Скайвард (джен)

Если бы было возможно подняться над Цитаделью Света и, паря над ней, взглянуть в прошлое!…

Тогда взгляду мог бы открыться изломанный горный склон и чаша озера, прильнувшая к нему. Этот вид оставался неизменным долгие века. Затем можно было бы увидеть, как на склоне появилась покосившаяся лачуга — то место, где скрывался некогда Лилипут вместе со своими спутниками. Рядом с ней вскоре вздыбилось нагромождение камней, перестраивающееся снова и снова, разрастаясь в стороны и ввысь. Затем в этом грубом сооружении начала угадываться башня, цепляющаяся за горный склон, чтобы не упасть. Башню огибала стена.

Затем можно было бы проследить, как башня менялась с течением времени, усложнялась, становясь все выше и выше. Строения у ее подножья, кажущиеся такими жалкими и недолговечными, сменяли другу друга чуть ли не каждое десятилетие, приобретая со временем основательность, оттачивая форму. Можно было бы увидеть, как убогие лачуги, окружающие башню, множились, постепенно отползая все дальше, заключая в кольцо озеро, раскидывая свои щупальца вниз по склону. Выдвинулась вперед перед башней громада арены, окруженная лепестками тренировочных площадок.

И, наконец, можно было бы обнаружить, как закипает у подножья башни грандиозная стройка. Огромный купол воздвигали с поистине фантастической скоростью.

Из своих покоев на вершине башни за этой стройкой наблюдал Лорд Света. Очередной Лорд Света, жаждущий превзойти своих предков. Он скалился, глядя на то, как сооружение внизу становится все более законченным. И его лицо, покрытое вязью татуировок, приобретало особенно хищное выражение. А хвост принимался своевольно хлестать по ногам.

Но вот сооружение с большим куполом было завершено. И там появился жилец. Тот, ради кого затевалось все это строительство. Грозно рычащее существо размером с большую собаку, жмущееся к стене, было детенышем дракона. И Лорд Света собирался его приручить. Существо это пока не выглядело особенно угрожающе. Тем не менее, к нему относились с вполне понятной опаской.

На шею дракончику был надет массивный металлический ошейник, от которого к стене змеилась толстая цепь. Ее лязганье сопровождало каждое движение звереныша.

На входе стоял Лорд Света и, довольно скалясь, смотрел на дракончика. Медленно, не сводя со звереныша глаз, он через весь зал пошел к нему, держа в руках тушу цыпленка со свернутой шеей. Дракончик ощерился, зарычал, расправил крылья, пытаясь казаться больше.

— Все хорошо, я тебя не обижу, — успокаивающе проговорил Лорд Света, останавливаясь в десяти шагах от своего нового питомца. Тот, рыча, рванулся на живого. Однако цепь, натянувшись, не позволила дракончику напасть. Он заскулил, дернулся вперед снова, принялся грызть цепь…

— Тебе придется пока потерпеть, — вновь заговорил Лорд Света. — Только до тех пор, пока ты не привыкнешь к этому месту и ко мне.

Дракончик продолжал грызть цепь.

Лорд Света сделал еще несколько шагов вперед, заставив дракончика бросить цепь и насторожиться. Драгон медленно положил перед зверенышем цыпленка. Помедлив, дракончик осторожно обнюхал подношение и с урчанием вгрызся в него.

Когда Лорд Света пришел к дракончику в следующий раз, тот уже вел себя спокойнее. Просто лежал все у той же стены, внимательно следя за приближающимся к нему мужчиной. И даже встал Лорду Драгону навстречу, будто приветствуя. Дракончик благосклонно принял новую порцию мяса.

Через дюжину дней Лорд Света впервые предпринял попытку снять с присмиревшего дракончика ошейник. Это стоило мужчине пару болезненных ожогов. И могло бы стоить и жизни — не вмешайся охрана вовремя. Позже Лорд Света пытался вновь, проявляя большую осторожность… Но дракончик так и не признал власть живого над собой. Он успел вырасти, но так и не потерял воли к сопротивлению и пытался атаковать окружающих его разумных при каждой удобной возможности.

Постепенно Лорд Света несколько охладел к своей игрушке и все чаще перекладывал обязанность накормить дракона на кого-то еще. Так и получилось, что однажды во врата Драконьей Тюрьмы опасливо вошел перворожденный по прозванию Грязнуля. Был он могуч телосложением и примечательно волосат. Его не особенно любили слуги башни, не гнушаясь перекладывать на него самую неприятную и грязную работу.

