Сиротка Джейн (джен)

Где-то рядом бубнили. Голоса принадлежали мужчине и женщине, а бубнили они на английском. Хотя у женщины и имелся какой-то акцент. И она послушно и развернуто отвечала на все вопросы мужчины. Как-то даже слишком послушно и развернуто. Я поневоле начала прислушиваться. Это они про кого? Речь шла о какой-то девочке, которую звали Джейн Эйр (здравствуйте, мисс Бронте), и которую некие благочестивые люди нашли у себя в саду и привели в приют. Ребенок не мог сказать ни как его зовут, ни кто его родители. Ничего. К тому же девочка укусила хозяйку дома, когда та хотела погладить ее по голове. А это точно значило, что девочка дурная. Позже выяснилось, что хотя девочка и говорит, она понятия не имеет о множестве известных всем вещей. И, главное, не знает ни одной молитвы. Очень интересно, у ребенка же шок и стресс, чего они с молитвами привязались? И почему не вызвали врача и полицию? Ах, все-таки вызвали. Но девочку обследовать и лечить никто не стал, ее сразу отправили в приют.

— Дурное дитя дурных родителей, — монотонно бубнил женский голос, — она испугалась, когда ее осенили крестом. Крестили Джейн, фамилию из книги взяли. После порки стала учить молитвы. Правда, послушная. Работать в прачечной пока не могла, очень уж худая и маленькая, но ловко управлялась на огороде. Сестра Бриджит даже заметила, что капуста и брюква лучше уродились. А отец Питер, который ее молитвам обучал, сказал, что у нее голос хороший и слух абсолютный. Стала в церкви петь. Ох, горло ей повредили, жаль, петь больше не сможет. А так трогательно было, до слез!

В голове отчетливо появился образ сушеной мымры с постно поджатыми губами и почему-то в монашеском облачении. Сестра Бриджит. Она не злая, может даже угостить булочкой. А вот сестра Мэри очень опасна. Именно она решала, кто и сколько розог получит. Отец Питер неплохой, хоть и любит потискать девочек. Но Джейн слишком маленькая и тощая, он ее не трогает. Предпочитает дурочку Урсулу, у которой уже приличная грудь и большой зад. Это еще откуда?

— Что же случилось с девочкой, что ее задушили и закопали? — спросил мужчина. — Если вы говорите, что она была послушной, работала на огороде и пела в церкви.

— Шиннейд О’Грэйди, — почти выплюнула женщины, — вот дьявольское семя, прости Господи. И за что нас покарали и прислали ее к нам? Никак к покорности не привести, еще и других баламутит. Пристала к Джейн, чтобы та ей с огорода овощи воровала. Та испугалась и сказала сестре Бриджит. Воровство — грех. Да и недостачу бы быстро заметили. Вот эти мерзавки, когда их из карцера выпустили, Шиннейд и еще две, и подкараулили Джейн. Душили чулками, а потом прикопали, да неглубоко. Времени у них мало было. И как только не доглядели! А девочка и выбралась.

Шиннейд я увидела как рослую рыжую деваху с грубой физиономией и коренастой фигурой. Она занималась проституцией и подворовывала, за что и поплатилась. Пыталась подмять под себя всех. Уже два раза убегала, ее возвращали, брили наголо, пороли, сажали в карцер на хлеб и воду, заставляли часами стоять на коленях в церкви и молиться. Ничего не помогало. Джейн ее боялась. Хм… А это я откуда знаю? И что вообще тут творится? Английский я знаю, если что, и на вполне приличном уровне. Но откуда тут эти англичане? Да, а тетка, похоже, ирландка, я вспомнила, где слышала такой акцент. Если я выжила после взрыва, а это был явно взрыв, то я должна быть в больнице. Вряд ли родные медики внезапно начнут рядом с койкой раненой практиковаться в английском, рассказывая про нелегкую судьбу некоей тезки героини одноименного романа. Телек работает? Что-то про приюты? «Сестры Магдалины», там вроде сестра Бриджит была? Но Джейн Эйр там точно не было, и никакого ребенка никто не душил и не закапывал, недодушив. Еще что-то сняли? А откуда я их знаю? Тоже фильм смотрела? В упор не помню…

Я медленно открыла глаза. Потолок. Скосила глаза. Ширма, за которой и бубнят. Если и больница, то какая-то уж совсем древняя. Зачем меня сюда привезли? Мест в городских больницах не хватило, и меня куда-то в глухомань отправили? Но вряд ли в самой глухой деревне сохранился подобный антиквариат.

Ширму резко сложили, и я увидела мужика в странном одеянии красного цвета и монахиню. Сестра Мэри, откуда-то узнала я.

— Очнулась, Джейн? — спросил мужчина. — Вот и славно.

Тут он достал какую-то странную указку и направил ее на сестру Мэри.

— Обливейт! Никакой Джейн Эйр в приюте никогда не было. Никто никого не убивал, никто из могилы не выбирался. А теперь идите!

Глаза монахини остекленели, она деревянно кивнула и ушла. Ой! Это еще что такое?! Что за дела?!

— Не бойся, Джейн, все будет хорошо, — сказал мне мужик, — сейчас мы с тобой отправимся в госпиталь святого Мунго, где тебя вылечат.

Куда отправимся?!

Появилось еще двое мужиков в таких же нарядах и тоже с указками. Один держал в руке папку с бумагами.

— Все изъяли? — спросил тот, что допрашивал сестру Мэри.

— Да, шеф. И память всем подправили. Ну и гадючник! Больше половины этих прачек умственно отсталые, несколько шлюх, матери-одиночки и две изнасилованных девахи. Может, устроить хоть этим побег? Я бы эту садистку сам «Круцио» запытал. Да и этого отца Питера тоже.

— Приказа не было, — ответил тот, кого назвали шефом. — Ладно, организуй этим, что приличные и по дурости сюда попали, побег. Может, выкрутятся. Точно всем память стерли?

— Тяжелее всех со сторожем было, он напиться успел, — ответил второй, — ничего удивительного, он это почти умертвие и увидел — как девочка ползла. Я бы тоже напился на его месте. Бедный ребенок! Такой стихийный выброс! Не выгорела?

