Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

На следующий день Энни с раннего утра куда-то ускакала верхом, вернулась только после обеда и сразу нашла Аларма.

— Привет! Заниматься верховой ездой будем сегодня?

Аларм рассеянно поднял глаза. Он по просьбе Салара разбирал какую-то шлифовальную машинку для дерева, которую недавно Инна по рассеянности облила сгущёнкой. Уж неизвестно, что она там подумала и за что приняла совершенно не кухонный аппарат (за распределитель крема, что ли?), но факт оставался фактом. Теперь инструмент надо было разбирать и тщательно мыть.

— Будем, — ответил Аларм, когда до него наконец дошёл смысл вопроса.

— Отлично. Тогда через два часа жду.

Энни упорхнула, а Аларм остался с несчастной шлифовалкой. Новые поселенцы добавляли немало не только ожидаемых хлопот, но и вот таких нечаянных несуразностей. И особенно Салару, из-за его изобретений. Не зная, как с ними обращаться, новички могли их сломать, сами того не желая. И хотя потом ужасно переживали по этому поводу, но Салару от этого было не легче. Он уже с неохотой давал им свои инструменты, а к своей мастерской вообще не подпускал. Единственным исключением был Рен, достаточно юный для того, чтоб ему можно было приказать ничего не трогать, и он послушается. Зато его же можно было и научить правильному обращению со всякими сложными аппаратами.

Аларм хотел предложить Энни учить верховой езде и Рена, и Дарио, но поразмыслив, передумал. Во-первых, у них здесь всего один конь. Во-вторых, им сейчас вряд ли понадобится куда-то ездить. Ну и в-третьих, Аларм ревниво считал это своей привилегией — учиться ездить верхом, да ещё и под руководством Энни.

— По-настоящему верховая езда — это тебе не только сел да поехал, — сказала Энни, когда он пришёл к назначенному времени. Вдвоём взявшись за повод Джердана, они не спеша шли за пределы парка, чтоб потренироваться на просторе. — Ты должен уметь верхом на коне преодолевать различные препятствия, сидеть в седле настолько уверенно, чтобы мог не держаться за повод, поворачиваться в сторону, назад, сидеть хоть спиной вперёд, или даже стоять на седле, и при этом конь должен вести себя спокойно и слушаться тебя. В цирке наездники даже кувыркаются на конях. А если б по-хорошему, то тебе бы надо было ещё научиться сражаться верхом на коне…

Аларм воодушевлённо повернулся к ней, но Энни с усмешкой развела руками.

— …но этого я уже тебе показать не могу. Да и сражаться, будем надеяться, тебе больше не придётся.

— Сражаться всегда надо уметь, — пожал плечами Аларм. — Если сейчас нет войны, то это ещё не исключает одиночных опасностей. Взять тот же Золотой лес, в который мы когда-нибудь всё-таки отправимся.

— Думаешь, там на нас кто-то нападёт? — скептически улыбнулась Энни.

— Не исключаю такой возможности.

А дальше были два часа мучений, в течение которых Аларму не раз казалось, что его сейчас вытрясут, как пустой мешок. Два раза, во время особенно крутых поворотов, он всё-таки чуть не вылетел из седла. Энни же его не жалела. Хуже того, она порой коварно не сообщала, что будет, если Аларм сделает то или другое. Джердан же оказался на редкость послушным конём. Он мог остановиться на полном скаку, взвиться свечкой или резко прыгнуть в сторону от самых неуверенных команд, подаваемых руками, ногами или поводьями, Аларм чуть не падал, а Энни восторженно кричала «молодец, у тебя получилось!».

Аларм изо всех сил старался придумать планы изощрённой мести девчонке, но никак не придумывалось. Заставить её плавать на дистанцию тридцать метров? Минуту продержать под водой? Начать учить стрелять из лука с закрытыми глазами, на звук? А что, она ведь не соизволила учить его верховой езде постепенно, так и он её жалеть не будет!

Или попросту с ней не разговаривать? Нет, это глупо. К тому же он таким образом не только Энни накажет, но и себя. Ему-то тоже вовсе не хочется прерывать с ней общение.

