Бесконечная дорога (джен)

— Думаю, вы выбрали правильно, — сказала Джин, вручая им свертки. — А теперь не потеряйте их. Вы же не собираетесь в последний момент побежать покупать новые платья?

— Интересно, зачем они нам? — Гермиона попыталась положить сверток в свою сумку. Книги упрямо отказывались потесниться. — Не помню, чтобы хоть раз слышала о каких-нибудь официальных мероприятиях в Хогвартсе, даже для старшекурсников… Спасибо, Гарриет, — добавила она беспомощно, когда та забрала ее упаковку и сунула в свою сумку, гораздо более легкую.

— Возможно, это нововведение, — говоря так, Джин посмотрела на часы, и Гарриет подумала, что мысленно та где-то далеко. — Поспешим, девочки. Все взяли?

— Я думала, Уизли ждут нас только к ужину? — спросила Гермиона.

— Да, но мы с отцом хотели сходить с вами на обед. Попрощаться. Гарриет, ты совсем мало с нами пробыла в этом году.

— Уж я-то знаю, — сказала Гарриет. Джин ей улыбнулась.

Они нашли Дэниэла в «Дырявом котле» — он там присматривал за их сумками с менее важными вещами, такими, как реагенты для зелий. Гарриет совсем не интересовали реагенты для зелий — и вообще ничто, связанное с зельями — ну нисколечко.

— Девочки, вы не будете против поесть здесь? — спросила Джин. — Одна дорога до Девона…

Гарриет была не против. Она была такой голодной, что готова была попробовать на зуб собственное новое платье.

Пока они ждали, когда принесут еду, Гарриет заметила, что родители Гермионы переглядываются друг с другом — беззвучный разговор, состоящий из взглядов. Потом они, кажется, приняли решение.

— Гермиона, — начала Джин. — Есть кое-что, о чем мы с отцом должны с тобой поговорить.

Гермиона, проверявшая, правильное ли количество полыни дал ей продавец из «Слизня и Джиггера», подняла взгляд.

— Что? — спросила она родителей, переводя взгляд с одного на другого. По их виду было не понять, было ли это «кое-что» хорошим или плохим.

Как раз в это время официантка принесла им еду, и Джин подождала, пока перед ними поставят тарелки. Гарриет зарылась в свою запеканку чуть ли не раньше, чем официантка успела убрать руку.

— Я беременна, — сказала Джин.

Вилка Гарриет замерла. Лицо у Гермионы стало, как у Рона на втором курсе, когда его сломанная палочка на чарах превратила их стол в зеленого фламинго.

Джин и Дэниэл, терпеливо выжидая, смотрели на Гермиону.

Гарриет с острой тоской по своему обеду отложила вилку.

— Простите, — пробормотала она, — я в туалет…

И улепетнула в уборную. Это был частный семейный разговор. Грейнджеры не могли обсудить его наедине, потому что она была у них, а это их последний день вместе. Они были слишком добры, чтобы попросить ее уйти, пока они поговорят с Гермионой, так что Гарриет будет любезно прятаться в туалете, пока они не закончат.

Наверное, из-за этого Джин опоздала, осознала Гарриет. Доктора, или анализы, или что-то вроде того. Она сказала, что встретит их в полдень, но опоздала к мадам Малкин почти на сорок пять минут.

В животе заурчало — он был очень недоволен тем, что она бросила обед. Он все еще не оправился после той истории с грейпфрутом. Она с тоской подумала о своей запеканке. Какая жалость, что тут нечего было съесть, кроме мыла.

Дверь открылась, и показалась Гермиона, все еще довольно потрясенная на вид.

— Мама меня за тобой послала, — сказала она. — Ты ведь убежала, чтобы у нас был семейный разговор, да?

Гарриет пожала плечами.

— Ну ладно, давай обратно за стол. Ты явно умираешь с голоду, — она расправила плечи, хотя и совсем не так, как это делал Малфой. — И, в конце концов, в том, чтобы ждать ребенка, нет ничего такого ужасного.

Хорошо. Ты так считаешь?

— Хочешь об этом поговорить? — спросила Гарриет.

— Потом, — выдохнула Гермиона. — Потом. Когда я… перестану быть такой глупой. Пошли. У тебя уже час в животе бурчит, а тут из еды только мыло.

Джин улыбнулась Гарриет, когда она вернулась за стол. Та, покраснев, уткнулась в свою запеканку.

— Когда ожидаются роды? — спросила Гермиона, и для Гарриет ее тон прозвучал как Я-собираюсь-относиться-к-этому-разумно-и-по-взрослому.

— В феврале, — ответила Джин. — Если хочешь, я свяжусь со школой и приглашу тебя приехать за несколько дней. Но это не обязательно. Тебе важно учиться.

Гермиона ничего не сказала. Гарриет не знала, то ли это из-за того, что Гермионе была противна мысль уезжать из школы посреди семестра, то ли из-за того, что ей не хотелось думать о самом ребенке.

— Я только сегодня узнала, — сказала Джин. — Вот почему я опоздала на встречу с вами.

— Это была… случайность? — спросила Гермиона. — Или вы… планировали?

— Очень даже случайность, — отозвалась Джин, и мягко добавила: — Но это еще не значит, что неприятная.

Гермиона чуть заметно кивнула. Гарриет была такой голодной и так решительно настроена делать вид, что все в порядке, что уже почти заглотила всю свою запеканку, тем временем как Грейнджеры почти ничего не съели.

— Ну что ж, — Гермиона улыбнулась — попыталась улыбнуться. — Поздравляю.