— В Мунго точно скажут, — ответил шеф, — но не похоже. Однозначно не сквиб. Давайте, собирайтесь. Пора уже.

На свет появился кусок веревки, меня бережно подхватили на руки.

— В Мунго!

И я чуть опять не померла, теперь от непередаваемых ощущений рывка за пупок и прочего. Вот за что, а? И что это вообще было?

Следующее пробуждение опять произошло в больничной палате. Судя по всему — в том самом Мунго. Интересно, я в книги по Гарри Поттеру попала? Или это глюки?

Целители в лимонных мантиях размахивали указками, которые оказались волшебными палочками. Меня поили жидкостями разной степени противности, гладили по голове и угощали вкусненьким.

Судя по реакции местных специалистов, заклинание «Легиллименс» от меня отскакивало, как «Авада Кедавра» от Гарри Поттера. При этом оно на меня все-таки как-то влияло, потому что я все больше и больше проникалась воспоминаниями девочки Джейн. И это было очень грустно. Приют, в котором она оказалась, являлся очень страшным местом.

Идея изначально была замечательной: дать возможность проституткам найти достойный заработок и уйти с панели. Но, как оно всегда и бывает, идею извратили. Довольно демократичный приют превратили в самую настоящую тюрьму, помимо проституток, туда стали помещать умственно неполноценных женщин и девушек, а также матерей-одиночек, жертв насилия, которые становились еще и жертвами оговора, и даже слишком кокетливых девиц. Выйти из «приюта» можно было только по поручительству родственников, а именно родственники частенько и сплавляли несчастных в это место. Зарабатывали себе на жизнь заключенные стиркой. Это сейчас при наличии стиральных машин, кучи моющих средств и прочего в стирке нет ничего сложного. В прошлом работа прачки была одной из самых тяжелых. А к работе прилагались тюремные условия, скудная еда, постоянные физические наказания, сексуальное насилие. То самое «белое рабство», которого в упор не видят большинство современных правозащитников. А ведь многие жертвы этих прачечных были живы и в том времени, из которого выпала я.

Да, попала я в 1971 год. По документам девочке Джейн одиннадцать лет, сейчас лето, так что, если меня подлечат и подлатают, то я пойду в Хогвартс. Мне об этом целитель Сметвик сказал. Он хороший и конфетами угощает.

Я долго была в шоке от всего, что со мной случилось, а потом начались эти попытки отлегиллиментить меня, так что в голове у меня образовалась полная каша. Я плакала, пыталась представить, что вернулась домой, но все было бесполезно, ибо каждый раз я снова просыпалась в Мунго.

В зеркале отражался тощий цыпленок синюшного цвета. Этот ребенок явно недоедал. Возможно, при соответствующем откорме и лечении удастся хоть немного подрасти, а то смотреть страшно. Неудивительно, что даже педофил побрезговал. А ведь девчушка очень даже ничего. На Натали Портман в фильме «Леон» похожа. Только прическа другая — довольно тощая косица. Ну, было бы странно, если бы монахини воспитаннице модную стрижку сделали. Хорошо еще садовыми ножницами не обкорнали.

На меня, то есть на Джейн, приходили посмотреть другие волшебники. Мне даже стало немного странно, ведь тут такой пиар можно поиметь, спекулируя на образе замордованной злобными магглами сиротки. Но похоже, что информация далеко не ушла. Видимо, кто-то вроде Тома Риддла ничего не узнал, а остальным это было невыгодно. Да и хрен с ним, если честно. Тут стоит линию поведения вырабатывать. Все-таки не все волшебники мир магглов игнорируют, про религиозные приюты кое-что знают. Так что придется пугать окружающих молитвами, смирением и тому подобным. Хорошо, что память Джейн никуда не делась. Магия у меня тоже осталась, целители подтвердили. А еще мне залечили поврежденные связки, так что я смогла петь. То есть, пела точно Джейн. Я никогда не чувствовала такого наслаждения и самого настоящего экстаза от исполнения религиозных песнопений и старинных ирландских баллад аналогичного содержания. Других песен девочка не знала, а я почувствовала вдруг самое настоящее отвращение к популярным мелодиям и рок-композициям. Ну и ладно.

Я помнила, что девочка работала на огороде, и у нее хорошо росли и давали урожай овощи и травы. Хм… если и это сохранилось, то стоило проситься на Хаффлпафф. Это я свое будущее планирую, мне сегодня письмо из Хогвартса показали. Точно еду. Учитывая год и возможность попадания именно в мир Гарри Поттера, я окажусь на одном курсе с бравыми мародерами, Лили Эванс и Северусом Снейпом. А от всей этой компании стоит держаться подальше. Во избежание. Я не думаю, что Поттера и Блэка остановит то, что я девочка, так что вполне могут начать издеваться. Так что Гриффиндор точно мимо. Райвенкло могу и не потянуть, к тому же там довольно мерзко относились к Луне Лавгуд, так что тоже не стоит. На Слизерине сейчас активно вербуют сторонников Волдеморта — можно здорово влипнуть. Вот и остается Хаффлпафф. Конечно, там свои гадости могут быть, но все-таки самый спокойный факультет.

Почему я думаю, что вся книжная компания будет в наличии? Ну так письмо от имени Дамблдора со всеми регалиями и подписано Минервой МакГоннагал, так что логично предположить, что и остальные подтянутся.

Эх, не избежать мне канона… Честно говоря, я бы предпочла остаться в Мунго. Тут меня кормили, не обижали, жалели. Слушали, как я пою. Кое-кто из целителей принес вполне приличное белье и верхнюю одежду. Целительница Митчел расщедрилась на теплые ботинки и туфельки своей племянницы, которые та почти не носила — фасон не понравился. Сметвик принес телескоп своего сына в хорошем состоянии. Зельевары были готовы поделиться котлом и скинуться на набор инструментов. Они сказали, что под мое пение зелья лучше выходят. Учебниками тоже поделились, справедливо решив, что выданные Попечительским Советом деньги сиротке точно пригодятся. Дарили и перья с пергаментами, так что покупать пришлось только форму и волшебную палочку. Даже старый сундук кто-то приволок.

В лавку Олливандера целитель Сметвик переместил меня через камин.

