Тёмная сторона луны (джен)

Гвеннит нервно мерила ногами гостиную, то и дело глядя на часы. Половина её обеденного перерыва уже прошла, и, хотя в архиве никто бы не сказал ей ни слова, опоздай она ещё на час, Гвеннит нервничала. Однако же, едва минутная стрелка коснулась вершины шестёрки, камин вспыхнул зеленью, выпуская в комнату известную всей Британии Риту Скитер, одетую сейчас в ярко-красный шёлковый костюм.

— Спасибо, что пришли, — сказала Гвеннит, подходя к ней и протягивая руку.

— Не за что, — отозвалась та, отвечая на рукопожатие. — Чем могу, как говорится?

— Я хотела… — Гвеннит запнулась, закусила нижнюю губу и мотнула головой. — Вы извините, — попросила она. Скитер отмахнулась, и Гвеннит продолжила: — Я волнуюсь просто… Я хотела поговорить с вами о Кристиане. О том, что с ним случилось. Я не верю, что он сделал это сам! — она заглянула в глаза Скитер, и та кивнула:

— Я не верю тоже. Но авроры так считают.

— Они… они тоже не уверены, что всё так просто, — решительно сказала Гвеннит. Сердце замерло от страха — она прекрасно понимала, что если ошиблась и переоценила крепость связывавшей эту женщину и её отца связи, то сейчас сама может уничтожить тот крохотный шанс, что дал тому Поттер.

— Вот как? — Скитер очень внимательно оглядела Гвеннит и протянула понимающе: — Так вот что это такое было… Мерлин мой, какие идиоты.

— Кто? — спросила Гвеннит с жадностью.

— Авроры, — Скитер покачала головой. — Но кто ж знал. Расскажите мне, что знаете, — попросила она, но Гвеннит покачала головой:

— Я больше ничего не знаю! Мне не говорят… знаю только, что мистер Поттер тоже думает, что Крис не мог такое сделать. Только доказать не может. Я подумала — вдруг вы что-то знаете и сможете помочь?

— Вы удивитесь, моя милая, сколько раз мне приходилось играть на стороне аврората, — сказала Скитер. — Правда, это было так давно, что я сама уже почти не помню… но, возможно, пришло время стряхнуть пыль с этих воспоминаний. Вот что, — она широко заулыбалась. — В мои добрые намерения Поттер не поверит — расскажите-ка ему, что у вас есть способ надавить на меня и заставить писать то, что надо.

— Он же спросит, какой именно, — неуверенно запротестовала Гвеннит.

— Спросит, — согласилась Скитер. — А вы скажете, что ни за что бы не решились на шантаж, если бы не ваш отец, и намереваетесь честно выполнить свою часть сделки — и поэтому не можете сказать. Это Поттер — он не станет принуждать и мучить вас.

— Ну, наверное, не станет, — согласилась Гвеннит. — И что дальше?

— А дальше мы с ним побеседуем и заключим временный союз, — Скитер подмигнула ей. — Я хотела бы, чтобы ваш отец вышел из этой дикой истории без потерь — и я сделаю всё, что могу. Но для этого придётся Поттеру соврать — вы сумеете?

— Сумею, — улыбнулась Гвеннит и снова протянула Скитер руку. — Спасибо вам.

— Это вам спасибо, — та её пожала и, накрыв второй рукой, сказала: — Постарайтесь так не нервничать, вам сейчас это не ко времени. Кое-что я всё-таки могу — что-нибудь придумаем.

— Я вам верю, — Гвеннит улыбнулась быстро и отчаянно, старательно удерживая набегающие на глаза слёзы. — Он не стал бы. Никогда!

— Это вправду очень на Кристиана непохоже, — Скитер погладила её по руке, а затем, выпустив тонкую ладонь, пошла к камину. — Пишите мне, если что-нибудь понадобится. Не стесняйтесь — даже если нужны просто деньги.

— Деньги у нас есть, — вздохнула Гвеннит. — У нас всё есть — помогите Крису!

— Я попробую, — пообещала Скитер и зачерпнула горстью пороха. — Вот что, — она обернулась и пристально посмотрела на Гвеннит. — Вы должны сказать, что говорили со мной дважды: в первый раз — сразу же, когда это случилось, и второй раз вот теперь, потребовав от меня прямого сотрудничества с авроратом. А в первый просто запретили мне писать про Кристиана гадости.

— Зачем? — удивилась Гвеннит.

— Затем, что одна статья уже была — и там… в общем, сделайте, как я сказала. Это важно! — подчеркнула Скитер, и Гвеннит пообещала:

— Хорошо.

Скитер снова взяла порох, бросила его в камин и исчезла в зелёном пламени.

А Гвеннит, наконец, расплакалась. Выплакавшись, она умылась, вытерла лицо, постояла несколько секунд, глядя на себя в зеркало, вытерлась, припудрила лицо — и отправилась в министерство: во-первых, на работу, а во-вторых, чтобы поговорить с Гарри Поттером.

В аврорат её пустили без проблем, так же как и к Поттеру. Правда, вид у того был весьма замученный, и Гвеннит извинилась:

— Я не отвлеку вас сильно — просто я подумала, может, это вам поможет, и вы придумаете, как это использовать.

Она нервничала: когда-то врать она умела хорошо, но это было ещё в старшей школе, да и ложь её бывала специфичной. Но она должна была солгать сейчас так, чтобы ей поверили — и даже хорошо, что она беременна. Может быть, какие-нибудь странности спишут на её состояние…

Поттер выслушал её очень внимательно — а когда она закончила, сказал очень тепло и мягко:

— Я не стану вас расспрашивать, не бойтесь. Вы ведь всё равно мне не расскажете, не так ли?