Гарриет проглотила последний кусок так быстро, что стало больно, и выпалила:

— Кому-нибудь хочется что-нибудь из бара? Я принесу. Я хочу еще сливочного пива.

— Спасибо, дорогая, — сказала Джин. — Мне ничего не нужно. Дэниэл? Гермиона?

Гарриет задержалась у бара, как будто передумала насчет сливочного пива, но не смогла оставаться там дольше, чтобы они не заподозрили, что она их избегает.

Когда она вернулась к столу, все, наконец, уже ели с нормальной скоростью. И хотя тарелки Гермионы и Джин выглядели в итоге довольно полными, словно те только сделали вид, что едят, никто не сказал ни слова.

Мистер Уизли совой прислал Грейнджерам карту, но в ней были очень странные указания, такие, как «Налево до дерева, похожего на двухголового лепрекона» и «Дальше направо от тройного перекрестка через полмили после маггловской почты», так что они несколько раз заблудились. К тому времени, как они открыли ворота Уизли, они уже опаздывали почти на час.

— Слава богу, что мы выехали именно в это время, — сказала Джин, когда они выбрались из машины. — Надеюсь, мы не помешаем их ужину…

Миссис Уизли уже спешила к ним по дороге в развевающемся переднике и с широкой улыбкой.

— Добрались! И все целы — вот нельзя было мне давать Артуру рисовать карту, прошу прощения… — она обняла Гарриет и отодвинула ее от себя на вытянутых руках — рассмотреть. — Ого, как ты выросла! — (Гарриет обожала миссис Уизли). — И куда же подевались твои очки, дорогая?

— Я ношу контактные линзы, — сказала Гарриет. Волшебники, кажется, не знали, что это такое.

— Выглядишь потрясающе, — заявила миссис Уизли. — Теперь будешь от мальчишек метлой отбиваться, — следующей она обняла Гермиону, а мистер Уизли поторопился пожать Грейнджерам руки. Рон был с ним. Тот тоже вырос на несколько дюймов за прошлый месяц и теперь стал даже выше Малфоя, может быть, на голову.

— До свидания, девочки, — Джин обняла Гермиону, потом Гарриет. — Учитесь хорошо и прилежно.

Миссис Уизли помахала их машине, развернувшейся на грунтовой дороге. Мистер Уизли провел палочкой над их чемоданами, и те полетели в дом.

— Где Хедвиг, дорогая? — спросила миссис Уизли, когда они шли через сад. Она то и дело заправляла ей волосы за уши, а те продолжали высвобождаться снова.

— Относит письмо. Наверное, до завтра не вернется, — Шотландия слишком далеко для нее, чтобы долететь за один день.

«Сириус, — беззвучно сказала она с любопытством взглянувшему на нее Рону. — Потом расскажу».

Окруженная Уизли, подходя к их уютному ветхому дому, Гарриет ощутила, как отпускает связавшее плечи напряжение. В Норе всегда был особенный запах, который ей нравился — травы и свежего хлеба. Он напоминал ей о покое, в отличие от душного однообразия Тисовой улицы, где даже небо было вылинявшим. Рядом с Норой можно было лечь в траву и смотреть, как в ясной глубокой синеве поднимаются звезды.

На кухне недавно улучшенное зрение Гарриет атаковал рыжий взрыв. Рыжего казалось даже больше обычного. Пересчитав, она обнаружила только двух людей, которых не встречала раньше. Это, наверное, были старшие братья Рона, Билл и Чарли.

— Ты, должно быть, Гарриет, — сказал тот, что пониже, отвечая ее мыслям. Он протянул ладонь для рукопожатия. На ней было столько мозолей и волдырей, что она почти казалась покрытой чешуей. — Чарли, — он улыбнулся так добродушно, что Гарриет улыбнулась в ответ.

— Это ты работаешь в Румынии с драконами, да? — догадаться было бы нетрудно, даже если бы она забыла. У него было так много веснушек, что он выглядел чуть ли не загорелым, а на одной из мускулистых рук был блестящий след от ожога.

Второй брат, Билл, встал пожать ей руку. Она знала, что Билл был старостой в Хогвартсе и что он работает на Гринготтс, так что она всегда представляла его чем-то средним между Перси, любящим покомандовать и безоговорочно верным правилам, и скучными типами, работающими в банках в маггловском мире. Но Билл был… круче. В хорошем смысле. У него были длинные волосы, забранные в хвост. В одном из ушей — сережка, кольцо с клыком, и одет он был, как на рок-концерт.

Он ей улыбнулся и взял ее руку, и Гарриет ощутила, как ее лицо нагрелось, словно кипящий чайник.

Кто-то похлопал ее по плечу. Она с благодарностью обернулась, надеясь спрятать разгоряченное лицо, и почти застонала, увидев усмехающуюся Джинни.

— Привет, Гарри. Ты как? — хитренько спросила Джинни.

Миссис Уизли, спасибо ей, спасла Гарриет от необходимости подыскивать ответ.

— Если собираетесь поужинать до полуночи, надо поднапрячься. Джинни, отведи Гарриет и Гермиону наверх и покажи, где они будут спать, а потом давай обратно вниз, помогать с ужином.

— Ну пошли тогда, — радостно сказала Джинни. — Для Гарриет уже экскурсию проводили, а для тебя еще нет, Гермиона. Мальчиков не берем, — добавила она Рону, который попытался проследовать за ними.

— Ты не можешь воровать моих друзей, — раздраженно заявил Рон.