— Ну всё, достаточно, — объявила Энни, и Аларм с облегчением спрыгнул на землю. Несколько шагов проковылял на непослушных ногах, потом сел прямо на траву.

— Изверг ты, Энни.

— Вместо «спасибо», — сказала девочка.

— Спасибо, Энни, ты изверг. Ничего, ты ещё у меня поплаваешь, — Аларм шутливо погрозил девчонке кулаком.

— А я передумала плавать, — заявила она, подходя к Джердану вплотную. — Мне не понравилось.

— Интересное дело, — фыркнул Аларм. — Видишь ли, тебя не особо будут спрашивать, хочешь ты учиться плавать или нет. И учти: пока не научишься, ни о каком Золотом лесе и речи не пойдёт.

— Это ещё почему? — возмутилась Энни.

— Потому что мне не нужен в походе товарищ, которого через реки я буду сам вынужден перетаскивать на своём горбу. Это для твоей же пользы. Так что как хочешь, а учиться тебе придётся.

Энни скорчила кислую мину, взобралась в седло и поехала вокруг поля, на котором они тренировались. К тому времени, как она вернулась обратно, Аларм более-менее пришёл в себя после галопа, завершившего его урок.

— Забирайся, довезу до дворца, — Энни снова протянула ему руку.

— Спасибо, вы очень любезны, принцесса, — с сарказмом скривился Аларм. — Но мне как-то свои ноги надёжнее кажутся.

— Забирайся, говорю. Быстрее доедем.

Аларм послушался, хотя ехать верхом вдвоём ему не нравилось. Нет, что-то в этом было… приятное? Интересное? Интригующее? Нет, всё не то. Просто получалось, что он вынужден был обнимать Энни. А, учитывая своё собственное непонятное к ней отношение, лучше б этого не происходило.

— Не сиди как деревянный, — сказала Энни, когда он устроился за её спиной, и они двинулись вперёд. — Расслабься, тебе же легче будет. Ты слишком напрягаешься.

Аларм попытался расслабиться как можно больше.

— Нет, не так! — рассердилась Энни. — За меня-то ты держись, не отпускай! Не раскисай, просто не напрягайся!

— Да ну тебя, — проворчал он.

Энни хмыкнула и что-то проговорила вслух, но Аларм не расслышал. Когда они подъехали к дворцу, их ждали Рохан и Логон.

— Энни, ты нужна Мериссе и Станне.

— Иду, — отозвалась Энни, спрыгивая с коня. Они действительно ещё вчера договорились о кое-каких совместных делах. Когда она ушла, Аларм наконец нашёл и в себе силы во второй раз за сегодня спуститься на землю.

— Ну как? — с усмешкой спросил Рохан, глядя на воспитанника, мрачного и уставшего.

— Кошмар, — буркнул Аларм. — Но полезно.

Рохан с согласием кивнул головой. Неизвестно, что он при этом думал и были ли его мысли только о верховой езде, Аларм уточнять не стал.

Почти до самого дня, который был назначен для отбытия Аларма в Пещеру, всё время так и шло: утром Энни где-то пропадала, после обеда возвращалась, и часа через два начинался урок для Аларма. Что же касается уроков для Энни, то она каждый раз увиливала. И причём под самыми серьёзными предлогами: то Виллина её зовёт, то Инне срочно нужна помощь, то Мерисса и Станна в чём-то запутались, то Логон в саду ждёт. Аларм порой ругал её про себя, называл халтурщицей и лентяйкой, но понимал в то же время, что это несправедливо. В конце концов, Энни не была виновата в том, что всё время кому-то оказывалась нужна.

Порой Аларм задумывался: вот Энни, у неё есть в жизни занятие. Она нужна людям, а когда-нибудь станет даже правительницей страны. У неё есть определённость в своём будущем. А у него? Он чувствовал, что даже сам толком не знает, чего хочет. Добиться любви Элли? Когда он об этом подумал сейчас, то невольно засмеялся сам над собой. Что он будет делать с этой любовью? Ведь Элли ему совсем… чужая. Она далеко, им нечего делать вдвоём. У неё своя жизнь, у него своя. Правда, он ещё не знает, чему или кому эту жизнь посвятит… Но уж точно не Элли. Если бы и захотел, не мог.

