Скайвард (джен)

Эрик сидел в абсолютной темноте. Желая побыть в одиночестве, он спрятался в эту крошечную пыльную коробку одной из многочисленных кладовых башни.

Эрик успел заметить, что башня представляет собой чередование слоев. Те слои, которые показывали гребнеголовому Лорд Света и, позднее, Майнор с Ксандером, были величественны, просторны и поражали воображение. Но в башне были и совсем другие места — целые этажи спрессованных маленьких комнатушек, сдавливающих узкие темные коридоры. Это была территория слуг-перворожденных. И здесь всегда было шумно, запахи ударяли наотмашь, а между островками света царила такая уютная темнота!.. Хорошее место, чтобы всё взвесить. И мальчишка, задумчиво хмурясь, сортировал новые сведения, упорядочивал факты — перебирал события дня…

* * *

Словно подхваченный течением, Эрик преодолел рубеж утреннего построения, завтрака и наконец обнаружил себя в учебном классе, перед застывшей как каменное изваяние Кварой Рейвен. Она неодобрительно ждала, пока ее ученики успокоятся.

Классная комната, в которой все это происходило, отличалась неожиданно низким потолком и неуютной давящей чистотой. Высокие табуретки и строгие ученические парты с наклонными крышками столешниц сгрудились вокруг гордо восседающей на сундуке Квары Рейвен. Сундук этот сразу привлек внимание Эрика — потому что казался мальчишке пришельцем в этих негостеприимных стенах. Он был огромный, с кованой окантовкой по краю крышки, вычурными ручками и большим, начищенным до блеска замком.

Однако холодная неприветливость окружающей обстановки перестала давить на Эрика, стоило Кваре Рейвен заговорить. Как красив и подвижен оказался голос старой живой! Он то драматически поднимался, звеня, как натянутая тетива, то опускался, зловеще дребезжа. Квара рассказывала о месте, носящем незнакомое Эрику название — Огненные Земли. Старуха перечисляла обитающие там кланы, их обычаи и традиции. Она весомо произносила даты сражений. Казалось, устами Квары говорит сама история…

«Еще в 426 году, когда Великий Драгон впервые объединял живых, клан Шами, что населял тогда Огненные Земли, воспротивился воле Великого. Главой клана Шами была упрямая женщина, имя которой затерялось в веках. Живые запомнили ее под прозванием «Хромая». Эта женщина считала Великого Драгона повинным в смерти ее сына. И потому не хотела даже разговаривать с завоевателем — хотя тот и пытался поначалу договориться миром, избегая лишних смертей.

Упрямство дорого обошлось Хромой Шами и ее клану. Драгон вместе со своими верными соратниками начал наступление на земли помешавшейся женщины с трех сторон. Хромая со смелостью истинного безумия встретила сокрушительную атаку. Она призвала свой клан сражаться до последней капли крови. Женщине посчастливилось за свою жизнь родить четверых сыновей, трое из которых были в ту пору еще живы. Эти трое и возглавили оборону.

Вначале живые пробили брешь в защите Шами, заняв чужие земли и захватив в плен старшего сына Хромой. И они казнили своего пленника. Затем сторонники Великого Драгона испепелили во время сражения среднего сына упрямой матери. Хромая Шами не оправилась от этой потери. Живая велела своему младшему сыну, проявившему себя на поле боя непревзойденным полководцем и все еще сдерживающему силы атакующих с запада, отступить. Хромая заперла сына в родовой башне, не давая и шагу ступить без разрешения.

Женщина продолжала вести свою безумную оборону против захватчиков. Она не считалась с потерями и лишь твердила, что последний ее сын не достанется Драгонам. И в конце концов младший отпрыск Хромой не выдержал. Он видел, что его мать помешалась. И сын сверг Хромую, заточив в темницах все той же башни, где и сам был узником по воле матери. Он взял власть в свои руки, став новым Лордом Шами. Первым делом свежеиспеченный правитель послал Великому Драгону предложение о перемирии. Благодаря этому за родом Шами осталась хотя бы часть Огненных Земель, исконно принадлежавших этому клану. А главное, Лорд Шами остановил кровопролитие».

