Ольга (джен)

Ольга впервые видела такое преображение. Тень превратила плечистого высокого богатыря в худощавого старичка. Одетого по моде двухсотлетней давности, да ещё в забавных угловатых очках, почему-то зеленых. Лицо его тоже неприятно исказилось, нос и уши вытянулись, заострились скулы. На острых тонких пальцах появилось по лишнему суставу. Темный тоже неприязненно разглядывал её доспехи. Вокруг суетились туманные густые тени людей. На их фоне непривычно выделялся белым свечением старый доктор.

-Объясните причину магического воздействия, — прошелестел темный.

Ольга замешкалась. За долгие годы работы в Дозоре она так и не научилась объясняться с темными на доступном для них языке. Понять, почему для великой светлой волшебницы боль какого-то смертного, пусть даже и короля, так же сильна, как и своя собственная, не смог бы ни один темный. Басманов, имевший привычку все для падчерицы растолковывать, сказывал обычно: «Главное, что мне не больно».

-Понятно, — тяжело вздохнул старичок, облизав сухие тонкие губы раздвоенным языком, — я буду вынужден составить протокол.

ПРОТОКОЛ! У Ольги по спине побежали мурашки. Огромный нудный документ, протокол снился ей в кошмарах. Иаков, архивариус Ночного Дозора, занимался бумажной работой с упоением. Кропотливо записывая каждую мелочь. Почерк у него был ровный, строчки ложились прямо. У него всегда были хорошо заточенные перья, чистенькая чернильница. Иаков вообще любил все, что связано с письмом. У него была целая коллекция стило* из разных стран. Угольных, стальных, и даже каменных. Глиняные таблички он, правда, уже не мастерил и не обжигал. Но восковые дощечки с большим мастерством изготавливал сам. Старый иудей любил расспрашивать и слушать. Причины, побудившие темного к нарушению, старика, похоже, мало заботили. Но рядовые дозорные как могли, от протокола отлынивали. Девушка их за это не винила.

Ольга сама ненавидела бумажную работу. Все двадцать лет своего воеводства она старалась спихнуть её на подчиненных. Одна мысль о том, что ей придется снова убивать время на протокол, да ещё за пустяковое воздействие седьмого порядка, приводила её в ужас. «Темный» тем временем выудил из складок своего просторного одеяния закупоренную чернильницу и острое перо, отрезанное почти до пальцев. Ему приходилось много писать, и он тоже содержал свои инструменты в безупречном порядке. Весь его вид говорил о том, что менять одно воздействие на другое он не станет. Без протокола он и говорить-то не согласился бы.

-Июня месяца, дня семнадцатого, — шелестел старик, — по российскому календарю шестнадцатого, лета одна тысяча семьсот девятого, дозорная … — он вопросительно уставился на Ольгу.

-Головина Ольга Андреевна, — процедила она, — вне порядка.

-Вне порядка, — кивнул швед, — имея преступный умысел…

-Не имея, — Ольга поджала губы.

-Тайно проникла в ставку Его Величества, короля Швеции, Карла из рода Пфальц-Цвейбрюкен, — старик укоризненно поглядел на девушку, — с целью?

-Без цели, — буркнула девушка.

-Без определенных целей, — кивнул темный, — где совершила незаконное магическое воздействие седьмого порядка светлой направленности в неурочное время. Данное преступление, имевшее место на землях королевства Шведского…

-Какого? — насторожилась Ольга.

-Шведского, — отозвался старичок, подчищая перо о край чернильницы.

-Ты ошибся, — она решительно отодвинула протянутый ей для прочтения протокол, — царство тут Русское.

-Вся земля внутри ограждения является собственностью шведской короны, — надулся темный, — мне что, по-вашему, нечем больше заняться, кроме как по вашему капризу протокол переписывать? Через час Полтава падет, земли вокруг Швеции отойдут, а мне что, снова вас по трем деревням разыскивать? Так работают Дозоры у вас в России?

Ольга подхватила его закованной в латы рукой под горло, и прошипела: «Пойдем-ка до Русской земли прогуляемся!»

* * *

Гесер со своими калмыками уже извелся весь. Степняки никуда не поспешали. Полтаву он увидал ещё вчера. И сегодня к вечеру сумел-таки привести небольшой отряд к разлившейся реке. Остальная, довольно большая часть калмыцкого войска, сильно растянувшись, лишь начала подтягиваться к их небольшому лагерю. А надо было ещё присоединиться к царевой армии. Меньшиков, злой и задерганный, носился на взмыленной лошади между возводящимся мостом и переправой. Шальная пуля пробила ему треуголку, и он даже не заметил. С другого берега только днем перестали палить и пушек. Стоило поспешить.