Грязнуля нес в руках тушу козы. Дракон, выросший за это время до поистине впечатляющих размеров, спокойно лежал, отвернув свою зубастую морду от входа. Перворожденный приободрился, подошел и бросил драконий ужин рядом со зверем. Его удостоили беглым взглядом и тихим рычанием.

— Эй, а ты не такой уж и страшный! — подрагивающим голосом заявил Грязнуля, — Просто большая ящерица! А разговоров-то сколько было…

И тут дракон извернулся и ринулся вперед — да так быстро, что Грязнуля и понять ничего не успел. С тихим хрустом крепление, удерживающее цепь, вылетело из стены. Дракон повалил Грязнулю наземь и вгрызся в его брюхо, зубами и когтями потроша истошно орущую жертву. Спешащие первому на помощь живые сгинули в драконьем пламени.

Паря над Цитаделью Света во время тех давних событий, можно было бы увидеть, как чудище проломило купол своей клетки — как яичную скорлупу. И с ревом взмыло ввысь, изрыгая огонь на все, что видит. А навстречу ему с безумным воплем летел вниз Лорд Света, спеша утихомирить своего вышедшего из-под контроля питомца. Он мгновенно сгорел в драконьем огне.

Дракон улетел, скрылся за горизонтом. Полыхала башня. Обгоревшие останки Лорда Света небрежной кучей валялись на земле. Он был лишь одной из многих жертв, павших из-за огненных разрушений, устроенных в тот день драконом. Кто-то так же сгорел, кто-то оказался погребен под обломками башни. Погибших оказалось так много, что даже мертвые не смогли точно подсчитать их количество. И, конечно, жители Цитадели Света винили в произошедшем не дракона. Все проклятия обрушились на покойного Лорда Света, получившего с тех пор в народе прозвище «Поджигатель».

А башня со временем отстроилась заново, становясь еще выше. Цитадель Света разрослась, обзавелась внешней стеной. Появились и другие башни — уступающие той самой, первой, но тоже величественные. А полуразрушенная Драконья Тюрьма все ветшала. Перед ней возникло приземистое здание лазарета, появился сад… Деревья проросли на разрушенной кровле.

Никто и близко не подходил к этому месту!

Оно обросло слухами и страшными легендами. Будто бы призрак Драгона Поджигателя живет там. Будто бы побывавший там неизбежно сгорит заживо, не достигнув старости. И — конечно! — болтали, что там до сих пор лежат неупокоенные останки строителей Тюрьмы, которые должны были, по замыслу Драгона Поджигателя, стать для дракона кормом.

* * *

Драконья Тюрьма так и стояла заброшенной, пока однажды туда не проник через дыру в стене подросток по имени Эрик, чью голову украшал чуть подрагивающий от возбуждения гребень. Гребнеголовый искал подходящее место для своего Тайного Убежища. И он его нашел.

Эрик хорошо запомнил, какой перед ним предстала Драконья Тюрьма тогда, при первом знакомстве. Огромное пустое помещение, вырванное из реальности многие годы назад. Из-за царившей там тишины каждый шаг Эрика, казалось, гремел на всю Тюрьму. Камешки хрустели под башмаками. Ничего не было вокруг, кроме пустоты, пропитанной пылью, обломков стен и полумрака. Свет был лишь в центре — проникал через дыру в куполе, образуя неровное пятно, к которому и отправился первым делом Эрик. Там, в круге света, гребнеголовый остановился, задрал голову вверх и увидел голубеющую аккуратную заплатку неба.

Откуда-то справа неожиданно раздался писк. Эрик резко повернул голову и, присмотревшись, различил в полумраке птичье гнездо, свитое в одном из многочисленных окон-бойниц, что во множестве были рассыпаны по стенам, впрочем, почти не пропуская внутрь свет. А потом гребнеголовый заметил дверной проем, зияющий темным провалом. За грудой обломков от стены нашлась еще парочка таких же… Дюжину дней Эрик вытаскивал оттуда обломки мебели, крысиные кости, проржавевшие насквозь цепи и прочий мусор. В подавляющей пустоте подкупольного пространства этот хлам смотрелся особенно жалко — но гребнеголовый в каждой доске, в каждом куске ткани видел возможности. Ему казалось, что он перебирает сокровища, каким-то чудом доставшиеся ему.

