Бесконечная дорога (джен)

От Гарриет не ускользнуло, что тем вечером, когда они все ложились спать, атмосфера в спальне была напряженной и подавленной, и утром она продолжала висеть над ними, как миазмы. Лаванда и Гермиона не разговаривали, Парвати и Гарриет — тоже. Так как они были двумя парами близких подруг, даже те, кто не ссорился напрямую, не разговаривал с другом обидчика.

Какая-то часть Гарриет понимала, что надо извиниться перед Парвати, которая просто пыталась помочь (по-своему). Она не заслужила, чтобы на нее срывались по причине, которую даже Гарриет не могла объяснить. Но большая ее часть проигнорировала меньшую, рассудительную, натянула один из узловатых джемперов и надела новые очки. И даже с надменно безразличным видом. Она все равно не собиралась надевать кружевную блузочку к Снейпу на занятие. При одной мысли об этом можно подавиться.

Прошлым вечером Снейп прислал более чем короткую записку: прийти в класс зелий после завтрака, с собой ничего не брать. Она попробовала на пергаменте несколько проявляющих заклинаний, думая, что там может быть написано что-нибудь еще, например: «Кроме мозгов, если они найдутся». Но ничего не было.

За ночь ей никаких хитрых планов волшебным образом не приснилось. И бесхитростных тоже. Она предположила, что ей надо просто подождать случая. Как грекам с Троей. Правда, ей еще повезет, если она за десять лет отыщет хоть одну щелку в обороне Снейпа.

Прощаясь с Гермионой и Роном, она не особенно нервничала, однако с каждой ступенькой, приближающей ее к подземельям, в нее просачивалось немного волнения. Когда она шла по коридору к классу Снейпа, волнение уже свилось в клубок прямо под сердцем.

Она постучала в дверь, послушала, как от холодных каменных стен отразилось эхо.

— Входите, — произнес голос Снейпа, такой же каменно-холодный, как стены.

Дверь зловеще скрипнула. Класс всегда казался страшнее, когда в нем никого не было, как будто только шум учеников и испарения зелий делали его переносимым, скрывали жуткую тишину — подземную, лишенную света.

Снейп стоял у стола над котлом чего-то. Зеленоватый пар поднимался вокруг него шевелящимися щупальцами, напомнившими ей водоросли.

Его темные глаза повернулись к ней, от чего клубок тревоги дернулся и вырос. Гарриет не поняла, почему. Он не слишком хмурился, а она никогда такого раньше не чувствовала, даже если он кричал.

— Сядьте, — сказал он.

Гарриет проскользнула за стол, на котором он разместил несколько котлов и обычный набор зельевара.

Снейп махнул палочкой в сторону доски. Как обычно, на доске проявился список инструкций, написанный чуть менее колючим почерком, чем Снейп писал от руки.

— Скажите мне, какое это зелье.

Сердце Гарриет упало в клубок тревоги. Инструкции невинно сияли на доске и ничего ей не говорили.

— Это зелье третьего курса, мисс Поттер, — сказал Снейп, когда молчание затянулось. — Вы его проходили, — он сквозь зубы подчеркнул каждое слово, — всего лишь этим летом.

Она порылась в голове, но все зелья, которые она летом делала со Снейпом, попросту растворились в потоке похожих воспоминаний предыдущих лет.

— Я не знаю. Сэр, — добавила она, потому что сегодня Снейп выглядел даже внушительнее обычного.

Он взмахнул палочкой, на этот раз резче, и на доске нацарапался еще один список инструкций.

— А это?

— Не знаю, — сердце провалилось еще глубже. Почему она не подумала, что он станет проверять ее вот так? Ну, такого ведь еще не бывало раньше. Контрольные у Снейпа были всегда практическими, а не теоретическими.

Еще взмах, еще одно загадочное зелье.

— А это?

Она потрясла головой. Горло стиснуло.

Он раздул ноздри. Положил палочку на стол со стуком, эхом отозвавшимся у нее в ушах.