Квара Рейвен проговорила последнюю фразу медленно и тяжело, чтобы все оценили значимость совершенного Лордом Шами в 426 году. Но Эрик был слишком захвачен вереницей порождаемых его воображением образов — мальчик представлял Хромую Шами, притаившуюся во тьме подземелий, где ее заточил сын. Эта воображаемая живая дико вращала своими лихорадочно блестящими глазами, кривила губы и бормотала проклятия… В сознании Эрика Хромая была почему-то похожа на саму Квару — хотя, конечно, на самом деле этого быть не могло. Все же Хромая была кентавром, а не вороной, да и едва ли достигла столь почтенных лет, как Квара… Гребнеголовый встряхнулся, прогоняя пугающее видение. Следовало вновь сосредоточить внимание на рассказе Квары, которая успела уже как-то вдруг подойти к событиям 828 года…

«В 828 году, когда раса живых оказалась расколота войной на два лагеря, Огненные Земли вновь оказались полем битвы. Светлые схлестнулись там с темными. Светлых вел первый Лорд Света, носящий прозвание Лилипут. Темные же, не желая уступать светлым, тоже собрались вместе и сговорились подчиняться Лорду Тьмы — только вот не могли решить, кому этим Лордом Тьмы стать. Долго судили промеж собой, кому быть главным. Легенды гласят, что они решили устроить состязание — кто больше огненной воды выпьет, да на ногах после этого удержаться сможет, тот и будет оборону огненных Земель вести. Три дня и три ночи пили темные Лорды. Один претендент наземь упал, пьяным сном забывшись, другой отступил, признав свое поражение, третий допился до белой горячки, а Лорд Вольф все держался на ногах. Так и стал Лорд Вольф Лордом Тьмы».

Здесь Квара Рейвен сочла нужным сделать пояснение, обводя аудиторию взглядом своих черных немигающих глаз: «Это, конечно, просто красивая сказка. На самом деле, Лордом Тьмы становится тот, кто сумел победить всех своих конкурентов. Сильнейший. Но, так или иначе, именно Лорд Вольф стал первым Лордом Тьмы... И он собрал все темные кланы — даже те, что обитали за сотни тысяч шагов от Огненных Земель. И выстроил их всех на берегу Пограничной реки, что опоясывала Огненные Земли. На реке, как говорят, была в ту пору двадцать переправ. И каждый брод, каждый мост и каждую пристань обороняли темные. И всюду под водой сновали морские темные кланы. Сражения были такими яростными, что воды Пограничной реки окрасились в красный цвет.

Войска Лилипута три раза прорывали оборону — но каждый раз светлых отбрасывали назад. А на четвертый раз, как светлые в атаку собрались, Лилипута поразила страшная болезнь — говорят, он упал наземь и забился в судорогах. Болтали, что это Темный Лорд на Лилипута злое колдовство навел. Бился Лилипут в агонии до рассвета, а потом умер. И потому в 828 году линия Пограничной реки так и не была пересечена».

Эта самая «Пограничная река» представлялась Эрику тонкой серебристой нитью, отделяющей Тьму от Света. А на ней сгрудились темные, в воображении мальчишки напоминающие ощетинившиеся ножами и копьями чудища.

«Казалось бы, что после смерти Лилипута ничто уже не остановит темных, собравшихся перейти в наступление, и дела светлых плохи…

Так бы оно, возможно, и вышло, да только темные всегда остаются темными, гнилое у них нутро. Как почувствовали они, что миновала опасность, так и принялись грызться промеж собой. Нашлись среди них те, кто усомнились, что Вольф справедливо стал Лордом Тьмы. И прирезали его ночью, подло, исподтишка. А после смерти Вольфа несколько «темных Лордов» отыскалось — и нападали они не единым фронтом, а каждый сам по себе. Каждый хотел откусить себе лакомый кусочек… И, хотя светлые немало земель потеряли в те годы, но все же выдержали нападение, устояв. И, спустя сотню лет, принялись потихоньку возвращать себе потерянное и даже продвигаться вглубь континента.

