Пока смерть не разлучит нас (гет)

Исчезнешь ты — исчезну и я.

Марк Леви «Следующий раз»

Настоящее время

Внутри дома настороженно тихо. Не то, чтобы Драко ожидал чего-то другого, но тут всё по-другому: в гостиной не работает телевизор, на кухне не горит свет, а из столовой не доносится ахренительный запах вишнёвого пирога, который миссис Грейнджер готовит каждый, чёртов, раз стоит Драко переступить порог. Старые половицы не скрипят, а настенные часы мистера Грейнджер — которые в нормальной реальности давным давно перестали идти — работают. Размеренно и неспешно.

Тик-так!..

Здесь всё иначе. Этот дом разительно отличается от того, в который приходил Малфой. От него веет пронизывающим холодом, тягостным сомнением и… страхом.

Драко сглатывает. Моргает. Резко вздрагивает, когда слышит шаги на втором этаже. Затем: скрип двери.

— Гермиона?

Мозг не успевает детально проанализировать, — всё получается как-то слишком быстро — но Малфой в два счёта достигает двери, из-под которой льётся приглушенный свет. И лёгкая паника наступает только в тот момент, когда щёлкает замок.

Клац!..

Драко быстро берёт себя в руки, открывает дверь и застывает…

— Гермиона…

У него ломается голос, как будто ему снова тринадцать. Он почти ощущает, как раскалённые прутья стягивают лёгкие. Перед глазами знакомая тёмно-синяя рубашка в клетку, старые потёртые джинсы, каштановые волосы, собранные в небрежный узел.

Так сильно хочется подойти и обнять, почувствовать тепло её кожи под холодными пальцами, прикоснуться губами к любимым губам, вот только взгляд — ледяной и безжизненный — устремлённый на Драко, заставляет стоять и не двигаться с места.

Это что — какая-то шутка? — думает он про себя.

А Гермиона… Его Гермиона медленно поворачивает голову, несколько секунд смотрит куда-то в сторону, кивает чему-то в своей голове, усмехается мёртвой, ломанной усмешкой и говорит:

— Это не шутка.

Драко понимает происходящее быстрее, чем секундная стрелка старых настенных часов делает свой ход.

Тик-так!..

— Ты... — голос ломается до хриплого полушёпота, но Малфой всё равно выдавливает из себя неуверенное: — Ты — не она, ведь так?

В ответ слышится колючий смешок.

— А ты умнее, чем кажешься. Обычно смертные, оказавшись здесь по собственной воле, ведут себя иначе. Сраз же бегут обниматься, стоит меня завидеть. Всем ведь известно, что прикосновение к смерти забирает жизнь. Наивные глупцы, — отзывается она с отвращением.

— Постой, — негромко выговаривает Малфой. — То есть твой образ, всего лишь ловушка?

— Проверка,— одобрительно поправляет она. — И ты её прошёл. Поздравляю.

Драко не верит собственным ушам.

— Я сюда не в твои дурацкие игры играть пришёл, — шипит он. — Если для тебя забрать жизнь — вот так просто, в порядке вещей, то я…

Малфой замолкает, так и не договорив, потому что лже-Гермиона начинает смеяться. Громко и искренне смеяться во весь голос, запрокидывая голову.

— Нужно, наверное, чаще приглашать к себе живых, — произносит она, отсмеявшись. — Давненько я так не смеялась, с ума сойти!

— Я сказал что-то смешное?

— Боже мой, конечно же, мне смешно, Малфой, — заливисто отвечает она, промокая глаза. — Вы — люди -иногда бываете такими самонадеянными. Делаете вид, будто понимаете всё на свете, а на деле… — она демонстративно разводит руками в стороны и с придыханием заканчивает: — не знаете ни-че-го. Одной душой больше, одной меньше — какая разница?

— Какая разница? — с шипением повторяет Малфой. Делает шаг. — Какая разница? Ты забираешь жизни тех, кто пришёл к тебе за помощью. Ты…

— Я — смерть, — резко перебивает она, скептически выгнув бровь. Во взгляде ни капли привычного веселья. — О какой помощи может идти речь?

— Ты не имеешь права это делать так легко, уверен, даже у тебя есть регламент, по которому необходимо следовать.