А что тогда? Жёлтую страну он не покинет, но тут всегда будет Энни, а значит — он вечно будет с ней. Ну, не так уж и плохо. Правда, рано или поздно они выучат друг друга настолько, что им даже не о чем будет говорить, и рано или поздно друг другу наскучат… Начнут друг друга избегать. Что ж, это естественный ход вещей. Зато сейчас они друг друга понимают. И оба любят Жёлтую страну, и оба хотят принести ей пользу. Это их и объединяет больше всего.

Политический союз?..

Да ну, глупости какие-то. Такие «союзы» были только в старые времена, в Эпоху Королей, когда какой-нибудь расчётливый король выдавал свою дочь замуж за того, за кого было выгоднее именно политически. Но сейчас-то всё не так…

Аларма, в конце концов, никто жениться на Энни не обязывает. Да и нелепо это будет, ей всего четырнадцать лет, и она совсем девочка. Их союз будет именно дружбой по политическим интересам — совместным делом, скажем так.

Дружбой двух подростков, которые очень хотят стать хорошими правителями для одной и той же страны. И в этом они нужны друг другу. В одиночку каждый не справится, но вдвоём они преодолеют всё.

Аларм не рассчитывал в этот раз надолго задерживаться в Пещере. Две недели — и назад, просто навестить отца, разобраться в последних действиях местного правительства, просто навестить родные места, и вернуться домой. Домой, наверх, в Жёлтый дворец. Его дом здесь, и его страна, как это ни парадоксально, тоже здесь.

Всего две недели, но Аларму почему-то этот предстоящий срок казался каким-то… куцым. Ни туда, ни сюда. Не вникнешь во все проблемы, а простое гостевание станет уже тягостью. Но ладно, раз уж решил…

А потом — Золотой лес. Он завладел мыслями Аларма даже больше, чем Пещера. Кто знает, что они с Энни найдут в этом лесу? Кто знает, что их там будет подстерегать? Встреча со старой магией Пакира? Какие-нибудь чудовища или ловушки? Или утерянные сокровища Элендара, книги, чародейские предметы, возможно, магическое оружие? Но не могли же маги эпохи Торна так просто всё бросить, и волшебство Пакира не могло тоже сразу всё заполонить. Наверняка там осталось очень мало интересного. И всё же надо посмотреть. Аларм с нетерпением ждал, считая дни. Золотой лес, который так долго был запретным местом. Что в нём таится? Теперь будет возможность это узнать…

С такими мечтаниями Аларм спускался с чердака, прошёл мимо Музыкального зала и услышал в нём какие-то тихие звуки. Остановился и прислушался. Был уже вечер, в это время Твигл иногда приходил сюда и пытался наиграть на рояле одну и ту же Болтунскую народную песенку, которую помнил с детства, — но сейчас неуверенные, неритмичные, одинокие звуки не были похожи на песенку Твигла, которую уже все обитатели дворца знали наизусть.

Аларм приоткрыл дверь и заглянул. Ну конечно… Энни сидит возле рояля и по одной нажимает на клавиши. Запоздало Аларм постучал в полураскрытую дверь, и девочка обернулась.

— А, это ты! Заходи, если хочешь.

Аларм последовал приглашению. На рояле стояла шкатулка. Не та, что он в прошлом году подарил Энни на день рождения, но явно тоже музыкальная. Сбоку торчал ключик, а на крышке застыла забавная фигурка — качели, и на них девочка.

— Что это такое?

— А! Это Дровосек подарил, — объяснила Энни чуть смущённо. Отобрала шкатулку и завертела ключик. — Он теперь знает, что я люблю музыкальные шкатулки…

Аларм не удержался и тоже смущённо улыбнулся. В конце концов, впервые идея такого подарка исходила от него. А теперь Энни открыла коллекцию, надо же…

— И сколько у тебя уже их?

— Пока что две. Эта и твоя. Но теперь я их буду собирать…

Энни поставила шкатулку на рояль, и в ней зазвенели колокольчики. Чуть печальная мелодия вальса . Качели с девочкой начали чуть-чуть раскачиваться в такт. Несколько времени спустя Аларм узнал какую-то народную песенку Мигунов, даже припомнил примерное содержание.