— Мисс Поттер, — опасным тоном произнес он, — зачем вы здесь?

— Я учила, — Гарриет попыталась разозлиться, чтобы было не так обидно. — Учила. Но вы дали мне названия зелий, так что я смотрела, что они делают, а не как делать каждое из них.

— Подбор названия зелья по его назначению — это не учеба, мисс Поттер, потому что назначение определяет названия. Это, — он ткнул палочкой в сторону доски, — единственный показатель истинного мастерства и единственный способ изучить предмет. Если кому-то будет отчаянно нужен сдувающий настой, как вы собираетесь его делать, если не знаете списка ингредиентов?

— Посмотрю в книге…

— И потеряете драгоценное время? Если мисс Грейнджер по ошибке проглотит раздувающий раствор, он может убить ее, увеличив ее желудок и пищевод, пока вы будете искать рецепт в книге и уж тем более пытаться правильно по нему действовать.

Ее лицу стало горячо и колко. «Как можно быть такой скотиной?» — хотелось ей спросить. Вопрос норовил вырваться изо рта, но она прикусила язык, буквально, до боли.

— Вы идентифицируете это зелье, — он указал палочкой на инструкции на доске, — и сварите его — правильно. Я вам помогать не буду. Когда закончите, сообщите.

— Я могу его идентифицировать при варке?

— Нет.

— Но как тогда…

— Я сказал, что помогать не буду, — заявил он голосом «зачем-заставляете-меня-повторяться».

— Но это нечестно, — вырвалось у Гарриет.

— В моем классе мне решать, что честно, мисс Поттер, — прищурился Снейп.

— Но вы никогда не давали таких проверок! Всегда только практика, или эссе про ингредиенты и что они…

Гарриет остановилась. Медленно пополз румянец — из середины груди и по самые волосы.

— А, — буркнула она.

— Да, — ответил Снейп, и она покраснела вдвое жарче. — А.

Гарриет постаралась убрать из взгляда возмущение, но, судя по тому, как он на нее уставился, в этом тоже не преуспела.

Вместо этого она зло посмотрела на доску. Инструкции к зельям всегда казались ей белибердой, даже если она послушно им следовала. Пытаться выяснить, что они означают, было почти невозможно. Толченый лунный камень, сироп чемерицы, корень валерьяны… Она совсем не узнавала это зелье.

— Корень валерианы улучшает сон и снимает тревожность, — сказала она наконец и покосилась на Снейпа. Лицо у него было каменным, но отсутствие немедленных ухмылок или сарказма ободряло. — А чемерица… разве она не ядовитая?

— Стал бы я учить приготовлению ядов посреди целой школы легкомысленных подростков, мисс Поттер?

Гарриет не разобралась, обидеть он хотел или пошутить. Это само по себе было странно, потому что обычно со Снейпом всегда было легко понять, когда он начинал злиться. Можно было посмотреть по календарю — это случалось с понедельника по субботу.

— Ну? — поторопил Снейп.

— Я не знаю, что делает толченый лунный камень. Вообще не помню, чтобы мы с ним работали.

— Потому что вы с ним не работали, — ответил Снейп. — Это зелье вы будете изучать в следующем году. Это умиротворяющий настой.

Гарриет разинула рот. Это было так… так коварно.

— В этих зельях, мисс Поттер, часто используются ингредиенты, которые в определенных количествах ядовиты. В этом одна из причин того, что данный предмет требует внимания к деталям. Если вы будете неуклюжи с ингредиентами для умиротворяющего настоя, то можете погрузить выпившего в необратимый сон. Если бы я добавил слишком много аконита в зелье для вашего крестного отчима, то мог бы парализовать его. Навсегда.

У Гарриет закололо кончики пальцев, но не шрам.

— Вы напишете эссе, — продолжил Снейп, словно не намекал только что на отравление Ремуса, — об использовании ядовитых трав и важности соблюдения правильных пропорций в зельеварении. Вы также перечислите ключевые ингредиенты каждого зелья из того списка, что я вам дал, и укажете, почему именно они там используются.