— Ты прав — он есть. Только действует он в вашем мире, но этот мир — моя территория и правила здесь устанавливаю я. Так что не тебе, глупый мальчишка, учить меня. К тому же, я не понимаю причин твоего беспокойства? Проверку ты прошёл, жив и здоров... пока ещё, — с ухмылкой добавляет она. — Так, чего ты хочешь?

Драко внезапно ловит себя на мысли, что это очередная игра. Уверен: она уже знает, зачем он сюда пришёл, просто ждёт, когда Малфой это озвучит. Но Драко говорит кое-что другое:

— Покажи свой истинный облик. Уверен, он у тебя есть.

Она даже застывает на мгновение. Не успевает проконтролировать собственное выражение лица — слишком отчётливо читается удивление. Смотрит на него несколько долгих секунд с сомнением, а потом, не говоря ни слова, исчезает в чёрном облаке, чтобы появиться вновь…

Только теперь перед ним стоит больше не Гермиона, а настоящая она: ровные черты лица, чётко очерченные скулы, пухлые губы и глубокие карие — практические черные — глаза, длинные каштановые волосы, спадающие до самой спины. Он видит бледный цвет кожи, тонкие запястья, которые слегка выглядывают из-под чёрной скрывающей тело накидки, и внезапно говорит:

— Как тебя зовут?

Она отвечает немного погодя:

— Ада, — голос звучит тихо и неуверенно, будто она только что раскрыла Малфою свою самую страшную тайну.

— Ты очень красивая, — внезапно мягко произносит он.

Слова вырываются, действительно, внезапно, Драко не собирался ничего такого говорить. А она на мгновение теряется: отводит глаза, но быстро берёт себя в руки, возвращая холодность взгляду.

Усмехается:

— Надеюсь, ты не думаешь, что за пару комплиментов я выполню то, зачем ты сюда пришёл?

— Нет, — спокойно пожимает плечами Малфой. — Я так не думаю.

— Так чего ты хочешь?

— Ты знаешь, чего я хочу. Зачем спрашиваешь?

— Чтобы убедиться. Хотя, ты прав. Нет смысла ломать комедию. В конечном итоге, вы все приходите с одной единственной просьбой. И раз уж мы решили говорить открыто, то я скажу тебе тоже самое, что и всем тем, кто был до тебя: я не могу что-либо изменить.

— Я заплачу! — настаивает Малфой.

— И чем же? — её голос сочится сарказмом. — Мантией, которую ты принёс с собой? Я хоть и женщина, но уж точно не дура. Неужели ты думаешь, что я верну тебе твою любимую в обмен на вещь, которая, кстати говоря, в твоём мире тебе не принадлежит. Я была о тебе более высокого мнения.

— Я и не говорил, что эта цена за душу Гермионы. Мантия взамен на человеческую жизнь — плата неравноценная.

Она вновь вскидывает бровь.

— Отрадно, что ты это понимаешь. Тогда зачем ты принёс её сюда?

— Мантия — плата, за моё нахождение здесь.

Она склоняет на бок голову и смотрит на Малфоя с таким искренним интересом, будто только что увидела его впервые.

— Мне нравится твоя самоуверенность, но я — не Харон, а мантия — не обол. Я сама позволила тебе прийти сюда, так что твоя плата не имеет смысла. Отдай её хозяину, когда вернёшься. Если на этом у тебя всё, то свободен. У меня ещё очень много дел…

— Я никуда не уйду без Гермионы.

— Тогда вернёмся к тому, с чего начали, — предлагает она. — К вопросу о цене: что ты можешь мне предложить?

— А что ты хочешь?

— А ты подумай, — с усмешкой отзывается она. — Душа Гермионы попала сюда по всем правилам, я не имею права отдать тебе её просто так — это нарушит баланс.

— Правила, баланс. Неужели нельзя нормально сказать, чего ты хочешь? Зачем нужны эти загадки?

Она закатывает глаза.

— По правилам, я даже разговаривать с тобой не имею права. Гермиона мертва. Всё. Точка. Баланс жизни и смерти, — она изображает из рук покачивающиеся весы, — штука серьёзная. Но ведь правила на то существую, чтобы их нарушать, я права, Малфой?

Драко не успевает ответить. Или просто не пытается, потому что ответить на это, по сути, нечего. Он нарушил правила, заявившись сюда и готов нарушать снова и снова.

