Странная (гет)

«Не могу поверить… Глория, самый близкий мне человек после родителей, и она тоже предала меня " — в полушоковом состоянии думала я, не в силах до конца осмыслить услышанное. Ее предательство стало самым тяжелым ударом. Кому тогда можно верить в этом мире, если близкие люди используют, манипулируют твоей жизнью и при этом улыбаются, и говорят о любви и привязанности.

— Прекрати, — как сквозь вату донесся до меня гневный окрик Глории и громкий звук удара кулака по столу, невольно отвлекший от печальных раздумий. Потом почувствовала, как женщина меня несколько раз грубо встряхнула и прижала к себе.

— Дура, я спасала тебя, а не использовала, — громко шептала она мне в макушку, не давая вырваться из сильных объятий. — Успокойся, и я все расскажу, Лили, — добавила уже более мягким тоном, в котором промелькнула нотка жалости, подталкивая меня к креслу. Когда я безвольно туда плюхнулась, женщина передала бокал с темной жидкостью, по запаху похожей на алкоголь.

— Что, в аптечке закончилось успокоительное зелье? — грустно усмехнулась я, — не ты ли говорила, что алкоголь на меня не действует из-за ментального блока?

— От зелья ты уснешь, Лили, — ответила она, внимательно вглядываясь в меня, — а нам надо решить все недоразумения сегодня, сейчас. Коньяк ослабит нервное напряжение, ты не опьянеешь, но несколько успокоишься.

Понятливо кивнула и залпом опрокинула в себя содержимое бокала. С непривычки пищевод обожгло, и я захлебнулась кашлем, но, как ни странно, это привело в чувство, придав ситуации реальность, которой так недоставало. Женщина села напротив, и некоторое время мы просто молчали.

— Я уже семнадцать лет вербую агентов, Лили, — спокойно сказала она, наконец прервав тягостное молчание. — За эти годы было много чего, чем я не горжусь, но в ситуации с тобой моей вины нет.

— Можешь не верить, но все это время я защищала твои интересы, как если бы ты была моей собственной дочерью. Когда-то я сказала твоим родителям, что бороться с системой бесполезно, тем более в одиночку. То же самое могу сказать и про тебя. Если дела касаются государственной безопасности, у частного лица нет шанса противостоять правительству. Наше государство, конечно, защищает права и свободы граждан, но и требует немало. Надеюсь, ты меня понимаешь, Лили?

— Тебя бы все равно отправили в Англию, я просто сделала это на наших условиях, — пояснила она. — Ты знаешь, как вербуют агентов для одноразовой заброски, — спросила Глория, не ожидая, впрочем, моего ответа, — мага или маггла? Две недели обработки мастером разума, ментальные закладки, чтобы мозг автоматически замечал нужную информацию и отсеивал ненужную. Блоки и контактные точки, корректирующие поведение, чтобы не выдать себя и еще много чего необходимого для выполнения миссии в полном объеме. Это огромная работа, и не всегда будущий агент в курсе того, что он стал шпионом. Его просто оформляют по стандартной схеме, и человек продолжает жить своей обычной жизнью, даже не догадываясь об этом. Просто в определенное время его «Я» отключается и он выходит на связь с центром. После кодовой фразы блоки и закладки автоматически срабатывают, и агент выдает собранную информацию, даже не догадываясь, что она хранилась в его памяти. Когда сеанс связи закончен, человек все забывает и продолжает жить своей жизнью. Им может стать любой, маггл или маг. Ты и знать не будешь, что за тобой следят мать, сестра, сосед, коллега по работе, близкая подруга или что ты сама следишь за ними. Это обычная практика, используемая повсеместно и не несущая вреда объекту. Правительство щедро платит за такие услуги, обставляя компенсации в виде выигрыша в лотерею, повышения, премии, гранты на обучение или лечения, и даже наследства от умершего родственника. Именно поэтому Америку считают страной возможностей, где любому человеку может повезти с карьерой или он разбогатеет. Правда мало кто догадывается, что эта система не так хаотична и зависит от везения, как кажется на первый взгляд.

— Не понимаю, причем тут моя история, — напомнила я, — или ты намекаешь, что мой контракт на телефоны — фальшивка, оплата за мое шпионство?