Дошло дело и до Огненных Земель. Эрик Драгон, отец нынешнего Лорда Света, трижды штурмовал город Флейм — сердце этого региона. В 982 году Эрик был близок к успеху — но все же потерпел поражение.

Как знать, не пришла ли наконец пора побед!..»

— Значит, Лорд Света планирует захватить Огненные Земли?! — не сдержал кто-то любопытства. Против ожидания Эрика, Квара не выглядела недовольной подобной наглостью. Она важно кивнула и довольно заметила:

— Да, и как раз сейчас, в этот самый момент, идет совет, посвященный скорому военному походу. Лорд Света созвал своих соратников, чтобы принять судьбоносные решения и обсудить детали...

Эрик вынес для себя из рассказа Квары Рейвен вереницу ярких образов. Эти яркие картинки, порожденные его воображением, как бы наполнили собой фрагмент карты, называемый «Огненные Земли», делая его более живым и понятным. На какое-то время Эрик ощутил успокаивающее прикосновение надежды. Так, фрагмент за фрагментом, перед гребнеголовым мог постепенно раскрыться весь Скайвард… Но надежда быстро и легко во всем разобраться не успела укрепиться в сознании мальчишки. Потому что стоило двери классной комнаты Квары захлопнуться за учениками, как все наперебой принялись делиться впечатлениями от услышанного. И Эрик с изумлением обнаружил, что его товарищи услышали будто какую-то совсем другую историю! Щедро сдабривая свою речь непонятными терминами, ученики школы Света эмоционально обсуждали, как можно было бы преодолеть оборону темных на Пограничной реке; как ловчее всего штурмовать город Флейм; какие силы лучше задействовать для грядущей атаки и прочее, и прочее. Там, где Эрик услышал почти сказку, его товарищи разглядели тактическую задачу, бросающую вызов их способностям. И теперь юные живые принялись азартно искать решение. А Эрик остался где-то в стороне, совершенно не понимающий происходящего.

Но подобные сложности неспособны были по-настоящему смутить гребенголового. Он лишь заключил для себя, что пока слишком мало знает. Что следует прилежно собирать всю информацию, до которой ему удастся дотянуться… Благо, информацию здесь раздавали щедро.

Классная комната, куда Эрик пришел потом, следуя за своими товарищами, будто в пику классу Квары Рейвен, была просто завалена вещами. То, что не помещалось в шкафах, громоздилось на полках, было подвешено на стенах и лежало на столе у ведущего урок Ольгерда Драгона… Здесь были во множестве клановые фигурки, подобные которым Эрику показывал Лорд Света, когда объяснял новенькому устройство мира. Только эти оказались в пыли и паутине. Были среди заполонивших здесь все вещей какие-то вазы, горшки, бутылки со вставленными в них оплавленными свечами и много-много свитков, мятых и заляпанных подозрительными пятнами. Но больше всего здесь было оружия, местами заржавевшего и погнутого. Куда как занимательно было разглядывать все это, пытаясь представить историю и назначение каждой вещи. Эрик так увлекся изучением этого хлама, что даже не заметил, как Ольгерд Драгон, с опозданием ввалившийся в этот бедлам, протопал к своему месту и окинул всех нарочито строгим взором. Гребнеголовый очнулся только от громкого баса Ольгерда:

— Так, так... А не рассказать ли мне вам сегодня о боевых группах?

Ксандер Мантикора, более других взбудораженный кажущейся близостью большого серьезного сражения, насмешливо заявил:

— Да кто не знает о боевых группах? Лучше расскажите нам об Огненных Землях и городе Флейме… Вы ведь сражались там под командованием Эрика Драгона?

— А ты, Ксандер, стало быть, все знаешь? — сурово проговорил Ольгерд, поглаживая бороду, — Тогда расскажи нам, юный Мантикора, воины каких званий могут входить в боевую группу?

— Да каких угодно! — пренебрежительно ответил Ксандер на вопрос учителя. — Даже перворожденные.

Ольгерд предпочел не услышать вторую часть ответа Ксандера.