Даже толком не раскланявшись с Гесером, он посетовал, что царь подставляется под пули. Петр бросился на строительство переправы для тяжелой артиллерии. Надо сказать, с его появлением дело и правда пошло быстрее. Но Меньшиков ещё слишком хорошо помнил неудавшийся штурм Нарвы, когда такую же переправу попросту расстреляли ядрами. Он и сам чудом остался жив. А пушки и здесь на берегу их уже поджидали. Святослав обещал, что артиллерия будет занята на штурме крепости. И одно-два орудия у ворот были хорошо видны. Где шведы припрятали остальной свой немалый арсенал, Александр Данилович не знал. И опасался, что начавших переправляться по готовому мосту солдат обстреляют прямо в пути.

Уже поздно ночью, когда первые полки спокойно прошли по неустойчивому мосту, они с Гесером поднялись на холм, в лагерь иных. Его тоже перенесли вместе с остальной армией, и теперь Полтава оказалась совсем близко. Было слышно, как по воротам и стенам продолжают стрелять. Виднелись начавшиеся пожары. А над городом даже в ночной темноте колебалось черное полотно от перекоса Силы.

Встретили их мрачно. Святослав тут же бросился бранить Гесера. И, правда, как можно опоздать на сражение, куда опаздывает вся армия? Где калмыки, которые уже сейчас могли бы сеять панику своими стрелами? Степняк как мог, отбивался. Войско было не его. Даже хана, который снабдил армию этими стрелками, он лично не знал. Он сам уже давно не водил на войну таких неорганизованных бойцов. А колдовать по новым правилам нельзя. Армия людей должна следовать своей судьбе.

Басманов о чем-то горячо спорил с инквизитором шведским. Выглядевший, как отрок, тот был недоволен сверх всякой меры. А из-за разницы в росте не мог даже нормально смотреть собеседнику в глаза. Спорили они давно, и от безмолвной речи успели перейти к повышенным тонам.

-Что вы своей падчерице в задницу дуете? — кричал швед, — у вас на Москве что, одна высшая? Почему она позволяет себе подобное?!

На брошенном прямо у костра спиленном стволе сидел молодой высокий «темный». Он, не мигая, смотрел на огонь. И в первый момент Гесер не понял, что у него с лицом. В бытность свою в Чинийских лесах он многожды видал водившихся там черно-белых медведей. Лицо иного сейчас живо напоминало их морды своей окраской. Вокруг обоих глаз чернело по синяку. Нос был не просто сломан, а вдавлен в череп. Верхняя губа треснула прямо посередине, и теперь имела больше сходства с собачьей пастью, чем с человеческим ртом. В руках он держал залитый кровью пергамент.

Меньшиков оторвал Басманова от шведского инквизитора, и потребовал объяснений. Вместо ответа ему передали свиток. Это был обычный протокол о нарушении. Ничем от прочих, виденных воеводой, не отличавшийся. Поражал написанный размашистым кривым почерком нецензурный финал. И сообщение от дозорной Головиной, что она ушла в отставку.

-Вы можете объяснить, — тут же подступил с расспросами швед, — у вас в Дозоре что, нехватка дозволений седьмого порядка? Вы не смогли бы ничем перекрыть этот пустяковый проступок? Что имела в виду Высшая своей выходкой?

Меньшиков ещё раз вслух перечитал для шведа написанное Ольгой.

-Что мне, а не Полтава? — растерялся «отрок».

-Судя по всему, — спокойно изрек воевода, — Ольга Андреевна, за неимением у неё упомянутого органа, передала решение этого вопроса мне. И я его решу.

Он ухватил «темного» дозорного за шею, и опрокинул на бревно. Выхватил саблю, занес над его головой.

-Колдуй! — коротко скомандовал он, — не выше седьмого порядка!

-Что вы?! — завопил темный, неловко пытаясь вырваться, — седьмой порядок! Такая мелочь! Пергамент дороже выйдет!

Сабля коротко свиснув, ударилась в пустое бревно. От страха швед наворожил первое, что пришло ему в голову. Успокоение. Это было даже не темное воздействие по своей сути. В лагере все разом смолкли.

-А где Ольга? — неожиданно прозвучал вопрос Гесера.

-С утренних маневров прямо в Полтаву направлялась, — усмехнулся Басманов, — Все время куда-то убегает. Хоть ленту с колокольцами вешай, честное слово.

-Только не вздумай туда соваться, — предостерег Меньшиков, — там темных трое всего. И те не выше пятого порядка. А вы двое — высшие. Перекосит город к чертям в другую сторону. Начнут люди на штыки бросаться, родные стены защищая.

-Что же делать? — растерялся степняк.

-Ничего, — деловито бросил Меньшиков, — Отдыхать. К битве готовиться. Вина дайте! Святославушка! Баб от шведов позови. Только этих, офицерских. Которые почище будут.

* Стило — инструмент для письма на вощеных дощечках.