил много-много дней.

— Устроить ваш побег, мистер Поттер, было делом непростым. Я пытался намекнуть вам — к сожалению, советов вы не слушаете — что покинуть остров, не снимая браслет, не получится. В чем вы и убедились: защитный барьер не пропустил ни вас, ни фестрала. Снять браслет может только директор, то есть я, или Амбридж как мой заместитель по Учреждению. Или тот, кто подчинит меня или Долорес заклятию Империус, но у вас, Поттер, нет ни палочки, ни достаточных магических сил, чтобы наложить заклятие на волшебников, которые намного сильнее и опытнее. Магический браслет не реагирует на Оборотное зелье, поэтому снять его с вас, просто напоив Оборотным, не получилось бы. Был один нюанс, очень любопытный — браслет не распознает анимагов, поскольку сущность человека слишком меняется при трансформации, поэтому, если бы вы были анимагом, мистер Поттер, как ваш дражайший отец, сбежать вам было бы проще простого.

Я вдруг вспоминаю, как два месяца назад, сидя на кухне у Тонкс, мы с ней спорили о разных вариантах побега. Своей безалаберностью, рассеянностью и неаккуратностью она выводила меня из себя, особенно когда была ученицей, но мозги у нее есть, надо признать.

— Так вот, Поттер, получалось, что вы в ловушке. Снять браслет сами вы не можете, покинуть с ним территорию острова — тоже. Вы могли, правда, сбежать в Хогвартс, воспользовавшись каминной сетью в моем кабинете: Воющие Чары не сработали бы, поскольку Учреждение относится к Хогвартсу, и магия воспринимает их как единую систему. Но перед вами возникли бы те же проблемы: покинуть территорию Хогвартса с браслетом нельзя, не говоря уже о том, что взломать дверь в мой кабинет в Учреждении, чтобы добраться до камина, весьма трудно даже с волшебной палочкой. И если бы у вас это получилось, то подозрение невольно пало бы на меня.

Поттер кивает. Он, похоже, потрясен тем, что все эти месяцы был не один, что я бился над тем, как бы вытащить его с острова.

— Воющие Чары сработали бы не только в том случае, если бы кто-то попытался пересечь охранный контур. Они сработали бы и на попытку снять браслет. Но есть и то, чего Амбридж не учла — Маховик Времени.

— А откуда он у вас? Сэр.

— У Дамблдора был тайник, — отвечаю я нехотя и вспоминаю, как ругался, наткнувшись на него в доме на площади Гриммо. Сначала я был в ярости: устроить тайник в таком ненадежном, по сравнению с Хогвартсом, месте? Старческий маразм!

Хотя потом я подумал: но ведь в любом случае, оставайся я членом Ордена Феникса или же Пожирателем Смерти, мне был бы открыт доступ в этот дом… так не предназначался ли этот тайник мне?

— Так, значит, если Воющие Чары сработали бы в любом случае… вы решили снять с меня браслет как раз тогда, когда они сработали — когда я сбежал? — Гарри начинает понимать. — Вернуться на несколько часов назад и снять браслет как раз в тот момент, когда я летел на фестрале… ведь именно в этом случае все подумали бы, что Воющие Чары сработали потому, что кто-то пытается покинуть остров? Но… — он хмурится. — Вы же не могли знать, что я сбегу именно в эту ночь.

— Естественно, не мог, — киваю я и подливаю себе кофе. Спать хочется зверски, а впереди долгий и сложный день. — Когда пришел сигнал, что кто-то пытается сбежать, я был в Хогвартсе. Пришлось действовать быстро, хотя план, как видите, уже был разработан. Как и мое алиби.

Алиби, конечно, небезупречное, но уж какое есть.

— А какое у вас алиби? Сэр.

— Алиби заключается в том, что вас, Поттер, похитили в тот момент, когда мы собирались трансгрессировать из Азкабана. Неизвестные злоумышленники каким-то образом достали портал в Азкабан и перехватили нас прямо перед трансгрессией. Меня связали и избили, отобрали мою палочку и с ее помощью сняли с вас браслет. Я пролежал под мощным Инкарцеро и Чарами Невидимости около часа, пока на меня не наткнулись мракоборцы, разыскивавшие меня и вас по приказанию Амбридж. Несомненно то, что злоумышленники имеют очень хорошие связи в Министерстве, в противном случае им бы не удалось получить портал в Азкабан; это были сильные и подготовленные волшебники, связанные с Орденом Феникса…

— Круто! — вырывается у Поттера, который смотрит на меня, как на фокусника. — А кто же вам помогал, профессор?

— Мундунгус Флетчер.