Тёмная сторона луны (джен)

Спать Поттер лёг под утро. До того, как его голова коснулась подушки, он был убеждён, что заснёт мгновенно, однако вышло по-другому. Сон не шёл — Гарри лежал в темноте, слушал дыхание крепко спящей Джинни, смотрел на тени на шторах и думал. Бирна ему было жаль, и то, с какой безропотностью тот согласился на идею Причарда, вызывало у Гарри искреннюю симпатию. Ничего, камера предварительного заключения — не Азкабан, а оставшиеся двое суток — не такой уж большой срок. Посидит немного, выступит в понедельник на суде — и вернётся на службу если не героем, то, по крайней мере, человеком особенным и смелым.

Нашумели они при задержании знатно, разбудив всех, кого смогли — в том числе и Скабиора, и ирландцев, от которых Бирна на всякий случай устроили подальше. А завтра утром по министерству разлетится новость об аресте: Смит и Спиннету строго-настрого велели разболтать всё, во-первых, своим сменщикам, а во-вторых, позавтракать в столовой и пообсуждать случившееся друг с другом. Жаль, что завтра суббота, но ведь тот, кто послал Бирна, должен интересоваться результатом! Значит, найдёт способ обо всём узнать. Хорошо бы, чтобы главной мишенью, всё-таки, был Винд — но тут уж как повезёт. Времени, конечно, мало — но, с другой стороны, всё-таки не вечер воскресенья.

Нет, определённо, надо спать. Завтра будет день не легче — не дай Мерлин что-нибудь забыть. Чудо, что он до сих пор умудрялся помнить обо всём — не иначе, сказались годы тренировки. Но нельзя так испытывать собственное тело — иначе оно подведёт его в самый неподходящий момент. А суд предстоит сложный — нужно быть в хорошей форме.

Он уже почти заснул, когда в полудрёме вспомнил вдруг то, что мгновенно прогнало весь сон и заставило Гарри распахнуть глаза и выругаться. Это он-то ничего не позабыл?!

— Гарри? — услышал он встревоженный голос Джинни. — Что такое?

— Сижу, думаю, я больше кретин или подонок, — ответил он, действительно садясь. На душе было так противно и так муторно, что ему захотелось встать под душ и попытаться хоть частично это смыть.

— Определённо первое, — сказала Джинни, тоже садясь. — Что ты сделал, скажешь?

— Я пообещал Винду встречу с дочерью — и намертво забыл! — простонал Гарри. — Вообще из головы вылетело, как Обливиэйтом приложили!

— Завтра извинишься, — предложила Джинни. — Или, может… ведь суббота — может, привести её? Туда, к вам? Ненадолго? Пусть поговорят в какой-нибудь допросной…

— Да нельзя! — воскликнул Гарри. — Нельзя, потому что он теперь и сам об этом обещании не помнит… долго объяснять, прости, — он махнул рукой. — Но нельзя.

— Слушай, — Джинни решительно взяла его руки в свои. — До суда два дня осталось. Всего два! В понедельник вечером он вернётся домой.

— А если не вернётся? — спросил он с отчаянием.

— Тогда ты устроишь им свидание после суда. Но он вернётся, — уверенно сказала Джинни, придвигаясь к нему и кладя руку на плечо.

— Но я забыл, — покачал он головой. — Просто выпустил из головы то, чего Винд ждал все эти две недели! И Гвен ждала.

— Потому что надо спать, — решительно сказала Джинни и предложила: — Сходи в душ. Сделать тебе чай?

— Не хочу я в душ, — Гарри притянул её к себе и уткнулся носом в ямку над ключицей. — Спать, конечно, надо… надо, да, — он опустил её и снова помотал головой. — Джин, мне так мерзко давно не было.

— Я понимаю, — проговорила она сочувственно, гладя его по плечам. — Но теперь уже не исправить ничего… ложись, а? — попросила Джинни. — Не может человек один столько делать.