Это звучало до того скучно и сложно, что Гарриет чуть не застонала вслух.

— Я учила всю неделю!

— Меня это не утешает, — голос у Снейпа был, как нож. — Если бы вы применили хоть четверть того прилежания, которое продемонстрировали при изучении дементоров, вы, возможно, достигли бы чего-то похожего на прогресс.

И вот он — случай, которого она ждала неделю. Не раздумывая (шанс упускать было нельзя), она сказала:

— Ладно. Я не только зелья учила. Я еще искала про Пожирателей смерти.

Снейпа как водой облило неподвижностью. Гарриет осознала, что затаила дыхание.

— После событий на чемпионате мира меня это не удивляет, — его голос было совершенно безэмоциональным.

Гарриет ощутила странную нерешительность.

— Я прочла, что они… пытали и убивали… людей.

— Вас это удивляет? Около двух недель назад вы кое-что из этого наблюдали воочию. И разве ваш преподаватель защиты не учит вас тому же? — что-то сверкнуло у Снейпа в глазах, ожесточило лицо. — Слышал, вы его удивили, оказавшись невосприимчивой к проклятию Империо.

Гарриет честно не поняла, оскорбление это или комплимент.

— Мне понадобилось четыре попытки, чтобы его сбросить. Я все в стол врезалась.

— Вот как.

Гарриет с сомнением на него взглянула. Злость — да, кажется, это была злость — торчала из него колючками, как иглы у дикобраза. С чего бы ему расстраиваться… разве что это опять та штука с «Не-Дать-Мисс-Поттер-Умереть»… но ведь не было особенной опасности в том, чтобы свалиться через стол. Да, ей показалось, что она расколола коленные чашечки, но потом ей даже к мадам Помфри идти не пришлось.

— Ну, он сказал, что теперь я могу с ним бороться. Он аврор, так что, думаю, он разбирается, — она пожала плечами, хотя под пронизывающим взглядом Снейпа чувствовала себя далеко не беззаботно. — Это же полезно?

— Как утилитарно с вашей стороны, — сказал он. Она не поняла, что это значит, но спрашивать не захотела.

«Вы были Пожирателем смерти?» — вопрос повис во рту, как пар, но она его не задала. Она… на самом деле, она здорово боялась.

Нет, так не пойдет. Она ненавидит бояться. Она не собирается поддаваться чему-то вроде этого.

Она открыла рот, но раздавшийся вопрос был таким:

— Почему вы меня игнорировали?

Снейп прямо-таки моргнул.

— Игн… о чем это вы?

— Всю весну вы меня игнорировали, — при виде намека на недоумение на его лице у нее в груди начало бурлить возмущение. Как он может вести себя, словно не понимает? — И летом тоже.

— Мисс Поттер, я этим летом пытался преподавать вам зелья. Неудивительно, что вы не смогли ничего идентифицировать, раз не смогли запомнить даже этого.

— Это я помню, — зло сказала Гарриет. — Но вы все равно меня игнорировали. Как будто я Парвати, или Лаванда, или типа того.

— Как будто вы одна из моих учениц?

— Я вам патронуса прислала!

Снейп просто уставился на нее. Лицо его все пустело и пустело, пока не стало почти зеркальным, как вода, и отражалось на нем только ее собственное огорчение.

— Когда все думали, что вы можете быть оборотнем, — продолжила она тяжелым голосом. — И вы ничего мне потом не сказали, ни разу не зашли, пока я была в больнице, ни разу. А летом было сплошное «это помешайте», или «глаза жуков недостаточно тщательно размолоты», или… — она выдохнула через нос. Выражение лица Снейпа понятнее не становилось.

— Думаю, это потому, что меня не пытались убить, — сказала она. — Только тогда вы себя ведете, как будто я не… предмет мебели.

Снейп продолжал смотреть на нее так, словно не понимал ни слова. А потом сжал пальцами переносицу.