Воин как никто понимал интерес своих учеников к этой теме. В детстве Ольгерд и сам много думал о войне. Наслушавшись удивительных рассказов наемников о далеких краях, юный Драгон искренне поверил, что острее и живее хорошей битвы ничего не бывает. Много рассказывал мальчишке о войне и старший брат — Эрик Драгон. Он описывал какую-то совсем другую войну — такую, где важнее уметь думать, чем размахивать мечом. Реальность оказалась гораздо сложнее и неприятнее любых рассказов. Несмотря на это, Ольгерд, теперь уже давно выросший и заматеревший, и сам имел, что передать подрастающему поколению. Однако он знал за собой слабость увлекаться и уходить слишком далеко от темы. И пытался бороться с этой своей слабостью.

— А воин какого звания может управлять боевой группой? — продолжил свой опрос Ольгерд.

— Любого, от полуторника и дальше. Главное, чтобы командир был выше по званию, чем основной состав группы, — отозвался какой-то незнакомый пока Эрику ученик Школы.

...Так все и продолжалось — Ольгерд вышагивал между рядами парт, задавал вопросы, ответы на которые, кажется, ни для кого, кроме Эрика, не были секретом, и щедро сдабривал все это байками. Внимательно слушавший гребнеголовый вскоре узнал, что званий в армии светлых всего пять — полуторник, актив, флаер, лидер и Лорд Света. Что полуторником может иногда стать и перворожденный (Ольгерд рассказал несколько пошловатых историй про одного такого своего знакомого), но все остальные звания доступны только живым. Что силы Света состоят из армий, армии из крыльев, а крылья — из боевых групп.

Эрик судорожно запоминал, чувствуя, что все больше путается в новых названиях, но не желая упускать такие важные вещи.

Но постепенно байки, отделяющие один вопрос от другого, становились все длиннее, вновь и вновь возвращаясь к Огненным Землям и последнему штурму Флейма. Ольгерд вспоминал, как защитники со стен на веревках спускали мешки, набитые шерстью, чтобы смягчить удар тарана. Как несколько раз казалось — стена вот-вот обрушится, и один флаер из клана Хорсов уже начинал кричать «ура!» Но потом оказывалось, что еще рано радоваться. А когда стену наконец проломили, и Ольгерд вместе со своими соратниками проник в лабиринт узких улочек Флейма, их там так горячо встретили, что они еле унесли ноги…

Кто-то спросил Ольгерда:

— А в этот раз? Что решил совет? Какой вы придумали план?

— А вот это вам знать еще рано! — обрубил учитель, хмурясь. — Вам еще до совета расти и расти!

Тасуя воспоминания, Эрик сумел ухватить одну мысль, которая показалась ему важной. Было что-то общее, объединяющее всех живых, которых гребнеголовый видел сегодня. Сладкое, лихорадочное предвкушение скорой битвы за Огненные Земли. И дети, и взрослые — все разделяли это.

Но, как не стремился Эрик разглядеть в себе хотя бы намек на сходные чувства, ему это не удавалось. Гребнеголовый мысленно соглашался с тем, что весь мир должен принадлежать Свету — так было бы лучше. И то, что вскоре, вполне вероятно, к Свету будут обращены Огненные Земли, тоже казалось Эрику прекрасным. Но мысли о самом процессе присоединения, оплаченном разрушениями и смертями, смутно вызывали у мальчишки неприязнь. Эрик предпочел бы, чтобы жителей Огненных Земель удалось убедить обратиться к Свету добровольно… Нет, гребнеголовый признавал, что, за неимением лучших вариантов, заставить принять истину силой — это правильно. И все же мысль о грядущих военных действиях не вызывала у Эрика ни возбуждения, ни удовольствия. Мальчишка с беспокойством заключил что, кажется, в нем есть какой-то дефект…

* * *

Внезапно размышления Эрика были прерваны. Помимо далекого гула голосов мальчик уловил и более близкий звук. Тихое шуршание выдавало здесь чье-то присутствие — совсем близко. Эрик задержал дыхание, лихорадочно гадая — кто и зачем подкрался к нему в темноте?

— Кто здесь? — спросил гребнеголовый напряженно.

