Бесконечная дорога (джен)

Не-Джинни, казалось, не хотела прикасаться к Гарриет. Она зашипела, когда та слегка ее задела, как будто Гарриет страдала какой-то смертоносной, разъедающей плоть болезнью. Гарриет воспользовалась бы этим, но не хотела повредить Джинни.

— Позовешь кого-нибудь из этих идиотов-учителей, — спокойно произнесла не-Джинни, — или еще как-нибудь подашь знак, я сильно усложню положение бедняжки Джинни.

Ее глаза сверкнули. Гарриет холодно ответила:

— Тогда веди.

На лице не-Джинни всколыхнулась улыбка и так и осталась там, как тень на стене.

Под серебристым покровом мантии, невидимые для всех, они прокрались через гостиную. Гарриет взмолилась, чтобы профессор Макгонагалл запечатала магией портрет, но, если она это и сделала, не-Джинни смогла снять чары: она толкнула портрет, и они выбрались наружу, невидимые и неслышимые за тихим разговором братьев Уизли и Гермионы.

Гарриет шла за не-Джинни по коридорам через темный молчаливый замок. Она еще никогда не встречала в замке такой тишины, никогда не ощущала такого холода.

На большой лестнице они услышали голоса. Не-Джинни беспечно высунула голову с лестницы и посмотрела вниз, Гарриет поступила так же. Внизу столпились профессора — Снейп, Спраут, Флитвик, Локхарт.

Гарриет постаралась притвориться, что это ее совершенно не волнует. Она ощутила, как не-Джинни оглянулась на нее, и изобразила скучающий зевок.

— …момент, наконец, настал, — говорил Снейп. Гарриет расслышала в его голосе злую насмешку.

— П-простите? — пролепетал Локхарт.

— Буквально этим утром вы сказали мне, что с этой проблемой бессовестно халтурят.

— Да, Гилдерой, — присоединилась Спраут. — Я отчетливо помню, как ты заявил, что точно знаешь, где находится Тайная комната… правда, Филиус?

— Да-да, определенно.

— Н-ну… я… — заикался Локхарт.

— Я точно помню, как вы говорили, что, будь вы поблизости во время нападения на мисс Клируотер, дело давно бы разрешилось.

— Г-говорил? Не припоминаю…

— Ну, тогда все отлично складывается! — Спраут хлопнула в ладоши. — Мы предоставим это тебе, Гилдерой. Подождем в сторонке и позволим тебе с этим разобраться. Полная свобода действий, как ты и мечтал.

Локхарт переводил отчаянный взгляд с одного на другого, но все трое твердо смотрели в ответ. Профессора Спраут и Флитвик улыбались фальшивыми ободряющими улыбками, а Снейп (которого Гарриет видела только в профиль) в точности походил на хищную птицу, следящую с высоты за крольчонком.

Локхарт больше не был симпатичным. Он выглядел перепуганным и как будто вдруг стал меньше ростом.

— Нам проводить тебя прямо сейчас, Гилдерой, — профессор Флитвик нарушил затянувшееся молчание, которое было холоднее налипшего на оконные рамы снега, — или тебе нужно время, чтобы?..

— Да, — вырвалось у Локхарта предсмертным хрипом. — Да… время, именно… немного времени, и я… я буду готов.

— Мы зайдем за тобой через полчаса, — жизнерадостно сказала профессор Спраут. — А потом покажешь нам, как надо, дружище.

— Х-хорошо, — Локхарт выдавил улыбку. И ушел — почти бегом.

— О нем позаботились, — отвращение в голосе Снейпа было настолько ледяным, что могло бы стать приметой новой метели.

— Неуч окаянный, — проговорила профессор Спраут, однако ее голос звучал подавленно.

Профессор Флитвик вздохнул и сказал:

— Что ж, продолжим.

Они разделились. Снейп устремился вниз по лестнице в подземелье, Спраут отправилась в коридор первого этажа, Флитвик стал подниматься в сторону девочек. Не-Джинни и Гарриет попятились к стене, но Флитвик прошел мимо, не заметив их.

— Умница, — негромко сказала не-Джинни, когда учителя скрылись.

Гарриет захотелось дать ей по шее. Если б только это не было тело Джинни!