— Для тебя внизу дел достаточно, — ответила Рону миссис Уизли. — Можешь для начала отнести в сад эти ножи и вилки. Билл, Чарли, вы будете расставлять столы…

— Нас слишком много, чтобы разместиться внутри, — объяснила Джинни, поднимаясь с Гарриет и Гермионой по зигзагообразной лестнице. — У нас Чарли из Румынии и Билл, — еще один хитренький взгляд на Гарриет, — из Египта, Фред и Джордж из Всевозможных волшебных вредилок, и Перси из…

— Чего-чего всевозможных? — переспросила Гарриет. (Гермиона почти полностью молчала с отъезда родителей. Надо будет попытаться разговорить ее, когда они останутся одни — хотя когда это будет, знают только ясновидящие).

— Волшебных вредилок. Это их магазин приколов, — пояснила Джинни, когда они достигли площадки второго этажа. — Мы и не знали, что они… ой, ну что еще? — спросила она, уставившись поверх их голов.

Гарриет подняла взгляд и увидела пару очков в роговой оправе, сердито поблескивающих на них с площадки выше.

— Привет, Перси, — сказала она.

— Ой, здравствуй, Гарриет, — ответил Перси, все еще глядя сердито. — Мне стало интересно, откуда столько шума. Я тут пытаюсь работать, Джинни, знаешь ли… Надо закончить отчет для офиса… и очень трудно сосредоточиться, когда люди носятся туда-сюда по лестнице.

— Мы не носимся, мы идем, — сказала Джинни. — И если ты просто ждал тут, когда мы пронесемся мимо, то можешь теперь возвращаться к своим любимым котлам и целовать их в донышко.

— Просто давайте потише, — произнес он раздраженно и резко захлопнул дверь.

— И Перси из Министерства магии, — Джинни взмахнула рукой с пафосным сарказмом. — Самый неожиданный гость. Честное слово, даже не представляю, почему он не переехал вместе со своим столом. Он почти не бывает дома, а когда бывает, то только и делает, что долдонит про свою работу. Не знаю, зачем он вообще потрудился приехать.

Она открыла дверь своей спальни, где два лета назад останавливалась Гарриет. Вид на фруктовый сад был тот же самый, но картинки с единорогами исчезли, сменившись на постеры какой-то группы под названием «Ведуньи» и еще некой решительного вида женщины в темно-зеленой квиддичной форме. Их чемоданы были уже здесь, убранные под раскладушки, втиснутые в это небольшое пространство.

— Мой дворец, — величественно заявила Джинни, раскинув руки. — Считайте его своим, если, конечно, сможете тут повернуться, — она взобралась на свою постель, подобрав ноги. — Садитесь и поведайте о новостях из дальних стран… Например, о том, что случилось с твоими очками, Гарри. Как тебе вылечили глаза?

— Это контактные линзы, — повторила Гарриет. — Ну, знаешь, они надеваются прямо на глаза. Они не крепятся, — на самом деле, линзы уже начали ей сильно досаждать. Может быть, снять их на денек…

— Ха, — Джинни казалась впечатленной. — Что ж, они классные. Мальчики будут падать перед тобой, истекая слюнями, — лицо у нее стало лукавым: — Спорим, я знаю, кого бы ты хотела увидеть первым в очереди…

— Так что там за Всевозможные волшебные вредилки? — поспешила спросить Гарриет. Джинни бросила ей взгляд «шито-белыми-нитками», но ответила:

— Это гораздо интереснее, чем Перси и его отчеты по стандартизации толщины дна у котлов. Фред и Джордж мечтают открыть самый потрясающий магазин приколов… или что-то вроде. Мы и не знали, что все эти взрывы и тому подобное что-то означают, но этим летом мама обнаружила целую толстую пачку бланков для заказов всех этих штук, которые они наизобретали и в этом году планируют продавать в Хогвартсе. Такой был скандал… Мама сожгла все бланки… Она хотела, чтобы они пошли в Министерство, чтобы у них была работа, как у папы и Перси.

— Но ведь Чарли работает с драконами, а Билл — на Гринготтс… кем он там работает?

— Ликвидатором проклятий, — усмешка Джинни включилась снова. — В основном он взламывает гробницы и копается в них. Это еще и законно почему-то — вот ведь здорово, правда?

— Лучше, чем днища котлов, — сказала Гарриет, силой воли пытаясь согнать со своего дурацкого лица румянец. Это звучало прямо как занятие для героя любовного романа — нет, она не подумала об этом только что. — Но почему твоя мама так хочет отправить их в Министерство, если им неохота этим заниматься?

— Не знаю. Ну, это же одна из мамских штук, да? Даже папа не представляет, чтобы это могло получиться, но он не насколько туп, чтобы сказать об этом ей в лицо. Фред и Джордж еле СОВ сдали, их все равно, наверное, не возьмут в Министерство. Не то чтобы это их расстроило. Они гораздо хуже восприняли то, что мама уничтожила их бланки, — она вздохнула. — Нам, наверное, лучше вернуться, пока она не уничтожила нас.

На кухне они обнаружили миссис Уизли — она в одиночестве чистила картошку, точнее, это за нее делала магия, а она тем временем мешала соус на сковороде. Через открытое окно до Гарриет доносились голоса мальчиков и знакомый писк, судя по звуку, садовых гномов.

— Вернулись, хорошо. Если можно, отнесите наружу эти тарелки, девочки, — сказала миссис Уизли, — и столовые приборы, и разложите на столах…

Гарриет была только рада, хотя, как оказалось, класть их было пока некуда: Билл и Чарли зачаровали столы летать, и теперь те пытались сбить друг друга из воздуха. Фред, Джордж и Рон за них болели, а гномы пищали — Живоглот гонял их по двору. Гарриет не удивилась, увидев, как Перси открыл окно, чтобы крикнуть им быть потише.