— Извини, не хотел тебя пугать, — раздался тихий голос всего в паре шагов. Ослепительная вспышка крошечного огненного шара, внезапно вспыхнувшая угрожающе близко от забившегося в угол Эрика, заставила мальчишку вздрогнуть… Но, оказалось, огонек этот был нужен лишь затем, чтобы зажечь фонарь, который пришелец держал в руках. И вот теперь Эрик смог разглядеть скуластое чешуйчатое лицо Шутера Лизарда и то, как свет фонаря отражался в его больших выпуклых глазах.

— За тобой оказалось довольно непросто следить, — смущенно произнес незваный гость.

— Зачем ты вообще за мной следил?

После озадаченного вопроса Эрика смущение пришельца усилилось еще больше, Шутер растеряно заморгал и даже подался назад. Ему было сложно объяснить — зачем. Просто ему было любопытно, куда отправился новичок, Эрик Драгон. Шутер привык скрыто наблюдать за всеми, оставаясь необнаруженным. Но Эрик, зачем-то сидящий здесь в темноте, его все же заметил. Шутер не думал, что новенький окажется таким внимательным. И вот теперь Лизарду приходилось придумывать, как объяснить то, что было для него столь же естественным и привычным, как дыхание…

— Я не хотел, чтобы ты меня заметил, — произнес Шутер так, будто это все объясняло.

— Это я понял, — нахмурился Эрик. — Но зачем я вообще тебе понадобился?

— Ты интересный, — пожал плечами Шутер, виновато улыбаясь, — не похож на остальных.

— А, так ты меня изучаешь!.. — осенило Эрика. Любопытство представлялось новенькому очень понятным мотивом. За необычным казалось правильным наблюдать. Хотя мысль, что и он сам тоже может выступать для кого-то в качестве занимательного объекта для исследования, была непривычной.

Шутер промолчал. Он не был уверен, можно ли то, что он делает, назвать «изучением». Но Лизарда вполне устраивало то, что Эрик не злился на него за слежку.

— Я просто хотел побыть один, — объяснил гребнеголовый. — Понимаешь, вокруг слишком много всего... И все говорят об этих Огненных Землях, а я, по правде говоря, мало что из этого понимаю.

Они помолчали. Шутер успокаивающе проговорил:

— Со временем ты разберешься, не волнуйся… Здесь повсюду эти разговоры об убийствах и завоеваниях. Даже если не захочешь — научишься.

Эрик с удивлением отметил, что, кажется, нашел живого, который тоже, как и он сам, не испытывает восторга и возбуждения из-за предстоящего нападения на Огненные Земли. Шутер говорил о завоеваниях едва ли не с горечью! Похоже, в Шутере был тот же дефект, что и в самом Эрике. Только вот Лизард даже не стремился это скрыть. Напротив, этот живой легко демонстрировал свою ненормальность… И против воли гребнеголовый ощутил какую-то брезгливую жалость к своему собеседнику.

— Мне уже, наверное, пора идти, — поспешил сообщить Эрик, не желая больше разговаривать с Шутером. — Меня еще сегодня Лорд Света будет учить магии!

Губы гребнеголового тронула улыбка — предстоящая перспектива явно увлекала мальчишку. Шутер нахмурился и ничего не сказал. Лизард не любил Лорда Света, но не собирался говорить об этом кому-либо. Тем более Эрику, столь явно воодушевленному перспективой скорой встречи с Альреком Драгоном.

* * *

Нелюбовь Шутера к Лорду произрастала из детских воспоминаний Лизарда. Когда дядя Шутера, Обскур, ушел на войну, он сказал, что обязательно вернется. Племянник спросил дядю, почему тот так уверен? «Я ведь иду в бой с Лордом Драгоном, — ответил дядя и лукаво улыбнулся. — Поверь, твой дядя знает, кому доверить свою жизнь».

С того момента прошли лето, осень, зима, началась весна. Все это время Шутер скучал по дяде, но не боялся за него. Однако в начале весны в клан Лизардов прилетел сам лорд Света. Мальчик много слышал о нем. Говорили, что Альрек силен, как дракон, что взгляд его проникает в самую душу и что он никогда не ошибается.