Это был простой жест, и учитывая, что это был Снейп, который как минимум раз в неделю доводил Невилла до панической атаки, в нем не было ничего особенного. Но для Гарриет он означал: «Вот ведь наказание», и: «Это просто смешно», и: «Ну и что мне теперь с этим делать», — и она ощутила себя униженной. А от унижения вспыхнул ее темперамент.

— Ой, да кого вообще колышет! — громко заявила она, и Снейп уронил руку. — Я просто учу эти гребаные зелья, и похер на все остальное!

И ушла, хлопнув дверью. И даже несмотря на ослепляющую ярость, сознавала, что Снейп мог бы ее остановить, мог бы упечь на отработки до конца времен… но он просто дал ей уйти.

* * *

Иногда Северус думал, что готов правую руку отдать на отсечение, лишь бы больше не связываться с подростками. Иногда думал, что готов даже сам ее отрезать.

«Ну, ты же хотел узнать, почему она на тебя так обижена и сердита», — сказал кто-то из его внутренних факультетов, но он не понял, то ли это была хаффлпаффская честность, то ли слизеринское добей лежачего.

«Я просто думал, ты мог заметить, что ее что-то беспокоит, — сказал прошлым вечером Дамблдор. — Ты лучше знаком с девочками ее возраста, чем я». Ха!

Ему один раз приходила мысль, что мисс Поттер ведет себя так, словно он ранил ее нежные чувства. Как выяснилось, он был полностью прав — вот только ранил он их тем, что ее игнорировал.

Это было смехотворно сразу в нескольких отношениях и так поразительно, что он даже испытал облегчение, когда она устроила не слишком впечатляющий скандал и выскочила из комнаты. По крайней мере, она не сидела сейчас здесь, прожигая его всею мощью своего взгляда. Характера в мисс Поттер хватило бы на двоих. Даже троих, если учитывать ее все еще крошечный рост.

Он не стал звать ее обратно: пусть лучше бурлит и беснуется где-нибудь в другом месте. Однако вскоре начал накаляться его собственный характер. Мисс Поттер, значит, требует его внимания? (Он изгнал котлы в кладовую с такой силой, что звон разнесся по всей комнате.) Она думала, что может вот так заявиться к нему в класс, постенать, что она учила, что он нечестный, что она лучше будет читать про Пожирателей смерти, и попытаться заявлением, что его внимание необходимо ей для счастья, избежать его недовольства? (Он очистил доску с такой яростью, что та треснула.)

Воспоминание о ее лице, растерянном, обиженном и неуверенном, в тот момент, когда Люпин из-за омнинокля стал замкнутым и отстраненным, наложилось на то ее лицо, что было этим утром. Если не считать жгучего отблеска вызванной им злости, они были идентичны.

Он остыл и, растерявшись, опустил руку, так и не починив доску.

Он не был силен в эмпатии. Никогда. Лили и Дамблдор то и дело на него за это ворчали. С огромным трудом он кое-как освоил симпатию. Обычно его надо было подтолкнуть к тому, чтобы он ей воспользовался. Количество случаев, когда он самопроизвольно ощущал искреннее сострадание, было примерно сравнимо с численностью василисков. Время от времени некоторые проблески пробуждали слизеринцы, так как их трудности повторяли его собственные и он невольно задумывался о том, что им предстоит; но в остальном он был круглым дураком во всем, что касалось межличностных отношений, как в практическом аспекте, так и в теоретическом.

И все-таки от того, что мисс Поттер из-за него расстроилась, зашевелилось странное чувство. Он понимал, что причина в нем, хотел что-то… исправить. Это пример симпатии? Эмпатии? Или просто навеяно старым воспоминанием о том, как почти двадцать лет назад зеленые глаза отвернулись — раз, второй, навсегда?

Кто-то постучал в дверь класса. Он принял свой обычный холодный и отстраненный вид.

— Да?

В дверь просунула голову Минерва.

— Северус?

— Кто еще может быть в моем классе?