— Прости, Перс, — откликнулся, улыбаясь, Билл. — Как продвигаются днища котлов?

— Очень плохо, — отрезал Перси и захлопнул окно.

— Мальчишки, — вздохнула Гермиона так, что услышала только Гарриет.

Посмеиваясь, Билл и Чарли мягко направили столы к земле, составив их торцами. Двумя небрежными взмахами палочки Билл прикрепил на место ножку стола, отбитую столом Чарли, и сотворил скатерти. Гарриет постаралась не думать о том, как это впечатляет. По крайней мере, Джинни не повернулась усмехнуться над ней снова: она была слишком занята, пытаясь удержать стопку тарелок, пока у нее между лодыжек мелькал Живоглот.

К тому времени, как столы были накрыты на одиннадцать человек и заставлены едой, живот у Гарриет уже урчал в предвкушении. Она наложила себе картошки, салата, курицы, наслаждаясь тем, что находится в обществе счастливых людей, любящих друг друга.

Перси вещал мистеру Уизли про днища котлов, превозносил кого-то по имени мистер Крауч, фыркал о ком-то по имени мистер Бэгман и сожалел о какой-то Берте Джоркинс. Гарриет задумалась было, почему последнее имя звучит знакомо, но ее внимание уже отвлекли миссис Уизли и Билл, сидевшие рядом с ней.

— …с этим твоим ужасным клычищем, Билл, ну честное слово, что скажут в банке?

— Мам, в банке всем без разницы, как я одеваюсь — главное, чтобы сокровища приносил, — терпеливо ответил Билл.

— И волосы у тебя выглядят несерьезно, дорогой, хорошо бы мне тебя постричь…

— Нет, мам, — все так же терпеливо ответил Билл, и Гарриет возблагодарила небеса.

— Мне они нравятся. Ты просто старомодная, мам, — сказала Джинни, а потом добавила с предательской невинностью: — А ты как думаешь, Гарриет?

Фред, Джордж, Чарли и Рон выбрали этот момент, чтобы разразиться шумным спором, и Гарриет удалось сделать вид, что она не расслышала, что сказала Джинни.

— Это будет Ирландия! — заявил Чарли. — Они порвали Перу в полуфинале…

— Но у Болгарии — Крам, — возразил Фред.

— Крам их единственный приличный игрок, а у Ирландии их семь…

— Он не приличный — он потрясающий, — сказал Рон.

До конца ужина Гарриет делала вид, что увлечена обсуждением квиддича, и старалась вообще не обращать внимания на Билла. Джинни в этот вечер явно была порождением дьявола. Слава Богу, что Гермиона была из той странной разновидности подруг, которые никогда не поддразнивают насчет мальчиков.

Она покосилась на тарелку Гермионы, чтобы определить, как у той дела. Они уже перешли к десерту, и Гермионина миска домашнего клубничного мороженого была наполнена розовым супом.

Может, стоит рассказать ей про сон, чтобы отвлечь? Нет, плохая мысль… очень плохая. Зная Гермиону, это только мозги ей взорвет. Она до смерти донервничается сразу о нескольких вещах.

— Еще не хочешь поговорить? — спросила Гарриет негромко.

Гермиона посмотрела на счастливых разговаривающих Уизли. Рядом с ней Рон яростно махал руками, изображая какую-то стратегию Виктора Крама.

— Позже, когда Джинни уйдет мыться, — пробормотала она.

Так что Гарриет наложила себе вторую порцию мороженого, а потом — третью. В глубокой синеве над головой робко появились звезды, а в высокой траве замерцали светлячки. Ее кошмар о Волдеморте и Хвосте казался очень далеким. Было трудно думать о чудовищах и смерти в таком мирном месте, трудно представить, что они существуют.

И все-таки… она посмотрела на небо, выискивая точку, которая была бы похожа на снежную сову. Среди звезд и светляков ее не было. Она не удивилась, но все-таки надеялась…

— О нет, вы посмотрите, который час, — сказала миссис Уизли. — Вам всем пора быть в постели, вам же на чемпионат вставать с самым рассветом… Нет, Гарриет, дорогая, оставь посуду мне, просто иди спать… Фред, Джордж, Рон, Джинни, вы тоже.

Все они (плюс Гермиона) оставили Билла, Чарли и Артура помогать миссис Уизли убирать со стола, а Перси рванул отправлять совой свой котловый отчет.

Так как Гермиона и Гарриет были гостями, а Джинни была хорошо воспитана, их отправили в ванную первыми. Гермиона предложила первой помыться Гарриет, но у той возникли сложности с линзами.

— Мне достать инструкцию? — спросила Гермиона, снимая блузку. — Я ее взяла с собой на всякий случай…

— Я помню, что там сказано, просто не могу это сделать, — она в пятидесятый раз попыталась и не смогла сжать линзу. — Оу.

— Другой глаз попробуй, — предложила Гермиона, собирая волосы в большой узел на голове и убирая его под шапочку для душа. — Этот уже красный.

— Ну, по крайней мере, мы можем поговорить, — Гарриет выругалась, нечаянно отпустив веко. — Хочешь поговорить?

Гермиона вздохнула за занавеской для душа.

— Это так глупо. Я чувствую себя одним из тех единственных детей — знаешь, ревнивых, которые не выносят, когда у родителей появляется кто-нибудь, кроме них. И это так… я хочу сказать, это еще и так эгоистично, потому что я часто в отъезде. Почти все время. А они говорят, что это случайность, что они не собирались меня замещать, так что как я могу так думать?

