Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

Ланга явилась в Жёлтый дворец в неудачное время. Энни, которую она хотела бы увидеть, улетела с Саларом в Фиолетовую страну, а Аларм наравне с другими трудился на стройке домов поселенцев. Поэтому Ланге пришлось два часа сидеть у Виллины, пока Аларм не вернулся. Впрочем, принцесса не теряла времени даром и обсудила с правительницей Жёлтой страны всё, что было нужно и даже то, что было необязательно.

Когда Аларм зашёл к Виллине, Ланга вцепилась в него как клещ, хоть и не руками, а морально:

— Подруга твоя где? Мне что, теперь её два дня дожидаться?

Аларму даже захотелось сделать движение, как будто он выворачивается из её несуществующей цепкой хватки.

— Если у тебя есть дело к Энни, можешь обсудить его со мной, — сказал он.

— Или со мной, — невозмутимо заметила Виллина.

— И долго вы будете прятать вашу девочку за своими спинами? — раздражённо бросила Ланга. Но смирилась с отсутствием Энни и сказала уже мирно: — Собственно, я насчёт Сказочного народа. Он ведь собирается расселяться? Могу пригласить к себе нескольких представителей, кто согласен пойти в Подземелье.

Аларм кивнул.

— Думаю, кто-нибудь согласится. Хотя даже горные гномы и тролли, мне кажется, с большей охотой пошли бы к рудокопам, чем в Подземелье.

— У рудокопов места мало, а у меня целые крепости пустуют. Я перекомплектовала гарнизоны, чтобы либо каббаров и людей было равное количество, либо же гарнизон крепости состоял из одних людей или из одних каббаров. Тогда можно жить спокойно. Если же кто-то оказывается в меньшинстве среди другого народа, их сразу начинают травить, а это для меня сплошная головная боль, — поделилась Ланга. — Короче, при всех этих перестановках получилось так, что в некоторых крепостях, которые и раньше-то были негусто населены, а после войны ещё сильнее опустели, жителей не осталось вовсе. Стратегического значения эти крепости не имеют, там либо жили шахтёры, либо рыбаки, а солдаты бездельничали… Вот и думаю, чего ради жилплощади пропадать? А рудокопы из Пещеры ко мне как-то не идут, в основном идут от меня. Кстати, на переселение к вам ещё одна заявка, — она кивнула в сторону Виллины, и та, показывая для Аларма, что ей уже об этом известно, кивнула в ответ:

— Я сказала, что мы примем.

— Да. А на вас с Энни — переговоры со Сказочным народом, — заключила Ланга.

Аларм кивнул.

— Переговорим при первой же возможности.

— Тогда у меня всё, — вздохнула Ланга.

Аларм подумал, что Энни исключительно повезло с её поездкой в Фиолетовую страну. Ланга явно хотела бы ещё за что-то на неё «наехать» (не исключено, что справедливо заподозрила вмешательство Энни в тот танец на балу), да вот случай не вышел.

— Останешься с нами на ужин? — любезно пригласила Виллина. Ланга бросила взгляд на часы.

— Спасибо. Буду рада.

Ужин в Жёлтом дворце теперь проходил совсем не так, как, на памяти Аларма, было пять и более лет назад. Тогда за небольшим столом сидели всего пять человек да у ног Аларма держались два живых растения, а Виллина обедала в своей комнате.

Теперь же столовую каждый вечер заполнял народ. Помимо старожилов, здесь сейчас собирались двадцать переселенцев-рудокопов (семья Анторио, кроме Мериссы, уже жила в собственном доме) и Юфина. И даже если не все они приходили ужинать одновременно (кто-нибудь задерживался на стройке или в гостях у Анторио), всё равно в кухне и столовой стояло жужжание, как возле пчелиного улья. А ведь сегодня ещё не было Салара и Энни.

Эврика вертелся под столом, выпрашивая вкусности у младших новичков. Кустар и Пеняр его ловили, чтоб не баловался. Тогда Эврика прыгал на коленки к девушкам, Вассе или Леллете, а так как рос он быстро и вместо крошечного комочка давно стал крупным, упитанным, пушистым котярой (ему был уже почти год), то девушкам становилось особенно весело, когда он внезапно на них приземлялся, вылетая из-под стола, как мохнатый персиково-рыжий мячик.

Дарио усиленно пытался привлечь внимание Вассы, но так как он был близорук и целился плохо, то в своих попытках попасть конфетой в Вассу он попадал в Леллету. Леллета удивлённо оглядывалась в поисках источника такого конфетного града, но рядом с ней сидели только Мансио, Тальято и Димеро, все — солидные дяденьки возрастом «пятьдесят с хвостиком». Они подозрительно посматривали на молодёжь и вели жаркий спор о том, как лучше сушить древесину для постройки. Рохан внимательно слушал их и давал ценные советы.

