Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

— Ваше высочество, простите, можно к вам? — в дверь заглядывала неуверенная Юфина. Энни подняла голову.

— Да, конечно, заходи.

Юфина вошла, переминаясь с ноги на ногу. Бросила взгляд на Аларма, стоявшего тут же. Энни поняла значение этого взгляда и сказала:

— Аларм, подожди где-нибудь, пожалуйста.

Рыцарь пожал плечами и вышел. Энни чуть вздохнула: Аларм очень хотел помогать ей в общении с подданными, и иногда действительно оказывал существенную помощь. Но в отдельных случаях некоторые предпочитали обращаться всё же к Энни — ну, такие смелые, как Юфина или Глент, которые росли в благополучных странах с добрыми правителями и не знали, что высокопоставленных лиц надо бояться. А Аларм, если подданные шли не к нему, а сразу к Энни, начинал переживать, не слишком ли они загружают принцессу проблемами. Переживал даже больше, чем сама Энни, которая относилась к этому по настроению: когда хорошее настроение — она бодра и весела, а когда плохое — да с удовольствием спихнёт всё на Аларма.

— Юфина, садись, — пригласила Энни. — Что-то случилось?

— Я даже не знаю, стоит ли это вашего внимания… — Юфина села и уставилась в пол. Энни подбодрила её:

— Ну а почему нет? Давай, рассказывай.

— Я передумала выходить замуж за Греана, — хмуро призналась Юфина.

Энни вскинула брови, даже глазами захлопала.

— А почему? — не удержалась она от изумлённого вопроса. И добавила: — Есть серьёзные причины?

— Не знаю. Просто он уехал — и я думаю: как мне сразу легче стало без него. И вообще, мне и так хорошо… Скаро, правда, тоже пристаёт, но тут я как-нибудь справлюсь.

— Так, — кивнула Энни, слегка ошеломлённая. — Ну… Я даже не знаю, что тебе сказать…

— Вы этого не одобряете? — жалобно спросила Юфина.

— Да я даже не знаю… — снова протянула Энни. — Конечно, ты имеешь право сама решать. Просто я думала, у вас с ним всё хорошо…

— Могло быть и лучше, — хмуро заметила Юфина. — Если я ещё не вышла замуж, а уже радуюсь его отсутствию, то, мне кажется, это мало о чём хорошем говорит. Ваше высочество, а вы как считаете?

Энни встала с кресла и прошла по комнате в раздумьях. Ну… в принципе, явление достаточно заурядное — подумаешь, до свадьбы передумать… Греана жаль. Зато его отец и дед будут рады.

— Да никак я не считаю, — наконец, сказала Энни. — Тут уж тебе видней. Надеюсь, Греану сама скажешь?

— Да, конечно, — уныло кивнула Юфина. И добавила: — Честно говоря, я вообще иногда хочу уехать…

— Куда? — второй раз за десять минут изумилась Энни.

— Куда-нибудь. Может, в Розовую страну. Останавливает только то, что я здесь нужна, — опустила голову Юфина. — Здесь очень тесный коллектив, каждый человек на виду, да ещё и неприязнь некоторых… Я, конечно, и не к такому привыкала, но… Ваше высочество, а если я и правда всерьёз захочу уехать, вы меня отпустите?

Энни огорчённо посмотрела на Юфину и снова села в кресло.

— Да, Юфина. Конечно, отпущу. Но пока ты не решила всерьёз?

— Нет, пока не решила. Просто иногда думаю об этом…

— Хорошо, — вздохнула Энни. И призналась: — Жалко будет, если ты уедешь, ты одна из немногих здравомыслящих людей среди наших новичков. Здравомыслящих и умных. В том смысле, что у тебя не только мозги, но и знания есть.

— А разве это не одно и то же? — не поняла Юфина.

— Конечно, нет… Бывает, что человек хорошо соображает, всё быстро понимает, как говорится, схватывает на лету. Но знаний не хватает. А у тебя есть и то и другое. И соображать умеешь, и знаешь достаточно, и главное — у тебя знания нужные. Так что ты ещё подумай хорошенько…

— Вам хочется, чтобы я вышла за Греана и осталась? — осторожно спросила Юфина.

— Выйдешь ты замуж или нет — это меня абсолютно не касается, — заявила Энни. — А вот если ты уедешь — это, конечно, тоже тебе решать, но мы без тебя точно будем грустить.

— Ладно, — смущённо кивнула Юфина и встала. — Спасибо, ваше высочество. Не буду больше вас отвлекать.

— Да ты не отвлекла. Если что, заходи ещё, — махнула рукой Энни.

Юфина ушла, и вернулся Аларм. До того они вдвоём обсуждали проблему: идти ли в Пещеру или снова отложить поход на потом? В принципе, оба склонялись к тому, чтобы отложить, но и оба придумывали аргументы, чтобы всё-таки идти сейчас. Отложить хотели, потому что тревога за Виллину не уменьшилась, а только больше возросла. Придумывали аргументы — чтобы заглушить эту тревогу, очень уж хотелось, чтобы она была напрасна. Вот и занимались таким вот самоубеждением, пока Юфина не пришла.