Крошечную ванную наполнил звук плещущейся воды.

Гарриет подумала о том, надо ли ей что-нибудь сказать — и что именно тут надо сказать. Что бы она почувствовала, если бы ее родители объявили о том, что у них будет еще ребенок, когда она уже почти выросла?

Она никак не могла ответить на этот вопрос — точнее, ответ был бы бесполезен. В ее голове это было счастьем, и она понимала, почему так.

— Но ты думаешь? — спросила она, глядя в собственные глаза, освобожденные от очков. — В смысле, вот об этом.

— Что если… — занавеска зашелестела. — Что если они хотят ребенка… нормального?

«Ох, Гермиона», — подумала Гарриет очень грустно и совсем не удивленно.

— Даже если это случайность… что если они почувствовали облегчение, потому что это шанс иметь нормального ребенка? Что если они боятся, что он может оказаться таким, как я? Мы не знаем, почему у магглов рождаются или не рождаются дети-волшебники…

И Гарриет услышала незаданный вопрос, скрытый среди прочих: «Что, если он будет нормальным, и они полюбят его больше, чем меня?»

— Твои родители тебя любят, — сказала Гарриет тихо. — Я знаю.

Гермиона выглянула из-за занавески.

— Прости, это так эгоистично с моей стороны…

— Это не эгоистично — бояться из-за любви. Или из-за того, что с ней может случиться.

Гермиона потрясла головой, спряталась за занавеску.

— Ты права, — сказала Гермиона так, словно пыталась говорить рассудительно. — Они меня любят. Они просто… не понимают. Не могут. Между нами теперь дистанция. Может, она была давно, просто я только этим летом ее заметила, но… мы съездили во Францию, знаешь, пока ты была в Хогвартсе. Они спрашивали меня про школу, но было видно, что они не знают, что сказать, а я очень многого не могла им рассказать, потому что думала, что они… испугаются. И что если… что если они попытались бы помешать мне вернуться? Мне казалось, что я им лгу, но в то же время я чувствовала, что им… не очень интересно. Ой, не знаю. Может, это то же самое, что с ребенком, а у меня просто паранойя. Но я представляю, как они будут вместе — мои родители и ребенок, а я уеду в Хогвартс, буду ведьмой, и, если ребенок не будет волшебником, я совсем его не узнаю… И, может быть, он станет им ближе, чем я, и, может быть, они меня боятся…

Да, Гарриет была права: Гермиона могла волноваться о миллионе вещей сразу. А она не могла толком думать про все эти вещи, потому что они заставляли ее вспоминать о тете Петунье и маме.

А думая о маме, она начинала думать о Снейпе и о том, что она ему на самом деле безразлична, и это было эгоистично: думать о собственной обиде, тем временем как Гермионина обида гораздо больше заслуживала внимания. Какая разница, нравится она Снейпу или нет? Это должно быть неважно. Это неважно.

— Думаю, тебе надо будет съездить повидать ребенка, когда он родится, — сказала Гарриет. — И посылать ему кучу подарков, особенно тех конфет со сливочной начинкой из Сладкого королевства. Тогда он тебя точно оценит.

Гермиона фыркнула, рассмеялась сквозь воду.

Гарриет наконец бросила попытки ущипнуть линзу и, положив на зрачок подушечку пальца, сдвинула ее в сторону так, чтобы можно было ее сморгнуть.

— Ага, — победно сказала она. Ей удалось избавиться от второй, и она заморгала — ванная вокруг вдруг стала размытой. — Боже, я ослепла.

Пока Гарриет нащупывала очки, Гермиона выключила воду. Надев их, Гарриет увидела, как та выходит из душа, плотно обмотанная полотенцем.

— Я тебя обниму, — сказала она ей, — но, пожалуй, сперва подожду, пока ты оденешься.

* * *

На испещренном звездами небе все еще висела луна, когда дверь фермы в шотландских высокогорьях открылась и закрылась снова, выпустив человека с собакой. Более чем за двести миль к югу на длинной темной улице погас единственный огонек в доме, выглядевшем в остальном заброшенным — одинокое пятно света в пригороде у заброшенной мельницы. А еще дальше, в Девоне, семь человек, освещая себе путь факелами, прошли по зябкой сельской местности в этот тайный час между ночью и утром.

Даже если бы путешествие порт-ключом не было таким бодряще грубым, прогулка через палаточный лагерь сама по себе избавила бы Гарриет от вялости. Солнце только начинало озарять верхушки самых высоких палаток, поэтому большая часть людей еще спала, но сами по себе палатки заслуживали внимания. Большинство постаралось придать им маггловский вид, но испортило впечатление, установив сверху флюгеры или каминные трубы, а прочие, похоже, действовали в обратном направлении и попытались сделать облик палаток максимально магическим. Перед одной, роскошной, из полосатого шелка, бродили на привязи живые павлины. Еще одна «палатка» была трехэтажной и с башенками, а к третьей, похоже, прилагался целый сад. (Гарриет подумала, нет ли там гномов).

— Как всегда, — сказал мистер Уизли. — Стоит собраться вместе, и они не могут удержаться от хвастовства. Ага, вот и пришли!

На вершине холма был клочок свободной земли с табличкой «Уизли». Но там уже стояла палатка — простая, узкая, брезентовая, примерно три шага в длину и один — в ширину.

— Мне показалось, маггл у ворот сказал, что палаток три? — нахмурился Фред.