Карото развлекался тем, что дёргал за косы Шетти. Шетти была старше него почти в два раза, поэтому к подобным развлечениям относилась крайне неодобрительно. Но что поделать, если у неё были такие косы? Всю жизнь Шетти приходилось терпеть всеобщее желание дёрнуть её за эти косички, длинные, кучерявые и при этом почему-то очень забавные, несмотря на то, что весь остальной облик Шетти был скорее усталый и озабоченный. Два раза в жизни она даже обрезала волосы по самую шею, но косы отрастали вновь.

Греан и Станна, сидя довольно далеко друг от друга, одновременно вещали всем о том, как они побывали в Изумрудном городе. С того времени прошёл уже почти месяц, но ни о чём другом эти двое говорить просто не могли. Да и Мерисса тоже, но она, по крайней мере, была не столь словоохотливая. Рен сидел возле старшего брата и предавался завистливым мечтам. Юфина сидела по другую сторону Греана и все мечты и фантазии прерывала, время от времени спуская товарища с небес на землю короткими едкими замечаниями. Тогда Рен смотрел на Юфину и мечтал выучиться на врача. Кое-какие элементарнейшие сведения по медицине и анатомии он уже от неё получил и теперь время от времени пытался всех поразить своими знаниями. И поражал, кстати, вполне успешно, время от времени выдавая что-нибудь в стиле «тазоребренный сустав» и путая пульс и флюс.

Пока на одной стороне стола мужчины обсуждали стройку и способы сушки древесины, на другом конце женщины — Адалла, Дасса и Тилла, — рассуждали о том, какую одежду шить, для кого, для каких целей и в каких количествах. Каждая рассказывала о том, сколько штопок и латок ей сегодня пришлось наложить, так как при грубой и тяжёлой работе любая одежда неизбежно рвалась. И в тот момент, когда мужчины горячо рассуждали о вариантах снятия коры с бревна и обрубки веток, их жёны возмущались тем, зачем они вообще так шаркаются по этим брёвнам, неужели нельзя работать поаккуратнее. Даже в шахтах и на заводах такого не было!

Твигл же впервые в жизни молчал, оказавшись в столь многолюдной компании. После того, как он приготовил завтрак, обед и ужин на двадцать пять человек, сил у Болтуна уже ни на что не оставалось. Даже при том, что ему помогали Станна и Шетти. А кроме того, что за удовольствие болтать, когда болтают все кругом? Вот когда речь держишь ты один, тогда другое дело…

Внезапно в жужжащей столовой наступила гробовая тишина. В дверях появился Аларм, а за ним Ланга. Поселенцы, исключая Юфину, вскочили, Эврика с колен Вассы плюхнулся на пол, как кусок теста, но даже не мявкнул.

— Сидите, сидите, — пытался успокоить всех Аларм. Но не вышло. Через две минуты за столом остались только старожилы, Мерисса, вцепившаяся в Логона, да растерянная Юфина. Жительница благополучного Изумрудного города, она не знала, что правителей полагается бояться, а поэтому не понимала, почему все так быстро разбежались, даже не успев прожевать последний кусок. В Изумрудном городе даже Корина, несмотря на все свои выкрутасы, пользовалась успехом у народа.

Ланга, если и удивилась, то не показала виду. Села между Роханом и Логоном, завела непринуждённую светскую беседу. Познакомилась с Юфиной, поговорила и с ней. В общем, держалась очень и очень прилично для бывшей принцессы Тьмы. Аларм подумал, что Лангу всегда надо приглашать только в отсутствие Энни. Тогда с ней нет проблем. Принцессы не нападают друг на друга и не начинают криков и ссор. Да и для Энни так намного спокойнее.

Когда Ланга уже собралась уходить, а из местных жителей в столовой вообще остался только Твигл (да и тот был занят своими делами), Аларм вспомнил ещё об одном интересном деле. Вытащил из сумки заранее принесённый позолоченный ящичек из Золотого леса — тот самый, со свитком на неизвестном языке внутри, и положил перед Лангой.

— Ты не знаешь, что это?

Ланга заинтересованно коснулась ящичка. Открыла, достала свиток. Вопросительно посмотрела на Аларма — он кивнул, — и развернула.

— Где ты это взял? — спросила она, нахмуренно пробегая свиток взглядом.

— В Золотом лесу.

— Ах да, вы же туда ходили с Энни… — пробормотала Ланга. — Где именно в лесу?