Через некоторое время у стены появилось некое карикатурное подобие лаборатории с обширной плоскостью «стола» и шкафом из стоящих друг на друге ящиков. «Лаборатория» Эрика пряталась за каменными обломками, скрываясь в тени. Через некоторое время там появились и первые результаты труда юного изобретателя — деревянный каркас, отдаленно напоминающий крылья летучей мыши… Или крылья Драгона.

Эрик увлеченно работал над воплощением своей мечты. Он стремился к полету.

* * *

Парень прекрасно запомнил и тот день, когда мечта впервые привела его к двери лаборатории мастера Мура. Эрик некоторое стоял перед ней, переминаясь с ноги на ногу. Никак не мог решиться. Даже уже поднял руку, чтобы постучать, но в последний момент передумал, развернулся, сделал два шага прочь… Остановился, глубоко вздохнул, вернулся и постучал. Не давая себе времени передумать, сразу же, не дожидаясь отклика мастера Мура, распахнул дверь и заглянул внутрь. Гребень, дернувшись, трусливо прижался к голове Эрика.

Мертвый стоял спиной к двери, склонившись над столом. Повсюду вокруг были разложены какие-то непонятные металлические штуковины.

— Да? — раздраженно проговорил Мур, не отвлекаясь от своих манипуляций с железками. — Произошло что-то, требующее моего вмешательства?

— Н-нет… То есть, да… — запутался Эрик, впиваясь глазами в штуковины на столе Мура, отдаленно напоминающие формой кости перворожденных или, может быть, живых. Медленно, будто во сне, гребнеголовый подошел и встал по правую руку от мертвого.

— А что это? Что вы делаете? — спросил Эрик с неподдельным интересом.

— Боюсь, у вас недостаточно знаний, чтобы понять тот ответ на ваш вопрос, который я мог бы дать.

При этом стальные пальцы мастера Мура осторожно, будто лаская, ощупывали гладкую округлую деталь, соединяющую две железные «кости». Очки, скрывающие глаза мертвого, лишали его и без того не слишком эмоциональное лицо даже намека на чувства. Впрочем, Эрик и не смотрел на его лицо. Руки Мура волновали гребнеголового гораздо больше.

Но вот доктор закончил, медленно отложил детали, над которыми работал, в сторону. Затем он снял очки, повернулся к Эрику и, холодно глядя на мальчишку сверху вниз, спросил:

— Итак, какова цель вашего визита?

Гребнеголовый мгновенно смутился, опустил глаза. Молча протянул Муру немного измятый листок со своими набросками.

— Так-так… Вижу, вы не бросили ваших попыток изобретательства… — протянул Мур, изучая эскиз. — Не могу не отметить — очень удачно, что на этот раз вы соизволили продемонстрировать свою работу мастеру до того, как испытали ее на себе.

Затем мертвый положил листок на стол перед собой, взял карандаш и…

— Здесь, видите? Этот участок особенно уязвим для ветровых нагрузок. А вот этот элемент не является необходимым, он только утяжеляет конструкцию. И вам стоит учесть… Да-да, здесь, понимаете?…

* * *

Когда Эрик пришел к доктору вновь, опухшая правая рука парня вовсе не сгибалась, очевидно, причиняя ему сильную боль. Однако в другой руке гребнеголовый нес очередной исчерканный листок — и первым делом Эрик протянул Муру именно этот мятый кусок бумаги.

Парня гораздо больше волновали причины, почему его вторая попытка полета вновь оказалась неудачной, чем поврежденная рука. Впрочем, мастер Мур помог Эрику и с тем, и с другим.

Может, доктор и казался неприветливым, холодным, отстраненным… Но он помогал, объяснял, рассказывал — и это заставило Эрика взглянуть на Мура совершенно другими глазами!

* * *

И вот настал тот день, когда гребнеголовый смог по-настоящему полететь. Паря по нисходящей дуге внутри своего Убежища вдоль узких окон-бойниц, Эрик захлебывался восторгом. Крылья послушно разворачивались, повинуясь движениям своего создателя. Это было прекрасно!

Только очень уж быстро закончилось.