— Ах, ну… — начал мистер Уизли, но его прервала огромная черная собака, выскочившая из палатки и направившаяся прямиком к Гарриет.

— Сириус? — воскликнула Гарриет, не подумав. А потом у нее оказались полные руки Бродяги, а все лицо — в черном мехе, и она попятилась назад, в итоге свалившись на землю второй раз за утро. Хорошо хоть рюкзак помешал ей упасть окончательно.

— Профессор Люпин! — сказала Гермиона (Гарриет был виден только мех Бродяги).

— Я уже не профессор, Гермиона, — ответил Ремус. — Надеюсь, это немного сгладит неловкость. Здравствуй, Артур, рад тебя видеть… Рон, Джинни, Фред, Джордж. Как поживаете?

Дети Уизли поприветствовали его с удивлением, но без недовольства. Судя по голосам, мистер Уизли был единственным, кто ожидал увидеть Ремуса.

Гарриет с трудом освободилась от Бродяги, и Ремус помог ей встать, как это сделал Седрик, когда она валялась в куче мале из Уизли и Гермионы после путешествия порт-ключом. Она понадеялась, что за сегодняшний день она в последний раз оказалась лежащей на земле.

— Ты не сказал, что приедешь! — она обняла его.

— Хотели устроить сюрприз, — он легко приобнял ее в ответ одной рукой. — Надеюсь, он не оказался неприятным?

— Определенно нет! — она широко улыбнулась, почесывая Бродягу за ушами.

— Вы установили палатку без магии? — поинтересовался мистер Уизли.

— Я, может быть, немножко сжульничал, — ответил Ремус, блеснув глазами, почти как Дамблдор. — Это же не является неправомерным применением магии?

— Нет-нет! — сказал мистер Уизли. — Хотя, строго говоря, нам полагается все делать по-маггловски… Безопасность, понимаете ли, — он говорил без осуждения, наоборот, с восторгом. Гарриет была вполне уверена, что никто не будет против, если мистер Уизли поставит палатку, пробормотав заклинание, особенно если вспомнить то трехэтажное чудище на холме, но было ясно, что этого приключения — разбивки лагеря по-маггловски — мистер Уизли ждет с нетерпением.

— Надо еще разжечь костер и набрать воды, — серьезно заявил Ремус, хотя Гарриет показалось, что ему смешно.

— Великолепно! — просиял мистер Уизли. — Ну что, давайте устраиваться!

Фред, Джордж, Рон и Джинни помочь не могли: они никогда не жили в палатках, уж точно не в маггловских, так что один из них нашел палку, чтобы Бродяга за ней побегал. Для помощи мистеру Уизли с палаткой оставались Гарриет, Гермиона и Ремус — точнее, они делали это за него. Мистер Уизли имел свойство перевозбуждаться, когда использовал деревянный молоток.

— Кто-нибудь из вас был в походе? — спросил Ремус, разворачивая два потрепанных на вид куска брезента.

— Дурсли не ходят по траве, которая ни разу не выигрывала награду «Лучшая лужайка года», — сказала Гарриет.

— Моя мама бывает только там, где есть Настоящая Ванная, — сказала Гермиона.

— Мой отец считал походом ночевку под звездами, — закончил Ремус. — Так, Гарриет, подержи-ка тот край… Да, думаю, так правильно, как считаешь? Ну ладно… Когда мне было примерно десять, он подхватил жестокую простуду после того, как мы попали под дождь, несколько недель не мог от нее избавиться, так что мать навсегда запретила нам спать снаружи.

— Как думаете, зачем эти веревки? — спросил мистер Уизли, пытаясь распутать их и только запутывая еще хуже.

В конце концов им удалось вкривь и вкось натянуть две жалкие палатки. («Думаю, не обвалятся», — прокомментировал Ремус). Мистер Уизли, наклонившись, заглянул внутрь.

— Да, если чуть потеснимся, подойдет. Это ваша палатка, мальчики. Девочки, вам вот эта — боюсь, она поменьше, но зато только ваша…

Гарриет и Гермиона с сомнением посмотрели на вторую палатку. Размером она была, как у Ремуса, и комната Джинни рядом с ней казалась дворцом.

— Залезайте, — сказал Ремус, улыбаясь так, словно знал что-то, им неведомое.

Гарриет нырнула в палатку и выпалила:

— Охренеть!

— Гарриет! — укорила Гермиона, но последовала за Гарриет внутрь. Челюсть у нее отвисла: — О господи!

Внутри палатка выглядела как квартира зажиточной леди. Тут был диван с креслами, кухонька, три койки, множество салфеток — и более чем достаточно места для всех троих вместе с розовым платьем мадам Малкин.

— Повезло вам, девочки, — сказал Ремус, заглянув внутрь. — В палатке мальчиков пахнет кошками.

— Обожаю магию, — Гарриет шмякнулась на диван так, что подпрыгнула.

— Эта ее часть вполне приятна, — заявила Гермиона, — но я все еще надеюсь найти более удобный способ путешествия, чем машина. Порт-ключи!..

— Аппарация тоже редкостная дрянь, — сказала Гарриет.

— Когда это ты аппарировала?

— Со Снейпом позапрошлым летом, — только она не думала о Снейпе, об этом безразличном антисоциальном негодяе.

— Почему мы не можем просто воспользоваться кухней? — услышали они вопрос Рона, выбравшись обратно наружу.

— Ну же, Рон, — ответил мистер Уизли, — когда магглы идут в поход, они не пользуются кухней, они разводят костры!

Гарриет не хватило духу упомянуть дома на колесах.