— Там, где произошла встреча с тем чудищем. В тех развалинах. — Аларм подробно описал все их находки и то, что с ними происходило из-за обруча Энни. Ланга слушала всё заинтересованнее и внимательнее. — Вот и гадаем теперь, что тут может быть написано. Может, что-то важное? — закончил Аларм.

Ланга ещё раз вгляделась в текст.

— Ну, я так сразу не скажу. Надо будет поработать, у меня в библиотеке, наверное, найдутся соответствующие таблицы и словари… Пока могу сказать, что это так называемый паревестор , своего рода этакий возвышенный книжный язык древней Волшебной страны, который в разговорной речи не употреблялся, ну, тем легче нам сейчас его изучать… Похоже на какие-то стихи… «Когда» чего-то там, «и когда» чего-то там ещё, и опять «когда» и «где» — ну, видимо, что-то произойдёт… Солнце, мрак… так, это что у нас… дерево, что ли… прийти, долго чего-то там, опять «когда» и снова «когда», «затем, чтобы» чего-то ещё, люди, мир во всём мире… меч, умереть… а, нет, «не умереть», ребёнок, который… не пойму я… много лет, и опять «когда», открыть, пойти, сюда, туда… — бубнила Ланга, а Аларм терпеливо ждал. — Короче, если хочешь, могу взять это с собой и у себя посмотреть, — сказала принцесса наконец. — Если не боишься доверить.

— Не боюсь, — пожал плечами Аларм. — Только не потеряй.

— Не волнуйся, я сразу сниму копию, — пообещала Ланга. — Да и у меня так не водится, чтоб терять такие ценные реликвии. Может, там предсказание какое-нибудь, и оно попало к вам не случайно.

Аларм развёл руками. Он был далёк от того, чтоб мнить себя или даже Энни какими-то великими людьми, которым предсказания сами в руки прыгают, и всё с ними происходит неслучайно. Видимо, Ланга угадала его мысль, потому что раздражённо сказала:

— Да не в вас тут дело. Если это что-то важное и магическое, то оно могло быть предназначено для того, чтобы его нашли во что бы то ни стало. И нашли именно люди, а не звери или птицы. Оно ждало кого угодно, чтобы попасть в руки к людям, и никто не виноват, что первыми там оказались именно вы.

— Но это может быть и какой-нибудь пустяк, — сказал Аларм, указывая на свиток.

— Может, — согласилась Ланга. — Но пустяки обычно не зачаровывают так, чтоб они сохранялись веками и тысячелетиями в любую непогоду, под открытым небом, в развалинах, полных чудовищ. И кстати, пустяки не кладут в позолоченные ящички. Короче, как разберусь, приду и расскажу, — она аккуратно свернула пергамент и снова запихала его в ящичек.

Энни и Салар вернулись через два дня. Вокруг них на облачке громоздились целые груды всякой всячины, начиная от мелких коробочек и кончая весьма внушительными станками.

Встречать груз сбежалось полдворца.

— Вот это — ко мне в мастерскую, — распоряжался Салар, — вот это понесёте в посёлок. Аккуратно, там стекло! Это отнесите Адалле в швейную, — незаметно и потихоньку комната Адаллы в Жёлтом дворце превратилась в швейную мастерскую. — Это на кухню, это опять ко мне.

Аларм подскочил к Энни и, пока все суетились вокруг привезённых разных разностей, быстро обнял подругу.

— Привет. Очень рад тебя видеть.

— И я тебя, — улыбнулась Энни. — Как тут дела?

Аларм усмехнулся.

— Не так уж плохо. Катастрофа случилась только одна — Эврика свалился со шторы на голову Леллете. Она была очень недовольна.

Энни хихикнула.

— А как Сильвия? — поинтересовалась она.

— Всё так же. Никого к себе не подпускает, хотя позволяет любоваться собой на расстоянии в десять шагов. По-прежнему молчит.

Энни кивнула.

— Навещу её сегодня.

Аларм подхватил тяжёлый ящик, Энни — корзину поменьше, и они вдвоём направились к входу во дворец, к мастерской Салара. По дороге Аларм осторожно рассказал Энни о визите Ланги и о её приглашении Сказочному народу поселиться, если кто желает, в Подземелье.

— Ну давай съездим к ним на этой неделе, — согласилась Энни со вздохом. — Слава Богу, Ланга пришла без меня.

— Я тоже так подумал, — фыркнул Аларм.

— Про Дровосека она ничего не говорила? — с кривой улыбкой поинтересовалась Энни.

— Была бы тут ты — она б наверняка сказала. Но не волнуйся, я бы тебя защитил.

— Спасибо, — усмехнулась Энни. Сгрузив корзину в мастерской Салара, она тут же села на ближайший стул и глубоко вздохнула.

— Устала? — встревожился Аларм. Энни пожала плечами.