— Вовсе нет, — живо возразила женщина, — но я сделала все, чтобы сделку оформили честно и к твоей выгоде. Рассказала тебе все это затем, дабы ты поняла чего избежала, Лили. Мне неприятно выглядеть в твоих глазах беспринципной стервой. Это просто моя работа, но, оказывается, даже такой черствой особе, как я, не чужды сантименты и привязанность.

— Я увидела в тебе себя саму, Лили, такую, какой была раньше, — призналась Глория, — чистую душу, не замутненную грязью и человеческим пороком, и дала себе слово помочь тебе и дать выбор, которого у меня никогда не было.

— И, несмотря на это, меня все же отправили в Англию и Хогвартс, — грустно и уже спокойно возразила ей, но без злости и возмущения. — Потратила столько лет в пустую из-за ваших политических игр, и мне их никто не вернет… никакие деньги и компенсации.

— Впустую? — удивилась Глория — а как же Снейп и твоя семья?

— Северус, семья? — непонимающе нахмурилась я, — а они тут при чем?

— Выбор пал на тебя как раз из-за твоего отца. Его фирма заключила контракт еще до кризиса, это было идеальное прикрытие для заброски, — снисходительно пояснила женщина, — ведь в Англии тоже есть своя внутренняя разведка, которая проверяет всех пришлых, как я уже тебе говорила. Единственное, пришлось задержать поставку, чтобы оставить тебя в Англии и отправить в Хогвартс, но оно того стоило. Твой отец нашими стараниями за эти годы заработал круглую сумму, обеспечив семье достаток. Вы жили на всем готовом: медицинские услуги, обучение, отдых и щедрые премии, — все было полностью оплачено. И это целиком твоя заслуга. А Снейп… Ты представляешь, что бы с ним стало, не окажись ты в Англии? Побои от пьяного папаши, унижения в школе, смерть матери и не исключено, что насильственная. И как итог — судьба Пожирателя смерти. Твое своевременное вмешательство и помощь изменили несколько судеб, Лили. Ты спасла людей, послужила стране и, может, предотвратила войну в Англии. Все еще считаешь, что оно того не стоило и было напрасно? — позволила себе лукавую улыбку Глория, провоцируя меня, — а может ты жалеешь?

— Как можно жалеть о таком? — возмутилась я, вспоминая Тобиаса, маленького Сева, его маму, и уже признавая ее правоту, — не колеблясь поступила бы так еще раз.

— Значит, мир? — сказала женщина, вставая и с грустной улыбкой подходя ко мне, — ты ведь меня простила?

— Это ты меня прости, Глория, — смущенно ответила, обнимая ее, — я была такой эгоисткой и кроме своей обиды ничего не замечала.

— Просто ты молода, Лили, — ответила она, поглаживая меня по волосам, словно ребенка, — в тебе нет подлости и ты не хочешь видеть ее в других. Мне очень нравится это твое качество — ходить по грязи и не замечать ее, может поэтому она к тебе и не пристает. Знаешь, иногда темная часть меня хочет повозить тебя в ней, дабы ты тоже замарала свои крылья, — внезапно призналась она, отстраняясь. — Ведь на твоем фоне я еще больше сознаю, какой была раньше, и как мне пришлось измениться, подстраиваясь, чтобы выжить. Ты для меня стала вечным укором детской невинности и чистоты, которые я сама потеряла. Вера и наивность, еще не знакомая со злом, и, более того, искренне прощающая его, когда с ним столкнется. Ты удивительная, Лили, ты знаешь об этом? — она ласково улыбнулась, шаловливо потрепала меня по волосам и села обратно в кресло, оставив меня в растерянности от ее странных слов.

— Я тоже Новая кровь, Лили, — внезапно сказала женщина, — и сильна магически. В отличие от тебя, я жила в довольно бедной семье. Мы, конечно, не голодали, но и не шиковали. Когда обнаружилось, что я волшебница, мне предложили изъятие, чтобы поместить в приемную богатую семью магов, что дало бы в будущем хорошие перспективы. Тогда мне было десять, и уже сама могла решать свою судьбу. Я отказалась. Какая бы ни была родня, но я их любила и не хотела расставаться. Продавала магию и помогала родителям. Жить благодаря этому мы стали гораздо лучше. Миссис Ноксли, тогдашняя куратор-наблюдатель в школе, обратила на меня внимание, определив во мне качества, необходимые для агента, и вместе с мисс Пулл, моим временным опекуном, постепенно начали обработку. Но я мечтала стать ритуалистом и, несмотря на уговоры и перспективы, не соглашалась, пропуская их россказни мимо ушей.