— Чего она хотела? — спросил Аларм, глядя на закрытую дверь с таким видом, будто говорил о самой двери, а не о Юфине. Энни махнула рукой.

— Замуж передумала, пришла с переживаниями. Я её успокоила. Но вот если она действительно захочет уехать… Нет, ну вот что она тебя постеснялась? Выложила бы всё при тебе, ничего там не было такого секретного, — и она пересказала весь разговор с Юфиной. Аларм слушал молча, иногда кивая. Потом сказал:

— Может, такие вещи девушкам удобнее обсуждать без присутствия мужчин. Ну, неважно. Что будем делать?

— А ничего, — сказала Энни. — В данном случае это единственно верный вариант — дать событиям самостоятельно развиваться так, как они развиваются. У нас есть более важные проблемы, чем замужество Юфины.

— Не скажи, — хмуро ответил Аларм. — В таком коллективе, как наш, любая мелочь может повлиять на… — он замялся, не сумев подобрать слово, и Энни с иронией хмыкнула:

— На ход истории страны? Возможно. Но вот мне сейчас совершенно не хочется заниматься личными делами молодёжи. Поженятся они или не поженятся, если что-то случится с Виллиной — всё остальное уже не будет иметь никакого значения.

— Согласен, — угрюмо кивнул Аларм. Энни посидела немного молча, а потом заговорила:

— Вот как странно жизнь устроена… Одни люди женятся, рождают детей, другие в то же время могут умереть. На соседних улицах могут одновременно справлять свадьбу, крестины и похороны, и одни будут радоваться, а другие горевать. И те, кто женятся, всё равно поженятся, независимо от того, что кто-то умер. А тот, кто умер, тоже не подождёт, пока те поженятся. Или как было после войны… Один радовался, что наконец-то исцелился и теперь не умрёт, а другой как раз в тот же момент умирал. И тому, кто выздоровел, не говорили о смерти другого, потому что это был его близкий родственник, и если бы он узнал, то он бы, раненый, так расстроился и обессилел от этого, что тоже бы умер… Ему сказали только потом, позже… Я видела такое… Одни радуются жизни и заботятся, чтобы она длилась дальше, а другие уходят, и ничего нельзя сделать… А если такое случается в одной семье, или хотя бы в одном тесном кругу? И кто-то озабочен свадьбами и детьми, а кто-то может уйти, но те, кого заботит свадьба, всё равно будут думать только о ней… Так нелепо думать о том, что кто-то поженится и родит детей, в тот момент, когда боишься чего-то совсем другого, страшного…

Аларм сочувственно положил ей руку на плечо. Молча. Просто ему было нечего добавить, и возразить тоже нечего.

Того, чего боялась Энни, боялись все.

Лили полулежала на полу, перед расстеленной на нём же стенгазетой, а рядом, скорчившись в три погибели, сидели Таиса и Глент. Все трое отчаянно спорили, тыча пальцами в текст и размахивая руками. Новый выпуск уже был готов, уже его надо было вывесить в вестибюль дворца, а трое его создателей всё ещё не могли прийти к согласию и угомониться.

— А я говорю, надо написать что-то другое и приклеить поверх, — в ажиотаже потрясала рукой Лили. — Это никуда не годится.

— А что в этом такого? — восклицал Глент, встряхивая головой. Недавно он, подчиняясь приказу (иначе не назовёшь) Таисы, наконец-то подстриг волосы ровно (не сам — сам он мог только снова обкромсать их на разную длину) и довольно коротко, но ещё не привык к новой причёске. Время от времени ему даже казалось, что он лишился волос вообще.

— Это неправда, сколько раз тебе говорить! — Таиса так махнула рукой, что чуть не заехала Гленту в глаз. Он испуганно отшатнулся. — Всё неправда, от первого и до последнего слова.

— Ну, насчёт неправды… — хмуро заметила Лили. — Но писать такое в газете нельзя.

— А почему нельзя? — живо возразила Таиса уже ей.

— Потому что нельзя, — отрубила Лили. — Ты вообще как себе представляешь такое объявление в нашем коллективе?

— Это не объявление!

— Это информация. Все воспримут её как объявление. Надо написать что-то совсем другое.

— А почему нельзя оставить это, если это правда? — удивился Глент.

— Потому что нельзя об этом говорить, — сказала Лили.

— Да все только и делают, что об этом говорят, — с негодованием ответила Таиса. — Предлагаешь сделать вид, что ничего нет?

— Предлагаю не сеять панику. Пока это только разговоры — они остаются разговорами. После статьи в газете дело уже будет намного серьёзнее. Ты просто недооцениваешь силу печатного слова.

— Вот именно, — поддержал Лили Глент. Таиса насупилась.

— Какая разница?

Дверь в «редакцию» (гостиную левого крыла) приоткрылась, и заглянула Энни:

— Что за шум, а драки нет?

Лили вскочила и бросилась к ней.

— Ну вот скажи ты им. В газете не надо публиковать такую статью.

— Что за статья? — нахмурилась Энни.

Таиса и Глент тоже встали, подняли газету за уголки и расстелили на диване. Энни наклонилась.