— Не то чтобы очень… Ещё надо как-то решить вопрос с лошадьми. Пока Салар договаривался в Фиолетовой стране с мастерами, я залетела в гости к Элли и поговорила в Зелёной стране с фермерами. В общем, нашла на одной ферме подходящих лошадей, сразу трое, годятся и под седло, и в упряжку, и в работу. Но лошади сами не найдут дорогу в Жёлтый дворец, на облаке они лететь отказались, поэтому надо, чтобы кто-то из нас их привёл. А из более-менее опытных всадников тут только мы с тобой. Фермеры из Зелёной страны дорогу в Жёлтую тоже не знают и не пойдут сюда сами, без сопровождения.

Энни говорила, а Аларм смотрел на неё и думал вовсе не о лошадях и фермерах. В последнее время они не так часто оставались вдвоём, а когда оставались, обсуждали в основном деловые вопросы, обсуждали поселенцев, их быт и будущее, говорили о Жёлтой стране. Это их сближало, и было приятно обсуждать всё это именно с Энни. Но они почти перестали говорить о себе, друг о друге. Даже вот сейчас, вернувшись из поездки, Энни не стала рассказывать, что она видела, что ей сказали, что она почувствовала, — а она непременно бы заговорила на эти темы раньше, — а снова перешла на какие-то проблемы общего быта. Аларму внезапно показалось, что он теряет подругу. Она стала слишком принцессой, слишком деловой, слишком озабоченной будущим своей страны. И перестала быть просто девочкой, со своими, личными мыслями, чувствами и переживаниями. Если так и дальше пойдёт…

То она может стать такой, как Элли. Дружелюбной королевой, ко всем относящейся ровно и приветливо.

— Вот и прекрасно, — сказал Аларм. — Давай после того, как разберёмся со Сказочным народом, съездим вдвоём в Зелёную страну и приведём этих лошадей. Не думаю, что это займёт много времени.

Энни задумчиво кивнула.

— Дня три, я думаю. Верхом всё-таки быстрее. Правда, дорог тут всё равно нет, придётся пробираться тропинками…

— А пока, — перебил её Аларм, — тебе надо отдохнуть. И хочешь, вечером сходим к третьему ручью?

Энни заинтересованно подняла голову.

— Давай.

Энни на Сильвии в сумерках выглядела как какая-то таинственная и мифическая принцесса из старинных легенд. Юная девочка на единороге. Вдобавок, дурачась, Энни распустила волосы, воткнув в них цветы, и от этого стала ещё «принцесснее».

Однако из попытки свидания (Аларм понимал, что это именно оно и есть, хотя про себя называл его нейтрально «прогулка») вышел опять разговор о будущем страны. Казалось, Энни больше ничего не интересует. Даже если она и отвлекалась, то на несколько секунд.

— Я смотрю, Юфина заинтересовала Рена медициной. Я давно предполагала, что можно отправить его в Изумрудный город подучиться, а теперь думаю — это действительно то, что ему нужно. Он способный…

— Хоть и путается, — вставил Аларм. На Джердане он постоянно пытался преградить Сильвии дорогу. Конь и сам был бы этому рад. С Сильвией он подружился, но единорожица держалась обособленно и не слишком-то принимала его дружбу. Вот теперь кони пихались головами (у Сильвии было преимущество), а Энни, невероятно как удерживаясь на Сильвии боком без седла, не обращала на это никакого внимания.

— Ну, путается. Я тоже однажды в контрольной по биологии написала «белки расщепляются на жиры и углеводы». Ну, поставили мне двойку, — фыркнула Энни. Аларм тоже засмеялся.

— Не могу представить тебя плохой ученицей.

— О, я и по поведению получала плохие отметки, — беззаботно отмахнулась Энни. Аларм перебил её:

— Дай угадаю. Подралась с кем-то на перемене.

— Ага. Как нарочно, Тима тогда не было рядом. Он уже ушёл во двор, а меня задержали в классе. А в коридоре я столкнулась с ребятами. И мы поссорились. И мне расцарапали руку, а я расквасила кому-то нос, — жизнерадостно поделилась воспоминаниями Энни. Аларм улыбнулся.

— Мальчики у вас были невежливые. С девочками драться…

— Ну, я же первая начала, — пожала плечами Энни. Аларм поперхнулся.

— Вот уж не ожидал от тебя! Хотя, — вздохнул он, — вполне допускаю.

Вести разговор верхом было неудобно. Но вместо того, чтоб тихо-мирно посидеть у третьего ручья, у их любимого места, Энни, соскучившаяся по Сильвии, пожелала прокатиться, и Аларм уступил.