Когда мне исполнилось четырнадцать, моя семья попала в автокатастрофу — автобус, в котором они ехали домой, перевернулся. Тогда многие пострадали. Отец умер на месте, а мама и сестра получили серьезные травмы. Я осталась одна, в полной растерянности, с трупом и двумя изломанными телами. Отложенных денег и страховки хватило только на похороны, оплату лечения и содержания в клинике матери и сестры. Но никому не было дела до моих затруднений, и на помощь пришла только миссис Ноксли, после чего я была вынуждена принять ее предложение. У меня просто не было другого выхода.

После подписания договора все проблемы исчезли, как по волшебству. Правительство оплатило все: и нужные операции сестре, и клинику для душевнобольных маме, когда стало понятно, что повреждения ее мозга необратимы и за ней нужен будет уход до конца ее дней.

Меня саму сразу отдали в семью и параллельно стали обучать дисциплинам, которые понадобятся мне в дальнейшей шпионской деятельности. Честно говоря, я мало понимала чего от меня хотят, в чем моя будущая задача, и воспринимала обучение просто как новые интересные знания и не более.

Потом с Кристофером, сыном моего опекуна, мы полюбили друг друга и мечтали пожениться, но нашим мечтам не суждено было сбыться. Правительство напомнило о себе, и вместо свадебных колоколов меня забросили с миссией во Францию, а потом еще в пятерку стран. Если ты слышала о такой женщине, как Мата Хари, то поймешь, в чем заключалась моя работа.

Когда мне исполнилось тридцать пять, меня отозвали. Произошла утечка информации, и пришлось уйти, на мое счастье. Но отставка не светила, поэтому меня приписали к этой школе, чтобы вербовать новых агентов.

Жизнь моя, как и у всякого агента, не важно действующего или бывшего, была пуста. Сестру поставили на ноги, но стерли память. Она живет во Флориде и знать не знает, что у нее есть родня. Мама в прошлом году умерла в доме престарелых, так и не вспомнив, что у нее есть дочь. Поэтому я не смогла приехать к тебе тогда. Работа не приносила радости. Отыскивать нужных детей, угадывать в них талант интересно, но думать об их дальнейшей судьбе было невыносимо. Ведь я до сих пор не уверена, что моя семья пострадала просто по велению случайности. Но я под клятвой, и не выполнять свои прямые обязанности не могу.

Спас меня Крис. Мы случайно пересеклись в конторе, а потом встретились. Он признался, что все еще любит меня, и даже так и не женился, надеясь, что я когда-нибудь к нему вернусь. Сделал предложение и принял такой, какая есть, вместе с моим прошлым и тем фактом, что детей я иметь не могу. Агентам под моим грифом не нужны довески в виде незапланированных детей, и цена за это — бесплодие.

— Когда в первый раз тебя увидела, то поняла, что не отдам тебя им. Моя душа потянулась к тебе, словно я нашла дочь, которую не могла иметь. Ты была прелестным ребенком, умным, любознательным и очень красивым. Они бы захотели сделать из тебя мое подобие — у тебя были для этого все данные. Не ошибусь, если скажу, что тебе удалось бы меня превзойти. Но познакомившись поближе, я поняла, что ты не сможешь. Твои убеждения и мировоззрение не позволят, и тебя просто сломают. Потому дала тебе шанс.

Используя компромат на директора и психолога, затребовала от школы полную клятву о защите информации о тебе, чтобы никто не узнал о твоих дарах и ментальном блоке, поскольку везение в виде дара гарантирует успех любой миссии. Да еще и твоя прежняя память… Ты не представляешь, как это серьезно. Со времен войны немецкие маги проводили опыты по переносу сознания в новое тело. Основные разработки ушли в СССР, но часть материалов по исследованиям досталась нам. С тех пор попытки продолжаются, но пока безрезультатно. Для шпионажа это был бы прорыв, который вывел бы разведывательную деятельность любой страны, достигнувшей успеха, на новый уровень. Потому я и вывела тебя из-под удара, не мешая твоему отъезду в Англию, подальше от лабораторий, и опытов, и наблюдения.