Лорд Драгон прилетел без дяди Шутера. И сказал, что Обскур Лизард погиб, умер смертью храбрых. Когда Шутер услышал это, он не мог поверить своим ушам! Слезы сами потекли из его глаз, и мальчик заревел в голос. И все, конечно, поняли, что маленький Лизард прятался за шторой, подслушивая разговор взрослых. Но его никто не ругал и даже не выгонял. А Лорд Драгон печально улыбнулся, потрепал ребенка по голове и сказал, что ему жаль. Но Шутер не хотел, чтобы Лорд сожалел, Лизард хотел, чтобы Альрек Драгон уберег дядю Обскура от смерти! Тогда юный Лизард решил для себя, что Лорд Света не так уж и велик, как о нем все говорят. И что ему нельзя доверять свою жизнь, дядя ошибся.

Лорд Драгон между тем попросил себе нового Лизарда в ученики. Наверное, чтобы и он умер, «как герой!» Великий Светлый сказал, что в Лизардах скрыта особая сила. И что без этой силы армии Света придется тяжело.

— Разве мало Лизардов в твоей армии? — изумился отец Шутера. — Три моих брата, и кузен, и деверь…

— Но нужно ведь думать и о будущем, — возразил Лорд Драгон. — Когда нас не станет, наше место в великой битве должны с честью занять наши дети. И наш долг обучить их так, чтобы они не надорвались под этим тяжелым грузом…

Шутер смотрел, как хмурит лоб его отец, и пытался представить, как глава клана будет отказывать красноречивому Лорду. Но отец неожиданно для сына кивнул, потом почему-то посмотрел на своего ребенка и предложил: — Вот мой сын, Шутер — нет никого шустрее его и ловче среди юных Лизардов. Да и брат мой, Обскур, многому его научил. Если кто и достоин обучаться у Лорда Драгона, то это он.

И все посмотрели на Шутера так, будто хотят проткнуть его и посмотреть, что внутри. Ребенок заморгал и съежился, не понимая — неужели отец и впрямь хочет его отдать Лорду Драгону? А Лорд принялся заверять, что глава клана Лизардов не пожалеет. Что Лизардам повезло с мудрым правителем.

Шутер заметил, что Альрек Драгон вообще очень любит поговорить. Пытался Лорд беседовать и с юным Лизардом: и пока они добирались до Школы Света, и потом. Только Шутер все больше молчал. Если и приходилось ему иногда говорить, то он старался быть кратким. Так учил его дядя: лишнего языком не болтать. «У Лизардов много сильных сторон — уши, глаза, нос. Они наш клан не подводят, — объяснял когда-то Обскур. — А язык — тут мы не мастера». А Шутер Лизард совсем не доверял Альреку Драгону и старался не показывать ему свои слабые стороны.

Постепенно Лорд Света как-то утратил интерес к Шутеру. И последний был этому только рад.

* * *

Но вот теперь Шутер, глядя на лучащегося энтузиазмом Эрика Драгона, вдруг подумал, что гребнеголовый кажется именно таким, каким хотел видеть самого Шутера Лорд Света. Эрик был смелее и сильнее юного Лизарда и олицетворял преданность Альреку Драгону без рассуждений и сомнений. Шутеру потребовалось некоторое усилие, чтобы стряхнуть с себя ощущение, будто видит в парне напротив собственное искаженное отражение. Они были разными. Мнимое сходство было лишь иллюзией, ошибкой. Их едва ли что-то связывало, несмотря на то, что Эрик однажды вступился за Шутера. Это еще ничего не значило. Юный Лизард понимал, что ему не стоило привязываться к незнакомцу, о котором он пока еще ровным счетом ничего не знал. И, уж конечно, не стоило поддаваться желанию предостеречь Эрика от чрезмерного доверия к Лорду Света. Это все равно было бы совершенно бесполезно и лишь настроило бы новенького против самого Шутера. Так что Лизард просто проводил Эрика до лестницы и поспешил исчезнуть, не глядя, как гребнеголовый торопливо поднимается навстречу обманчиво ласковым речам Альрека Драгона.