Энни зашлась смехом в ответ на его последнюю реплику и снова переменила тему:

— Дом для Тальято и его семьи вот-вот достроят, Салар сказал, что осталось только вставить стёкла в окна — мы их как раз привезли сегодня, — покрыть крышу водостойким составом и залакировать полы. Тогда от нас отселятся Тальято, Адалла и Станна. Мансио останется во дворце, но я так и не придумала, какую постоянную должность ему дать.

— Уборщик, — сказал Аларм с некоторой неприязнью. Мансио ему чем-то не очень нравился. Какие-то были скрытые черты в его характере, которые мешали ему вписываться в их слаженный коллектив. — Во дворе. Это единственное, что у него пока хорошо получается. Логону и Рохану сейчас не до того. Мы едем к шалашу Гретхен?

— Нет, нет, — Энни развернула Сильвию. Ведьмочка из Сказочного народа оказалась мирной соседкой. Никому не мешала, подружилась со всеми девушками из поселенцев (кроме Юфины), чем занималась, на что существовала и чем питалась — непонятно, но помощи не просила и при каждой встрече (они были довольно редкими) выглядела довольной жизнью. Возле шалашика-землянки у неё был уже разбит огородик. — Кстати о Гретхен. Я вот думаю — может, ей тоже кошку привезти? А то живёт одна.

— Лучше курицу, — прозаично посоветовал Аларм. Энни удивлённо засмеялась:

— Почему?

— Она как-то говорила, что в юности любила заниматься птичником и здесь ей теперь без питомцев грустновато. Вряд ли она приручит перепёлку из леса.

Энни никак не могла перестать хихикать. Курица в подарок казалась самым нелепым предметом. Вернее, животным. Подарить щенка или котёнка — это нормально и всегда хорошо, а вот курицу ещё никто никому не дарил.

— Ладно, — кивнула она сквозь смех. — Буду иметь в виду. К тому же да, курица будет нести яйца, и Гретхен будет разнообразие к столу. Значит, к лошадям нам добавятся в живой багаж ещё и куры.

— Одной хватит, — уточнил Аларм. Энни мотнула головой.

— Да ну, уж чего мелочиться. В посёлке тоже пусть будет птичий двор.

— У них там птичий хор под окнами, — возразил Аларм. — Ежедневно в четыре утра начинают петь соловьи и малиновки. Дарио крайне удивлён. Он, представь, никогда не слышал, чтобы птицы пели.

— Ну в Подземелье наверняка птицы не поют, — усмехнулась Энни. — Кстати, ты не заметил, что Дарио явно ухаживает за Вассой?

— Я заметил, что Греан ухаживает за Юфиной, — ответил Аларм. — Не зря же он её пригласил к нам.

— С Юфиной нам повезло, — сказала Энни. — Хотя вот для Инны всё равно придётся искать кого-то более квалифицированного. И вообще Юфина не работала в родильном отделении, она о таких делах имеет только самые туманные теоретические знания. Вот ещё проблема! — сердито воскликнула девочка. — Инна ни за что не доверится врачу-мужчине, а врачей-женщин в Волшебной стране нет, только медсёстры весьма средней квалификации.

— Придётся переубеждать Инну, — сказал Аларм. Инна уже пряталась при появлении гостей в своей комнате, да и вообще из дома выходила крайне редко, предпочитая, чтоб никто не видел. Ребёнка ждали приблизительно через два месяца с небольшим.

— Единственный способ убедить Инну — это доказать, что иначе будут проблемы. Она, как и многие другие, не любит быть причиной проблем, её это очень напрягает, — ответила Энни. — Наши поселенцы иногда излишне совестливы и щепетильны. И вредят тем самым себе же. Когда им что-то нужно, но они боятся стать причиной чьих-то проблем, то могут неделями бояться подойти и спросить. Пока я сама их не соберу и не прицеплюсь к каждому с вопросами, что ему нужно.

— Ты о них очень заботишься, — непонятным даже самому себе тоном произнёс Аларм. И не поощрительным, и не осуждающим, скорее даже с лёгкой долей иронии. Энни иронию не распознала.

— Ну я же хочу стать хорошей правительницей. Пока это возможно, пока я могу обратить внимание на каждого, — серьёзно и с воодушевлением ответила она.

— Да, это прекрасно. Только не стань такой хорошей правительницей, как Элли, — бросил Аларм словно в лихорадке. Сейчас у него возникло ощущение, словно он встал на лезвие ножа. Джердан в очередной раз пересёк путь Сильвии и попытался встать на дыбы, Аларм резко осадил его и, сделав вид, что не желает больше таких скачек, спрыгнул на землю. На самом деле причина была вовсе не в поведении Джердана. Аларм ждал ответной реакции Энни и дождался — она тоже спрыгнула с Сильвии, со строгим видом положила руку ей на нос, потом хлопнула по шее. Сильвия, мелко перебирая ногами, отошла в сторону, словно бы «оттанцевала». Энни повернулась к Аларму.

