Ольга (джен)

Новый воевода Дневного Дозора Яков Брюс был подтянутым мужчиной на грани меж зрелостью и старостью. Одет он был на Московский манер, в длинный кафтан и высоким бобровым воротником. Но на этом его сходство с остальными россиянами заканчивалось. Аккуратный, непривычно чисто выбритый, с ухоженными руками. Молчаливый, тактичный и очень обходительный. А вот глаза у него были озорные. В быту он, как видно был человек веселый. Ольгу встретил сдержанно, как и положено «темному». Но удивления или недовольства не выказал. И намеков, что девушка свою должность через отчима обрела, не делал.

С собою он принес маленький сундучок. Вежливо, но сухо побеседовал с чосоном, принял от него несколько свитков и две тонкие книги в простых деревянных переплетах, и тут же дал понять, что аудиенция окончена. Мэй низко поклонился девушке и сопровождавшему её инквизитору, и сразу куда-то уехал. Ольга проводила долгим взглядом тяжело груженую карету. Мэй уезжал навсегда.

-В отставку подал, — кивнул Басманов, — место получше нашел.

В кремле было по утреннему оживленно. Слуги, стрельцы, какие-то незнатные бояре, все сновали по коридорам. До царевой опочивальни шли долго. Девушке хватило, чтобы почувствовать, насколько чище стал воздух. Кто-то постепенно удалял ртуть с первого слоя. У входа на «цареву» половину их встретил Варенька. Он тоже был одет в простой дорожный кафтан и шерстяные штаны. Ольга вздохнула. Вместе с ним из Москвы как будто уходила её юность. Мужчина одобрительно ей улыбнулся.

Правящая чета проживала не только в отдельных спальнях, но и в разных местах кремля. Царь вставал до первых петухов, чтобы помолиться. Царица, сестра Бориса Годунова, любила поспать. Сейчас она ждала ребенка. Тяжелая беременность, обещавшая разрешиться первым в семье живым младенцем, сделала женщину тревожной и подозрительной. В её покоях все ходили на цыпочках, разговаривали шепотом. Царь, прежде, чем навестить супругу с утра, посылал секретаря справиться, проснулась ли уже царица-матушка. По человечески Ольге было жаль обоих.

Ей отвели бывшие комнаты Вареньки. Там было чисто, аккуратно, но как-то неестественно. Светлый прожил в этих покоях много лет, а выглядели они так, будто бы их построили и обставили для потехи царским детям. Да. Пожалуй, именно по-детски тут все и было. Всё убранство до последнего гвоздя тут было московским. Англичанин не стремился воссоздать на чужбине кусочек своей Родины. Как и многие светлые, он довольствовался тем, что есть. На маленьком столе, притулившимся у окна, он оставил букетик земляники. И хотя в этом крыле давно уже ртутью и не пахло, тревога мигом сменила нечаянную радость.

Утром в казарме её ждал прохладный прием. Все здесь было неудобно. Тесно. Низкий потолок неприятно нависал над головою. Ксения ходила, чуть пригнувши голову. Отчего казалось, что Ночной Дозор помещен в пещеру. Святослав низко поклонился, передал девушке оставшиеся от Освальда бумаги, пожелал удачи. Глаза у него были, как два болота. Но неприятнее всего были взгляды сослуживцев. Они опускали глаза. Как будто это Ольга была виновницей трагедии. Словно она специально покинула город, чтобы выжить. Но никто ей не перечил. Главенства её никто не оспаривал. Один Семен, задержавшись, подмигнул. Поставил на стол глиняную флягу и вышел, насвистывая.

Повздыхавши о том, что дело само не сделается, Ольга вышла в широкий кремлевский коридор. Где же ты, Мария, обитающая в Кремле никем не замеченная иная? И какой силой должна ты обладать, чтобы задумать и почти осуществить такое безумно сложное дело, как смена власти в Московских Дозорах? Дозорные не первый день в Кремле жили. Было время иных здесь поискать. Гордей с Фёдором всего год назад вместе за это дело брались, и тоже лишних иных при дворе не обнаружили. Вчера, когда Ольга привезла новые сведения, и круг подозреваемых значительно уменьшился, преемник Гордея самолично проверил всех Марий, а так же тех, чьи имена были хотя бы отдаленно похожи. Манек, Машек, Маришек, и даже одну Марысю, чухонскую старуху-прачку. Все они были людьми.