Они достигли подножия лестницы, но вместо того, чтобы продолжить спускаться за Снейпом в подземелья, не-Джинни выбрала дорогу, по которой ушла профессор Спраут. Гарриет была точно уверена, что Тайная комната Слизерина должна быть спрятана где-то внизу, но они, миновав вход в подземелья, отправились дальше по первому этажу. «Что ж, вероятно, есть секретный вход», — подумала она.

Не-Джинни вдруг остановилась и подняла руку. Тогда Гарриет тоже услышала шаги — кто-то бегом топал в их сторону…

Не-Джинни вынула палочку Джинни.

— Ты что творишь? — прошипела Гарриет.

— Так, развлечься немного, — ответила не-Джинни. — Не будь такой скучной, дорогая Гарриет.

Она подняла руку, нацелила на перекресток коридоров. Тот человек уже почти до него добрался.

— Авада…

Гарриет понятия не имела, что делает это заклинание, но выяснять не собиралась. Она с силой толкнула не-Джинни в спину. Та споткнулась, прервав заклинание, а из-за угла вылетел Локхарт. Вид у него был обезумевший, шляпа пропала, к груди он прижимал саквояж; не заметив их, он поспешил дальше и скрылся из виду.

Не-Джинни развернулась к Гарриет — зубы оскалены, глаза светятся алым, черты искажены яростью.

— Силенцио, — бросила она. Гарриет, которая ожидала чего-нибудь похуже чем — чары немоты? — моргнула, но потом лицо Джинни дрогнуло, наполняясь жестоким удовольствием.

— Круцио, — почти ласково прошептала она.

Кожа Гарриет вспыхнула огнем… нет, это горела кровь… нет, мышцы и кости… все пылало это иглы раскаленные иглы поникали под кожу пронзали мозг глаза рот она открыла рот закричала но ни звука не раздалось.

Так что она расслышала смех.

Боль схлынула, как отступает от берега волна. Гарриет осознала, что хнычет — беззвучно, потому что не-Джинни наложила на нее Силенцио. Оказывается, она упала на пол плашмя, все еще под мантией, и не-Джинни стояла над ней и хохотала, как будто ей впервые за много лет удалось так здорово повеселиться.

— Как, стоил он того? — спросила она. — Эта безмозглая пародия на волшебника? Стоил он такой боли?

Тяжело дыша, чувствуя себя так, словно в нее врезалась сотня бладжеров, Гарриет смогла поднять руку и показать двумя пальцами салют.

Лицо не-Джинни закостенело. Прежде чем Гарриет успела сделать что-нибудь (хотя она ни тогда, ни позже не смогла придумать, что бы она могла сделать), боль вернулась, словно крышка пылающей угольной ямы открылась и поглотила ее, испепеляя…

— Довольно, — сказала не-Джинни, снова выключая боль. — Если я продолжу, ты станешь ни на что не годна. Поднимайся, глупая соплячка, — и она с силой пнула Гарриет в лодыжку.

Ноги Гарриет не особенно хотели ее держать, но она их заставила. Она не собиралась ползти за этой ненормальной извращенкой, не собиралась показывать, как ей плохо. Она была всерьез благодарна за то Силенцио, потому что не-Джинни незачем было слушать, как она кричит «пожалуйста», или «хватит», или зовет маму. Она не знала, кричала ли что-нибудь в этом роде, но больно было до того, что она бы вовсе не удивилась.

— Это была твоя первая встреча с проклятием Круциатус, да? — издевалась не-Джинни. Гарриет тем временем плелась за ней, тяжело дыша. — Большинство из тех, кто испытал его однажды, приучаются вести себя со мной подобающе, но ты и впрямь кажешься покрепче многих, в том числе убитых мной гриффиндорцев. А, вот мы и пришли.

Они были у двери туалета Плаксы Миртл. Не-Джинни открыла ее и ленивым жестом пригласила Гарриет внутрь. Слова «убитые мной гриффиндорцы» гудели у Гарриет в голове, потому что она понимала — не-Джинни, в отличие от Локхарта, не сочиняла.

Миртл парила над раковинами, ковыряла прыщик на подбородке. Гарриет стянула мантию, и Миртл распрямилась:

— Что это вы тут делаете?

— Какая жалость, что только мой питомец может убивать призраков, — не-Джинни подошла к раковинам. Миртл со встревоженным видом перелетела повыше, будто зная, что с Джинни что-то происходит, и не желая с этим связываться. — Да и то не навсегда.