— Та самая девочка? — спросил тот, не утруждая себя красочными рассказами.

— Да, — кивнул Сметвик.

Меня даже обмерять не стали, сразу несколько палочек сунули. Наверное, мои данные передали целители, ведь мантии просто принесли. Подошла третья палочка.

— Ива и волос фестрала, — сказал Олливандер, — тринадцать дюймов, хлесткая. Семь галлеонов.

Сметвик отсчитал монетки.

— Ну, поздравляю, Джейн, — сказал он, — а теперь возвращаемся, у меня полно работы. Завтра тебя Патти на поезд проводит.

— Спасибо, сэр! — вежливо поблагодарила я. — Да благословит вас Господь за вашу доброту.

У обоих отвалились нижние челюсти, хотя Сметвик мог бы уже и привыкнуть.

В Мунго я с тоской оглядела ставшую почти родной палату. В Хогвартс не хотелось категорически. Меня навестила кастелянша миссис Доггерти.

— На вот — рубаха ночная теплая и носочки шерстяные, — сказала она, — холодно там зимой будет. И не бойся ничего. Родню-то твою ищут?

Я искренне поблагодарила за щедрые дары, а потом покачала головой. Историю Джейн в Мунго и аврорате знали хорошо. Конечно, предпринимались какие-то попытки кого-то найти, но то ли Джейн действительно осталась круглой сиротой, то ли родственники приняли какие меры, чтобы их с девочкой ничего не связывало, так что не нашли никого и ничего.

— Хотели бы найти, нашли бы, — тихо сказала я, — значит, не нужна. И пусть.

— А может так оно и лучше, — согласилась миссис Доггерти, — иногда родня страшнее врагов. А ты девочка славная, не пропадешь. Выучишься, ремесло какое освоишь. Петь вон можешь. И растения тебя любят.

Во внутреннем дворике госпиталя имелось несколько клумб с чахлыми цветами. Для Джейн было немыслимо пройти мимо, не полив и не прополов. А я против ничего не имела, хотя в прошлой жизни (да, теперь я понимала, что возврата не будет) относилась ко всему этому, мягко говоря, без фанатизма. Было несколько цветков в горшках, да летом на балконе петунии высаживала. Красиво, при этом недорого и цветы неприхотливые. С чем-нибудь капризным я бы просто не справилась, да и не хотела возиться, если честно.

Вечером я пела для персонала госпиталя и больных.

— Значит так, — строго сказал главный целитель Шаффик, — Джейн, слушай меня внимательно. Я написал Горацию Слагхорну, это декан Слизерина, и Помоне Спраут, она возглавляет Хаффлпафф. С твоим талантом тебе будет лучше у барсуков. Но на всякий случай постарайся еще и Шляпу уговорить. Слагхорн любит талантливых и необычных, если сумеешь ему понравиться, он тебя с нужными людьми сведет и рекомендации даст. Если до лета никаких родственников у тебя не обнаружится, то поживешь при нашем хозяйстве. У Мунго есть свои теплицы и огороды. Извини, заплатить не смогу, но крышу над головой и хорошее питание обеспечим.

— Вы так добры, сэр, — честно говоря, я совершенно искренне растрогалась, — да благословит вас Пресвятая Дева.

— Не знаю насчет Девы, — проворчал Шаффик, — я бросить сироту не могу.

Побольше бы таких людей в мире. Иногда не так много и надо, чтобы спасти чью-то жизнь — всего-то не быть равнодушным.

Утром меня накормили в буфете, снабдили там же корзиночкой с пирожками и бутылкой чая, велели обязательно писать и передали целительнице Митчел, которая и аппарировала меня прямо на платформу 9 и ¾.

— Вот Хогвартс-экспресс, Джейн, занимай место. Вот в этом купе будет удобно. И не забудь написать, как устроишься.

И, не дожидаясь моих благодарностей, исчезла. Я забралась в купе, в которое переместили мой сундук. Ну что, пока все неплохо. Народу немного, так что лучшее место мое. Не факт, что старшие потом не сгонят, конечно. Но вроде как в последних вагонах в основном малышня и ехала.

Я достала «Тысячу волшебных растений и грибов» и погрузилась в чтение. Это была очень интересная книга. Не просто справочник, а весьма подробная энциклопедия с великолепными иллюстрациями.

Постепенно платформа заполнялась студентами и провожающими. Хлопали двери купе, ухали совы, мяукали кошки, квакали жабы. Кто-то орал, окликая знакомых, кто-то церемонно раскланивался. Интересно, кто ко мне в купе подсядет? О, нет!

Скуксившаяся и трущая кулачками глаза рыжая девочка и чернявый пацан с длинным носом. Вот чего мимо-то не прошли? У них тут почти целый поезд, а их ко мне принесло. Еще Поттера с Блэком не хватало!

Мальчик неловко пытался успокоить свою подружку, от чего она только больше плакала. Блин…

— Не реви! — сказала я. — Мешаешь!

Она от неожиданности даже очередным всхлипом чуть не подавилась. Мальчик мазнул по мне злым взглядом.

— Ты… ты чего… — пробормотала девочка.

— Плакать на людях — распущенность, — отрезала я, — а уныние — грех. Когда приедем в школу, скажи наставникам, чтобы тебя выпороли.

Обалдели оба. Сестры Мэри на них нет, быстро бы каяться научились. И самые безопасные в плане наказания грехи выучили. Каяться надо было обязательно, безгрешных, по мнению нашей истязательницы, на свете не существовало. Если ты ни в чем не признавался по мелочи, то прилетало за гордыню. Пара шлепков линейкой лучше, чем полноценная порка или карцер. Да и стоять на коленях на каменных плитах больно и холодно.

Я отрабатывала образ, если что, но и слушать нытье не хотелось.

Мальчик стиснул кулаки.

— Это тебя надо выпороть! — сказал он. — Крыса противная!

— Ты сквернословишь, — я исподлобья смотрела прямо ему в глаза, и он даже отшатнулся. Еще бы, у сирот, выживших в таких местах, как прачечная Магдалины, глаза страшные. А мы с Джейн еще и умирали.

— Пойдем отсюда, Северус! — вскочила девочка.

И они ушли. Ф-ф-фу… Можно дальше читать.