«С прискорбием вынуждены признать, что нашей любимой, чудесной Жёлтой стране грозит опасность. Возможно, вскоре для всех нас наступят печальные дни.

Ещё недавно мы радовались тому, что создаём новое государство, но долго ли нам осталось радоваться? Без сомнения, мы останемся жить здесь и всячески поддерживать тех, кто возьмёт над нами руководство в трудную минуту, но уже не будет той беззаботности и безмятежности, к которой мы привыкли за то время, пока живём в нашей замечательной Жёлтой стране — стране, где уже тысячу лет не ступала нога человека. Здесь были пустоши и дикие поля, и одиноко возвышался искрящийся на солнце Жёлтый дворец, воздвигнутый могущественной волшебницей Виллиной. Теперь мы, первые жители зарождающегося нового государства, пришли сюда и начали преобразовывать этот край, но не окажется ли так, что…»

Энни не стала дочитывать до конца. Отвернулась от газеты, нахмурилась.

— Кто автор? — спросила она коротко.

— Я, — уныло признал Глент. Энни пока молчала, и он решил объяснить: — Просто все об этом только и говорят, вот я и решил написать…

— Не надо, — мрачно ответила Энни.

Трое создателей газеты переглянулись.

— Убрать эту статью? — наконец, уточнила Лили то, что и так было понятно.

— Разумеется, уберите. Не хватало ещё… Напишите лучше про цирк на единороге.

— Писали в прошлом выпуске, — хмуро напомнила Таиса. Эврика, Милли и Сильвия действительно создали целое акробатическое представление, не хуже, чем в цирках, правда, знала об этом только Энни. И в прошлом номере газеты об этом была большая статья с рисунками.

— Тогда пусть Глент возьмёт интервью у Полкана.

— Уже взял, — Глент указал на статью в нижнем углу, которая была озаглавлена «Собака — тоже человек». Энни взглянула на название и, как ей ни было грустно, не удержалась от смешка.

— А, ну да. Хе… Полкану, наверное, название понравилось.

Глент кивнул, довольный собой.

— Про что же написать… — задумалась Энни. — Надо про что-то хорошее. Про успехи Рена и Греана было? Было, — она кивнула, увидев небольшую заметку. — Стихи Лили тоже есть. А это что за статья? Спортивные успехи молодёжи… Это кто писал? — озадачилась Энни.

Лили хихикнула.

— Это Аларм.

— Чего? — изумилась Энни.

— Ну, ты же говорила, что в каждом выпуске должен писать кто-то из вас. Ты не писала. Я пошла к Аларму и предложила ему. Он сразу пошёл к Рохану, порасспрашивал его и написал за пятнадцать минут.

Статья «спортивные успехи молодёжи» состояла из десятка строчек и была, по сути, сухой статистикой, а не статьёй. Энни внимательно уставилась на это перечисление.

— Стрельба из лука по мишеням. По меткости лидирует Скаро, по дальности — Дорамо. Бег по пересечённой местности, один километр. С переменным успехом лидируют Карото и Дорамо. Подтягивание на перекладине… Ладно, сойдёт, хорошая статья. Позитивная… Только интересно, неужели Аларму больше не о чем было написать?

— Ну, а нам о чём писать? — нетерпеливо спросила Лили.

Энни задумчиво посмотрела на неё, потом на газету. Потом махнула рукой.

— А придумай тоже какую-нибудь позитивную статистику.

Постояв немного над газетой, Энни ушла. Лили посмотрела на своих «сотрудников печати».

— Даю тему, — деловито объявила она. — Кулинарные таланты молодёжи. Задание — написать, кто из девушек какое блюдо умеет готовить лучше всего. Глент, бери блокнот, пошли за мной.

Вечером Энни нашла Лили в Музыкальном зале и заговорила с ней о сегодняшней стенгазете.

— Неужели и люди боятся, что Виллина… — Энни не стала заканчивать фразу — Лили поняла и так.

— Не знаю, боятся ли они насчёт Виллины, — пожала плечами Лили, — скорее, боятся, что снова жизнь пойдёт как-то не так. У меня встречный вопрос: откуда эти страхи? Как я поняла, это только в вашем кружке, в смысле, между старожилами такие разговоры витают, а новички об этом даже и не знают ничего.

Энни в ответ тоже пожала плечами.

— А кто его знает. Господи, я ведь даже не представляю, что делать теперь, — эмоционально взмахнула руками она. — Жили и ничего не опасались… и вдруг… откуда это вообще началось, с чего? Понимаешь, я не знаю — нам правда стоит чего-то бояться или это наши домыслы. Ты с Виллиной тоже говорила — как она? В каком настроении?

Лили скривила набок рот. Видимо, сама задумывалась над всеми этими вопросами и беспокоилась, не находя уверенных ответов.

— Ничего особенного не было. Расспрашивала меня о моей жизни.

Энни покивала. Потом отлипла от рояля, к которому прислонялась — из Музыкального зала кто-то вынес почти все стулья, и единственный сейчас занимала Лили.

— Ладно, пойду я. Кстати, я смотрю, тебе понравилось быть редактором стенгазеты?

