Странная (гет)

Брак с Винсом повлиял на всю мою дальнейшую жизнь. Неожиданно для себя я полностью сменила направление работы и будущую специальность.

Раньше хотела заниматься тем, что у меня хорошо получалось в прошлой жизни. Нетрадиционная медицина, усиленная в этом мире магией, и диагностика. Но меня захватила совершенно новая идея, стоило только глянуть на мужа. В последствии, она стала моей специализацией и на какое-то время будущей профессией. А также принесла мне мировую известность, несколько престижных наград и премий и немалую сумму денег.

Винсент, как оказалось, сильно пострадал, и кроме шрамов, рубцов и сращенных переломов, еще заметно хромал.

Маги могли легко восстановить все кости и даже вырастить новые, как и органы, но только потерянные не темномагическим путем. Потому среди военных, в отличие от гражданских, до сих пор было множество калек.

Конечно, магам было проще, чем магглам. Их протезы делались из волшебных пород дерева, усиливались вставками из магических металлов, а после на них накладывались чары, и конечность смотрелась и ощущалась как собственная. Хотя в той же Англии в ходу до сих пор были «вантузы» — как их презрительно называли наши специалисты-протезисты за их похожесть на перевернутый вантуз с когтистой лапой на конце вместо стопы или крючьями вместо пальцев.

Но в любом случае у любых, даже современных протезов, были недостатки. Они не выдерживали прежних нагрузок и часто подвергались частичной замене деталей. Пациентов мучили фантомные боли, да и врачи рекомендовали раз в сутки протезы снимать, чтобы организм от них отдохнул. И я уже не говорю о том, что искусственной рукой нельзя было пользоваться палочкой и колдовать, чтобы её магическая древесина и чары не вошли в конфликт с магическим проводником.

Идея пришла, когда я разглядывала спящего мужа. Хоть и не шарахалась от его шрамов, но, правду сказать, выглядели они довольно страшно. Тогда и подумала: «Почему маги, которым, казалось, доступно невозможное, не могут свести банальные рубцы?» Такие в моем времени являлись плевым делом для любого косметического хирурга, пусть даже для их устранения требовалось несколько операций. Тем более что в магическом мире косметических проблем после травм было много. Например, ожоги от темных зелий, разъедающих плоть, заклинаний кислоты или горящего бича, не говоря уже об ожогах после адского пламени или же обычных драконов. Да та же драконья оспа и еще несколько магических болезней навсегда награждали пациента проблемами с кожей, которые не убирались никаким заклятьем.

Оказалось, все банально просто: магические болезни и травмы лечились только магическим путем — заклинаниями и зельями, без хирургического вмешательства. Даже раны и открытые переломы не зашивались, а очищались, стягивались с помощью чар, а потом все это запивалось курсом зелий и смазывалось магическими заживляющими мазями.

Я долго думала над этим и даже провела эксперимент. Под воздействием разглаживающих и других чар, рубцы у мужа исчезли, но тут же, минут десять спустя, вернулись. И выглядели так, словно он получил их только что.

Но снять ту же кожу можно было и магически, благо таких заклинаний было много, правда не медицинских, а, скорее, пыточных. Через месяц, я с идеей и готовым планом подошла к Глории за советом. Мои выкладки ее впечатлили, и она посоветовала немедленно их запатентовать, а потом подойти к Магистру Дугласу Крейвену, возглавлявшему кафедру «Биохимии и новых технологий» нашего университета. Что я и сделала.

Когда он прочитал и вник в суть, то был просто ошарашен простотой и доступностью моего метода.

Идею я не сама придумала, а, как обычно, позаимствовала из будущего. В моем времени уже проводились опыты по выращиванию кожи и клеток, некоторые технологии даже успешно применялись на практике.

Магические рубцы возвращались, потому что воздействие шло на пораженный участок кожи, а темный магический след, оставшийся в ткани, отторгал целительную магию и, подпитываясь ею, возвращал все на место в еще худшем виде.

Я же предложила полностью снимать пораженный участок кожи, а где надо и ткани, вплоть до кости, и путем операции, используя сшивающие чары, приживлять к ране новую. Здоровую, срезанную у пациента и увеличенную магически. А шрамы после вмешательства убирать обычной заживляющей мазью.

Проблема протезирования решалась так же.