-А что, — тихо спросила она, когда они уже под вечер встретились с Брюсом и Федором за трапезой, — ежели наша Мария в кремле не живет?

-Проверяли, — буркнул отчим, — все боярские усадьбы объездили. Иных нет и в помине. Отец Михаил лично колдовал, чтобы эта баба сама к нам вышла. НЕТУ!

-Детей тоже?

-Мы нищенок у ворот проверили! — отрезал Басманов, — Ты не думай об этом пока что. Тебе в новую должность вникать надобно. Сейчас поздно уже. А завтра я подробно тебе все объясню, в чем твоя работа в кремле состоять будет. Про дела казармы тебе заместитель твой поведает, князь Рюрикович. Ты лучше расскажи, как тебя ляхи встретили.

Слушали её внимательно. Брюс не перебивал, иногда снимая амулет-переводчик. Он приехал в страну надолго, и хотел выучить язык по-настоящему. А Басманов подробно расспрашивал. Особенно его интересовала ссора с Витезславом. Даже больше, чем казнь Темрюкова. Поклон от Софочки он принял тепло, но известие о встрече его как-то сразу опечалило. Он грустно улыбнулся чему-то своему.

-Ах, Софьюшка! — вздохнул он мечтательно, — тоже вот, до Битвы веселая была. Стихи затейливые писала. «Богу равным кажется мне… » — он осекся. — Повидаться бы надо, пока мы все ещё живы.

На новом месте не спалось. Ольга всю ночь проворочалась. Засыпая, видела обрывочные сны, в которых она бродила по темным кремлевским коридорам. А просыпаясь, слышала гром где-то очень далеко. Встала, подошла к окошку. Ничего магического. Мимо проходила обычная летняя гроза. Душно было, хоть и пахло дождем. Окна её комнат выходили на тесный кремлевский двор. Во дворе было темно. Зажженных факелов тут на ночь не оставляли, боясь пожаров, а луна за тучами пряталась. По ночной темноте ей на миг показалось, что на краю дворового колодца человек стоит. Но рассмотреть его не успела. А может показалось, что он спиною вперед в воду спрыгнул. Или приснилось.

Кровать у её предшественника была неудобная, короткая, для сна сидя. При этом мягкая, с неприятно жаркой периной и множеством подушек. И она почти с благодарностью встретила Фёдора, чья палка негромко постукивала по каменному полу, когда он вошел в опочивальню. Его мокрые волосы прилипли ко лбу. По стеклу часто дробно стучали дождевые капли.

-От Ярины поклон тебе, — отчего-то он говорил своим мягким, приятным шепотом, хотя в комнате кроме них никого не было, — права ты оказалась, Оленька. Собирайся в гости.

Годуновы строили себе отдельный дворец. Пока что, правда, был он только в чертежах. Но обещал украсить Кремль своим величественным видом. Для строительства был приглашен итальянский архитектор. Борис любил иностранцев. А пока что проживал у жены своей. В тех же комнатах, где и его покойный свекор. Перед знакомой дверью Фёдор требовательно протянул руку, и Ольга снявши с себя отводящий глаза оберег положила его на раскрытую ладонь. Яков вопросительно глянул на спутников. Фёдор отрицательно покачал головою. Брюса здесь никто не знал. Достаточно было одного его присутствия. Инквизитор снял свой амулет, и отдал «темному» воеводе.

На стук долго не открывали. Может почивали ещё, а может трапезничали. Наконец дверь отворилась, и всех троих впустили внутрь. Ольга осмотрелась. Покои Дэвида незначительно поменялись. Сразу за дверью, в большой горнице с иконами, было устроено место для просителей. Стояли две скамьи. Годунов почти что правил страной из-за трона. К нему потоком шли правые, виноватые. Чего-то желающие от него получить. Обратить на себя внимание будущего царя.

-А ты совсем не поменялась, Ольга Андреевна, — раздался приятный женский голос из соседней горницы.

-Здрава будь, боярыня, — весело и капризно отозвался Басманов, — Что же ты, Марья Григорьевна, гостям кубка не подносишь? Али не ко времени?