— Мисс Поттер, полагаю, — Минерва открыла дверь, осмотрела комнату, словно думала, что мисс Поттер прячется за партой. — Только вот я увидела, как она, разобиженная, промчалась через вестибюль и вверх по лестнице. Занятие уже закончено?

Минерва не поверит, что он позволил мисс Поттер вот так устроить перед ним весьма бурную сцену, после чего просто уйти — ну ладно, убежать. Еще больше она усомнится в том, что он это допустил потому, что ему было все больше не по себе при общении с этой четырнадцатилетней Дюймовочкой.

— Она не подготовилась подобающим образом. Задерживать ее означало зря тратить время. Я отослал ее до следующей встречи с подробными инструкциями.

— Не подготовилась подобающим образом или не смогла соответствовать твоим завышенным требованиям?

— Не вижу разницы, — свирепо посмотрел на нее Северус.

— Я спрашиваю как ее декан, Северус. Я отвечаю за ее успеваемость в целом. Если мисс Поттер не относится к этим занятиям серьезно, я с ней поговорю.

Она, выжидая, прямо на него посмотрела. Он подавил желание потереть лицо.

— Она утверждает, что готовилась, и я ей верю, — сказал он. — Тем не менее, она готовилась способом, который я отнюдь не считаю адекватным. Так я ей и сказал. Можешь додумать остальное.

— Да уж, могу, — пробормотала Минерва. — Спасибо, Северус.

Она ушла. Вдосталь насытившийся этим проклятым классом и людьми, которые в него приходят, он решил пройтись.

* * *

Гарриет не сразу вернулась в гостиную. Боялась, что если Гермиона спросит ее, что не так, то она наговорит про Снейпа много и с душой, выболтав при этом много очень деликатной информации. Ей не хотелось, чтобы прямо сейчас Гермионин мозг-перфоратор над этим работал.

Вместо этого она побрела по замку. Она срезала через Западное крыло, где она, Гермиона и Рон нашли нишу в стороне от дороги, и нырнула под гобелен с русалкой и единорогом, пройдя через фальшивую стену на скрытую за ними винтовую лестницу.

Ниша не пустовала.

На нее поверх куска клубничного пирога с удивлением смотрел Рон. От Гарриет не ускользнуло, что он, прежде чем ее заметить, выглядел довольно покинутым.

— Ты что тут делаешь? — спросил он. — Я был уверен, что у тебя зелья со Снейпом до скончания времен.

— Мир умер пораньше, — Гарриет заметила рядом с ним на полу корзинку. — Кухню обносим?

— Эльфы жуть какие полезные. Присядешь? Или зашла сюда побыть одной?

Голос у него был небрежный, но Гарриет расслышала некий подтекст. Только она не разобрала, в чем он состоит.

— Просто зашла, и все, — сказала она. Вдвоем вместе с корзинкой было тесновато. На первом курсе они легко помещались тут втроем с Гермионой, но теперь они стали больше — даже Гарриет, хоть и не сильно. — Что у тебя есть?

— Обед, — он подтолкнул к ней корзинку. — Бери, если хочешь.

Она откинула крышку и выбрала куриную ножку. Некоторое время они жевали в молчании. В нише всегда было удивительно приятно несмотря на то, что она была открытой и довольно высокой. На стенах снаружи густо разросся плющ, укрывая ее от ветра, но через листья все еще был виден блеск озера. Она задумалась, зачем ее построили. Гермиона никогда не говорила, так что, наверное, это было что-то недостаточно важное, чтобы попасть в «Историю Хогвартса».

— Новая тема? — спросила она Рона, передавшего ей фляжку тыквенного сока. — Обедать в одиночестве?

— Не в одиночестве, раз ты тут, — заметил Рон, но Гарриет почувствовала, что он уклоняется от ответа.

— У тебя все в порядке?

Рон пожал плечами и достал сэндвич. Ой-ой. Он начинает с десерта, только когда в унынии.

— Что такое?

— Это… — он повертел сэндвич в руках, словно выбирая, откуда лучше откусить. — Ничего.