— О, да, — с энтузиазмом отозвалась Лили. — Хорошая работа. Сам почти ничего не делаешь, зато других поправляешь. Правда, иногда так приходится поправлять, что легче переделать всё самому заново. Но это тоже не страшно.

Энни посмеялась и ушла.

Правда, ушла она не к себе в комнату. Воздух во дворце казался душным даже при открытых окнах. Энни вышла на крыльцо дворца и села прямо на ступени. Уже давно наступила темнота, в глубине парка таинственно мигали светлячки. Кое-где во дворце светились окна, а над дворцом — россыпь звёзд… Энни пришла в голову мысль как-нибудь понаблюдать за звёздами с крыши. Можно даже попросить Салара сделать что-нибудь вроде небольшого телескопа.

Энни смотрела на звёзды между деревьями и дворцом и обдумывала происходящее. Итак, что мы имеем? Жители беспокоятся за благополучие страны? Уже расползаются слухи о том, что Виллина уйдёт? И что ещё Энни было непонятно — это то, почему вообще всех (в том числе её саму) это так напрягает, ведь Виллина уже предполагала один раз, что улетит навсегда. И улетела, а потом вернулась. Да, о ней грустили, но это не было так тягостно, как сейчас. Сейчас она ещё никуда не улетела, а все уже переживают и дёргаются. Почему? Потому что тогда Виллина была для всех (ну, почти для всех) просто волшебницей, таинственной и одинокой, а теперь стала близким и важным человеком в жизни многих? А близких отпускать труднее…

— Бред какой-то, — проговорила Энни вслух. — С чего мы взяли, что Виллина вообще собирается уходить?

Как и следовало ожидать, никто не ответил.

Энни обхватила руками колени, сжалась в комочек и продолжила думать. Мысли текли сумбурно. Какие-то обрывки слов, а не мысли, бестолковый калейдоскоп из хаотических цветовых пятен, не складывающихся в картинку. Энни так просидела, наверное, ещё минут двадцать. Потом услышала за спиной какие-то лёгкие осторожные шаги и обернулась. Аларм вышел из дворца и смотрел на неё не то с тревогой, не то с подозрением.

— Привет, — бестолково ляпнула Энни.

— Привет, — усмехнулся он. Подошёл, сел рядом. — Ты что тут?

Энни повела одним плечом.

— Сижу, думаю про сегодняшний случай с газетой. — Случай она Аларму уже успела пересказать перед ужином.

Аларм подсел ближе, обнял её. Энни беспомощно опустила голову ему на плечо, взяла за руку, переплела его пальцы со своими. Он не возражал, только обнял покрепче. Потом тоже склонил голову навстречу.

— Сплетни будут, — вздохнула Энни. — Ну и пусть.

Аларм хмыкнул.

— Думаю, сплетни о нас уже никому не интересны.

Снова наступило молчание. Энни давно убедилась, что молчание бывает разным — с разными людьми и в разных ситуациях. Иногда бывает мучительным, когда пытаешься найти тему разговора, пытаешься придумать, о чём поговорить, и не находишь. А иногда вот таким объединяющим и понимающим, когда разговаривать ни о чём не надо. Слова только мешают понимать друг друга…

— Как думаешь, что будет? — спросила Энни наконец, не уставшая от молчания, а просто в желании поговорить. Калейдоскоп в голове надо было чем-то развеять.

— Мы можем тысячу вариантов предположить, что будет, а будет всё равно что-то неожиданное, — отозвался Аларм.

— Просто очень напрягает всё происходящее… и думаю, не только меня.

— Я сегодня говорил с Виллиной… — начал Аларм, и Энни вскинула голову:

— Я тоже… А что, она тебе что-то сказала?

— Ничего особенного не сказала, но ей тоже не нравится наше настроение. Это было видно. Если дословно, то она сказала, что хотела бы видеть во дворце больше счастья и радости, а мы ходим с унылыми лицами.

— Это почему она так сказала? — насторожилась Энни.

— Не знаю, почему.

— Ну то есть, в каком контексте разговора? О чём у вас вообще шла речь?

— Она это сказала довольно неожиданно, — терпеливо ответил Аларм на нервные реплики Энни. — Сказала, как только я к ней пришёл. А потом заговорила о другом.

— Ясно, — всё ещё нервно сказала Энни. — И что нам делать? Устроить праздник?

— До твоего дня рождения ещё далеко.

— Знаю. Но не так уж. Можно начать уже к нему готовиться, если Виллине так хочется. Лили нам обеспечит музыку и веселье, а остальные подключатся по ходу дела, — Энни произнесла всё это настолько мрачно, что Аларм рассмеялся:

— Ты что, не хочешь праздника?

Энни возмущённо огрызнулась:

— Не с такой предпосылкой!

— Не понял.

— Я не хочу праздновать свой день рождения, при этом ежеминутно боясь за Виллину. Лучше я вообще не буду его праздновать. В конце концов, мало, что ли, у меня было дней рождения? Великое событие, скажите, пожалуйста, — Энни заводилась всё больше. Аларм схватил её за обе руки и постарался пожать успокаивающе.

— Дело ведь не в твоём дне рождения. Мы просто сделаем приятное Виллине, потому что ей же хочется видеть всех нас радостными. Может быть, она тем самым хочет нам сказать, что мы зря волнуемся.

