Консультант (джен)

Магия и зеркала всегда были тесно связаны между собой. Они показывали иллюзии и открывали правду. Люди обращались к ним в поисках ответов, но в то же время боялись их. Зеркала, как и магия, нейтральны по своей природе и отражают лишь то, что им показывают. И этим они и были опасны, ведь человек не всегда готов принять реальность.

Еиналеж не нравилось Гримму. Не нравилось, что зеркало лезло в голову и отражало самое сокровенное желание, облекало его в четкую форму. Если это была мечта, то артефакт сужал её до банального образа, пошлого в своей простоте. Если это была тоска по утерянному, осколки стекла впивались в сердце, отравляя душу ядом сожалений.

На третьи сутки работы он не выдержал и заклеил коварную амальгаму бумажным скотчем. После этого расшифровка рун на раме пошла значительно легче.

Он устало откинулся на кушетку и стал массажировать виски.

— Есть какие-то результаты, Гримм?

— Я работаю над этим, — он слегка кивнул Малфою. — Магия зеркал относится к стихии воды, поскольку имеет с ней общие свойства. Как и водная гладь, зеркало — это косвенное отражение образа, способное хранить информацию и открывать двери в иные миры.

— Маловероятно, — скучающе протянул Люциус.

Гримму вспомнилось, как он сам попал в этот мир, и он лишь коротко хмыкнул на замечание Малфоя.

— Знаешь, чем коварны зеркала? Их магией могут пользоваться даже простецы. Гадание на суженного у магглов — обычный вид прорицания. Это один из видов зеркального коридора, но маг может создать его для любых целей, для любых вызовов духов. При этом есть опасность, что оттуда кто-то может выйти.

— Кто? — голос Рабастана был полон сарказма.

— Кто-то злой и очень сильный. Когда я еще был студентом, некие личности захотели вызвать дух покойного брата, только на зов откликнулся кое-кто другой.

— И что дальше?

— Как итог, два трупа, трое в психушке, а наш директор стал инвалидом. Дух вырвал ему глазные яблоки и сломал руки, чтобы тот не смог колдовать. Жаль беднягу. Два идиота — шесть жертв.

Не обращая внимания на посерьезневших магов, Гримм продолжил.

— Третий аспект, если я правильно помню, это защита. Карманное зеркальце в нагрудном кармане или зеркальный кулон с серебряным или медным покрытием сбережет от дурного глаза и других негативных эманаций. Дальше — наведение чар на кого-либо, как позитивных так и негативных. И многое, многое другое… Люди завешивают зеркала в доме покойника, дабы его дух навечно не остался в зеркале.

— Это всего лишь глупая маггловская примета.

— Вы уверены? Зеркала являются настолько древними, их магия стала настолько распространенной, что их волшебство перестало казаться чем-то необычным и забылось. Но это не значит, что оно перестало существовать.

— Тогда откуда ты знаешь про все это? — вопрос Лестрейнджа не заставил долго себя ждать.

— Сказки.

Все на миг оцепенели, а затем губы Люциуса изогнулись в презрительной улыбке.

— Сказки?

— Верно. Крупицы мудрости, крохи магии, отголоски волшебства. Зеркала оставили свой след и здесь. «Белоснежка и семь гномов» в Европе, «Сказка о мертвой царевне» в России, «Алиса в Зазеркалье» туманного Альбиона. Каждая из них хранит столько заклинаний и заклятий, что диву даешься.

— А где доказательства, что это все реальная магия, а не фантазия сказочников?

Насмешливые глаза Рабастана встретились со спокойным взглядом Роберта.