— Я не могу дать тебе свой ценный совет, если не знаю, про что советовать, — сказала она, так как молчание затянулось до предела, а Рон так и не начал есть свой сэндвич.

— Буду как нытик, — сказал он.

— Точно не будешь. Что случилось?

— Это… ох, черт. Я собираюсь попробоваться в команду по квиддичу, — быстро пробормотал он, словно хотел побыстрее с этим разделаться.

Гарриет моргнула.

— И при чем тут нытье?

Он покосился на нее.

— Ну, тупо из-за этого хандрить, да? Я подумал, раз Оливер ушел, то нужен вратарь, и я могу… попытаться. Ну, знаешь. Наверное, не пройду, и Фред с Джорджем будут так глумиться, что я еще пожалею, но… а может, не будут, они все время заняты — планируют свой магазин приколов, у них больше почти ни на что времени нет. А Симус и Дин — лучшие друзья, как ты и Гермиона, и Невилл классный парень и вообще, просто мы с ним почему-то не очень…

Он замолчал, покраснев до корней волос. Гарриет поняла, что об этом он говорить не собирался.

Пока он говорил, она чувствовала, как вина затекает в нее, как поднимающийся над рекой туман, и к тому времени, как он закончил, тумана было по пояс. «Мне одиноко, — говорил он, — и я подумал, что в квиддичной команде будет легче».

Она так была занята Снейпом, Пожирателями, Гермионой, школой, переживаниями о своей неправильной девчачести, что совершенно забыла про Рона. Она не то чтобы полностью его игнорировала, но в ее недавних воспоминаниях его явно было мало.

— Я в последнее время ужасный друг, да? — сказала она.

Уши и лицо Рона покраснели сильнее.

— Я этого не говорил.

— Я беспокоилась обо всякой ерунде, — и не-ерунде тоже. — Ай, да на хер все. Ты важнее.

— Гермиона уже начала тебя пилить за то, как ты выражаешься? — улыбнулся Рон.

— Меня удивляет, что она так долго терпела.

— Мне нравифа, — Рон разом откусил полсэндвича. — Заметь, если бы я так говорил, она бы мне выговор сделала. Где научилась, кстати?

— У Сириуса, — ответила она, и только тут поняла, что это не совсем верно. Она действительно большую часть своего любопытного словаря переняла у Сириуса, но впервые услышала его от Снейпа. Она не стала поправляться, но про себя задумалась, что бы сказал Рон, узнай он, что Снейп безо всякой магии может уши в трубочку сворачивать.

— Как прорицания? — спросила она вместо этого.

— Фу, — Рон скривился. — Аппетит испортить хочешь?

— Что, надо было на нумерологию пойти? — улыбнулась Гарриет.

— Фу. Завтрак просится обратно, — но, тем не менее, когда исчез остаток сэндвича, облизнул с пальцев горчицу. — Нет, я серьезно. Трелони дала нам писать предсказания — что случится в этом месяце. Это кошмар, я даже не знаю, с чего начать.

— А как же старый верный способ?

— В смысле, придумать?

— Как делали в том году, — пока я не сошла с ума и не бросила. Она до сих пор не могла решить, было ли ее пребывание в больнице лучше, чем прорицания.

— Но нам надо читать какие-то придурочные звездные карты и рассказывать ей, где будут луны Юпитера и что затевает Уран.

— И что? Ей без разницы, она просто хочет почитать про смерть и страдания. Ну, в смысле, если она не перенесла полную замену личности.

— Отличная идея, — Рон покопался в корзине и вынул куриную ножку. — Можешь мне помочь.

— Фу, — сказала Гарриет и на всякий случай кинула в него куриной костью.

Но вообще она была не против. Они провели послеобеденное время, изобретая для него все более ужасные страдания, завершив их обезглавливанием в конце месяца. Гермиона, прилежно корпевшая над задачей по нумерологии, занявшей целый фут пергамента, только головой покачала.

— Что собираешься делать, когда покажешься на уроке в октябре с целой головой? — язвительно спросила она.