— Твои бы слова да Богу в уши, — мрачно сказала Энни.

— Что? — не понял Аларм.

— Поговорка такая… Ну, чтобы всё произошло именно так, как ты сказал. Ладно. Давай попробуем придумать, чем поднять нам всем настроение. Помимо Лилиных песенок, конечно.

Чем поднять общее настроение, ни Аларм, ни Энни так и не придумали, но на следующий день так получилось, что оно поднялось само — причём без всяких накрученных мероприятий и праздников. В выпуске стенгазеты Глент сделал забавную опечатку, или вернее, описку (газета ведь оформлялась вручную), которую почему-то не заметили ни Таиса, ни Лили. И даже Энни не заметила, в упор глядя на эту самую заметку. Ошибка состояла в том, что при переписывании с черновика на чистовик Глент в каком-то немыслимом приступе рассеянности начало списал с одной статьи, а конец с другой. И в итоге получилось следующее:

«Наши смелые ребята, Греан и Рен, отправившиеся учиться в Изумрудный город, делают несомненные успехи. В последнем письме они с радостью сообщают, что к началу учебного года Рен сможет на весьма достойном уровне соперничать в знаниях со своими ровесниками, ну а его старший брат, таким образом, каждый вечер расцветает яркими красками и источает неповторимый аромат. Это удивительное явление по каким-то причинам особенно привлекает певчих птиц, и с наступлением сумерек мы можем слушать целый концерт, разносящийся над гладью вод нашего прекрасного озера».

По словам Шетти, которая первой прочла свежий выпуск, она сначала не могла понять, чем же это таким расцветает Греан в Изумрудном городе и при чём тут озеро. А строчка про неповторимый аромат ей даже показалась двусмысленно-неприличной, с чем она и пошла к Таисе. Когда Таиса, с возмущением и недоумением выслушав претензии Шетти, пришла к вывешенному номеру, там уже хохотали Леллета и Васса. Вчетвером они пошли искать Глента, по пути встретили Лили. Лили сбегала к номеру, убедилась в неповторимости если не аромата, то литературного шедевра точно, схватилась за голову и тоже побежала искать Глента, который, как оказалось, ещё спал безмятежным сном. Добудившись несчастного журналиста-поэта-писателя, его тоже повели к стенгазете и стали допытываться, что произошло. Да нет, не с Греаном, что произошло со статьёй? Глент чуть не плакал, уверяя, что он нечаянно, а с Греаном всё в порядке, просто так получилось, что в двух статьях посреди предложения стояло «таким образом», вот глаза и зацепились. В подтверждение чего он сбегал за черновиками и зачитал:

— Вот, про Греана! «Ну а его старший брат, таким образом, сможет возвратиться в наш дружный коллектив, оставив Рена на попечение школьного пансиона и его сотрудников». А вот про цветок! «Новая достопримечательность нашего посёлка: на берегу озера, у самой кромки воды, не так давно начал сезон цветения кустарник, название которого пока никому неизвестно. Местные жители стали называть его «цветная шляпа», потому что его соцветия разных насыщенных оттенков действительно похожи на этот головной убор. По всей видимости, растению неприятны прямые солнечные лучи, но зато оно любит ночную прохладу, и таким образом, каждый вечер расцветает яркими красками…» и так далее!

— Таким образом, — сказала Таиса, — я тебя сейчас побью! Нельзя было внимательнее отнестись к своей работе?

— Таким образом, — сказала Лили, — что мы будем делать? Переписывать статью заново?

— Таким образом, — сказала Шетти, — а где же вторые половинки статьи? Куда они попали в этой стенгазете? — Лили посмотрела на неё непонимающе, и Шетти пояснила: — Ну вы из двух статей взяли половинки, а вторые половинки куда вписали?

— А никуда, — сказала Лили, изучая газету. — Просто забыли про них, похоже. Глент, ну ты даёшь!

— Таким образом, — сказала Таиса, — что мы будем делать с этим номером?

— Да пусть висит, — предложила Васса, хихикая. — Весело же.

— Да нет, — возразила Леллета. — Не надо, чтобы так висело. А то мало ли, кто как поймёт. Решат ещё, что Греан, таким образом, действительно расцветает яркими красками.

Все зашлись в хохоте. В это время к газете подошла Энни.

— Что у вас тут происходит?

Ей пересказали ситуацию. Дали почитать и итоговую статью, и оба черновика. Энни похохотала вместе со всеми и пошла искать Аларма, чтобы и ему пересказать. До самого обеда все жители дворца были заняты тем, что ходили и пересказывали про расцветающего яркими красками Греана тем, кто об этом ещё не знает, а слова «таким образом» повторялись к месту и не к месту. Что делать с газетой, так и не придумали.

— Только, наверное, сам Греан обидится, когда об этом узнает, — сказала Энни. Лили легкомысленно махнула рукой.

— Пока он приедет, этот номер уже все забудут.

— Вряд ли, — с сомнением покачала головой Энни. Но её успокоила Юфина:

— Насколько знаю Греана, он на такие вещи не обижается. К тому же тут ведь не специально подшутили, а нечаянно спутали две статьи. Глент, конечно, виноват, но он же не нарочно. Греан ещё и сам посмеётся.