— У тебя свободно, или кого-то ждешь? — спросила довольно симпатичная блондинка с толстенькими косичками.

— Я тут одна, — ответила я, — остальные места не заняты.

В купе вошли три девочки. Хорошо, значит, хоть Поттера с Блэком не будет. И еще кого неприятного. Девчушки выглядели безобидно.

Наконец поезд дал прощальный гудок и тронулся.

— Меня зовут Эмма Картрайт, — сказала девочка, которая спрашивала свободно купе или нет, — а тебя?

— Джейн Эйр, — ответила я, — очень приятно.

Двух других звали Мэнди Брокльхерст (ох и ни фига себе!) и Мэри Рид (ой!). А я точно в Гарри Поттера попала?! Хотя… ладно, посмотрим.

— А ты на какой факультет хочешь, Джейн? — спросила Мэри.

— Меня растения любят, — ответила я, — поэтому мне посоветовали Хаффлпафф.

Они переглянулись. Интересно, начнут ли про тупиц и прочее?

— Если растения любят, то лучше действительно Хаффлпафф, — кивнула Эмма, — там декан Мастер Гербологии. А я хочу на Райвенкло, у меня там все учились. И мама, и папа, и старший брат сейчас на третьем курсе.

— У нас все со Слизерина, — сказала Мэнди, — так что будем проситься туда. Нельзя расстраивать родственников.

— А Шляпу сложно уговорить? — спросила я.

— Говорят, что не очень, — ответила Эмма, — но я все равно ужасно волнуюсь.

— Да все у тебя получится, — сказала Мэри, — не трясись. Джейн, а ты откуда? Я такой фамилии не слышала. Ты магглокровка или полукровка?

— Я не знаю, — ответила я. — Эйр — это не настоящая моя фамилия. Просто надо было как-то записать, вот и придумали — Джейн Эйр, это вообще из книги. Такой роман про девочку-сироту, к которой родственники плохо относились. Я в приюте выросла, а про свою родню ничего не знаю.

Все равно узнают, так лучше, чтобы от меня.

— Вот это да! — Эмма даже про свои страхи забыла. — И кем же ты можешь быть? Может, тебя ищут?

Я пожала плечами.

— Наверное, уже нашли бы, если бы искали. Знаешь, я не думаю, что я наследница огромного состояния, которую спрятали от врагов. Скорее всего, кто-то избавился от ненужного ребенка. Так что пока искать не буду.

— Ну, тебе видней, — согласились девочки.

Мы разговаривали про Хогвартс и факультеты, потом вытащили корзиночки с едой. Если девочки и удивились, когда я перекрестилась и прочитала молитву, то ничего по этому поводу не сказали. Сладости я покупать не стала. На пиру точно будут, причем бесплатно, а денежки счет любят.

И вот мы приехали.

На платформе высоченный и бородатый мужик в жутковидном полушубке размахивал фонарем и собирал первокурсников. Здравствуй, Хагрид, здравствуй, канон.

В лесу никто не споткнулся и не поскользнулся только чудом, таким же чудом оказалось то, что никто не вывалился из лодочек. Грот. Подъем по длинной и крутой лестнице. Дверь…

Минерва МакГоннагал своим постным выражением лица живо напомнила монахинь из приюта. И губы поджимала так же, как сестра Бриджит. Как хорошо, что у меня есть блат в лице целителей, которые уже сосватали меня на Хаффлпафф. Думается, что какие-никакие настройки у Шляпы есть. Факультет Гриффиндор теперь нравился мне гораздо меньше, если можно так сказать.

Привидения проплыли через помещение как-то слишком быстро, никто даже толком испугаться не успел. А вот и Большой Зал…

Я тихонько рассматривала первокурсников. Рыжая Эванс забыла про слезы и с интересом крутила головой. Рядом с ней унылым привидением маячил Снейп. Некоторые дети были явно испуганы, другие хорохорились. Хорошо, что моя фамилия в начале списка, хочется уже сесть за стол, чтобы на меня не пялилось столько народу.

А Шляпе лучше не петь, это ужас.

Сириус Блэк сидел под Шляпой очень долго, но отправился на Гриффиндор.

Ну вот!

— Эйр, Джейн!

— Хм… — услышала я у себя в голове, — интересно.

— Вы Шляпа, да? — тихо спросила я. — Извините меня, пожалуйста, но мне очень надо на Хаффлпафф. Просто очень.

— Какая вежливая девочка! — восхитился артефакт. — Давно таких не видела. И хоть ты змея редкостная, но за тебя действительно просили. Ладно, мне не жалко. ХАФФЛПАФФ!

Уф! Получилось! Получилось!

Я отдала Шляпу МакГоннагал, сделала книксен и направилась к столу под желто-черным флагом. Мне захлопали.

— Эванс, Лили!.. Гриффиндор!

На фиг… на фиг…

Мои знакомые попали туда, куда хотели, я им похлопала. Поттер распределился на Гриффиндор просто со свистом. Снейп с такой же скоростью был отправлен на Слизерин. Пока ничего не изменилось. Профессора лениво хлопали каждому новенькому. Дамблдора точно ни с кем не перепутаешь, на него даже смотреть больно. Толстяк в бархатной мантии с лицом закоренелого чревоугодника, наверное, Слагхорн. Маленький профессор — Флитвик. А где мой декан? А вот симпатичная полноватая дама. Видно, что до последнего момента что-то на грядках делала. И мне ободряюще улыбнулась. Я робко улыбнулась в ответ. Надеюсь, поладим.

Наконец на тарелках появилась еда. Я восторженно вздохнула, не забыла потрясенно взглянуть на стол преподавателей. Потом робко положила себе на тарелку самый маленький стейк и немного картофеля. Перекрестилась, прочитала шепотом молитву и начала аккуратно есть. Надеюсь, что постепенно смогу отойти от этого спектакля. Хотелось всего и побольше, но Джейн просто не знала большинства блюд. В приюте мясо только по большим праздникам бывало, да и то самое дешевое — обрезки, которые покупали для собак. Но сметать все со стола «прачки Магдалины» не смели — за такое поведение выгоняли из столовой, а потом наказывали. Сладостей я тоже взяла по минимуму. Одно пирожное.