— Ну так используй Инсендио, — предложил Рон.

— У магглов нет Инсендио, Рон.

У них есть зажигалки, но об этом Гарриет предпочла тоже не упоминать.

— Когда прибудет твой друг, Ремус? — спросил мистер Уизли, пытаясь разобраться, как снять целлофан с коробка спичек.

— Он не уточнил, — ответил Ремус. — Но он всегда так. К нам присоединится мой друг, — объяснил он Гарриет, а вернувшийся Бродяга, набегавшийся за палкой, завалился у нее в ногах. — Фанат квиддича, но вы просто не поверите, до чего нелюдимый. Даже когда он сюда доберется, думаю, мы нечасто будем его видеть. Наверное, станет прятаться в палатке.

Мистер Уизли открыл коробок спичек, но прилагал слишком много силы, пытаясь их зажечь. Землю вокруг усыпали отломанные головки.

— Упс! — сказал он, когда одна из них загорелась и он тут же от счастья уронил ее.

— Вот, мистер Уизли, — вмешалась Гермиона, — я вам покажу…

— Почему бы нам не набрать воды? — спросил Ремус у Гарриет, и та быстро кивнула. Он, наверное, хотел поговорить с ней про письмо.

Бродяга поднял голову, но Джинни так тщательно начесала ему уши, что он, похоже, был не в силах встать. Ремус взял два ведра из своей палатки, и они отправились.

— Как тебе пока, нравится? — спросил Ремус, когда они спускались с холма через лагерь.

— Очень здорово. Но порт-ключи изобретать не надо было. Они даже хуже, чем летучий порох… или аппарация.

— Магические способы путешествия склонны быть довольно неприятными, правда? Удалось тебе устоять на ногах?

— Свалилась. Как и все — ну, кроме мистера Уизли и Седрика, и его папы. Но все остальные попадали.

— Сириуса обычно тошнило, когда он ими пользовался. Передай ему, что это я рассказал.

Люди начинали просыпаться. Трубы задымили, и Гарриет уловила чудесный запах выпечки, проходя мимо шелковой палатки (точнее, даже шатра, в самом деле) с павлинами.

— Уверен, все, кто сегодня на службе, испытают большое облегчение, когда чемпионат закончится, — Ремус с сочувствием и усмешкой посмотрел на министерского волшебника — тот пробежал мимо них останавливать двух маленьких девочек, летавших на игрушечных метлах.

— Миссис Уизли сказала, что в прошлый раз он длился неделю.

— Да, они раз за разом заменяли игроков, чтобы те могли поспать.

— Вот бы в этот раз было так же!

— Артуру придется вернуться на работу, — сказал Ремус, — так что, пожалуй, придется мне присматривать за всеми вами… Честно говоря, я не уверен, что справлюсь с близнецами. Уж точно не неделю. Я измотаюсь, как эти ребята из Министерства, — после чего, не меняя тона и выражения лица, произнес: — То, о чем ты написала в письме, случалось снова?

— Нет, — следующие несколько ударов сердца у нее, кажется, были быстрее. — Но прошла только одна ночь.

Она все еще не решила, надо ли рассказывать ему про сон. Ну, то есть она знала, что надо, но ей не хотелось. Она не могла избавиться от чувства, что Ремус и Сириус приехали на чемпионат мира, чтобы ее защищать, и не хотят говорить ей об этом, чтобы не пугать.

Впервые ее осенило, сколько же они умалчивают, общаясь друг с другом.

— Что случилось? — спросил Люпин. — Чем ты была занята, когда это произошло?

— Спала, — призналась Гарриет.

Ремус искоса бросил на нее резкий взгляд.

— Сон снился? — (она неохотно кивнула). — О нем?

— …Да.

— И что случилось во сне?

Гарриет закусила губу.

— Гарриет, — с мягкой решимостью произнес Ремус, — нам жизненно важно обладать всеми фактами. Если ранее ты чувствовала это только тогда, когда он был рядом, то теперь ты можешь ощущать, когда он где-то еще… что означает, что он либо поблизости, а мы об этом не знаем, либо же он становится сильнее.

— Ты думаешь?.. — об этом Гарриет не подумала.

— Я думаю, что Хвост убежал, и у него было шесть месяцев, чтобы его найти.

В живот Гарриет сполз скользкий ужас.

— Во сне был Хвост.

Тут Ремус остановился, и Гарриет тоже виновато встала.

— Дерек! — воскликнула ведьма за две палатки от них. — Сколько раз я тебе говорила не трогать папину палочку? — раздался смачный хлюпающий звук. — Бр-р!

— Ты раздавила слизня! Ты раздавила слизня! — завыл маленький мальчик.

Ремус пошел дальше.

— Можешь рассказать мне все, что помнишь? — проговорил он так спокойно и деловито, что Гарриет почти порадовалась, что рассказывать надо ему. В отличие от Гермионы, Ремус был не из тех, кто заламывает руки.

— В том-то и дело, — сказала она огорченно, — я мало запомнила. Я думаю… думаю, они… я видела зеленый свет, — закончила она, не желая говорить посреди оживленного лагеря, что они кого-то убили, даже если никто их не станет слушать посреди всей этой шумихи.

— И, кажется, там был старик… и, может быть… может быть, змея. Все это было так…

«Страшно», — подумала она. Змея была большая и чудовищная, старик умер, Хвост казался перепуганным, когда повернул кресло, и это чувство ужаса, вытолкнувшее ее из сна, обжегшее изнутри ее шрам…

Она осознала, что трет шрам, и уронила руку.