Стала твоим опекуном, дабы заключать контракты от твоего имени, защищать интересы. Теперь никто, в обход меня, не мог решать твою судьбу. Написала в деле отчет о твоей полной непригодности, а узнав, что тебя все равно планируют к заброске, устроила так, что твою подготовку отдали команде, возглавляемой моим мужем. Я пошла на должностное преступление, Лили, защищая тебя, но оно того стоило.

Потом всячески старалась облегчить тебе жизнь в Англии, обезопасить, защитить так, как и министра не защищают. Мне не хотелось, чтобы ты пострадала… я боялась тебя потерять. Но ты, полностью доверяя мне, слушала все мои советы, и это радовало и облегчало мою задачу.

Потом и Снейпа твоего под крыло взяла. Этим он тоже тебе обязан. Парень твой друг, да и талантлив. А мне хотелось, чтобы ты не чувствовала себя одиноко, раз я не могу постоянно с тобой быть. Вот, пожалуй, и вся история… Надеюсь, это единственное доброе дело, сделанное от чистого сердца, мне Господь вменит в праведность, когда я умру, — грустно усмехнулась она.

— Боже мой… Глория, — сквозь слезы выдохнула я, горло перехватило, — так жаль… я доставила тебе столько хлопот. Спасибо. А я и не знала ничего…

— Да ладно, бывает и хуже, — философски добавила она, вставая, — просто оставь в своем сердце маленькое местечко и для меня.

Разговор с Глорией дался тяжело, и я еще долго от него отходила, да еще и Северус волнений добавил. Но я решила довериться судьбе, ведь чему быть, того не миновать. И постепенно все наладилось. Снейп не говорил о своем решении, но наши рекомендации и документы в Мичиганский университет были уже отправлены и даже назначена стипендия. Исходя из этого сделала выводы, что друг не согласился с выгодным предложением. А потом все мои мысли заняла подготовка к выпускному.

Выпускной состоял из двух частей. В одиннадцать состоялась общая, официальная часть, где в присутствии родителей и официальных лиц, нам вручали дипломы, а пятерым, включая Сева и меня, еще и гранты на обучение. Сам бал был запланирован на вечер. Ближе к семи Северус за мной зашел, чтобы сопроводить на торжество.

Вот за что люблю Америку, так это за ее традиции. Меня всегда умиляли сцены из фильма, когда смущенный парень заходил за девушкой и ждал ее у подножия лестницы,

робко теребя коробочку с цветочным корсажем. В то время как ее отец, сверлил его неприязненным взглядом, прямым намеком обещая пацану всяческие кары, если к одиннадцати дочь не окажется дома. Я даже откровенно завидовала этим счастливицам.

К сожалению, в моей прошлой жизни не было отца, который бы так за меня волновался, да и лестницы на второй этаж в обычной квартире, где мы жили с бабушкой, тоже не наблюдалось. И у меня отсутствовало главное: друзья, поклонники и время на романы. Я даже на выпускной не пошла, просто забрала диплом позже. Но теперь другое дело.

Вышла из комнаты и на минуту застыла на верхней площадке. Северус и папа в изумлении и восхищении таращились на меня, словно первый раз увидели. Хотя, надо сказать, я впервые надела шпильки и длинное струящееся платье, подчеркивающее фигуру, — оно делало меня взрослее и женственнее. Их искреннее восхищение мне понравилось, как и немного обалдевший вид. Приветливо улыбнулась и степенно спустилась вниз.

— Привет, Сев, — весело сказала я замершему парню, который что-то невнятно промямлил в ответ на мое приветствие, — надеюсь я не задержалась. А это наверное мне? — Я решительно протянула руку и взяла из его руки коробочку. Корсаж, сделанный Севом, представлял из себя браслет из ленточек и зачарованной белой лилии, подруга которой заняла место в его петлице.

— Пойдем скорее, а то опоздаем, — добавила я, пока родители и сестра умилялись нашей парой.

Тобиас, пока вез нас до аппарационной площадки, засыпал меня комплиментами и растрогался не меньше моего отца, под конец многозначительно подмигивая в зеркало не проронившему ни слова сыну.

Сам бал был великолепен. После пары танцев Северус оттаял и разговорился, но мне не понравилось то, что он так и не смог расслабиться и просто наслаждаться жизнью. Словно парень не получал удовольствия от праздника и общения. Больше всего походил на моего охранника, чем на кавалера. Бросал вокруг внимательные взгляды, будто отслеживая угрозу. Молча следовал на полкорпуса позади меня, как бы прикрывая, в то время как я переходила от компании к компании, общаясь с друзьями и делая подругам заслуженные комплименты.