— Что плохого в том, чтобы стать такой, как Элли? — почти спокойно спросила она. Аларм почувствовал дрожь от напряжения. Но он сам завёл этот разговор, и надо было отвечать.

— Ничего плохого нет, — его голос едва не сорвался от волнения. — Просто ты раньше была другой. В последний месяц тебя как будто подменили. Ещё перед праздником в Изумрудном городе.

— Тебе это чем-то не нравится? — скептически улыбнулась Энни.

— Да, не нравится, — Аларм пошёл напрямую. — Если так будет продолжаться дальше, то ты просто станешь второй Элли. Только не с её достоинствами, а с недостатками.

— Ты осуждаешь Элли? — Энни была крайне изумлена. Они с Алармом стояли почти вплотную друг к другу, и она вынуждена была отступать, а он подходил к ней всё ближе.

— Я не осуждаю Элли. Но в её характере есть один существенный недостаток.

— Ах да, конечно, — Энни издевательски прищурилась. — Она не любит тебя. Вот какой у неё недостаток.

— Нет, просто она любит всех одинаково, — спокойно поправил Аларм. Почти спокойно. Сейчас весь разговор шёл быстро, напряжённо, они оба стремились резко выбрасывать свои реплики, не дослушивая собеседника. — Она не принадлежит себе и о себе не думает. В какой-то мере это хорошо, и это хорошо для неё. Но ты, ты не переставай быть собой. Тебе это не идёт.

— Чего ты от меня хочешь? — Энни вместо того, чтоб отступить назад, сделала шаг вперёд, и попятился уже Аларм. — Чтобы я перестала думать о стране и снова, как дура, начала рыдать в подушку от того, что кто-то на меня не так посмотрел? Слава Богу, я немного поумнела.

— Очень за тебя рад! — язвительно воскликнул Аларм. — Я вовсе и не прошу тебя рыдать, как дура. И кстати, не говори даже сама о себе в таком тоне.

— Я сама выбираю, в каком тоне мне о себе говорить.

— Вот и выбери какой-нибудь уважительный. Рыдать не надо. Но ты даже со мной теперь говоришь только о поселенцах и о будущем страны. — Аларм схватил её за обе руки, за локти, и остановил. — Энни, ты молодец, что проявляешь такую заботу о людях, над которыми ты принцесса. Но иногда проявляй, пожалуйста, ещё и свои, личные, человеческие чувства. Иначе ты скоро забудешь, как это делается. А это плохо.

Энни, склонив голову, смотрела на него мрачно.

— Тебе что, не хватает того, что я за тобой бегаю? — усмехнулась она. Аларм чуть улыбнулся и пожал плечами. Сказал после небольшой паузы:

— Да нет, не в этом дело. Просто раньше ты рассказывала что-то о себе. О своих мыслях и мечтах. Свои воспоминания. Теперь ты этого не делаешь.

— А смысл? — недовольно буркнула Энни. Помолчала и добавила тихо и с недоумением: — Просто я вообще-то думала, что, наоборот, если буду говорить о поселенцах и о нашей стране, буду тем самым выглядеть умнее и вообще как-то лучше. Не такой легкомысленной. Ведь забота о своих подданных — намного важнее для правителя любой страны, чем личные переживания.

— Безусловно, это важно, — кивнул Аларм. — Но ведь любой правитель такой же человек, как и подданные. Только о подданных заботится их правитель, а кто позаботится о правителе, если не он сам?

Энни вздохнула.

— Я для себя не так уж важна, — смущённо призналась она со скептической улыбкой. — Тем более что мои личные переживания всё равно только для меня. Вот и скрываю теперь всё, как могу…

— Раньше в курсе твоих переживаний был весь дворец, — невозмутимо заметил Аларм. Энни замотала головой, засмеявшись:

— Ой, не напоминай.

— Давай договоримся, — Аларм заставил её посмотреть себе в лицо, — что ты всё-таки не будешь стараться специально строить из себя великую и бесчувственную правительницу страны. Особенно со мной. Хорошо?

— Что ж бесчувственную-то сразу? — притворно обиделась Энни. — Посмотрим. Как получится, — пообещала она.

Аларм несколько мгновений думал, не стоит ли её поцеловать, но потом ограничился тем, что просто обнял ненадолго и по-дружески.

Тем вечером Аларм долго сидел в своей комнате и думал над вопросом, который опять совершенно не касался развития страны и быта поселенцев. Периодически убеждал себя, что это нелепость, но чем больше убеждал, тем больше разыгрывалось воображение.