— Он не болит, — сказала она торопливо, заметив, что Ремус за ней наблюдает. — Я просто вспоминала.

Он коснулся ее плеча. Каждый раз, когда он к ней прикасался, а бывало такое нечасто — то именно вот так, легко, словно считал, что ему не следует этого делать. Его рука, в два раза горячее, чем у обычного человека, задержалась ненадолго, но потом он убрал ее.

Они дошли до очереди за водой. По меньшей мере двадцать человек было перед ними, так что, похоже, они пробудут тут долго. Все стояли плотно, и поэтому было невозможно не быть подслушанными, так что они и Ремусом по негласному соглашению отложили на время их разговор. На самом деле, Гарриет обнаружила, как легко тут подслушивать, потому что не смогла не услышать, как перед ними спорит молодая пара.

— …приехала же? — говорила женщина. Даже если бы она не была в явной ссоре со своим парнем, Гарриет все равно бы пялилась на ее длинные ярко-зеленые волосы. — Я же, блин, отгул взяла, чтобы сюда приехать! У меня уже почти аттестация, а я взяла и приехала вместо этого на чертов чемпионат мира по квиддичу!

— И с тех пор только и делаешь, что скулишь об этом, — ответил ее парень. Гарриет видела только его затылок, но голос звучал хмуро. — Если бы ты сказала заранее, что будешь так себя вести, я бы так не старался тебя сюда вытащить…

— Уж кому про скулеж говорить, так это тебе, — сказала девушка. — Можно подумать, я хоть раз слышала что-то другое за последние шесть месяцев. Даже странно, что ты услышал меня из-за собственного голоса.

— Я хотел просто развеяться и повеселиться, ясно, нет? Я уже не помню, каково это, когда у тебя есть девушка. Ты только и делаешь, что тренируешься…

— Это аврорские курсы, а не ученичество у Фортескью. Сколько ты еще будешь выставлять меня виноватой из-за…

— Гарриет, — сказал вдруг Ремус, — как думаешь, похоже на пиратский корабль?

Гарриет прищурилась в ту сторону, куда указал Ремус, но не увидела облаков, напоминающих корабли — пиратские или другие. Но она могла бы поспорить на свои очки, что Ремус спросил только затем, чтобы заглушить ссору пары перед ними и, может быть, даже эту ссору остановить: услышав его голос, двое утихли, как будто только что поняли, что вокруг люди.

— Где? — спросила Гарриет, подыгрывая ему.

— Вон. Разве не видишь Веселый Роджер?

— Не-е-ет… Но, кажется, вон там кто-то идет по доске.

— Ах да. Как думаешь, его высадят на необитаемый остров? Или просто акулам на закуску?

— Ты много знаешь о пиратах, — заметила Гарриет. Теперь у нее сложилось впечатление, что зеленоволосая ведьма и ее парень слушают их.

— Только то, о чем поведал Голливуд, что, как я слышал, сплошные сказки.

— В книге, которую я читаю, есть про пиратов.

— О, правда? И что же там?

— Она называется «Пират и язычница». Это любовный роман, — призналась Гарриет несколько вызывающе. Это было странно — признаваться вызывающе, но она не знала, надо ей смущаться или нет, по крайней мере, когда она признается в этом Ремусу. Но он не стал закатывать глаза или морщить нос, как сделала бы Гермиона.

— Полагаю, книга значительно расширила твой кругозор, — сказал он.

— О да.

Зеленоволосая ведьма и ее парень достигли начала очереди, быстро набрали воды и ушли. Когда они проходили мимо, зеленоволосая ведьма улыбнулась Гарриет и подмигнула. (Ее парень продолжал хмуриться.)

— Я ведь ее не знаю? — спросила Гарриет у Ремуса, пока они наполняли ведра у насоса.

— Думаю, она так извинилась за ссору.

Чуть покачиваясь под весом воды, Гарриет пошла обратно вдоль очереди. Ремус взялся за ручку ее ведра с другой стороны, но из-за разницы в росте получалось, что ему пришлось бы сутулиться все время, что он ей помогал.

— Я в порядке, — сказала Гарриет. — Справлюсь.

— Ну… Я не Артур, так что… — вынув палочку, Ремус наколдовал на ведро чары, от которых оно стало намного легче.

— Спасибо. Что такое… врор?

— Аврор. Охотник на темных волшебников. Если она собирается стать одним из них, значит, она очень талантлива. Они не берут кого попало на свои курсы, и порой целые классы так и не завершают подготовку.

Охотники на темных волшебников…

— Авроры ловят Си… Бродягу?

— Да, — тихо подтвердил Ремус. Потом вздохнул. — Я понимаю, что ты не хочешь говорить о своих снах. Поверь, понимаю. К сожалению, ничего хорошего не выйдет, если молчать о вещах, о которых не хочется говорить. По его словам, — добавил он сухо, — теория намного проще практики.

— Я просто… — Гарриет ощутила себя неловко и глупо, но еще так, словно ему можно было об этом сказать; словно он не станет ее осуждать и ругать, хоть она и заслужила. — Я не хотела, чтобы меня отправили обратно к Дурслям. Или в Хогвартс. Хотела посмотреть чемпионат.

— Ты хочешь жить дальше. Это я понимаю. Нам всем не нравится, что над твоей жизнью нависла такая угроза, Гарриет — так же, как и тебе, если не сильнее. Мы просто хотим тебя защитить. Мир… — он поднял взгляд на яркое небо, где в вышине рвал облака ветер. — Мир — опасное место.

Остаток пути до лагеря Уизли они прошли в молчании.