— А, качели. — Заметив недоумевающий взгляд Энни, пояснил: — песенка про качели. Легкомысленная, правда, но в общем-то с хорошим концом. Народная песенка Мигунов. Дровосек, наверное, думал, что ты её не знаешь.

— Не знаю. А мелодия грустная… — Энни озадаченно покосилась на шкатулку. — Говоришь, с хорошим концом?

Аларм хмыкнул.

— Девушка катается на качелях и поёт о своём возлюбленном. Обычная тема.

Энни покраснела, поспешно протянула руку к шкатулке, но Аларм её перехватил.

— Да ладно тебе, пусть доиграет. Всё равно без слов.

Они подождали, пока шкатулка смолкнет, и качели на её крышке остановятся.

— Я пыталась её на пианино подобрать, — призналась Энни после этого. — Но музыкант из меня всё-таки никакой.

— И из меня, — вздохнул Аларм.

— Лили бы подобрала, — заметила Энни. Аларм не ответил. Он снова заводил шкатулку. За окном сгущались сумерки, луна посеребрила парк, и снова появилось абсурдное желание делать глупости. Желание какого-то риска, авантюры, чего-то запрещённого. Не другими запрещённого, а того, что он сам себе раньше запрещал. Желание сделать что-то такое, чего раньше никогда не делал по собственной воле. Желание подразнить себя самого… и Энни.

Снова зазвенели колокольчики, и Аларм протянул руку. С насмешливой улыбкой, молча. Энни улыбнулась в ответ скептически, но руку приняла. Шагнула вправо-влево в такт. Аларм чуть отошёл от рояля, потянув девочку за собой.

Энни танцевать не умела. Это было ясно сразу, но Аларм и не спешил её учить. За вечер всё равно ничего не добьёшься… Да и незачем. Он просто позволял ей кружиться, как она хочет, на расстоянии вытянутой руки, не отпуская её ладони, лишь порой меняя руки. Молча. Порой они обменивались улыбками, недоверчивыми, печальными, насмешливыми, но без единого слова. Аларму казалось, что скажи он сейчас хоть что-нибудь, и всё разобьётся, как тонкий хрусталь. Разлетится вдребезги. Что-то сейчас происходило. Он и сам не мог понять, что. Какая-то тайна рождалась между ними. Тайна, непонятная им самим. Не любовь. Не дружба. Не расставание, и уж конечно, не встреча. Безмолвное объяснение?

Аларм такое испытывал лишь один раз. Понимание без слов. Но это было не в жизни. Это было, когда он умер и встретился с мамой ТАМ, за гранью жизни и смерти. И когда он… просил? Или не просил, что тогда было?.. вернуться на землю. Там было понимание без единого слова, проникновение чего-то неведомого в самую глубину души. Полное раскрытие мыслей и чувств. Сейчас было, конечно, не так, но похоже. Всё слабее, но похоже.

Мелодия заканчивалась, а они всё больше сближались в танце. Уже Аларм держал Энни за обе руки, и порой она почти касалась его плечом. Последняя тонкая нота — но они продолжали этот неуклюжий, странный танец. Не любовь, не дружба, не расставание и не встреча. Что же это?

Просто баловство? Глупость? Ведь теперь Энни ещё вообразит себе невесть чего… Она будет страдать, а он останется виноват. Аларм ощутил ненависть к себе. Энни ведь ни в чём не виновата. Она просто девочка.

Аларм остановил Энни, привлёк к себе, прижался щекой к её лбу. Молча. Энни тоже стояла молча, неподвижно. Не напрягаясь, но и не расслабляясь. Она как будто бы… подчинялась ему. Полностью и во всём. Если б он захотел её сейчас ударить, она бы приняла это как должное. Если б он захотел поцеловать — тоже.

Но хотелось стоять просто так, неподвижно, в тишине и молчании. Ощущая ладонями тонкие плечи. Щекой — гладкий лоб и пушистые волосы. И почему-то пришло странное чувство, которое Аларм мог бы назвать… единением. Без любви и уж тем более без страсти, они сейчас были единым целым. Казалось, ещё немного — и он услышит её мысли.