Воображение усердно рисовало ему Тима — таким, каким Аларм знал его по рассказам Энни и их старых друзей. Но, помимо смутного облика, воображение ещё и пыталось строить с ним предполагаемый диалог. Как бы Тим отнёсся к Аларму? Похожи ли они чем-либо, и чем именно, или же в них нет никакого сходства? Чем они друг от друга отличаются? Смогли ли они бы подружиться, или стали бы соперниками? И кого из них двоих предпочла бы Энни, если бы знала обоих одновременно? А если бы она предпочла всё-таки Аларма, то как бы Тим к этому отнёсся, если он любил её? И насколько сильна была любовь между ними? Наверное, очень, если они прожили вместе всю жизнь Тима. Да ещё и родили и воспитали троих детей.

Аларм так и лёг спать с этими мыслями, предполагая, что они с Тимом сказали бы друг другу, если бы встретились: ссорились бы из-за Энни? Или же вместе защищали бы её от кого-нибудь третьего? Заботились бы о ней вдвоём? Предоставили ли бы ей право самой выбирать между ними двоими или каждый бы усердно пытался сам привлечь её внимание? «А мне-то зачем её внимание привлекать? — пытался подумать Аларм. — Она и так за мной бегала. Теперь почему-то не бегает, но мы и так много времени проводим вместе. А мне вообще это нужно?». Он не мог точно сам себе ответить на этот вопрос и рассердился сам на себя: «Вот сначала разберись, нужна ли тебе любовь этой девчонки, а потом уже выясняй, будет ли её давно умерший друг, возлюбленный и муж тебе соперником», — приказал он себе. Посмеялся над словом «соперник». Мысли уже путались перед тем, как окончательно превратиться в сны. «Какая жалость, Тим, что ты умер десять лет назад, — подумал он напоследок. — Никак нам не поговорить».

Аларм не любил видеть сны. Периодически ему снился один и тот же кошмар, повторяющийся в разных формах и сюжетах — Город Теней. Иногда сам Аларм удивлялся, почему не снятся битвы, путешествия по Подземелью или опаснейшие поединки с Пакиром, но потом приходил к выводу, что, видимо, Город Теней был самым сильным впечатлением за всю войну. Уж куда сильнее! Такое не забывается.

Более мирным, но тоже неоднократно повторяющимся сюжетом для снов были сложные взаимоотношения с Элли и Энни. В этих снах сёстры нередко превращались одна в другую, а Аларму это было очень неприятно — особенно если во сне происходило между ним и кем-то из сестричек что-нибудь… близкое. Потом он всегда испытывал неловкость, глядя на Энни в реальности, а не во сне. Независимо от того, кто из двух сестёр ему снился.

Поэтому, если снилось что-то туманное и более-менее спокойное и непонятное, Аларм просто отдыхал душой. В этот раз началось примерно то же самое. Каким-то краем мозга Аларм уже начал успокаиваться и рассчитывал досмотреть тихий сон до конца, когда понял, что сон не просто тихий, но и какой-то глуповатый и нелепый. Потому что сон явил ему какое-то странное место, которое он никогда не видел, и людей кругом, которых он тоже никогда не видел. Все толпились, толкались, куда-то шли. Аларм хотел было уже заставить себя «вынырнуть» из неинтересного сна, когда заприметил в толпе народа какого-то паренька возраста Энни или чуть постарше. Повинуясь сну, пошёл за ним — как это часто бывает во сне, с трудом переставляя ноги, а иногда, наоборот, взлетая над толпой, взмахивая руками, как крыльями. При этом он почему-то был уверен, что с этим парнем ему очень надо поговорить. Хотя совершенно точно знал и то, что никогда не видел его прежде. Ни во сне, ни в реальной жизни. Впрочем, черты лица парня были трудноуловимы — как это тоже иногда бывает в сновидениях: знакомых людей узнать можешь, а разглядеть незнакомцев — ну никак.

На краю толпы парень остановился и обернулся к Аларму.

— Дуэли не будет, — сказал он. Аларм не понял, к чему это заявление, но ответил почти вразумительно:

— А у меня всё равно меча с собой нет. — Оглядел себя и убедился, что действительно нет. Сразу возникло чувство паники — без оружия в незнакомом месте, да ещё и беседует с незнакомцем…

— Если бы я знал раньше, я бы тебя после Города Теней нашёл, — сказал парень. Аларма передёрнуло:

— После Города Теней ничего хорошего не было.

— Но ты же кого-то видел? — уточнил парень. Аларм кивнул:

— Маму. — Вообще-то он не любил таких разговоров. И о Городе Теней предпочитал отмалчиваться, и о том, что было ТАМ, ПОСЛЕ. Но, как это тоже часто бывает в снах, говорил он как будто бы слегка против своей воли.