— Подойди, Гарриет, — не-Джинни поманила Гарриет пальцем; ее лицо опять перерезала улыбка. — Смотри и учись.

Она склонилась к крану и, показав зубы, прошипела:

— Откройся.

Теперь Гарриет услышала, что это был парселтанг, хоть и поняла его. От его звука волосы у нее на затылке встали дыбом и закололо кожу под ногтями. И вот такое слышали все? Неудивительно, что они так на нее смотрели…

Туалет, вся комната целиком, содрогнулся от пола до потолка, посыпалась пыль и осколки старой плитки; Миртл взвизгнула и со всплеском нырнула в унитаз. Пол со скрежетом отошел от стены, ряд раковин опустился в образовавшийся провал, зеркала раздвинулись — обнажилась темная пещера входа, и оттуда пахнуло старой застойной водой и древней тиной.

Не-Джинни обратила на нее свою улыбку, словно ждала восхвалений. Гарриет подвигала челюстью.

— О, действительно, — сказала не-Джинни, хотя Гарриет могла бы поспорить, что та все это время помнила про чары немоты.

— Тут же не было туалета для девочек, когда Слизерин все это строил, — голос Гарриет был хриплым, как будто она… ну да, как будто она кричала.

— Конечно нет, идиотка.

— Не очень-то драматично — девчачий туалет.

Не-Джинни, кажется, стало противно. Она махнула палочкой, и Гарриет прямо в грудь ударил поток ртутного света; трахею словно расплющило молотом, и Гарриет отшвырнуло назад, в темный слизистый провал. Она ударилась о дно желоба и, не в силах выправиться, полетела вниз головой, царапая щекой скользкий камень и все еще стараясь вдохнуть. Она потеряла очки и ничего не видела, только вспышки света, мелькающие в темноте.

Она рухнула на груду старых костей, кашляя и хрипя, пытаясь продышаться. Не плачь.

не плачьнеплачь

Прозвучало гладкое цс-с-с-с-с, потом хруст: приземлилась не-Джинни.

— Отлично прокатились, верно? — она пнула Гарриет в ребра. — Что такое, дорогая Гарриет? Не понравилось?

Гарриет не могла ответить — только хрипела и кашляла.

— Ну, подымайся. Не будь такой жалкой. Я начинаю жалеть, что мы пошли вместе.

— Правда? — выдавила Гарриет. — Радость… какая.

Гарриет ничего толком не видела, очки затерялись неведомо где. Она могла разобрать только неровную мглу. Она пыталась пойти за Джинни, и — «Ой!» — врезалась головой во что-то острое и твердое.

— Сталактиты, — безразлично прокомментировала не-Джинни. — Береги голову.

Гарриет пришлось выставить руки перед лицом, чтобы нащупывать сталактиты, но из-за этого она скользила и спотыкалась на неровном полу. Не-Джинни всю дорогу высмеивала и оскорбляла ее. Все тело пульсировало, полыхая болью.

— Что за свет? — прокаркала она, щурясь вперед, где в темноте растекалось какое-то зеленоватое сияние.

Не-Джинни не ответила, но шаги ее застучали чаще. Утешая себя фантазиями на тему того, что она сделает с бешеной сукой после того, как вытащит ее из Джинни, Гарриет продолжила идти следом, пока не выбралась из темного туннеля под жутковатый зеленый свет.

Это было все равно что смотреть на солнце через водоросли со дна очень глубокого озера, заросшего черной травой. Хотя пахло тут похуже. Подойдя ближе и прищурившись, Гарриет увидела дверь с барельефом, изображающим извивающихся змей; глаза у них были сделаны из изумрудов с кулак Гарриет размером.

Не-Джинни провела по двери ладонью, словно касалась драгоценности.

— Откройся, — прошипела она.

— Однообразные у тебя пароли, — Гарриет знала, что это глупо, но она так сильно ненавидела не-Джинни, что ей было все равно.

Змеи на двери зашевелились, отодвинули головы, заблестев изумрудными глазами, и замок с щелчком открылся. Не-Джинни вздохнула.

— Я собираюсь тебя убить, дорогая Гарриет, — сказала она, забираясь в открывшуюся дверь. — Ты знала? Понимаешь, это изначально было моим намерением, но теперь я знаю, что это будет очень приятно.