Немного погодя все снова разбились на парочки, разбрелись по залу, и Северус, наконец, поуспокоился. А потом мы и вовсе, к радости друга, сбежали с бала и долго бродили по слабо освещенному, но украшенному к празднику парку. Изредка присаживаясь на лавочки под магическими фонарями и, смеясь, убегали, когда нечаянно натыкались на обнимающиеся парочки.

— Ах Сев, — счастливо кружась, сказала я, — вот мы, наконец, и выросли…

А потом, балансируя, медленно шагала по высокому бордюру — меня переполняла легкость и чувство свободы.

— Скоро для нас начнется взрослая жизнь, Сев… Уедем, побываем там, где никогда не были, познакомимся с новыми людьми. Разве могли мы раньше мечтать о таких возможностях. Ты рад? — спросила я, вглядываясь в лицо друга.

— Конечно рад, Лили, — счастливо улыбнулся он, легонько придерживая мою руку, чтобы я не оступилась на своих каблуках, — но больше всего я рад, что уеду, и увижу все это вместе с тобой.

Неожиданно он притянул меня к себе и…не поцеловал. В последнюю минуту смутился и не решился, хотя именно сегодня я бы не возражала попробовать.

— Лили, — взволнованно сказал он, — ты… Ты прекрасная девушка, особенная, не такая как все, — неожиданно решительно сказал парень, — для меня ты значишь все… я все для тебя… ради тебя сделаю, верь мне. Ты права, мы уже повзрослели, потому окажи мне честь и выходи за меня замуж, — сбивчиво добавил он, робко поцеловав мне руку.

— Сев, — ответила я, мягко высвобождая ладонь из его руки и немного помолчав — мне было тяжело огорчать парня. — Прости меня, но я не могу принять твое предложение. Восемнадцать лет — слишком рано для такого серьезного шага. Может это глупо, но я хочу вступить в брак только раз, с человеком, в котором буду уверена, и который будет отвечать моим требованиям для семейной жизни.

— Значит, по-твоему, я не могу стать таким человеком, Лили? — расстроенно, с ноткой злости и досады, спросил он, вскинув голову и пытливо глядя на меня. — Чего мне не хватает? Ты сомневаешься в моих чувствах или, может, тебе стыдно, что я некрасив, в отличие от этих твоих смазливых поклонников?

— Красота в глазах смотрящего, Северус, — немного холодно ответила я, — для меня ты всегда был красив, и тебе хорошо известно, что я всегда предпочитала твое общество всем остальным парням. Но в тебе нет самого главного.

Мне нужен мужчина, защитник и моя опора в жизни, а ты, как вижу, так и остался мальчишкой. Для меня не является секретом, что нравлюсь тебе, но твои чувства… они не имеют отношения ко мне. Ты не видишь меня саму, Лили из плоти и крови, а просто выдумал себе какой-то идеальный образ. Именно ему посвящены твои чувства, а не мне. И при всем обожании, ты все время меня унижаешь. У тебя было столько времени, но ты так и не разобрался в моем характере и ничего не понял, ни о моих мыслях, ни о чувствах, ни о желаниях. Иначе, никогда бы не заявил, что я стесняюсь твоей внешности, и не ревновал понапрасну, тогда как я не давала никакого повода. Тем более, что я никогда тебе ничего не обещала. Ты уже совершал в прошлом подобную ошибку, и теперь делаешь это снова. А у меня нет желания тратить свою замужнюю жизнь на то, чтобы все время оправдываться, защищаясь от безосновательных подозрений.

Если я когда-нибудь и выйду замуж, то за человека, который будет меня уважать и понимать, а не за такого как ты, который хочет присвоить, чтобы другому не досталась. Поздравляю Северус Снейп, — со злыми слезами в глазах раздраженно добавила я, — ты опять умудрился все испортить. Кому нужны твои высокие чувства, если ты все время меня унижаешь? Кого они возвышают, кроме тебя самого? Прощай.

И, не дожидаясь его возражений, аппарировала домой. После чего пробежала мимо ничего не понимающих отца и мамы по коридору сразу в свою комнату, и, запечатав дверь, расплакалась. Как же надоел этот детский сад. Когда же ты вернешься ко мне, Винсент…