— Видишь ли, — обманчиво-доверительным, то ли шутливым, то ли угрожающим тоном сказал парень, — ты рыцарь, а я нет. Ты там, а я здесь. Но если ты обидишь Энни… понял?

— Понял, — кивнул Аларм. Он не очень-то понял, но зато внезапно начал догадываться, с кем говорит. — Но я не обижаю Энни. Я только не знаю, что ты об этом думаешь.

— Ничего не думаю, — заверил его парень. Тим? Может, и правда он? По описанию вроде совпадает. Хотя черты лица всё равно по-прежнему ускользали от узнавания. Но Аларм Тима никогда и не видел, даже на портретах и картинках. Там тоже всё было условно и размыто.

— Тебе всё равно? — не понял Аларм.

— У Энни есть выбор, — пояснил Тим, если это был он. — И это выбор, а не привычка. А ты — не я. И Энни теперь — не Энни раньше. И не надо никаких «если бы». Ты не поймёшь.

— Я и теперь ничего не понимаю, — честно признался Аларм. — Разве тебе не безразлично, как Энни теперь живёт и… кому симпатизирует?

— Но я же смотрю на неё, — возразил Тим. — Поэтому и не хочу, чтоб ей было плохо. Ты ей нужен, но не так, как нужен был я, а по-другому. То, что она думает обо мне, она не будет думать о тебе. То, что думаю о ней я, ты думать не сможешь. Всё другое. Всё по-разному. А отсюда всё видно совсем иначе. Когда ты снова сюда попадёшь, ты поймёшь.

Аларм снова вздрогнул. Он как-то не спешил бы снова в загробный мир…

— У Энни свой путь, у меня свой, у тебя свой, — рассуждал собеседник дальше. — Пути всех людей время от времени пересекаются. Она выбрала свой путь. Раньше она выбирала редко. Она теперь — не такая, как раньше.

— А как же ревность, чувство собственности и обида за то, что она тебя может забыть? — скептически поинтересовался Аларм. Парень воззрился на него с явным недоумением и неодобрением:

— Ты же побывал здесь. Разве здесь, по-твоему, бывает ревность? Или обида? Энни со мной — это не Энни с тобой. Всё по-другому.

— Ладно, — заторможено, всё ещё в недоумении кивнул Аларм. — Попытаюсь понять.

— Попытайся, — настойчиво посоветовал собеседник. — Только вряд ли мы ещё встретимся. Это неудобно. Только уже когда ты сам придёшь. Ещё нескоро.

— Спасибо, — не зная сам, за что, сказал Аларм.

Тим — видимо, это и вправду был он — развернулся и пошёл обратно в толпу. Аларм долго смотрел, пытаясь осознать собственно факт того, что это Тим. Факт осознавался с трудом. К тому же было неясно — Аларм беседовал действительно с Тимом, давно умершим, или со своим же собственным разыгравшимся во сне воображением? Эти размышления Аларма вытолкнули из сна, он открыл глаза и обнаружил, что всё ещё глубокая ночь.

«Так что же это было? — мучительно пытался сообразить он. — Воображаемый Тим бы так не говорил. Я бы себе сам такого не вообразил даже во сне. А разве могут умершие приходить во сне к живым? Это глупость какая-то». Несмотря на то, что Аларм регулярно сталкивался с магией и однажды даже сам умер и вернулся с того света, он не очень-то верил в призраки, вещие сны и тому подобную мистику. Волшебники могут являться в снах, если им это доступно по уровню магии и если они этого хотят, но Тим — не волшебник. Сам Аларм в своё время не успел проверить на практике вопрос о том, могут ли умершие являться к живым во сне, да и не горел желанием когда-либо проверять (собственно, раньше он таким вопросом и не задавался). В то, что сны — это отражение наших собственных переживаний и размышлений, он верил. А сейчас переживания и размышления тут действительно были. Может, с Виллиной посоветоваться? А она подумает, что это глупости — разговаривать с давно умершим парнем из-за девчонки. И все остальные тоже так подумают. Можно, конечно, никому не рассказывать. И вообще пропустить всё это, как ерунду и весьма незначительное событие. С другой стороны, это ведь действительно отголосок его собственных размышлений. А Аларм уже знал по горькому опыту, что его собственные измышления иногда кончаются тем, что для окружающих он становится ходячей проблемой — в общении и во взаимоотношениях. Может, лучше всё-таки с кем-нибудь посоветоваться? А с кем же?

Вариантов было только два — Виллина либо сама Энни. Подумав, Аларм выбрал всё-таки первый. И уснул снова, с неспокойной душой, но на этот раз никто во сне ему не являлся.