У пациента извлекалась кость из здоровой конечности, которую потом ему выращивали обычным костеростом. А саму кость перетирали в муку и увеличивали. Из получившегося порошка трансфигурировались кости, требующие замещения, в них вкладывался костный мозг, и потом все вживлялось в тело. Получалась вечная трансфигурация, подпитывающаяся от магии самого волшебника и, по сути, являющаяся частью его самого.

Сложнее всего оказалось присоединить потерянную и восстановленную конечность к телу, сохраняя нейронные связи и кровообращение. Хотя сами ткани и кожу из материала донора вырастить, увеличить и придать им форму труда не составляло.

Но и с этой проблемой наша команда за семь месяцев справилась, так что степень Магистра Магической Трансплантологии и Косметологии я получила уже в конце второго курса, будучи на восьмом месяце беременности. Жаль только, собственному мужу помочь я была не в силах — метод действовал только на магов, а в Винсе магии было не больше, чем в сквибе. Так что хромота и прочие травмы у него осталась, но шрамы я убрала.

С Северусом мы не часто пересекались. Я все время проводила в лаборатории, куда меня без разговоров принял Крейвен, в общежитии не жила, мотаясь в университет стационарным международным порталом, который пришлось установить, когда беременность подтвердилась (они более надежны и на здоровье не влияют). Так что при встрече мы не шарахались друг от друга, но и не общались толком: «привет», «пока», не больше. Каждый раз, видя, как Сев при встрече делал независимый вид, но при этом прячет глаза и кидает мне в спину тоскливый взгляд, становилось не по себе. Но что я могла поделать? Разве только реже пересекаться. Но все равно не выпускала его из поля зрения и была в курсе его дел. Мне приносила новости Глория, и изредка писал Тобиас. Джесс, его жена, два года назад подарила ему дочь Селену, а сейчас была беременна второй. Мистер Снейп решил назвать ребенка в мою честь, Лилией, и предложил стать девочке крестной, но я с сожалением отказалась.

Крестные родители — не просто красивое название и пара подарков ребенку. Это огромная ответственность перед Богом, и когда-нибудь он спросит за твои старания. Водила ли ты крестника в Храм? Объясняла ли писание? Закладывала ли основы нравственной жизни подопечного? Воспитывала ли его в вере? Если простой откат от магии так страшил волшебников своими ужасными последствиями, то держать ответ перед Всевышним еще страшнее. Я же не могла уделять много времени другим, когда мой собственный муж и сын нуждались в заботе. Поэтому поблагодарила за оказанную честь и отказалась.

Глория, кстати, тоже не оставляла Северуса и следила за его успехами, так что появление сводных сестер он воспринял после ее нравоучений вполне спокойно, хотя, конечно, и не рвался общаться с родней. Но все же поздравил и не возненавидел, и то хорошо.

На третий курс я уже не вернулась. Мою технологию перекупили военные, после чего, под клятву о неразглашении в обязательном порядке, взяли на работу и обучение в закрытый Вашингтонский исследовательский центр Военной кафедры.

На основе моих разработок военные создавали гибриды мага и магических тварей с повышением магического фона и сверхвозможностей, типа ловкости, нюха, прочности кожных покровов и других нужных в военных действиях качеств.

Когда стало понятно, чем они тут занимались, чуть от страха не поседела, но отказаться от контракта было нельзя. Вот тогда и поняла чувства тех ученых, которые открыли для мира свойства атома, чтобы облегчить жизнь человечеству, а кто-то умный сделал на основе их открытия атомную бомбу. Слава Богу, побывала в секретной лаборатории только раз, да и то в отделе бумажки с отчетами об экспериментах просматривала и толком и не видела ничего. Но и прочитанного, и увиденного мне с лихвой хватило, чтобы пару ночей глаз не сомкнуть.

Сама я работала в другой лаборатории с простым кодом доступа. В основном к нам поступали пациенты из военных госпиталей, которым мы восстанавливали конечности и другие органы и ткани. Такая вот практика.

Моя идея пришлась по душе военным, потому что после восстановления маг оказывался полностью здоров и мог возвратиться в строй без потери боевой мощи. Это было дорого, но для армии дешевле, чем обучать новые кадры.

Когда два года спустя мой контракт закончился, то я с радостью вернулась домой, хотя меня и соблазняли его продлением.