Таким образом… Таким образом, номер оставили как есть, и весь день возле него кто-нибудь да топтался, похихикивая. Виллине байку тоже пересказали.

Правда, уже на следующий день развлечение изжило себя, всем надоело, хотя над «таким образом» ещё посмеивались. Но свою роль оно выполнило — настроение подняло, от мрачных размышлений временно отвлекло — если не всех, то многих, по крайней мере, переселенцев.

— Вот хорошо, что Глент опубликовал этот свой ляпсус вместо тех унылых рассуждений, — сказала Энни Аларму. — Удачная газетка получилась в этот раз. Позитивная.

— Куда уж позитивней, — усмехнулся Аларм. Обоим было не до разговоров, каждый торопился по своим делам. Аларм спешил в посёлок, а Энни отправилась искать молодёжь, чтобы «отловить» кого-нибудь на занятия верховой ездой. Ребята охотно ездили верхом, вот только понятие точного времени у них иногда прихрамывало, и на начало занятий в таких случаях приходилось звать персонально.

Компанию Энни обнаружила на качелях. Молодёжь была беспечна и весела, кто-то шутил, Леллета и Васса взгромоздились на качели вдвоём и усердно спихивали ребят, пытавшихся к ним присоседиться. В воздухе звенел смех. Шетти что-то выговаривала Скаро, тот отмахивался. Станна шутливо строила глазки Дорамо. Даже Таиса, обычно сторонившаяся всех, была здесь. Глент стоял, прислонившись к дереву, и что-то строчил в блокноте, время от времени покусывая карандаш. В общем, все в сборе.

Энни даже не решилась сразу нарушить идиллию. Подошла, приняла участие во всеобщем веселье, ввернула сама какую-то остроту, ей ответили, всем стало ещё веселее. Внезапно Леллета пихнула локтем Вассу и дёрнула за рукав Карото, стоявшего к ней ближе всех, и они втроём резко умолкли. Заметив это, насторожились и все остальные. Мгновенно воцарилась тишина. Энни проследила взглядом, куда смотрит Леллета, и сама напряглась от нехорошего предчувствия.

По дорожке к качелям снова медленно шла Виллина — одна, опираясь на трость. Энни опомнилась, бросилась к волшебнице и подхватила её под руку.

— Что-то случилось? — не зная, что спросить, выпалила Энни. Виллина улыбнулась.

— Нет, что ты. Просто мне захотелось выйти к вам. У вас тут очень весело.

— Да, — пробормотала Энни. Веселья как не бывало, все растерянными глазами следили за волшебницей. Леллета и Васса робко слезли с качелей и отступили в сторону. Виллина, заметив это, усмехнулась:

— Предлагаете и мне покачаться? Нет, девочки, это развлечение уже не по моим силам.

— Да мы так… — раздались смущённые бормотания, быстро умолкнувшие. Виллина окинула взглядом всех. Даже Глент перестал строчить в блокноте.

Веселье, ещё недавно бившее фонтаном, явно испарилось. Никому уже не хотелось смеяться и шутить — присутствие Виллины сковало всех как цепями. Постояв немного у качелей и не дождавшись какой-либо позитивной реакции, Виллина с явным огорчением двинулась назад. Энни её проводила до самых дверей комнаты.

— Энни, — остановилась Виллина на пороге, — попроси, пожалуйста, Аларма зайти сегодня вечером ко мне. После ужина, попозже, часов в восемь. И ещё… — она задумалась на мгновение, — ещё Лили. В любое время, как ей будет удобно.

— Сегодня, — уточнила Энни.

— Да, сегодня.

— Хорошо, я передам, — кивнула Энни. Виллина то и дело просила кого-нибудь к ней зайти, и в этом не было ничего необычного. И, наверное, если бы у Виллины был какой-то серьёзный вопрос… судьбоносный, скажем так, — она бы позвала и Энни. Но не позвала же? Значит, ничего такого не случится. Энни постаралась успокоиться и пошла искать Лили.

Лили тоже восприняла приглашение совершенно безмятежно. А вот когда Аларм, услышав то же самое, обеспокоенно нахмурился, сердце Энни снова дрогнуло. Она уже хотела попросить Аларма зайти к ней после Виллины, но не успела, он отвернулся и ушёл, и тогда она решила не ложиться спать до тех пор, пока не выяснит, в чём там дело. Да, она откроет дверь и будет слушать. Когда Аларм выйдет от Виллины, она остановит его и потребует подробного рассказа. Можно было бы, конечно, и самой к Виллине напроситься, но волшебница ясно выразила своё желание — видеть Лили и Аларма, но Энни не звала. Значит, не стоит навязываться.

Вечер наступил, и Энни готова была к выполнению своего плана, но, к своей неудаче, задержалась на кухне. Аларм же, очевидно, решил пойти к Виллине сразу же, так или иначе, Энни его перехватить не успела. Она долго сидела в комнате с раскрытой дверью, прислушиваясь к каждому шороху, сидела до полуночи, но по коридору прошёл только Рохан.