— Господа маги, как же много вы забыли, — покачал головой он. — Стоит напомнить вам, что до принятия Статута сказочниками называли волшебных историков. Они ездили, искали по всему миру реальные случаи, пытаясь сохранить утерянное наследие. Ведь часто случалось, что чистокровные семьи изгоняли членов своего рода — сквибов, магглолюбов, просто неугодных. А потом эти рода погибали. И некому было передать знания. Тогда в дело вступали историки. Они находили отсеченных и записывали их рассказы, воспоминания, ритуалы — и сохраняли в веках. Правда, отсеченные часто хотели сохранить анонимность, поэтому такие сборники историй в большинстве своем носили имена самих сказочников. Пушкин, Бидль…

— Гримм, — полувопросительно-полуутвердительно заметила леди Малфой.

— Верно.

— И вы прямой потомок тех самых Гриммов? Но вы же американец.

— Да. Хоть Яков и Вильгельм были не разлей вода, пути их потомков разошлись. Сын Вильгельма, Герман Фридрих Гримм остался в Германии и стал немецким литературоведом. Умер в начале века в Берлине, о его потомках ничего неизвестно, так что принято считать, что немецкая ветвь прервалась.

— Но…

— Гриммы не погибли. Франц Людвиг Гримм, сын Якова, эмигрировал в Америку сразу же после войны за независимость испанских колоний продолжать дело отца. Однако времена тогда все равно были неспокойные, Запад был буквально наводнен разными темными тварями и демонами. Поэтому род Гриммов постепенно превратился из просто наблюдателей в охотников. Магия Америки совершенно отличается от Европы, и она меняет магов.

— И что же заставило вас приехать в Англию?

Вопрос заставил Гримма задуматься. Сказать правду Вальпургиевым рыцарям он не мог, солгать тоже. Однако придумать красивую сказку все же было в его силах.

— Гримм всегда будет стремиться туда, где творится история. Когда на свете появился Гриндевальд, мир вздрогнул. В двадцать шестом году он знатно повеселился в Штатах, и если бы не Ньют Скамандер, обнаружение магического мира была бы меньшей из проблем США. К сожалению, угнаться за Гриндевальдом было невозможно, да и у Гриммов после него появилось очень много работы. И вот объявился человек, называющий себя новым Темным. И мне интересно, способен ли он бросить вызов всему миру, способен ли он выжечь свое имя в истории, способен ли он превзойти своих предшественников?

— И как ты думаешь, я на такое способен?

Голос за спиной не стал для Роберта неожиданностью. Как кролик чувствует на своей шкуре взгляд змеи, так и Гримм чувствовал иглы алых глаз Волдеморта. Поэтому Роберт не позволял себе никогда расслабляться, ведь он прекрасно знал — стоит только оступиться и кобра вонзит свои ядовитые клыки в его шею. Именно такое чувство опасности будоражило кровь Гримма.

— Милорд, я в вас ни капли не сомневаюсь. Но результат в большей степени зависит от вас. Ведь мало стать просто великим, нужно, чтобы ваше имя стерло предыдущие в пыль.

* * *

Волдеморт с нетерпением наблюдал, как Гримм отдирал от поверхности зеркала клейкую ленту. Применять Очищающее было рискованно, поэтому скотч отходил от поверхности с немного жужжащим звуком, забирая с собой всю пыль и все микрочастицы, что оседали на стеклянной глади веками. Наконец зеркало засияло во всей своей красе, будто его только что отлили. Темный Лорд, стоя за границей отражения, повернул голову в сторону Гримма. Короткий кивок. Шаг навстречу зеркалу, и теперь на поверхности стекла отражались двое магов. Волдеморт внимательно оглядел поверхность зеркала, наблюдая, как его двойник повторяет вслед за ним.

— Ничего не понимаю. Что ты видишь, Роберт?

— Нас.

— А чего желаешь?

— В данный момент, — Гримм с трудом подавил зевок, — крепкого обжигающего кофе. Но стаканчик из Старбакса в руках я что-то не вижу.

— Ты сломал артефакт, — голос мага звучал немного раздраженно.

— Не сломал, а обезвредил. Без рамы это зеркало вполне безопасно. Но сколько же оно хранит в себе энергии.