По сути, я на него согласилась, только чтобы мне память не стерли после продажи патента военным. Если бы мне в голову полезли, то обнаружили бы природный блок, и кто знает, где бы я тогда была и кому пригодилась. Так что у меня выхода не было, ведь только правительственный контракт мог защитить и гарантировать соблюдения тайны моим нанимателям.

Еще я поняла, что хоть явной войны магов на планете нет, но военные действия волшебниками ведутся беспрерывно. Как прав был мистер Филч.

Все войны идут за территорию, в данном случае, за пространственные карманы и места силы. Я и не подозревала, пока не увидела сколько военных прошло через наш центр за эти два года. В том же Израиле, где, куда ни ткни, места силы невиданной мощи и куча доменов, полно «миротворцев», поддерживающих разные стороны, в надежде урвать свой кусок пирога.

И страны Азии, что раньше были просто нашпигованы демонами разного уровня, которых они называли богами и молились им, прося защиты и покровительства. Но с прибытием христианства и других религиозных конфессий, люди массово перестали верить духам и подпитывать алтари своей энергией веры. Мелкие храмы разрушались, а все эти девятихвостые лисы и водные духи постепенно истончались, теряли материальность и возвращались туда, откуда были призваны. В магическом барьере появились дыры, в то время как ставить новую защиту маги не научились, или она была недостаточно сильной. Так что теперь, когда они ослабли, негласная война за магическую территорию тайно ведётся и там.

Только сейчас я до конца поняла Глорию, ее слова про выживание, и на что маги ради него пойдут. Но, как ни странно, эти откровения не произвели на меня должного впечатления. Я уже уяснила, что это уклад жизни всех магических стран, которые выживали как умели и не гнушались использовать для этого любые методы. Главное для меня было — держаться от них подальше и не попадать под их жернова. Изменить все равно ничего не могла.

Винсент не мог работать вне дома, но без дела сидеть тоже не хотел. Конечно, он бы не умер, если бы изредка выходил прогуляться по городу, но рядом с источником у него была возможность прожить гораздо дольше. Потому Глория подогнала ему работу на дом по переводу древних рун. Все дары после изгнания из рода исчезли, но знание рун осталось. Оно не требовало особого дара, просто хорошую память, усидчивость и внимания. Еще муж делал заготовки для стандартных артефактов, а позже сидел с нашим малышом. Маяться скукой ему было некогда.

В семье моей сестры тоже случилось пополнение. Она всего на месяц раньше меня родила прелестного крепыша Дадлиуса, маленькую копию Вернона, от чего тот разве что не лопался от гордости. Жили они в подаренном нашими родителями на свадьбу доме, всего в квартале от них самих. И папа притворно ворчал, что скоро забудет, как выглядит собственная жена и горячий ужин, так часто она навещала Петунью. А когда сестра через два года родила второго сына, Эрика, мама и вовсе большую часть недели проводила там, с удовольствием возясь с малышами. Позже я иногда стала подкидывать к ним своего сына, так как родственники стали обижаться, что редко его видят. А наш коттедж был под чарами и попасть туда было невозможно, как я думала.

Дом нам Малфои подарили классный. Тихое место с небольшим светлым лесом, полем и выходом в бухту. Он был защищен всеми известными чарами, вплоть до чар ненаходимости. На территории поместья я чувствовала себя в безопасности и могла отдохнуть от своей суматошной работы. Но однажды на прогулке меня подстерег сюрприз.

Мужа и маленького сына сморил послеобеденный сон, а я решила прогуляться. Ноги принесли меня в бухту, и я так задумалась, что прошла по воде вдоль берега дольше обычного. За поворотом увидела местность, которая показалась мне знакомой и, поднявшись по дорожке, вскоре вышла прямиком к особняку Малфоев и даже наткнулась на хозяйку.

Когда ситуация прояснилась, оказалось, что наш коттедж находится в одном пространственном домене с домом Малфоев. Хотя соединяется только бухтой, и то если идти по кромке воды. Однако источники у нас разные. Наш слишком слаб для поддержания чар такого уровня, но на сам дом магии хватало. Вот Малфои и подсуетились, обеспечивая мне безопасность и защиту.