— Вот чудно, — проскрежетала Гарриет, — точь-в-точь моя мысль.

Не-Джинни улыбнулась. Улыбка немножко отличалась от прочих — была чуть натянутой, может быть, потому, что не-Джинни на самом деле хотелось выдавить Гарриет мозги через уши.

— Я знаю цену храбрости, — ответила она. — Но ты… ты просто глупая, жалкая, круглая дура.

— А ты просто… — Гарриет хотела сказать «маньячка ненормальная», но вид открывшейся комнаты помешал договорить.

Это было больше, чем комната: скорее подошло бы слово «палата». Черная неподвижная вода длинными зеркалами покоилась по обе стороны блестящего прохода, протянувшегося мимо каменных колонн, обвитых змеями, которые темнели провалами глаз. Потолок скрывался во мраке, и странный подводный свет распространялся непонятно откуда, словно сам воздух позеленел. Волосы Джинни стали как старая медь.

Она пошла быстрее, направляясь к концу дороги. Гарриет следовала за ней, вытирая с лица ил и только еще больше пачкаясь, потому что руки у нее тоже были измазаны. В конце пути она рассмотрела… ноги? Пару огромных ног.

Ее взгляд переместила выше — от ног к складкам мантии, к узкой бороде и, наконец, к возвышающемуся над ними выточенному из камня лицу. Это, должно быть, был Слизерин. Он выглядел не так, как ожидала Гарриет, хотя она только теперь, глядя на древнее лицо Салазара, осознала, что всегда представляла его Снейпом, только с бородой.

Не-Джинни упала перед статуей на колени и склонила голову, словно в молитве.

— Да ладно, — язвительно прокаркала Гарриет.

Но потом что-то стало происходить…

Волосы Джинни разлетелись, словно в лицо ей ударил ветер. Она ссутулилась. Гарриет подумала, что ее, наверное, трясет.

Потом голова Джинни запрокинулась назад — так сильно, что Гарриет увидела перевернутое лицо. Глаза у нее закатились, оставив только белки. Гарриет видела, как ее рот открывался все шире и шире, словно она кричала все громче и громче, но голоса не было.

Она прижимала что-то к груди.

Черный дневник.

На миг Гарриет оказалась слишком удивлена, потрясена и напугана, чтобы двигаться. Но потом ее тело, словно услышав поступивший извне приказ, устремилось вперед, к Джинни. Она схватит эту тетрадь, бросит ее в воду, утопит…

Порыв ветра налетел из ниоткуда, уперся ей в грудь, толкнул назад. Она боролась с ним, но ветер ярился сильнее. Он почернел, как облако дыма из каминной трубы, уголь мешался с цветами — красным, бледно-розовым, желтым, сплетающимися, как краска в грязной воде; ветер поднялся до самого потолка, гудя и плача. Ужасающий рев, крик чего-то настолько могучего, что от его голоса у нее рвались барабанные перепонки, болезненно швырнул ее на пол.

Она подняла голову: черная туча сжималась… вот она ростом с жирафа… а теперь с человека… вот она обретает форму — голова, руки и ноги… Гарриет сунула в карман дрожащую руку, выудила палочку и перепрятала ее в рукав, так, чтобы можно было держать ее незаметно.

Словно внезапно навели на резкость — бурлящее облако содрогнулось в последний раз и застыло в фигуру молодого мужчины. У него были волнистые темные волосы; на мантии Хогвартса — слизеринский герб. Он стоял перед ней, настолько безупречный и элегантный, словно явился на встречу с министром магии.

За его спиной на полу неподвижно лежала Джинни. Волосы скрывали ее лицо, как у Пенелопы Клируотер; рядом лежал дневник.

Гарриет приподнялась. Наследник Слизерина, кем бы он, черт его дери, ни был, гладил себя по рукам и лицу, словно для него это был некий неожиданный рождественский подарок. Потом он поднял взгляд на Гарриет и улыбнулся.

Она предполагала, что улыбка будет, как у не-Джинни — безумная и злобная, от которой кровь стынет в жилах. Но он улыбался приятно и красиво, почти обаятельно.

И почему-то так было даже хуже.

— Итак, Гарриет Поттер, — сказал он мягко, — мы наконец встретились.