Вот еда исчезла. Директор предложил спеть гимн. Даже Шляпа поет лучше. И всех отправили по общежитиям. А вот меня зачем-то повлекли к директору. Это еще что такое? Я что, действительно Певерелл-Слизерин-и-все-остальные с огромным наследством? Или любопытно на такую диковинку полюбоваться? Ничего не понимаю.

Ахнула от грифона, охраняющего кабинет. Раскрыла рот на лестницу-эскалатор. Замерла при виде феникса.

— Вот Джейн Эйр, директор, — сказала моя деканша.

Всю дорогу она молчала, не мешая мне осматриваться. Теперь я замерла рядом с ней, почтительно сложив руки на животе и опустив глаза.

— Рад тебя видеть, Джейн Эйр, — улыбнулся директор Хогвартса, которого я рассматривала из-под ресниц, — надеюсь, тебе понравится в Хогвартсе.

— Да, сэр, — тихо сказала я, — здесь очень красиво и много еды.

Профессор Спраут вздохнула рядом со мной.

— Скажи мне, Джейн, ты совсем ничего не помнишь о своих родителях? Или о других родственниках?

— Совсем ничего, сэр. Я им не нужна. Сестра Мэри говорила, что я ублюдок. Такие никому не нужны.

— Это не правда, девочка моя, — покачал головой Дамблдор, — мне очень жаль, что с тобой так поступили. Но теперь ты среди друзей, и тебе нечего бояться.

— Благослови вас Бог за добрые слова, сэр!

Он поперхнулся. А кто обещал, что будет легко? Точно не я.

— Ладно, Джейн, тебе пора спать, — улыбнулся директор, — сегодня был долгий день.

— Доброй ночи, сэр!

— Доброй ночи!

И чего хотел-то? Тут разве что расчет на то, что маленькая сиротка обалдеет от внимания такого важного человека. Хм… не планируют ли меня использовать как доносчика? Вот точно на фиг, однозначно! Или я все-таки на кого-то похожа? Ладно, утро вечера мудренее, будем смотреть, запоминать и делать выводы.

— Смотри внимательно, Джейн, — сказала мне профессор Спраут, — и запоминай дорогу. В замке легко заблудиться. Если такое случилось, то спрашивай у портретов или привидений. Привидение нашего факультета Толстый Монах, он всегда поможет.

— Конечно, мэм. А как зовут Толстого Монаха? Это же невежливо так обращаться.

— Его зовут брат Эдмунд, — ответила профессор, — он жил в Хогвартсе еще во времена Основателей. Конечно, тогда он привидением не был. Служил при замковой часовне. Он тебе сам расскажет, если ты его спросишь.

— А в замке есть часовня, мэм? А как туда попасть?

— Никак, — ответила декан, — она закрылась еще в XVII веке. Тогдашний директор Хогвартса хотел избавиться ото всего, что связано с христианской религией. Вернее, ото всего католического. Вот и сработали чары. Потом часовня несколько раз открывалась для верующих студентов, но опять закрылась, когда некоторые несознательные личности решили использовать ее для свиданий. Знаешь, Джейн, может случиться так, что она откроется для тебя, если ты искренне молишься, конечно.

Ого, интересно! Но и проверка на вшивость нехилая. А проходить придется. Ничего, прорвемся. Вряд ли Основатели на религиозный фанатизм рассчитывали. А если для Джейн откроется такое замечательное место, то это только в плюс.

— Как интересно, мэм! Я обязательно спрошу у брата Эдмунда, что нужно делать. Ведь часовня нужна всем.

— Попробуй, Джейн, попробуй. Главный целитель Шаффик написал мне, что ты любишь растения? Расскажи мне об этом.

— О, я просто прополола и полила цветы на клумбах. Им было так плохо и грустно. А в приюте я на огороде работала. Овощи и травы не такие, как цветы. Они для еды, поэтому я очень-очень хотела, чтобы они побыстрее выросли, чтобы их можно было есть. И немного тихонечко пела. Это ведь не плохо? Сестра Бриджит хвалила меня, она говорила, что я хорошо работаю и не ворую. Воровать — грех.

— То есть, ты действительно чувствуешь растения? Очень, очень интересно. Завтра после уроков мы с тобой пойдем в теплицы, посмотрим, что получится с магическими растениями. Такие способности нужно всячески развивать. Ну вот мы и пришли. Запоминай. Нужно постучать по этой бочке в ритме Хельги Хаффлпафф, тогда проход откроется. Если ошибешься, то тебя искупает в уксусе.

Для абсолютного слуха Джейн задачка оказалась плевой.

В уютной гостиной было уже пусто, похоже, что все разошлись. Хм… а как же вечеринка старших курсов? Хотя они наверняка знают, что декан все равно придет. Может, потом соберутся. Мне же больше всего хотелось добраться до кровати. День действительно оказался долгим, впечатлений масса, а тело детское.

Профессор Спраут сама проводила меня в спальню первого курса, показав мою кровать. И, пожелав доброй ночи, ушла. Я быстро умылась, натянула ночнушку, забралась под одеяло и прочитала положенные молитвы. Глаза закрылись сами собой.

Утро наступило неожиданно быстро, но я выспалась.

Соседки по спальне косились, но вопросов не задавали. Только представились. Энн Фарли, Мэган Уоллес и Чарити Бербидж. Кажется, последняя в книгах преподавала маггловедение, и Волдеморт скормил ее своей змее. Бр-р-р-р…

Старосты пересчитали нас по головам и отвели на завтрак. Я оглядела стол. Овсянка, яичница, жареный бекон и сосиски, тушеная фасоль.

— Чего смотришь, мелкая? Ешь давай, не стесняйся!

Староста без долгих церемоний наполнила мою тарелку. Да, похоже, с ней имела разговор декан. Откорм начался.

— Это все мне? — тихо спросила я. — Да?

— Тебе-тебе. Жуй и не отвлекайся.

— Спасибо! Благослови вас Господь.

Я прочитала молитву и приступила к трапезе, по-другому не скажешь. Как же вкусно!