Нет, не надо сейчас думать о любви и несчастной влюблённости. Сейчас любые слова, даже в мыслях, казались тем самым молотком, который грубо разобьёт хрусталь. Да и не любовь всё это. «Любовь» звучит слишком… низко. Нелепо. Неуместно. И «друзья» тоже… Ничего не подходило.

Прости, Энни.

Аларм чуть шагнул назад, не отпустив её руки. Посмотрел на её лицо. Она стояла, глядя вниз и в сторону. С непонятным выражением лица. То ли благодарность, то ли печаль. Подняла взгляд лишь на мгновение. Аларм молча сжал её руки ещё крепче, медленно сделал ещё шаг назад… Ещё шаг. Отпустил. Чуть коснулся плеча. Поймал ещё один печально-благодарный взгляд. Улыбнулся, отвернулся и ушёл. Молча.

Сейчас просто нельзя было ничего говорить. Энни поймёт всё, но говорить не надо. Аларм медленно двинулся к себе в комнату, ступая тихо, как будто всё ещё боялся разбить тот странный невидимый хрусталь, вынесенный из Музыкального зала. Они попрощаются завтра, перед его уходом.

А на следующий день было обычное прощание. Как будто и не было ничего. Только взгляд у Энни был настороженным и… ожидающим чего-то. Прощались они при всех, и Аларм не решился поцеловать её в щёку, как хотел, чтоб не было потом пересудов по всему дворцу. Они просто, как добрые друзья, сказали друг другу «до встречи», и Аларм ушёл.

У Энни было ощущение, как будто она невеста.

Смеясь сама над собой и поругивая себя мысленно и даже вслух (когда никого рядом не было), она никак не могла от него отделаться. Как будто в тот хрустальный вечер они с Алармом дали друг другу какое-то обещание. И вот он ушёл, а она осталась ждать его возвращения, как будто ожидая, что он придёт и, как говорится, сделает её самой счастливой девушкой на свете. Это было глупо, нелепо, бессмысленно, но ощущение «себя-невесты» никак не желало исчезать. Энни издевалась вслух над собой, оставшись одна в комнате, ругала себя последними словами, на которые была способна, пыталась убедить себя, что он любит Элли, а не её, потом расплакалась, накручивая себя всевозможными предположениями не в свою пользу… но даже после целого часа идиотской истерики снова вспомнила то странное ощущение после неуклюжего танца.

Надо всё-таки научиться хорошо танцевать. Правда, Аларма она таким образом не привлечёт, ему бы больше понравилось, если б она научилась хорошо стрелять из лука. Но вот стрелять из лука — для этого нужно терпение и многолетние тренировки, а у Энни сейчас бы попросту не хватило этого терпения. Как и для танцев, вообще-то, но почему-то они казались более досягаемыми.

В Жёлтом дворце оставались, как всегда, Кустар и Пеняр, да и вообще скучать не приходилось: поселенцы-рудокопы, их проблемы и обычные бытовые дела отнимали практически всё время каждый день, а ведь хотелось ещё и верхом покататься, и просто спокойно отдохнуть. Разумеется, Энни успевала на всё выкраивать свободный часок, но порой ей хотелось просто сесть и ничего не делать. Хотя бы день.

Но по вечерам она теперь каждый день приходила в Музыкальный зал. Не зажигая свечу и не принося с собой «рудокопский шарик», просто сидела в темноте перед роялем.

У Логона взошла очередная рассада. Хотя по календарю Большого мира сейчас было бы начало сентября , но в Волшебной стране огороды росли и плодоносили круглый год, и, соответственно, в них в любое время можно было подсаживать новые растения.

Так как на Логона в последнее время и так куча всевозможных хлопот навалилась, то уход за рассадой взяла на себя Энни. Ей это было привычно с детства — ведь она выросла на ферме, и огородные дела напоминали ей сейчас прежнюю жизнь.