— Это же Трелони, Гермиона, — ответил Рон. — Она будет просто счастлива, что я могу умереть в следующем месяце еще более страшной смертью.

На ужине в тот вечер Гарриет собралась с силами и подошла к тому месту за столом, где сидели Парвати и Лаванда. Перед ними стоял трайфл не меньше фута высотой.

Парвати, заметив, что рядом стоит Гарриет, с удвоенным интересом принялась разговаривать с Лавандой, а та смерила Гарриет ледяным взглядом, после чего демонстративно начала игнорировать.

— Парвати? — сказала Гарриет. Не дожидаясь ответа, продолжила: — Извини за вчерашний вечер. Не надо было мне на тебя набрасываться.

Парвати замолчала и повернула голову, скользнув по Гарриет подозрительным взглядом, а та постаралась принять как можно более сокрушенный вид.

— Ох, Гарри, — вздохнула Парвати через миг, качая головой. — Какая же ты дурочка бываешь.

Гарриет решила, что сейчас ей совершенно не стоит раздражаться. Но потом Парвати встала и обвила ее руками, и раздражение исчезло с изумленным «пуф».

— Тебе правда надо дать мне о тебе позаботиться, — Парвати подергала Гарриет за отросшую челку. — Ты сама явно не умеешь. Не то чтобы я тебя винила, с этой твоей ужасной теткой…

— Э, меня, кажется, Гермиона зовет, — поторопилась сказать Гарриет. Она вывернулась из хватки Парвати, выпалила: — Потом увидимся, — и, промчавшись вдоль стола, втиснулась между Роном и Невиллом.

— Хорошо, что заглянула, — сказал Рон.

— Ой, заткнись, — беззлобно буркнула Гарриет и ткнула вилкой в клубничное пирожное.

Она исподтишка посмотрела через плечо на учительский стол, где рядом с профессором Макгонагалл сидел Снейп. Они, кажется, беседовали, причем как будто без резкостей и злорадства. На какой-то беспокойный момент она подумала, что они говорят о ней — Снейп наверняка сообщил, что Гарриет кричала, ругалась и убежала утром с его занятия — но профессор Макгонагалл ни разу грозно не нахмурилась. Как бы странно это ни выглядело, они, похоже, просто разговаривали. Чудно.

Она выбирала и ела с пирожного клубнику. Ягоды проваливались в желудок, к узловатому комку из страха и непокорства. Снейп точно что-нибудь устроит за ее поведение этим утром. Он ни за что такого не спустит. Даже профессор Флитвик не простил бы.

Ужин кончился, но никакой гнев с небес ее не испепелил. Уходя вместе со всеми из зала, она продолжала посматривать на учительский стол, но Снейп ни разу на нее не поглядел. И профессор Макгонагалл тоже.

— Гарриет? — окликнула Гермиона. Гарриет поторопилась догнать ее и Рона, но вскоре, как и они, остановилась в удивлении.

У подножия лестницы мялась Астерия, стискивая записку. Она явно пыталась стать незаметной, но успела так вырасти, что у нее уже не получалось, как раньше.

— Привет, — сказала Гарриет, растерянная, но довольная.

Астерия широко улыбнулась. Улыбка дрогнула, когда ее взгляд остановился на Роне и Гермионе, так что Гермиона подхватила Рона под руку и потянула вверх по лестнице. Он продолжал очень заметно оборачиваться, так выворачивая шею, что стал похож на страуса.

— Увидимся в гостиной, Гарриет, — громко и решительно заявила Гермиона и погнала Рона прочь.

Гарриет и Астерия остались почти одни. Задержавшиеся ученики все еще выходили из Большого зала, но в остальном в фойе было пусто. Гарриет не увидела ни одного слизеринца. Даже Дафны, чья светлая голова выделялась так же, как у сестры.

— Профессор Снейп хотел, чтобы я передала тебе это, — почти шепотом произнесла Астерия.