Решив, что ждать бесполезно, и не желая беспокоить Аларма на ночь глядя, Энни решила, что выяснит всё завтра. Правда, спать не хотелось. Снедало глухое беспокойство, Энни не могла усидеть на месте. Один раз ей показалось, что за окном что-то мелькнуло, но, подбежав к нему, она не увидела в ночной темноте ничего необычного. Часов до трёх Энни бодрствовала, а потом всё-таки заснула неуютным, прерывистым сном. Что-то было не так. Что-то её тревожило.

Всю ночь она промучилась в неясной тревоге, а утром, едва встав, отправилась к Аларму. Но на стук в дверь никто не ответил, и Энни, с нарастающей паникой, бросилась к покоям Виллины. Ей казалось, что, если она сейчас же туда не придёт, произойдёт что-то ужасное. Но, постучав к Виллине и не услышав в ответ привычного голоса, позволяющего войти, она и вовсе едва не потеряла сознание от ужаса. Трясущимися руками нажала на дверную ручку, приоткрыла, заглянула…

И окаменела.

Виллины в комнате не было. Но на полу, возле её кресла, сидел Аларм, опустошённо глядя вдаль.

— Что случилось? — сдавленно, еле слышно проговорила Энни. Аларм не сразу осознал её присутствие. Повернул голову.

И проговорил странно спокойным, безжизненным голосом:

— Виллина улетела.

Энни молча подалась вперёд. Улетела? Куда?

— В Невидимую землю, — бесцветно объяснил Аларм. — Навсегда.

Виллина улетела ночью. Вместе с Лили. Вчера поздно вечером она вызвала к себе Аларма, чтобы дать ему кое-какие объяснения и последние пожелания. Как сказала старая волшебница, дольше ждать она бы не смогла. Чтоб не вынуждать своих воспитанников и друзей хоронить её мёртвое тело, она улетит отсюда живой, чтобы успеть благополучно добраться до Земли Мёртвых и остаться там навсегда. Лили же была её проводником. Необычная девочка хорошо знала Невидимую землю…

Аларм принял все наставления Виллины. Он знал, что просить о чём-либо бесполезно, и надо просто с благодарностью принять всё, что смогла ему дать волшебница, и не требовать большего. Он и так всем был обязан Виллине. В конце концов, они прощались не в первый раз — просто тогда он знал, что Виллина улетает… ну не так. Тогда она просто улетала на родину. А теперь, зная, куда она отправится… было тяжко. Но надо было держаться. Виллина не хотела видеть чужих переживаний.

А когда она улетела, он просто не смог уйти из её комнаты. Так и сидел здесь до утра, не замечая времени, пока не пришла Энни.

— Она оставила тебе письмо, — сдавленно сказал Аларм, поднявшись. Подошёл к столику, коснулся лежащего на нём сложенного листа бумаги. Энни тоже подошла. По её щекам неслышно катились слёзы. Взяла письмо, но не развернула. Посмотрела на Аларма огромными глазами, беззащитными и испуганными.

— Что же нам теперь делать?

— Нам? — с горечью усмехнулся Аларм. — Жить. Как сможем.

Энни покачала головой. Посмотрела на Аларма снова. И вдруг подошла к нему и крепко обняла. Совсем не так, как раньше. Раньше она обнимала его потому, что была влюблена. Потому, что искала у него помощи. Потому, что хотела от него жалости и сочувствия, или же, в редких случаях, потому, что сочувствие и поддержка нужны были ему. Потому, что хотела поделиться какой-то радостью. Просто от избытка эмоций. Но ещё никогда она не обнимала его затем, чтоб хотя бы отчасти утешить в невыносимом, невыразимом горе, которое невозможно даже высказать…

Аларм подчинился этим объятиям. Теперь они с Энни должны вдвоём заменить одну Виллину как правительницу. Но никто не заменит её для них. Ни один человек. Фея Элли в Изумрудном городе взяла на себя трудную должность Хранительницы, Энни готовилась стать преемницей в Жёлтой стране, но… Всё это не то. На свете нет человека, равного Виллине. Никто не заменит её Аларму и остальным жителям Жёлтого дворца.

Энни гладила Аларма по волосам, как ребёнка, безотчётно, сама того не осознавая, механически, — а он просто стоял, едва сжимая её локоть. Потом, опомнившись, тоже сомкнул руки вокруг её плеч. Что-то горячее упало ему на шею. Энни плакала, не решаясь показать это. То ли боялась, что Аларм будет её ругать, то ли… Аларм не знал. В эгоистичной печали ему показалось, что Энни боится плакать, потому что чувствует, что ему и так плохо. Хотя, если бы она расплакалась по-настоящему, то он бы не стал её останавливать. Сегодня будут грустить все.

Здравствуй, милая Энни! Прости, что объясняю тебе всё лишь письмом, но, зная тебя, надеюсь, что так будет лучше. Тебе не надо бояться и переживать, и не надо плакать, моя девочка. Всё хорошо, и жизнь продолжается. Как твоя, так и моя. Просто теперь и ты, и я перешагнули на какую-то новую ступень.