Энни стояла над сотней маленьких стаканчиков и поливала ложкой недавно вылезшие дыни, как дверь открылась, и вошёл Логон. Ничего удивительного в этом не было, так как именно он устраивал весь «рассадник» в этой комнате, из года в год в одном и том же помещении, здесь у него всегда стояли какие-то ящички, горшочки, стаканчики, в углу в мешках и вёдрах стояла просеянная земля… В общем, Энни не обратила особого внимания на Логона, только кивнула в знак приветствия, рассчитывая, что он сейчас возьмёт, что ему надо, и уйдёт. Ну, или будет возиться с какими-нибудь очередными проростками.

Логон, однако, не спешил делать ни то, ни другое.

— Энни, хорошо, что я тебя тут застал, — смущённо проговорил он, неловко пристраиваясь неподалёку на единственном свободном стуле. Два других, стоявших в комнате, были заняты какими-то пакетами с семенами.

— Что такое? — мирно отозвалась Энни, продолжая разливать по ложечке воду в каждый стаканчик.

— Понимаешь… Я хочу с тобой посоветоваться.

— М-м? — слегка удивилась Энни. О чём Логону с ней советоваться? О рассаде? — Ну давай.

— Понимаешь… — снова повторил Логон, и было заметно, что он нервничает. Он водил по воздуху руками, переставлял ноги на полу, морщился, кривился и, похоже, не знал, с чего начать.

— Боже мой, Логон, — хмыкнула Энни. — Что у тебя стряслось?

— Это… я про Мериссу, — выдавил, наконец, Жевун.

— Так, — Энни заинтересованно кивнула.

— Понимаешь… Я не знаю, что мне делать.

— То есть? — в недоумении пожала плечами Энни. — Как это ты не знаешь? У вас же вроде всё хорошо, насколько я заметила. Вы что, поссорились?

— Нет-нет-нет, нет… — поспешно замотал головой Логон. — Я просто… честно говоря, Энни, я… Вот скажи, как можно понять, любишь ли ты кого-то или нет? — наконец с отчаянием выдал он. Энни, ошеломлённая, повернулась к нему, отставив чашку с водой в сторону.

— Ты что, не любишь Мериссу? Я вообще думала, что вы скоро поженитесь.

Логон покраснел как маков цвет.

— Правда? Ну да, наверное, уже все так думают. Но дело в том, что я не знаю, люблю ли я её или этого ещё не достаточно.

Энни не выдержала, рассмеялась и взмахнула руками.

— Ну ты даёшь. Ты же к ней проявляешь столько внимания и заботы, и вообще, как понять «не достаточно»?

— Ну вдруг я её не люблю, — прошептал вконец несчастный Логон. — Ну пойми, Энни, откуда мне знать, любовь это или ещё нет?

— О Господи, Логон! — Энни расхохоталась и без сил опустилась прямо на пол. — Прости, прости, что смеюсь, — тут же смутилась она, — просто это немного неожиданно. Я тебя не очень понимаю. Ты хочешь сказать, что она тебе не очень нравится?

— Нет, она мне очень нравится… наверное, но, понимаешь, Энни, я-то откуда знаю, можно ли так говорить или ещё нет? А вдруг я ей скажу, что люблю её, а на самом деле это будет не так? Она будет разочарована. И я не знаю, можно ли мне на ней жениться. Я же понятия не имею, как происходит всё это, ну, симпатия, любовь и всё такое, — Логон в отчаянии закрыл лицо руками.

Энни встала, подошла к нему и участливо положила руку на плечо.

— Логон, послушай. Тут я вряд ли могу тебе чем-то помочь. Решать только тебе, любишь ты её или нет. Если ты хочешь её полюбить, и она этого хочет, то это случится рано или поздно. И уж тем более если ты хочешь на ней жениться, то что тебе мешает?

— Но вдруг я женюсь, а окажется, что я её не люблю? — вздохнул Логон. — Как я могу так поступить?

— То есть ты боишься, что ты слишком мало проявляешь к ней чувства? — уточнила Энни. Она никак не могла понять, чего же добивается Логон и что у него за проблема. С чего это он вдруг засомневался в своих чувствах? Да ведь весь дворец, по крайней мере старожилы, пребывают в полной уверенности скорой свадьбы, а он тут… Хотя, наверное, это просто минутная слабость. Испуг перед решительными действиями.

— Ну да, — простонал Логон. — Вдруг этого недостаточно? Вот скажи, Энни, — он вдруг порывисто схватил её за руку, — можно ли это считать любовью или хотя бы симпатией? На посторонний взгляд? Как ты считаешь?