— Да я не один, — возразил Гарри, действительно, ложась. — Мы там все так… Мерлин, но как? Как такое можно забыть?

— Ну возьми и приведи её туда, — вновь вернулась к своему предложению Джини. — Не напоминая об этом обещании, а просто так. Поддержать и повидаться.

— Это риск, — вздохнул Гарри, закрывая глаза и натягивая одеяло на плечо. — Поверь — не стоит. Ладно… после извинюсь, — сказал он с досадой.

Заснул Гарри, к собственному удивлению, быстро, и проснулся далеко за полдень. Впрочем, масштаб катастрофы он понял только когда поглядел на часы и обнаружил, что время уже приближается к четырём часам дня. А ведь в полдень у него была встреча с Гермионой и остальными активными участниками суда. Мерлин… хотя нет, скорее, Мордред. Или даже просто чёрт.

Спешить уже не было никакого смысла, так что Гарри встал, неспешно прошёл в душ, постоял под ним, побрился, причесался и в одном халате босиком пошёл на кухню — завтракать… или, может быть, уже обедать. Плотно закрытые двери в гостиную его насторожили, и он толкнул их — те открылись, и Гарри предстал заинтересованным взглядам своих коллег, сидевших вокруг заваленного бумагами стола.

— Привет, — сказала Гермиона, поднимая от них голову. — Мы решили тут собраться. Ты не против? А то в аврорате шумно и мало ли что.

Возникла крохотная пауза — а потом её оборвал громкий взрыв хохота. Отсмеявшись, Гарри демонстративно поправил обшлага халата, кашлянул и проговорил солидно:

— Работаете? Это правильно.

— Работаем, господин! — тоненько пропищал Причард и мелко потряс головой.

— Я проспал, — уже нормальным голосом признался Гарри. — Простите.

— Всегда приятно понимать, что твой начальник — человек, — сказала Фоссет.

— Просыпай почаще, — попросил Причард. — Без тебя так хорошо!

— Обойдёшься, — хмыкнул Гарри. — Я сейчас переоденусь и присоединюсь к вам — и никто не хочет пообедать?

— Пообедать хотят все, — Кут облизнулся.

— Да я даже бы позавтракать ещё раз согласился! — воскликнул Причард.

— Можешь даже объединить эти два процесса, — ответил ему Поттер и пообещал: — Сейчас будет всё.

Всё не всё, но кое-что на кухне он нашёл — и пока нож резал овощи прямо над большой сковородой, а ложка быстро их мешала, а второй нож чистил картошку, Гарри как раз успел переодеться, а заодно проверить, дома ли кто-нибудь из его родных. Ни Джинни, ни мальчиков он не встретил, однако Лили обнаружилась в своей комнате: лежала на полу, закинув ноги на кровать, и читала парящую дюймах в двадцати пяти над её головой книгу.

— А где все? — спросил Гарри.

Книга хлопнула листами, словно крыльями, и, мягко спланировав, опустилась на пол. Лили запрокинула голову назад и пожала плечами — выглядело это странно, и Гарри улыбнулся.

— Ушли гулять, — ответила Лили. — Мама сказала, что вы будете работать, а мы пока можем где-нибудь пошататься.

— А ты почему здесь? — спросил Гарри, примерно представляя себе её ответ.

— Да ну, — Лили сморщила нос и скривила губы. — Они будут глупо шутить и болтать о квиддиче и школе. Я лучше почитаю в тишине. Пап, я не буду вам мешать! — пообещала она. — Хочешь, я вам чаю сделаю?

— Хочу, — решил он. — И поможешь мне с рагу — мы все голодные. Потом можешь читать… кстати, что?

— Основы теории трансфигурации, — Лили перекувыркнулась и легко вскочила на ноги.

— Что ты читаешь?! — изумлённо переспросил Гарри.

— Я же просто читаю! — запротестовала Лили. — На будущее! Школьные учебники я давно прочла, и Нарцисса мне дала, когда я попросила… она совершенно безопасная! — горячо заверила она отца.