Минута-другая — и вот Эрик уже, тяжело дыша, стоял на полу. Впервые гребнеголовый ощутил гигантский купол Драконьей Тюрьмы таким тесным — и невольно посочувствовал бедному животному, которому когда-то не посчастливилось оказаться заточенным здесь.

Хотелось как можно скорее испытать чувство полета снова… А еще в голове крутилась пара идей о том, как можно улучшить только что опробованные крылья. Хотелось попробовать воплотить эти идеи. И непременно показать их мастеру Муру!…

С тех пор прошло много времени. Эрик учился, совершенствовался, работал над своими крыльями. Стали рутиной некогда столь выматывающие тренировки. Катана Кракен, кажется, наконец смирилась с тем, что из гребнеголового не выйдет великого мечника. Магия стала гораздо послушнее — Альрек Драгон выражал удовлетворение успехами своего ученика. В общем, все шло хорошо, так, как и должно было идти. Год пролетел как один миг — и вот уже близился тот волнующий час, когда учащимся предстояло перейти на следующую ступень. Если, конечно, они оказывались достойны.

* * *

И вот, в преддверии этого знаменательного момента, Эрик сидел в своем Тайном Убежище на бочонке и строгал деревянную деталь, выгнутую дугой. Это было для нового образца летательного аппарата — уже четвертого или пятого, парень не мог сказать точно. Но сегодня его руки тряслись. Нож вырвался из-под контроля неловких пальцев, оставляя гребнеголовому глубокую царапину на ладони. Эрик ругнулся сквозь зубы:

— Да чтоб тебя!…

И принялся строгать с удвоенной энергией, не обращая внимания на то, что пачкает свою работу кровью. В следующий раз своевольный нож воткнулся уже не в плоть — под его напором выстругиваемая Эриком деталь хрустнула и сломалась. Мрачно посмотрев на случившееся безобразие, гребнеголовый отбросил ее от себя на пол, вскочил, сжав кулаки… И резко выдохнул. Будто сдуваясь, он устало сел обратно, ссутулился и обхватил голову руками. Сбоку доносился веселый щебет — птицы, расплодившиеся здесь за последний год не без участия Эрика, отнюдь не разделяли его нервного состояния.

— Все в порядке? — неожиданно спросил Шутер, незаметно подобравшийся к Эрику сбоку.

Юный Лизард являлся, пожалуй, единственным существом во всей Школе Света, для которого Тайное Убежище гребнеголового не было таким уж тайным. На самом деле, он частенько навещал Эрика здесь и даже видел один раз его полет… Хотя сам ни за что в жизни не стал бы повторять этот смертельно опасный фокус!

— Шутер? — вздрогнул гребнеголовый, — Да-да, я просто…

— Волнуешься из-за следующего турнира? — понимающе предположил Шутер.

— Да, — обреченно подтвердил Эрик.

Они помолчали, думая об одном и том же. Для Эрика все решалось на этом турнире. Если он проиграет, то не наберет необходимые для перехода на следующую ступень обучения тридцать побед. Не оправдает ожиданий Лорда Света. Провалится.

Сам Шутер мог не волноваться — он уже набрал необходимое количество выигрышей. Да даже если бы и не набрал, он все равно не особенно бы расстроился. Его клан не отвернулся бы от своего родича. А о военной карьере Шутер не грезил. Но Эрик… Он ведь присоединился к обучению почти на год позже всех остальных. А выучить ему нужно было гораздо больше. Поражение же представлялось гребнеголовому буквально трагедией.

— У тебя есть все шансы победить, — успокаивающе заметил Шутер. — Ты многому научился и стал теперь одним из сильнейших.

Это, в общем-то, было правдой — но почему-то не успокоило гребнеголового.

— Я боюсь, что Квара Рейвен может просто не допустить меня до турнира, — выпалил Эрик свой главный страх, отводя глаза. — Если она решит, что я недостаточно хорошо написал последнюю работу…

Шутер дернул хвостом, мрачнея. Такое развитие событий казалось Лизарду вполне реальным. Квара ненавидела Эрика. И в ее власти было воплотить опасения гребнеголового. Тогда, каким сильным бы Эрик ни был, он все равно не смог бы одержать заключительную, такую желанную, победу.

Шутеру такое развитие событий категорически не нравилось. Он успел привязаться к Эрику за то время, что они провели вместе в Школе Света.