Энни высвободила руку.

— На посторонний взгляд, Логон, все давно уже считают вас женихом и невестой. Но если ты сам так не считаешь, то…

— Правда? — не дослушал Логон, просветлённо глядя на Энни. — Правда считают?

— Но жениться только потому, что так решили все окружающие, нельзя, — поспешно возразила Энни. — Решать только тебе! И Мериссе, — подумав, добавила она.

Логон посидел некоторое время молча.

— А что чувствуешь, когда любишь? — робко спросил он, неуверенно поднимая взгляд на Энни, участливо склонившуюся над ним.

Девочка уклончиво покачала головой.

— По-разному, Логон. У каждого своё. Что ты чувствуешь к Мериссе? — задала она уточняющий вопрос.

Логон вздохнул.

— Ну… Мне с ней приятно быть рядом. Она красивая и скромная, и слабенькая, и мне хочется ей помогать. Хочется чем-то её радовать. И чтобы она мне радовалась тоже… — смущённо закончил он.

Энни кивнула.

— Ну, вот и хорошо. Послушай, а почему ты с Виллиной об этом не поговоришь? Она ведь лучше знает и тебя, и Мериссу, — запоздало удивилась она.

Логон замялся.

— Да знаешь… Я подумал, что ты как-то лучше понимаешь такие проблемы. — Энни не успела выразить своё крайнее удивление, а Логон добавил: — К тому же ты младше, ну и вообще… К Виллине я пойду уже тогда, когда всё более-менее решится, а сейчас пока ещё рано.

— Понятно, — задумчиво кивнула девочка. — Но всё-таки ты помни, что решать только тебе. Если ты сам хочешь жениться на Мериссе, то не обязательно спрашивать мнения всех остальных. Тем более что во дворце, как я понимаю, всё равно никто не против, — хмыкнула она. — Так что спрашивать надо только саму Мериссу, ну и её отца, как полагается.

— Ага… Послушай, а как долго должно знакомство продолжаться, ну, до женитьбы? — снова робко спросил Логон. — Мы ведь не так давно знакомы.

— Ой, да не имеет значения. Конечно, три дня было бы слишком мало… — Энни засмеялась, — но Мерисса здесь уже пять месяцев живёт. Вполне нормальный срок, тем более что вы ежедневно проводите много времени вместе и успели друг друга очень хорошо узнать.

Логон смущённо улыбнулся.

— Спасибо, Энни. Ничего, что я тебя своими проблемами отвлёк? — жалобно уточнил он. — Просто совершенно не с кем больше посоветоваться. Ты ведь лучше всё это понимаешь.

Энни покачала головой.

— Конечно, ничего страшного. Можешь ещё советоваться, если понадобится, — улыбнулась она в ответ. Конечно, было в этом что-то странное и смешное, Логону ведь было уже больше тридцати, а он пришёл за советом к девочке. С другой стороны, Энни ведь в реальности была почти в два раза старше Логона, который и в самом деле плохо понимал такие вопросы. Примеров счастливой любви перед глазами у него, наверное, никогда и не было, разве что мельком и издали. Вот и дёргается, сомневается.

— Знаешь, почитай романы о любви, — серьёзно посоветовала Энни. — Вдруг что-то полезное почерпнёшь.

— В самом деле? — оживился Логон. И дрожащим голосом добавил: — А ты думаешь, мужчинам можно читать романы о любви?

Энни снисходительно посмотрела на него. Не, понятное дело, что любовные романы очень интересны женщинам… Кто, интересно, вбил в голову всем старожилам дворца, начиная от Рохана и кончая Алармом, что любовь — это исключительно девчачья черта? Уж точно не Виллина, видимо, сами где-то понахватались. Один понахватался, другим передал.

— Не знаю, как насчёт всех мужчин, но если у тебя такая проблема, то, я думаю, можно поучиться на литературных примерах, — заявила она, едва сдерживая смех. — Тем более что любить-то мужчинам позволено не меньше, чем женщинам. И в конце концов, как же тогда жениться?