Темный Лорд протянул руку к поверхности амальгамы, но в последний миг отдернул ее, будто боясь обжечься. Как бы хорошо не было сделано зеркало, в нем есть шероховатости, они также появляются с износом. Это значит, от его поверхности отражаются не все лучи, некоторые поглощаются и сохраняются. А если учесть сколько веков жило это зеркало, сколько людей в него смотрело, теряя разум и жизни, Еиналеж буквально плавилось изнутри.

— Многие маги становились рабами этого зеркала, пора бы и ему послужить нам.

Гримм сделал шаг вперед, и его нога наполовину погрузилась в амальгаму. Еще шаг — и маг целиком очутился за гранью. Волдеморт на миг отпрянул, но видя, как советник выжидающе смотрит на него, осторожно приблизился к артефакту. Коснувшись ртутной глади кончиками пальцев, он заметил, что на его руке осталась вязкая серебряная жидкость. Будто холодная кровь единорога, она медленно стекала вниз, соблазнительно сверкая. Темный Лорд, как завороженный, глядел на нее, пока с той стороны стекла не раздался требовательный стук. Наваждение тут же пропало. Он тряхнул головой и последовал за Гриммом в неизвестность.

Солнечные блики на миг ослепили, и Лорду пришлось прикрыть рукой глаза, прежде чем он сообразил, что стоит на мосту и смотрит на широкую реку. Волдеморт нахмурился: ее очертания были ему хорошо знакомы, но это была не та Темза, что он знал, да и здания вдалеке были совершенно иными. Сзади раздался стук копыт и громкое ржание. Он обернулся и застал как раз тот миг, когда мимо него проехал старинный кэб. На козлах ссутулившись сидел немного грузный извозчик в круглом котелке и дымил сигаретой. Волдеморт проводил карету долгим взглядом, наблюдая, как та растворяется в сизой дымке. Туман был настолько плотным, что невозможно было разглядеть, что находится ни с той, ни с другой стороны Вестминстерского моста. Лишь вдалеке подобно огненному оку светился циферблат часовой башни.

— Не так уж плохо, — заметил Гримм.

— Где мы? — спросил Темный.

— В Зазеркалье. Домен — Зеркальный Альбион.

— Ты уже бывал здесь?

Роберт отрицательно мотнул головой.

— Мир по эту сторону амальгамы слишком переменчив, чтобы позволять своим гостям бывать в одном и том же месте дважды. Но эта локация довольно популярна, так что кое-какие сведения про нее есть.

— А что другие места?

Роберт нервно передернул плечами.

— Менее гостеприимные.

Пока они шли по улицам старинного Лондона, оба молчали. Волдеморт незаметно разглядывал местных жителей, отмечая про себя, что все они одеты по моде конца века девятнадцатого. В такой час прохожих на улице было немного, но все они казались призраками, духами из воспоминаний. Они появлялись из ниоткуда и уходили неспешным шагом в никуда.

— Знаешь, когда ты молчишь, это напрягает, Роберт! — Гримм поднял на Темного Лорда удивленные глаза. — Складывается впечатление, будто я здесь единственный живой человек.

— Здесь не принято болтать попусту, — он отвел взгляд.

— Так расскажи что-нибудь полезное. Например, объясни, почему тут такой густой туман?

— Я думал, раз вы англичанин, то это очевидно, милорд, — увидев, как Лорд нахмурился, он вздохнул. — Дым и зеркала. Обман и иллюзии. То, чего не существует. Прошу, не отходите далеко. Это может быть опасно.

— Почему?

— Вы исчезнете.

На губах Лорда возникла усмешка, но видя, что на лице Гримма не было ни капли эмоций, он понял, что тот не шутил.

Волдеморт был хорошим манипулятором, и как любой манипулятор он умел чувствовать людей. Поэтому он прекрасно понимал, что его советник о чем-то недоговаривает. Обычный Гримм, которого невозможно было заткнуть, который всегда вставлял язвительные комментарии или с жаром спорил о чем-то, сейчас выглядел равнодушным, а взгляд его был устремлён куда-то очень далеко. Если бы Волдеморту были присущи человеческие эмоции, он бы сказал, что его спутнику грустно.