В первый день уроков не было. Нас знакомили с замком, объясняли, как пользоваться библиотекой, показывали упражнения, чтобы разрабатывать руки. После обеда, во время которого старосты снова следили, чтобы моя тарелка была полной, профессор Спраут отвела меня в теплицы. И я пропала…

Все-таки я очень многое взяла от Джейн.

Разумеется, никто не подпустил ребенка к действительно опасным растениям, но и самые простые из волшебных привели меня в восторг. Я гладила листики, аккуратно поливала, подкладывала удобрения по указаниям Спраут. Та улыбалась.

— Да, способности точно есть, — сказала она, — но нужно много учиться и работать, чтобы чего-то добиться. Но я в тебя верю, Джейн, у тебя получится.

— Спасибо, мэм.

А вот после ужина я нашла Толстого Монаха и спросила у него про часовню.

— Пойдем, — сказал он, — попробуешь открыть.

Пришлось вернуться к Большому Залу. Меня подвели к гобелену с пасущимися единорогами.

— Ну, Джейн, дерзай!

Я мысленно попросила у замка, чтобы он открыл мне место, где я смогу молиться, и приложила руки к растительному орнаменту. Под ладонями стало горячо, я почувствовала укол. Гобелен исчез, вместо него оказалась дверь, которая медленно открылась.

— Ах! — только и могла сказать я.

Конечно, можно было ожидать чего-то мрачного, но в часовню Хогвартса кто-то вложил все знания и умения. Это было прекраснейшее место. Чудесные витражи напоминали Сен-Шапель.

Какие-то чары тут, похоже, действовали, потому что ни пыли, ни грязи не наблюдалось. В большой серебряной чаше у дверей даже была вода, в которой я намочила пальцы, прежде чем перекреститься. Медленно приблизилась к алтарю и опустилась на колени. Казалось, что вокруг звучит прекрасная музыка.

— Ave Maria! — запела я.

Вот это акустика! Я пела, запрокинув голову и закрыв глаза. Наступившую затем тишину грубо нарушили хлопки в ладоши. Я вскочила и отшатнулась, настолько это было неуместно. Хлопали Дамблдор, деканы и несколько студентов. Из-за их спин выглядывал потрясенный Филч.

— Не пугайся, Джейн, — сказала профессор Спраут, — и извини, если мы тебя прервали. Надо же, какой голос! Мне целитель Шаффик написал, что ты хорошо поешь, но я даже вообразить не могла, что это так прекрасно.

— Я пела для Святой Девы, мэм, — тихо сказала я.

— Так вот она какая, часовня Хогвартса! — восхищенно оглядывался Слагхорн. — Какая красота!

— Только надо студентов не пускать, а то все загадят, — подал голос Филч.

— Мисс Эйр, спойте-ка еще что-нибудь, — предложил Флитвик.

Я замотала головой. Они что, не понимают? Хотя, что они могут понимать. Для них это — красивая комната и бесплатный концерт.

Брат Эдмунд приблизился ко мне и ободряюще улыбнулся.

— Salve Regina для одного голоса вытянешь, Джейн? Давай! И через музыку приходят к Богу.

Вздох, прикрыть глаза, чтобы не видеть всю эту компанию, действительно, пусть слушают. Не жалко.

— Это настоящее чудо! — Флитвик даже на месте подпрыгивал. — Девочка просто обязана петь в нашем хоре. Мисс Эйр, я сообщу вам о дате репетиции. Думаю, что это место чудесно подойдет. Такая акустика!

— А что поет ваш хор, сэр? Вы славите Господа?

— Нет, мисс Эйр, мы поем другие песни.

— Тогда я не приду, сэр, это грешно. Отец Питер сказал, что Господь даровал мне голос и слух, чтобы я Его славила. Мирские песни от дьявола.

— Директор, если здесь устроят зал для концертов, то часовня снова закроется, — сказал брат Эдмунд, — таково основное условие. Это место молитвы, а не увеселения.

Флитвик обиженно заморгал.

— Будет очень обидно, если закроется, — сказал Слагхорн, — ведь такую красоту никто не видит.

— Так сюда просто так и не зайти будет, сэр? — спросил кто-то из студентов. — Да?

— Это место для молитвы, — напомнил брат Эдмунд.

— Тут медитировать можно, — не согласился студент.

Да, похоже, как открыли, так и закроем. Одному — помедитировать, второму — потискаться с кем-нибудь, третьему и вовсе что непотребное учудить. И я сама не допущу, чтобы тут безобразничали. Ой, мамочки! Как бы еще прецедент не создать! Из католиков тут разве что парочка ирландцев будет. Или еще кто. Кто-то может вообще возмутиться, что часовня открылась. А другие могут и для себя потребовать. Англикане, протестанты всех мастей, мусульмане, индуисты, иудеи… Буддисты, возможно. А если учесть, что прибыло большое количество переселенцев из Вест-Индии, то и вудуисты. Если всем предоставлять помещения для молитвы и службы, то никакого Хогвартса не хватит. Но тут можно с Дамблдором скооперироваться, похоже.

— Часовня будет открываться только для тех, кому нужно помолиться, — сказал брат Эдмунд, — и разве что просто ученикам показать. Но чтобы вели себя уважительно.

Подтянулись и другие привидения. Пивз, что показательно, проникнуть внутрь не смог, хотя и пытался.

— Это распятие пожертвовал для Хогвартса мой предок, — важно проговорил красивый юноша с длинными почти совсем белыми волосами. Малфой, наверное. — Я напишу отцу, что оно прекрасно сохранилось. Но отец может захотеть взглянуть на него.

— Думаю, что и родителям учеников показать можно, — кивнул Дамблдор.

Угу, а еще чиновникам из Министерства и просто заинтересовавшимся гражданам. Быть тебе местным привратником, Джейн Эйр. И поющим экспонатом.

Флитвик что-то прикинул в уме.

— А если хор будет петь что-то религиозное? — спросил он. — Из ваших слов, уважаемый брат Эдмунд, я понял, что второе произведение, которое исполняла мисс Эйр, существует и в многоголосом варианте?

— Да, — кивнул Монах, — но оно очень сложное. Ноты должны в библиотеке сохраниться. Только они старинные.

Я вспомнила третий фильм про Гарри Поттера и хор с жабами. Лучше не надо… Хотя могут и без жаб обойтись, конечно.