* * *

На скамейке под раскидистым деревом сидели двое. Шутер, забравшийся на скамью с ногами, так, что только коленки и локти торчали. И — задравшая свой огромный нос к небу старуха Квара. Умиротворенное лицо последней внимало рассвету. Шутер же хмурился и кусал тонкие губы. Много-много рассветов эти двое встретили вместе — однако на этот раз все было не так, как обычно.

— Не заваливайте Эрика, пожалуйста! Позвольте ему участвовать в последнем турнире! — выпалил Шутер наконец. Квара моргнула, скосила глаз на своего соседа. Помолчав немного, она резко спросила:

— Когда ты уже поймешь наконец, что гребнеголовый — плохая компания?

— Вы просто не знаете Эрика, — возразил Шутер тихо, но уверенно. Квара упрямо сжала губы:

— Я оценю работу гребнеголового так, как он того заслуживает! — заявила она и тяжело поднялась, тем самым ставя в неприятном разговоре жирную и окончательную точку. Обняв колени, Шутер молча смотрел, как Квара уходит прочь. Никогда еще она не уходила так рано, отказывая себе в удовольствии досмотреть до конца, как в небе расцветает начало нового дня.

Уже когда старуха давно скрылась, что-то металлическое сверкнуло на дорожке в первых солнечных лучах. Присмотревшись, Шутер понял, что это ключ.

Юный Лизард поднял находку с земли, осмотрел ее. «Это ведь ключ Квары? Кажется, она выронила… Надо отдать», — подумал Шутер, затем нахмурился.

«А может быть… Может быть, не торопиться с этим?»

Словно помимо воли, в сознании Лизарда сам собой сложился план. План, как помочь Эрику. Нечестный, некрасивый… Но, однажды появившись в голове Шутера, он уже никуда не хотел уходить.

* * *

Это был тот самый день, вечер которого неизменно включал для Квары поход в купальню. Дождавшись нужного момента, Шутер решил действовать.

Звякнул ключ в замке, и дверь личных покоев Квары медленно отворилась. В помещение с опаской заглянул юный Лизард. Первым делом он обратил внимание на многочисленные сундуки и сундучки, что громоздились здесь повсюду. Со всех сторон обступали они крошечный островок света, создаваемый большим фонарем с разноцветными стеклами. Фонарь этот стоял на низеньком столике, рядом с неряшливой кипой исписанной бумаги.

Увидев эту кипу, Шутер так обрадовался, что даже не задумался о том, почему, собственно, в запертой комнате, покинутой владелицей, горит фонарь?

Юный Лизард самозабвенно шуршал работами, отыскивая ту, что принадлежала перу Эрика… Его прервал надсадный кашель Квары Рейвен. Она стояла в проеме ссутулившись, тяжело опираясь на клюку.

— Я сильно ошиблась в тебе, Шутер Лизард, — вибрирующим от с трудом сдерживаемого гнева голосом проговорила Квара, — Ты украл у меня ключ, пробрался в мои личные покои… И ради чего?

Шутер молчал. Его хвост трусливо прилип к ногам. Даже смотреть на старую Квару было стыдно.

— Ради помощи гребнеголовому? Но он и так умудрился написать свою работу приемлемо! Убирайся с глаз моих, Шутер Лизард! Я жалею, что потратила на тебя столько времени!

К концу фразы Квара уже орала.

Шутер бросился из комнаты вон, вытирая с трудом сдерживаемые слезы. Ему хотелось объяснить старухе, что он не крал у нее ключ, что он не хотел ничего плохого… Но собственные оправдания казались такими жалкими, что никак не шли на язык. Да и не стала бы Квара слушать его невнятный лепет.

* * *

Как раз в этот момент Эрик, наполненный воодушевлением, внимал Лорду Света. Гребнеголовый только что услышал из уст своего наставника, что, несмотря на все сомнения Квары Рейвен, он, Эрик, все же допущен до завтрашнего турнира. И теперь Альрек Драгон говорил:

— Не торопись, не позволяй волнению руководить тобой. Оцени противника и действуй, исходя из его слабых сторон. Я в тебя верю.

Эрик ощущал, как звенят его натянутые от возбуждения нервы, и изо всех сил желал, чтобы завтра поскорее наступило.