— Каждый уходит в отведенное ему время, — продолжает говорить Ада. — Гермиона… — она замолкает на пару секунд, доставая из кармана часы, а затем продолжает: — Не стала исключением, хотя и стоит признать, что её кончина несвоевременна.

Драко чувствует, как у него учащается сердцебиение.

— Что это значит?

— Я уверена, ты и сам понимаешь. Если бы в тот день всё пошло по иному сценарию, то Гермиона, определенно, была бы жива, — ритмично проговаривает она. — Но какой смысл говорить об этом. Сделанного не исправишь.

Малфоя прибивает каждым словом. Каждым, грёбанным, слово, которое отдаётся глухой вспышкой у него в глазах.

— Я тебе не верю.

— А стоило бы. Ты пришёл сюда напрасно. Поэтому, пока ещё у тебя есть время — уходи.

— А я повторю, что я тебе не верю. Я проделал такой путь не для того, чтобы услышать «нет». Ты, кажется, что-то говорила о цене — значит есть способ договориться? Что ты хочешь? Денег? Или мою магию?

— Вы — волшебники, слишком большое значение придаёте своему происхождению, — скучающим тоном говорит она. — Магия могущественна, но не всемогуща. Смерть — есть смерть. Смирись и возвращайся домой.

От ровного голоса льдом сковывает лопатки. Горло, кажется, пересыхает и это странно. Действительно странно, учитывая, что Драко тотально спокоен. Если не брат во внимание застывшую спину и тугое, заряженное током дыхание.

— А что если я тебе предложу взамен на душу Гермионы другую, — прямо спрашивает Малфой, и Ада тут же останавливается.

— Это возможно, теоритически, но неужели ты пойдёшь на это? Лишишь другого человека жизни взамен на несколько лет жалкого существования со своей любимой? Ты хоть представляешь, на что себя обрекаешь, когда попадёшь сюда?

— Я говорю не о чужой душе, а о своей собственной, — быстро говорит он и подходит ближе. — Моя жизнь взамен на её, думаю, это хорошая сделка.

— Хм-м. Интересненько. И ты готов пойти на это? Вот так просто?

Сердце рвано бьётся в горле, и Драко тяжело сглатывает. Как он раньше не догадался? Душа взамен на душу, та цена, которую он должен заплатить. Ведь если это вернёт Гермиону, то ему большего и не надо.

— Да, — твёрдо отвечает он, без малейшего сомнения в голосе.

Отвечает и чувствует, как легко ему становится в следующее мгновение, стоит лишь озвучить правду.

— Однако, — отмахивается она, — это всего лишь слова.

— Я могу доказать, — резко подавшись вперёд, выкрикивает Драко.

— Можешь, — она прикрывает глаза, а в следующее мгновение из черной дымке у неё в руке появляется маленький флакончик с прозрачной жидкостью. — Выпей это.

— Что это? — спокойно интересуется Малфой, медленно принимая из её рук флакончик.

— Твой шанс доказать мне, что ты не врёшь. — поясняет она. — Выпей это, пройди моё испытание, и, если ты мне не соврал, я верну душу твоей возлюбленной, взамен на твою, разумеется.

— Как я пойму, что ты меня не обманешь?

— О, я даже в какой-то мере оскорблена твоим недоверием, но раз тебе будет так спокойней, — она протягивает Малфою руку и рисует на собственном запястье крест, который в то же мгновение светится красным. — Это моя клятва — как только ты, Драко Малфой, пройдёшь моё испытание, я верну душу Гермионы.

— А что будет, если я не справлюсь?

Она отстранённо пожимает плечами.

— Сам выбирай: вернёшься ни с чем в свой мир или останешься здесь. Как пожелаешь…

Но Драко уже давно всё для себя решил.

Он одним быстрым движением выхватывает склянку, залпом выпивая её содержимое, и в следующую секунду чувствует, как нестерпимо кружится голова. Он облокачивается на что-то твёрдое, пытается сконцентрироваться — вот только комната будто рассыпается. Меркнет.

И не существует ни одной связной мысли в голове.

Ничего.

Лишь негромкое постукивание секундной стрелки настенных часов.

Тик-так!.. Тик-так!..