Логон смутился, растерялся, встал, потоптался на месте и снова сел. Энни вернулась к рассаде, и вдруг Жевун спросил:

— Энни, а как твои дела? Ну, я имею в виду Аларма, — его тон был уже вовсе не растерянный. Наоборот, по его серьёзности было понятно, что Логон готов оказать любую помощь и поддержку.

Энни задумалась. Она полила ещё три стаканчика, прежде чем решилась на ответ. Но и тот был с длинными-длинными паузами.

— Ты знаешь… — Энни попыталась как-то определить своё состояние и ощущения, но не смогла подобрать слова. — Я… — она в болезненной попытке понять себя поморгала глазами, развела руками и наконец серьёзно и озадаченно проговорила: — Я счастлива.

— Правда? — недоумённо переспросил Логон. По тону Энни никак нельзя было заключить, что она счастлива. Таким голосом обычно задают печальные вопросы, но никак не признаются в собственном счастье.

— Правда, — Энни продолжала сосредоточенно копаться в себе. — Я не очень понимаю, я… Ох, как же объяснить, — она глубоко вздохнула и опёрлась рукой на стол с рассадой. Логон растерянно взглянул на неё.

— Ты больше не…

— Нет, — быстро возразила Энни. — Ты не понял. Я не перестала… И не перестала надеяться, и вообще… скорее наоборот…

Логон, обрадованный, широко раскрыл глаза.

— Аларм стал лучше к тебе относиться?

Энни чуть прикрыла глаза.

— Пожалуй, так… — неуверенно признала она, — но нет, дело не в этом, — она затрясла в воздухе руками. — Нет, не в этом, — повторила она. — Да, наверное, стал лучше, но… не только.

Логон молча ждал, выжидающе глядя на девочку. Энни некоторое время постояла, пытаясь понять свои ощущения.

— Я просто… Мне кажется, мы теперь… Мы связаны друг с другом, — наконец «поймала» она своё определение. — Я не знаю, надолго ли, но… у нас как будто бы вместе есть что-то очень важное. — Она взглянула на Логона. — Это трудно объяснить…

Логон кивнул.

— Я понял. — Он помолчал недолго. — А ты с Виллиной об этом говорила?

Энни улыбнулась.

— Она не спрашивала. Но мне кажется, она нас обоих и так видит насквозь.

«А я теперь как невеста», — хотела добавить она и сдержалась. Это её тайна. Хрустальная тайна. Даже Аларм не поймёт. Правда, неизвестно, что будет, когда он вернётся, но хотя бы эти две недели сохранить это ощущение хрупкой тайны в своих руках… уже счастье. Ломкое, неуверенное счастье. Счастье-несчастье, потому что Аларм её не любит, но… они чем-то связаны.

Если только Энни себе это не вообразила.

* * *

В вечернем безмолвии,

В серебряном свете луны

Хрустальными волнами

Рождаются сны.

Рождаются тайны,

И связаны мы, словно тонкой струной,

Сильнее натянешь —

Лишь слово скажи,

Оно всё разобьёт…

Не сметь шелохнуться

В серебряных отблесках звёзд.

Хрустальные чувства

Разбить так легко.

Звенят колокольчики

Грустно-насмешливый вальс,

И вечер закончится,

И что-то изменится в нас…

Но я не страшусь потерь,

Размолвок, разлук печальных.

Ведь есть у меня теперь

Моя хрустальная тайна…

Просто незримая нить,

Не любовь и не дружба.

Просто связаны мы,

И каждый другому нужен.

В вечернем безмолвии,

В серебряном танце кружась,

Друг друга запомним мы,

Как будто из сна.

Друг другу поверим,

И связаны мы

Этой верой сердец,

И всё так волшебно,

Но слово скажи —

И наступит конец.

В молчаньи услышу

Всё то, о чём думаешь ты,

Все чувства и мысли

Кристально чисты.

Звенят колокольчики

Грустно-насмешливо в такт,

И сказка не кончится,

Останется в наших сердцах...

И я не страшусь потерь,

Размолвок, разлук печальных.

Ведь есть у меня теперь

Моя хрустальная тайна…

В вечернем безмолвии,

В серебряном свете луны,

Тихонько послушай

И просто пойми…