— Ну вот! — воодушевился Флитвик. — Раз такое дело, то разберем старые ноты. Чем сложнее, тем интереснее. А мисс Эйр будет открывать часовню, когда понадобится. Действительно, как бы тут чего не сломали. Дорогая, может, споете что-нибудь еще?

Я вздохнула и завела старинную балладу о дочерях фэйри, превращенных в лебедей и прилетевших на колокольный звон, чтобы навсегда остаться при храме.

Часовня закрылась, стоило всем из нее выйти. Стоит обязательно написать об этом событии в Мунго. Раз уж будут пускать народ посмотреть на чудесное место, то пусть и целители увидят.

Студенты смотрели на меня с интересом. Да уж, почти звезда.

Письмо я отправила еще до отбоя, староста показала, как пройти в совятню. А в гостиной меня взяли в оборот. Пришлось снова рассказывать, что я понятия не имею о своих родителях и других родственниках. И что имя мне дали в честь героини маггловской книги.

— На лицо так что-то от Блишвиков есть, — предположил староста мальчиков, — хотя если в профиль, то Диггори.

— Точно не Диггори, — меня уже крутили во все стороны, — и не Блэки. Лестранжи подгуляли?

— Да где ты тут Лестранжей углядела? Нос Малфоевский.

— При чем тут нос? У кого голос со слухом и талант к гербологии?

— Если гербология, то Лонгботтомы. Но она не в их породу, вон, на Фрэнка посмотри, он на Гриффиндоре учится. И петь они точно не умеют.

— А если папаша Фрэнка подгулял с кем-нибудь, у кого голос? — выдвинули свежую идею.

Вот только бабушки Августы на мою голову и не хватало. В Мунго, только в Мунго!

— Отстаньте от ребенка, вы ее так до слез доведете! — староста девочек решительно взяла меня за руку и усадила в кресло. Сунула в руку чашку с чаем. — Не обращай на них внимания, Джейн! Вот, выпей чаю с печеньем. Тебе сколько сахару положить?

— Спасибо! — поблагодарила я. — Меня родственники выбросили, я не хочу их искать. Буду сама по себе.

— Смотри, малышка, без родни в нашем мире сложно, — сказали мне, — а ты теперь прославилась. Если у тебя кто-то есть, то сами найдутся.

Я про себя подумала, что отобьюсь. Они еще не знают, с кем связались. Бесправные сиротки тоже кое-что могут.

Все-таки я не верю, что у Джейн где-то завалялось большое наследство в виде особняка, набитого золотом и артефактами сейфа в Гринготсе и прочего. Скорее всего, она нежеланный ребенок, которого какое-то время терпели, а потом избавились. Но внезапно может стать желанным. Национальную всем индейскую избу. Руки прочь от Кореи, то есть, от маленькой сиротки! Я сказала!

Назавтра на меня косились как на Гарри Поттера, когда он только в Хогвартс прибыть соизволил. Уроки проходили совместно с Райвенкло, так что Эмма тут же заявила о нашем знакомстве и села со мной за одну парту. На трансфигурации я превратила спичку в иголку, правда деревянную, но балл мне добавили. После урока чар меня попросил задержаться Флитвик, он что-то нашел в библиотеке и попросил после ужина открыть часовню. Я согласилась. В обед появился какой-то тип, Спраут тут же подозвала меня, пригладила мне волосы. Это еще что такое? Нас сфотоколдографировали. В кадр ненавязчиво просочились Дамблдор и Слагхорн. Начинается…

Желающих расспросить меня с других факультетов распугивали старосты. Они же наполняли мои тарелки и подкладывали добавки, выбирая кусочки повкуснее. Точно отожрусь. После ужина меня отконвоировали к гобелену. Похоже, что у всех обитателей замка внезапно оказались дела неподалеку. Часовня открылась. Я прикоснулась к святой воде и перекрестилась. Следом за мной, неуверенно озираясь, зашли ребята из хора. Они повторили мои действия. Флитвик раздал им листы с нотами и текстом.

— Так, — сказал он, — времени мало, попробуем это. По крайней мере, тут упоминается Рай и Ад и еще что-то есть. Серая Дама сказала, что раньше это пели в начале учебного года. Мисс Эйр, прошу вас спеть ту вещь, что вы пели вначале, чтобы задать тон и настроение.

— Это молитва, сэр, — сказала я.

— Хорошо! Итак.

Я не стала опускаться на колени, просто сложила руки перед грудью, прикрыла глаза и запела.

В этот раз никто не хлопал. Хористы смотрели вокруг круглыми глазами.

— Благодарю вас, мисс Эйр! — улыбнулся Флитвик. — А теперь сосредотачиваемся… И по моему знаку…

А хорошо они спелись, если с первого раза почти без ошибок выдали Gaudeamus igitur. И действительно было бы неплохо исполнять в начале и конце учебного года это, а не ужас под названием «Гимн Хогвартса». Может и вернется традиция, кто знает.

Флитвик нахмурился и сказал повторить. Теперь вышло намного лучше. Потом он извлек действительно очень старые ноты с Salve Regina.

— Мисс Эйр, вы можете мне помочь?

— Видите ли, сэр, этот вариант поют только мужчины, это называется григорианский распев. Пели монахи. Я видела копию таких нот у отца Питера.

— В самом деле? Как интересно! Возможно, придется поискать у магглов. Все-таки у нас не так много нот. Но, может быть, споете вы? А ребята запомнят.

И я послушалась.

В спальню меня отвели уже после отбоя. Вот чует мое сердце — что-то будет.

За завтраком все читали «Ежедневный пророк». Мамочки!!! За что?! Я бросила взгляд на стол преподавателей. В шоке были все, включая Дамблдора. Он что-то упустил? Или не понял, о каком приюте шла речь? Об этом определенно стоило подумать, только потом. Сейчас не дадут.