Надеюсь, что в разговоре с Алармом я сумею объяснить ему многое, что касается деловых вопросов. Но кое-что должна напрямую узнать ты.

Я не буду давать тебе последние советы, как управлять Жёлтой страной, — всё, что я могла тебе сказать, я уже сказала. Теперь всё в твоих руках. Я верю в тебя, верю в то, что ты справишься, и Аларм тебе поможет. Он пообещал мне это, и думаю, ты сама знаешь, что он искренне не желает оставлять тебя одну. Вы оба умны, добры и справедливы, и я верю, что вы не наделаете ошибок. Сказочный народ, Парцелиус, Золотой лес, наши новые жители — всё теперь в вашей ответственности. Ничего и никого не бойся. Ты несёшь в себе свет, и никто не посмеет и не сумеет его погасить. И не сомневайся в себе. Я знаю, что ты не отступаешь перед трудностями. И верь своему сердцу. Не надо жить только по долгу и расчёту. Возможно, то, что я скажу сейчас, тебе покажется странным и не соответствующим тому, что тебе всегда говорили, но всё-таки — не всегда надо жертвовать собой, подчиняясь обстоятельствам. Иногда надо упрямо вставать и идти дальше, напролом, упрямо добиваться своего, настаивая на этом, — чтобы потом внезапно увидеть, насколько неожиданно прекрасным получился результат. Ты это уже испытала на себе.

Не сомневайся в Аларме. Он любит тебя, глубоко и сильно любит, просто этого пока не понял ни он сам, ни ты, но я раскрываю тебе этот секрет. Я вижу, что ваши отношения день ото дня становятся всё лучше. Не знаю, к чему вы придёте, но знаю, что он никогда не причинит тебе боль. У вас вся жизнь впереди, долгая и счастливая жизнь, и в ней вам обоим ещё много предстоит совершить — вместе. Просто не бойся. Вы оба достойны счастья, и оно придёт. А может быть, уже пришло, и надо просто в него поверить?

Извини, что я теперь перехожу к материальным вопросам, но это необходимость.

Не переселяйтесь никуда из Жёлтого дворца. Я помню, что ты высказывала идею поселиться в каком-нибудь более скромном жилище, но тебе — и Аларму — нельзя этого делать. Так как вы остаётесь правителями страны, то у вас должна быть достойная резиденция. А также у ваших далёких преемников, которым вы через много лет оставите трон и корону. Кто ими станет, как это будет происходить — решать уже только вам, это ваша жизнь.

Жёлтый дворец будет по-прежнему поддерживаться магией, весь его порядок и бытовые удобства, магия заложена в нём и не исчезнет до тех пор, пока вы в нём живёте. Аларм и ты, а потом — те, кто унаследует его от вас. Это ещё одна причина, по которой вам не надо покидать его навсегда. Тебе же лично, Энни, я хотела бы предложить через год поселиться в моих комнатах. Не хочу, чтобы из них сделали своеобразный музей моей памяти, но и отдавать кому-то другому тоже не хочу (разве что Аларму, но ты, как моя прямая названная наследница, имеешь больше прав). Обустроишь их на свой вкус — магия здесь останется, надо будет только высказать пожелание. В течение же года порядок тут будет, разумеется, поддерживаться сам собой, но я бы не хотела, чтоб комнаты постоянно были закрыты. Может быть, вы с Алармом будете здесь иногда проводить свободное время? Мне было бы это приятно.

И ещё кое-что очень важное. В ящике моего письменного стола вы с Алармом найдёте две книги. Эти маленькие волшебные книги я сама, как смогла, написала для вас. Чародеями они вас не сделают, но в трудную минуту, надеюсь, смогут помочь советом. К сожалению, я не сумела сделать их уменьшающимися — такими, какая раньше была у меня, поэтому вам придётся ими пользоваться как обычными книгами. Но вдруг поможет Элли? Она сильнейшая волшебница и знает тайны магии, которые мне и не снились. Так что можешь попросить её об этой небольшой помощи, я думаю, ей это будет нетрудно.

С твоей сестрой я ещё успею попрощаться в Изумрудном городе по пути в Розовую страну, а там меня встретит Стелла на границе с Невидимой землёй у перехода к Призрачному морю. Лили меня проводит, и я уверена, что обрету покой. Но я буду получать обо всех вас весточки. Говорят, что умершие всегда и повсюду видят живых. Не знаю, можно ли будет сказать такое обо мне, но я всегда буду радоваться вашим радостям и сопереживать вашему горю. В конце концов, я и не умираю. Я просто переселяюсь в новое место, более совершенное и прекрасное.

Не падай духом, Энни, дорогая моя девочка. Ты очень помогла мне за то время, пока жила в Жёлтом дворце, и я знаю, что ты справишься и дальше. Я счастлива, что ты когда-то пошла вслед за Алармом из Изумрудного города — надеюсь, что и ты об этом не пожалела. Но ты уже не та одинокая, беспомощная, растерянная девочка. Ты стала сильнее и даже старше, и теперь, хотя я и не рассчитывала оставлять тебя так скоро, я всё же спокойна душой и за тебя, и за Аларма, и за всю Жёлтую страну. Спасибо тебе за всё. Я в тебя верю.

Виллина.