После того как все разъяснилось, Кэролайн предложила по-соседски общаться поближе. Теперь мы с мужем раз в неделю ходили в гости к Малфоям, а потом они наносили нам ответный визит. Не то что бы я в этом нуждалась, но сыну понравился Драко — сын Люциуса и Нарциссы. Они друг без друга жить не могли и очень скучали. Это и не удивительно, ведь других детей поблизости не было. Что семья Драко, что наша жили уединенно.

Несмотря на то, что женился Люциус ещё во время моей учёбы в Хогвартсе, ребенок у них родился только недавно. Драко был одногодкой Винсента, они оба даже появились на свет в июне, только мой седьмого, а Драко пятого. Нарцисса долго не могла забеременеть, поэтому тряслась над долгожданным ребенком не хуже наседки. Почти каждое утро после завтрака, когда я уходила на работу, а муж садился за перевод, приходила няня Драко и забирала Винсента к Малфоям, где они под наблюдением Нарциссы целый день носились и играли. Ближе к вечеру няня приводила моего сына обратно. Но иногда Драко приводили к нам, и уже я развлекала мальчишек фейерверками, мыльными пузырями и наколдованными животными: белками, кошками, собаками. В общем, я была рада, что у моего мальчика появился друг.

Когда Винсент умер, я уже месяца три не работала. Обучение окончила, степень получила, поэтому все бросила и взяла полуторагодичный перерыв. Меня давно приглашали как диагноста в один центр, но проект обещали долгосрочный, и я решила отдохнуть перед такой большой работой.

Мы с сыном побывали в разных странах, посетили все Диснейленды, зоопарки, магические и простые. Навестили Тобиаса и его супругу, две недели жили у них на ранчо. Немного погостили у моих родителей, а потом у Глории. А после всего вернулись и осели дома.

Винс, как всегда, убежал к другу, а я занялась кандидатской по диагностике. Надо было подтянуть хвосты, а то с новыми идеями все забросила.

Так прошло больше года, и мой отпуск подходил к концу. Стояли теплые августовские деньки. И хотя меня не грызла тоска по мужу, но в такие тихие вечера, когда время словно застывало и даже ветерок не шевелил листву, временами становилось очень тоскливо. Мне было почти двадцать шесть, и в этом оплоте покоя, который раньше так любила, я стала чувствовать себя странно, будто в удобной, но тесной клетке, куда сама себя загнала. Моя работа была написана, новая степень получена, но это не принесло мне прежнего удовлетворения, все было неважно. Хотелось расправить давно сложенные и затекшие крылья, потянуться и полететь.

Винсенту исполнилось шесть, и он вместе с Драко ходил во Французскую школу Шармбатон. Малфои и не думали возвращаться в Англию, и рекомендовали мне это учебное заведение как весьма приличное.

Это тоже был интернат, но только с одиннадцати лет, хотя условия там были лучше, чем в Хогвартсе. По крайней мере, дети порталами могли посещать дом по выходным, а не только в каникулы. До одиннадцати это был, скорее, детский сад для малышей, где в игровой форме учили управлять магией и развивали дары.

Сегодня мой мальчик возился в саду. Хотя соседей у нас не было, но для комфорта периметр коттеджа окружала невысокая кованая ограда. Вдоль нее росли цветы, посаженные мужем, и Винсент с удовольствием за ними ухаживал. К счастью, он не унаследовал от меня дара интуита, а просто герболога, поэтому после его легкой руки все росло и цвело. Нитей магии он тоже не видел, этот дар переродился в нем в дар эмпата. Конечно, его надо было развивать, но пока он просто чувствовал намерения людей, и все окружающие делились у него на три группы: хорошие, плохие и никакие, которые тоже почему-то относились к плохим.

Ближе к пяти я напекла пирожков и булочек, вскипятила чайник, накрыла на стол и уже было собиралась позвать сына, когда услышала голоса. Я улыбнулась и поставила на стол еще одну чашку, думая, что это прибежал Драко, который, став чуть постарше, часто сбегал из поместья к нам. Но, подойдя к распахнутому окну, увидела, что это не Драко, а Северус Снейп, собственной персоной. Он стоял за калиткой, и они с сыном внимательно друг друга рассматривали. О чем там говорили до этого, я не слышала. Но тут мужчина вскинул глаза и увидел меня.

— Лили, — таким забытым, но знакомым голосом сказал он, — ты бы не могла выйти к нам, а то твой сын не желает тебя звать, пока я подробно не расскажу, откуда тебя знаю.