— Я не могу! — Гвеннит помотала головой.

— Я понимаю. Это благородно — и разумно, — он улыбнулся ей. — Вы уверены, что Скитер не обманет?

— Нет… в смысле я уверена, — сказала Гвеннит очень искренне.

— Вы с ней это обсуждали, — утвердительно сказал Поттер и, когда Гвеннит кивнула, попенял ей мягко: — Вы неосторожны. А если бы она рассердилась и обидела вас?

— Я… — Гвеннит растерялась. — Да, наверное, — сдалась она и пообещала: — Я буду осторожнее. Вам это поможет? То, что я сказала про Скитер? Вы с ней свяжетесь?

— Свяжусь, — пообещал Поттер. — И это нам действительно поможет, — заверил он её и вдруг спросил: — А когда вы с ней об этом говорили?

— Первый раз я ей сразу написала, а второй — сейчас, — сказала, как и обещала, Гвеннит — и увидела, как в глазах Поттера промелькнуло понимание.

— Пожалуйста, будьте в следующий раз поосторожнее! — повторил он.

А, проводив её, задумался.

На первый взгляд, всё складывалось чрезвычайно удачно: в кои-то веки острое перо Скитер можно было использовать в открытую. Опять же, то, что рассказала Гвеннит, объясняло столь несвойственную Скитер деликатность. Но что, если она всё же связана с теми, кто всё это устроил? Да, она, похоже, не готова рисковать и гадости про Винда сейчас писать не станет — но разве это говорит о том, что она не играет за другую сторону? Нет, не говорит — но упускать подобную возможность жалко и нерационально. И потом… в конце концов, они же хотели передать послание организаторам? Так, пожалуй, выйдет даже лучше… но статья не помешает в любом случае.

Поттер взял пергамент и, написав короткую записку, послал за совой.

…Ближе к вечеру сова принесла Поттеру письмо от Эбигейл Коттон. Верней, короткую записку — но её хватило, чтобы он, быстро завершив свои дела, собрался и ушёл, отправившись в «Яблоневый лес».

— Я надеялся, что вы сумеете их убедить, — сказал он встретившей его Коттон. — И вы смогли.

— Я сделала немного, — возразила та. — Они пришли к этому самостоятельно. Они ждут вас — и волнуются. Вы мне обещали, что, если они пойдут на сотрудничество, дело возбуждать не станут.

— Если это будет в моих силах, — напомнил Поттер. Её слова ему совершенно не понравились, но сейчас это значения не имело. Да и когда имело? Даже в детстве это важным не было — глупо начинать теперь.

МакМоахиры ждали его в той же комнате и сидели точно так же: Кайла, Дэнлан, Дэйдре.

— Мы решили, что расскажем вам, что знаем, — заговорила Кайла, едва он вошёл. — Каждый скажет за себя — за всех нас буду говорить я. Если вам нужно записать — пожалуйста.

— Я хотел бы взять у вас показания официально, — осторожно сказал Поттер. — Но заставить вас я не могу.

— Мы не возражаем, — спокойно ответила она. — Пожалуйста, делайте, как вам удобно.

Вот чего он в них не понимал — их вежливость, такая странная в подростках, которым не за что было его любить, но зато было, за что ненавидеть.

— В таком случае я позову мадам Коттон, — это был не идеальный вариант, конечно, но уж лучше, чем говорить с ними совсем наедине. Впрочем, старшей уже есть семнадцать — её показания примут в любом случае. Но он лучше подстрахуется.

— Да, пожалуйста, — Кайла, а за ней и брат с сестрой вежливо склонили головы, а Гарри подумал, что определённо предпочитает манеры Джеймса. Его старший сын бывал невыносим — но зато он понимал его. В отличие от этой троицы.

Эбигейл Коттон села рядом с ним, но не слишком близко — через стул, и слегка кивнула МакМоахирам, то ли в знак поддержки, то ли ещё чего, но они никак не среагировали. Поттер вынул из кармана припасённые на всякий случай чистые листы пергамента, Прытко Пишущее перо — неприметное, бело-бежевое — и, зачитав стандартную формулировку, кивнул Кайле:

— Начинайте.

— Как мы уже говорили, мы не знаем тех имён, под которыми наши братья здесь живут — а чужих не знаем вовсе. Наши же вам ничего не скажут — и мы их не назовём, — проговорила она совершенно невозмутимо. — Одного из них вы знаете: он несколько лет работал в вашем аврорате и остался там даже после гибели Билле Мёдба, — Кайла произнесла это абсолютно спокойно. Её брат с сестрою тоже выдержали лица — разве что у Дейдре чуть заметно дрогнули ресницы. Или показалось? — Речь была о том, чтобы выставить вас в неприглядном свете и лишить должности. И не только вас — все, кто так или иначе с вами связан, оказались бы под подозрением. Мы не знали, что они задумали — знали только, что это как-то будет связано с мистером Виндом. Но нам пообещали, что с ним лично ничего не будет. Мы не стали бы ему вредить.

— Я вам верю, — кивнул Поттер. — Кто ещё там был? На переговорах с вами?

— Трое, — ответила Кайла. — Тот человек, о котором я говорила. Оборотень. И ещё один человек.

— Которого вы мне не назовёте, — утвердительно сказал Гарри.

— Мы не можем, — лицо девушки вдруг исказила боль. — Не просите!

— Почему не можете? — спокойно спросил Поттер. — Вы связаны контрактом, или же вам стёрли память?

— Нет, но… мы не можем, — повторила Кайла, страдальчески сжимая зубы.