На первой странице красовалась та самая колдография со мной, Спраут, Дамблдором и Слагхорном. Милая грустная девочка с глазами, которые видели смерть, и сиротской косичкой. А вот дальше… Похоже, кто-то что-то знал о ребенке, который пел в Мунго. Потому что тут были интервью с целителями и с аврорами. Да, вот это точно профессионалы сработали. Так подать материал! От подробностей жизни в приюте кровь стыла в жилах. Сестру Мэри и остальных допрашивали с Веритасерумом, специально адаптированным для магглов. Тут и колдофото из материалов дела были. От морд моих убийц с души воротило. Разрытая могила, почти трупик на узкой убогой койке, карцер, сама прачечная, меню на обычный день и распорядок этого дня. Истории заключенных.

Как будто кто-то дал отмашку, чтобы вся гадость мгновенно вылилась на неподготовленного читателя.

И никого уже не удивит, что чудом выживший ребенок смог открыть часовню Хогвартса.

Жуткую тишину Большого Зала нарушил дрожащий голос Минервы МакГоннагал.

— Мисс Эйр! Это… это правда?!

— Истинная правда, мэм. Только правда и ничего, кроме правды.

Студенты как-то излишне торопливо засобирались на занятия, боязливо и с каким-то болезненным любопытством поглядывая на меня. Вот и оборотная сторона подобной славы. Человек — не важно, ребенок или нет, — с которым сотворили что-то страшное, невольно запачкан всей той мерзостью, что с ним творили. Люди привыкли считать, что все плохое случается с кем-то другим где-то далеко и, столкнувшись с реальным преступлением, часто теряются. Они не знают, как относиться к таким жертвам чужого равнодушия и жестокости, как Джейн. К тому же сама мысль о том, что в ужасном положении оказался кто-то совершенно невинный и беспомощный, противоречит обывательским представлениям о мировой справедливости. Потому что это означает, что им просто повезло, и при других обстоятельствах они вполне могли оказаться на месте жертвы. Это пугает и заставляет придумывать удобные объяснения. Не зря тех же обитателей приютов считали порочными от рождения. Невинное дитя, как они думают, не может попасть в ад при жизни. Потому что иначе можно додуматься до того, что и твой ребенок или близкий человек может оказаться там же. Так что Джейн, то есть я, теперь обречена на изоляцию.

Понятно, что тот, кто решил выложить все эти материалы на всеобщее обозрение, меньше всего думал о маленькой сиротке. Возможно, это попытка повлиять на магглорожденных и уменьшить их влияние. Вроде бы не так давно был магглорожденный министр магии. Может быть, есть что-то еще. Для меня главным являлось то, что я могу очень много потерять, оказавшись пешкой в игре неких взрослых. Да все могу потерять, включая жизнь.

— Мисс Эйр, — встал Дамблдор, — прошу в мой кабинет.

— Да, сэр.

Помона Спраут заторопилась следом. И правильно. Нет, я не думаю, что меня сразу травить будут каким-нибудь зельем подчинения, просто с деканом спокойнее.

— Как же так, девочка моя! Как же так! — бормотал Дамблдор, устраиваясь на своем кресле.

А он действительно шокирован.

Спраут погладила меня по голове и вздохнула.

— Какое ужасное место! — пробормотала она. — В голову не приходило, что люди на такое способны.

Люди еще и не на такое способны, подумалось мне. Это еще цветочки, если можно так выразиться.

— Что же теперь делать? — сам у себя спросил Дамблдор и вздохнул.

Да, сочувствие, если оно и было, выветрилось. Если Дамблдор действительно ратует за сближение с магглами, то вся его работа похерена на много лет вперед. Да и на магглорожденных коситься будут. Мол, знали, что у вас такое творится, и молчали. Особенно если я действительно окажусь чистокровной или полукровкой.

— Если у тебя совсем нет родственников, Джейн, — сказала профессор Спраут, — то тебе подыщут хорошего опекуна. Ты, главное, ничего не бойся.

— Я ничего не боюсь, мэм, — ответила я, — если со мной сам Господь, то кто против меня? Бог спас меня из страшной ямы и привел к добрым людям. И дал мне столько всего. Я только боюсь впасть в грех жадности, мэм, и захотеть большего.

— Твой Бог мог бы и не доводить дело до ямы, — покачала головой профессор.

— Никому не посылается больше того, что он может вынести, мэм, — ответила я, — значит, так было надо. Все эти люди лишь орудие. Значит, я была плохой, и они меня исправляли. Я исправилась и получила награду.

— Что ты несешь, Джейн?!

Мне очень жаль, подумала я, но я должна это нести. Извините меня, профессор Спраут. Я очень не хочу вас обманывать, но у меня нет другого выхода. И вряд ли у кого получится использовать все это против меня. Даже у вас, профессор Дамблдор. Потому что на самом деле я так не считаю. Я разнесла бы вдребезги проклятые прачечные и лично утопила бы в огромных чанах с кипятком и химикатами сестру Мэри, отца Питера и тех, кто спокойно пользовался беззащитными женщинами и девушками. Но если я это скажу, ничего хорошего не будет. В том числе и для меня.

— Девочка моя, — Дамблдор наконец взял себя в руки, — поверь, нам всем очень жаль, что с тобой такое случилось, но у меня к тебе большая просьба. К тебе будут приставать с расспросами, это понятно. Не могла бы ты не обсуждать эту тему?

— Вы хотите, чтобы я лгала, сэр? — спросила я. — Ложь — это грех.

— Нет, Джейн, я не хочу, чтобы ты лгала. Просто не говори об этом, хорошо?

Я не сказала ни да, ни нет. Только смотрела на него исподлобья. Он покачал головой. Все ясно, постарается купировать слухи хотя бы в Хогвартсе. Вряд ли получится, если конечно не случится чего-то выдающегося. Но тут реально надо василиска из Тайной Комнаты выпускать, чтобы внимание переключить.

— Мы еще поговорим об этом, девочка моя, — вздохнул Дамблдор, — иди на занятия. К тебе сейчас будет повышенное внимание, так что ты сама скоро поймешь, что лучше обо всем этом не говорить. Ты ведь умная девочка и не ищешь дешевой популярности, а тщеславие тоже грех.

— Да, сэр.

Решил поймать меня на слове и побить моим же оружием? Ню-ню…

Теперь я сидела за партой одна. Ничего страшного. К тому же и сама Джейн не общалась с другими детьми, их просто не было в приюте.

А вечером снова была репетиция. Как все-таки здорово петь! Это настоящее чудо.