— Винсент, — сказала смотрящему на меня в ожидании сыну, — открой гостю калитку и проводи в дом. Невежливо держать гостя на пороге.

— Хорошо, мама, — послушно ответил мальчик и открыл дверцу, — проходите, сэр.

После чего провел мужчину в дом, попутно показав ванную для гостей, где можно помыть руки.

Начало чаепития вышло несколько скомкано. Мы молча пили чай, бросая только общие фразы: природа, погода и самочувствие родственников. Только один раз прозвучала фраза о прошлом.

— У этих пирожков такой знакомый вкус, точно такие же ты пекла нам в Хогвартс, — сказал Северус.

— Ты еще скажи — «вкус детства», — фыркнула я, после чего обстановка несколько разрядилась.

Мы выпили чаю, и я предложила пройти в сад. Там в теньке стояла старая широкая скамейка — самое то посидеть после дневного зноя. К Винсенту как раз прибежал Драко и они, натолкав в карманы выпечки, убежали в домик на дереве, который хорошо просматривался с места, где я сидела.

— Северус, я, конечно, рада тебя видеть, — начала разговор первой, — но как ты нас нашел? Хотя не говори, тут не обошлось без Малфоев.

— Ты угадала, — чуть улыбнувшись краешками губ ответил он. — Малфои заказывали мне курс модифицированных зелий, чтобы Нарцисса могла родить Драко, а я Мастер, и лучший в этом деле, — не без гордости добавил он.

— Ты бы мог просто прислать мне патронус, Сев, — ответила под его странно смущенным взглядом, — и потратить их долг на что-то более полезное. Я бы не отказала во встрече, тем более, мне всегда казалось, что именно тебе неприятно меня видеть. Я правда рада, что ты решил навестить меня.

— Давно хотел встретиться с тобой, — уже спокойно ответил он, — но не мог найти достойный повод. А недавно узнал, что тебя пригласили в Женеву в «Международный исследовательский центр развития нации», вот и подумал, что это подходящая причина тебя навестить.

— Откуда ты узнал о предложении? — удивилась я, — разве контракты не засекречивают?

— Я руковожу проектом, Лили, и ты будешь работать в моей команде, — огорошил меня вполне серьезный друг, — работаю там уже больше двух лет. Увидев твое имя в утвержденном списке, решил встретиться, чтобы понять, чего ждать от нашего общения.

— Значит, ты пришел не потому, что скучал и захотел возобновить общение, — несколько разочарованно ответила я, — не бойся, я не принесу тебе неприятностей и, по возможности, буду тебя избегать, так что общее дело не пострадает. Только вот мне интересно, если бы мы не договорились, что бы ты делал? Ты не из тех, кто долго способен терпеть раздражающий фактор в пределах видимости. Так что, уволил бы меня?

— Увольнения вне моей компетенции, но, возможно, перевел бы тебя в другую группу, — подумав ответил мужчина. — Но я, действительно, скучал, Лили, и хотел видеть, — неожиданно ответил он, открыто, словно мальчишка, улыбнувшись.

После его слов немного оттаяла, мы уже совсем по-дружески еще немного поговорили, после чего Северус откланялся.

— У тебя очень милый сын, Лили, — добавил он на прощание. — Он очень похож на тебя в детстве, такой же серьезный и ответственный. Я останусь погостить у Малфоев еще около недели, и если ты не против, позволь мне все это время навещать тебя, — неожиданно сказал он, — и буду рад, если ты как-нибудь еще порадуешь меня своими фирменными пирожками.

— Сомневаюсь, что Малфоевский повар не смог угодить вашему взыскательному вкусу, — пошутила я, неожиданно для себя покраснев от смущения, — но мне нетрудно тебя порадовать. Жду тебя завтра к пяти, хотя, около полудня я обычно прогуливаюсь в аллее вдоль бухты, и ты можешь присоединиться.

На том и расстались.

Полночи не сомкнула глаз от волнения. Нет, я не строила на него планов, но то, что он пришел ко мне через столько лет, помнил меня, внесло в мою душу какую-то забытую гармонию. Перед тем, как заснуть, загадала: если он завтра присоединится ко мне на прогулке, я дам шанс нашим отношениям, куда бы они нас не привели.