— Рассказывай, что произошло.

— Вам разве интересно?

— Нет, но тебе нужно выговориться.

Роберт по-снейповски изогнул бровь и тяжело вздохнул.

— Это случилось, когда я был в Зазеркалье последний раз, во время научной экспедиции. Этот мир представлял для нас огромный интерес. Но его жители не всегда были настроены дружелюбно по отношению к людям. Нас отрезали от точки выхода, желая убить. Единственный путь к спасению пролегал через Тосм.

— Тосм? Мост?

— Да. Существует легенда, что если пройти Зазеркалье насквозь и пересечь Отражающий мост, то окажешься на Точке преломления миров. Повернешься к границе спиной — окажешься дома, пойдешь вперед — попадешь в параллельную реальность. Только у моста того есть страж.

— Тролль под мостом? Как в детских сказках.

— Если бы. Туман. Монстр, хищник, хранитель этого мира, которого нельзя убить ни мечом, ни магией. Он оберегает покой Зазеркалья, но все же это дикий зверь, которого иногда мучает голод. Когда мы уже были на полпути к спасению, он настиг нас. Разделил. Нагнал на нас наши самые затаенные страхи. Не знаю, сколько мы там блуждали, но… Нас было десять человек, а к границе вышло всего девять. Мой лучший друг пропал. Когда Туман ушел, мы обыскали все в округе, однако эта тварь просто поглотила его. Я не находил себе места: думал, как сказать о его гибели родителям, друзьям, его невесте. И знаеете, что было самым поганым? По возвращению домой, когда я поведал все его родным, они спросили меня: «А кто это?» И я понял, что туман не просто поглотил его. Он стер его. Развеял, как дым. Будто… Его никогда и не было.

Волдеморт открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут сзади раздались негромкие аплодисменты.

— Браво, браво, какая трогательная история, — маги резко повернулись и увидели того же кучера, с кем они столкнулись по прибытии в этот мир. Он все так же дымил сигаретой, даже не переменив позу. — Браво, я чуть не расплакался.

— Что вам надо? — Темный Лорд потянулся за палочкой, но Гримм жестом остановил его. «Не поддавайтесь на их провокации, милорд, они только этого и ждут. И уберите, ради Мерлина, палочку. Успокойтесь», — мысленно воззвал к Волдеморту Роберт.

«Какого Мордреда я должен быть спокоен?» — зарычал тот.

«Потому что швыряться здесь заклятиями, все равно что идти на врага со сломанной палочкой. Непредсказуемый результат и рандомная цель, включая вас. И лучше пока следовать их указаниям».

Лорд выдернул свой рукав из пальцев советника и вернул палочку в чехол.

— О, джентльмены, вас уже давно ждут, но ваш рассказ был настолько душещипательным, что не хотелось прерывать вас, — извозчик широко улыбнулся, обнажив ряд акульих зубов. Дверь кэба распахнулась будто от порыва ветра, являя черное нутро повозки.

— И кто же ожидает нас? — ядовито спросил Лорд, вставая на ступеньку.

— Хозяйка Зазеркалья, кто же еще!

Когда они уже сели в карету и закрыли дверь, Волдеморт наклонился к Гримму и спросил:

— Роберт, как звали твоего погибшего друга?

Лицо Гримма будто все заледенело, но Темный Лорд все равно успел заметить то мгновение боли, что сверкнуло на дне его глаз.

Нарочито медленно откинувшись на сиденье, Роберт спокойно произнес:

— Магия Тумана подействовала на всех, включая меня. Я забыл его имя. И продолжаю забывать другие детали.

Он отвернулся к окну, показывая, что не желает продолжать разговор на данную тему, оставляя Волдеморта с мыслью, что для служителя Вечной Невесты в нем осталось слишком много человечности.