— Тебе это интересно? — удивлённо спросил он.

«Нарцисса», значит. Хорошо, не «бабушка»…

— Очень! — карие глаза Лили возбуждённо блеснули. — Я теперь знаю, почему еду нельзя создать из ничего и почему её вообще нельзя трансфигурировать! То есть можно, но такое есть нельзя, — поправилась она, идя рядом с отцом по коридору. — Можно только увеличивать, но вообще лучше с едой ничего не делать!

— Почему? — спросил Гарри, гадая, в кого же у них с Джинни такая умная дочь. Правда, что ли, в бабушку?

— Потому что то, что мы съедаем, усваивается организмом, — с умным видом заговорила Лили. — Переваривается, расщепляется на всякие полезные элементы, и они встраиваются в наше тело. Кальций, например — он идёт в кости. Но ведь если мы трансфигурируем, к примеру, воду в молоко, то кальций же потом, когда чары спадут, исчезнет — и у нас в костях на его месте будет кислород или водород, и что получится?

Гарри, онемев на миг, остановился. Они такое точно в школе не учили! Это что за книга такая?

— Дашь мне посмотреть? — попросил он.

Лили тут же нахмурилась и упрямо сжала губы.

— Я ещё не дочитала, — предупредила она.

— Когда дочитаешь, — мирно сказал он. — Мне интересно. Мы такое в школе не учили.

— А она не школьная, — радостно поведала Лили. — Нарцисса говорит, что в школе просто учат практике, и что настоящее образование без теории будет половинчатым.

— Скорпиус, конечно, тоже всё это читал? — задал почти риторический вопрос Гарри.

— Конечно, — кивнула Лили, заходя за ним на кухню и решительно повязывая себе фартук. — Мы с ним переписываемся — он мне объясняет, если я чего-нибудь не понимаю.

— А какие ещё книги тебе дала читать Нарцисса? — осторожно спросил Гарри, левитируя с раскалённой сковороды овощи в большое глубокое блюдо и отправляя нож так же, как их, крошить на неё кусок свиной вырезки.

— «Начальную теорию зельеварения», — принялась перечислять Лили, — «Введение в теорию чар», «Физика. Основной курс» и два учебника по алгебре.

— Мерлин, — пробормотал Гарри. — А алгебра зачем? — безнадёжно спросил он

— Как зачем?! — изумилась Лили, немного картинно всплеснув руками. — Папа, там уже на третьем курсе арифмантика — я же не пойму в ней ничего без алгебры! И потом, она же интересная, — добавила она с укором.

— Ну да, — не стал спорить с дочкой Гарри, отправляя ложку мешать шкворчащую свинину и поливая её соусами, и с содроганием думая о том, что будет на первых же каникулах. Лили и сейчас, получив палочку на день рожденья, пробовала пользоваться ей — и вполне успешно — но что будет, когда она решит, что уже умеет это делать? А, зная Лили, он предполагал, что решит она это после первых же уроков.

— Пап, — сказала девочка, доставая из шкафа большой заварочный чайник. — А можно нам прийти на суд?

— Зачем? — Гарри нахмурился. Строго говоря, запретить детям это он не мог: процесс был открытым, и хотя как отец он, конечно, обладал определённой властью, но, ставя себя на место своих детей, прекрасно представляя себе их любопытство. Да и что он скажет — просто запретит? Потому что серьёзных аргументов против у него сейчас не было.

— Мы соскучились, — сказала Лили, поглядев ему в глаза. — А ты там будешь целый день… мы хотели посмотреть.

Аврор в Гарри чувствовал в её словах манипуляцию, но охватившие отца, а не аврора, раскаяние, растроганность и стыд не оставили аврору ни малейшего шанса.

— Приходите, — согласился Гарри и, подходя к дочери, крепко её обнял. Даже если это действительно манипуляция — пускай. Если ошибаться — то уж лучше так.