Желудок у Гарриет попытался переселиться куда-то в колени, но она взяла небольшой протянутый Астерией конверт.

— Спасибо.

Почему Астерия шепчет? Почти как будто она снова боится разговаривать, но убежать вроде не торопится и смотрит прямо на Гарриет, без тех беглых взглядов, которые стремились перескочить на ботинки, словно притянутые магнитом.

— Ты получила летом мое письмо? — спросила Гарриет.

— Нет… — Астерия моргнула.

— Нет?

— Я не получала писем.

— Я тебе отправила, — сказала Гарриет. — В июле.

— В июле?

— Ага, в июле.

— Я его не получила, — Астерия казалась озадаченной. Потом по лицу ее прошла тень. — Я его не получила, — повторила она тихо, словно только что поняла, почему.

Гарриет вспомнилось, как Дафна тянула ее прочь на Приветственном пиру… а потом о тете Петунии. Но Астерия никогда не говорила, что у нее дома плохо. Судя по всему, что рассказывала она сама и Снейп, Астерия любила дом и сильно по нему скучала.

— У тебя всегда дома письма забирают?

— Я никогда раньше не получала писем, — просто сказала Астерия.

— Я Дафне не нравлюсь, да, — проговорила Гарриет. — Это ничего, мне не важно, — добавила она, так как Астерия залилась краской. — Я просто не понимала, что она до того меня не любит, что забирает мои письма, — и вообще не хочет, чтобы я с тобой разговаривала.

Астерия потрясла головой, но ничего ответить, кажется, не могла. Она, вероятно, боялась сказать какую-нибудь грубость, вроде того, что Дафна Гарриет ненавидит. Гарриет честно не ожидала такого от Дафны, с которой она до прошлого года и парой слов не перекинулась. Она знала, что Панси была бы счастлива, если б она упала с Астрономической башни прямо на рог единорога, но почему ее ненавидела Дафна?

— Ну, — сказала Гарриет, — это неважно. Мы можем видеться, пока мы в школе.

— Может быть, — лицо у Астерии погрустнело. — Дафне… Дафне это не нравится. Профессор Снейп дал мне записку и сказал отнести тебе. Иначе я бы…

Она не договорила. Гарриет не знала, что сказать. «Ну ее к черту» было бы не очень вежливо или ободряюще, но она не понимала, как может кто-то из твоей семьи не хотеть, чтобы…

И тут перед ее мысленным взором появилось лицо Сириуса, мрачное и напряженное; плечо закололо от воспоминания о том, как его стискивала его рука, и раздался голос: «Обещай, что будешь осторожна, Холли-берри, что не будешь оставаться с ним наедине, или искать его, или что-то вроде…»

Она совершенно забыла об этом обещании. Ее так поглотила мысль о том, что Снейп был одним из тех людей в масках, что о просьбе Сириуса она забыла. Не то чтобы она могла отказаться повторять с ним зелья (и тем более убегать с занятий), но до этого момента ей ни разу не приходило в голову, что она изменила слову.

Что это означало, что она легко забывает обещания? Астерия слушалась Дафну… Должна ли Гарриет хотя бы почувствовать себя неприятно, не послушавшись Сириуса?

— Мне надо возвращаться в подземелья, — сказала Астерия. — Я… я надеюсь, что мы скоро сможем еще поговорить.

И удрала, прежде чем Гарриет успела осознать, что она исчезла.

Оставшись одна, она сковырнула с конверта сургуч и развернула вложенный Снейпом лист пергамента. Она ожидала, что там будет сказано, что отработки у нее будут до тех пор, пока Солнце не взорвется и Земля не сорвется с оси, но там было:

Ваше второе персональное занятие по зельям перенесено на 31 октября, так как я сомневаюсь, что вы окажетесь в состоянии завершить задание ранее этой даты.

И все. Она чуть не потянулась за палочкой, чтобы снова попробовать выявляющие заклинания, но поняла, что это бесполезно.

Она не могла бы объяснить, почему ощутила себя так, словно ветер покинул ее паруса.