Консультант (джен)

Кьяра Лобоска оказалась настоящим сокровищем.

В раннем детстве волшебница подверглась нападению неизвестного оборотня, вследствие чего заразилась ликантропией. Однако ее родители не опустили руки. Дело в том, что отец Кьяры был родом из Швеции, а также являлся по профессии зоологом. Он считал, что волки — самые удивительные животные в мире. Волки не оставляли своего хозяина даже во время пребывания хозяина в жилищах людей, поэтому волки, в странах Скандинавии почитаются как «Божьи странники».

Старший Лобоска знакомил дочь с такими произведениями, как «Песнь о Вёлунде», «Сага о Волсунгах», «Сага о Хрольве Жердинке», Фарерская песня, «Песнь о Хельги», «Сага о людях из Озерной Долины», «Сага о людях с Песчаного Берега», и, невзирая на общественное мнение, Кьяра росла с уверенностью, что быть вервольфом не так уж плохо. Ведь оборотень приобретал сверхъестественные способности — его физическая сила удваивалась, а то и утраивалась, он обретал ловкость и хитрость того зверя, в которого превратился.

Однако, несмотря на вторую ипостась, магический дар никуда не делся, и нужно было учиться контролировать его.

В Хогвартсе Кьяра обучалась на Когтевране, факультете одиночек, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Была вежлива и дружелюбна со всеми, продолжая хранить свою тайну вплоть до нападения Фенрира на Хогвартс. Тогда ее секрет узнал Сесил Ли — сотрудник Секции учёта оборотней в Подразделении зверей при Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними в Министерстве магии Великобритании, дядя Барнаби Ли, а также его опекун, так как на тот момент родители парня сидели в Азкабане. Несмотря на свое предвзятое отношение к оборотням, он все же предпочел закрыть глаза на пушистую проблему девушки, но все же предостерег племянника.

Барнаби, что до этого времени особо и не приглядывался к юной когтевранке, стал пристально следить за ней, но поведение Лобоски было безупречным. Когда же Ли попытался спровоцировать ее и узнать, почему она каждый месяц попадает в медпункт на три дня, а потом еще и выглядит будто больной, Кьяра очень выразительно на него посмотрела и произнесла ядовитую речь, смысл которой сводился к тому, что каждая девушка пару-тройку дней в месяц чувствует себя плохо, так что не стоит задавать столь глупые и неприличные вопросы. В это время Ли то краснел, то бледнел, и в конце концов сбежал, придя к выводу, что когтевранка будет бороться за свой секрет до последнего. Вплоть до седьмого года Лобоска продолжала играть роль нормальной волшебницы, а после выпуска их дороги разошлись, и Ли выбросил девчонку из головы.

И вот теперь, когда Барнаби вступил в ряды Рыцарей, у него выдалась возможность обратить на себя внимание, и он не преминул ей воспользоваться. Но как всегда бывает в таких случаях, инициатива бывает наказуема, и именно Ли пришлось налаживать мосты с добропорядочным вервольфом.

Сначала Лобоска отвечала на письма неохотно, не понимая, что от нее могло понадобиться слизеринцу.

Когда же при личной встрече Ли только заикнулся об оборотнях, Кьяра хотела уйти, но он кое-как сумел убедить ее остаться. Позже к ним присоединился Гримм, так как Барнаби хоть и был красноречив, ему не хватало той чуткости, что в решающий момент могла склонить людей на свою сторону.

— Мисс Лобоска, мы ни в коем случае не хотим вас принуждать к чему-либо. Наоборот, мы желаем, чтобы наше сотрудничество было только добровольным. Магический мир находится в стагнации. Общество переполнено предрассудками и стереотипами. А вы, мисс, как раз являетесь тем человеком, что может все изменить.

— Почему же именно я?

— Вы умны, красивы, образованы, законопослушны, вы долго хранили свой секрет…

— Видимо, не такой уж и секрет, — она бросила взгляд на Ли.

— Согласен, такое трудно держать долгое время в тайне. Но стоит ли это вообще скрывать? Позвольте вопрос: у вас есть настоящие друзья?

Та коротко кивнула.

— Раз так, то, полагаю, вряд ли они отвернутся от вас, если узнают…

— Они и так знают.

— Тем более. Позвольте еще один нескромный вопрос: кем вы работаете?

— Это так важно? — девушка вопросительно изогнула бровь.

— В каком-то смысле. Ваша одежда, в ней чувствуется стиль. Ваша внешность, вы следите за собой и выглядите вполне здоровой. И у вас уверенный взгляд. Значит, вам хватает денег не только на Аконитовое зелье, а оно достаточно дорогое.

— А вы довольно наблюдательны, — Лобоска слегка улыбнулась. — Я — дизайнер книг, создаю обложки, иллюстрации, иногда движущиеся. Учусь в Британской высшей школе дизайна и параллельно выполняю заказы для издательского дома «Обскурус», а также ряда других. Работа удаленная, — не нужно каждый день просиживать в офисе, — как раз то, что нужно оборотню.

— А ваш работодатель в курсе?

— Ему все равно, пока я занимаюсь делом. Не важно, создаю ли я рисунки в течение месяца или все делаю в последнюю ночь. Главное, чтобы работа была сдана в срок, иначе премии не будет.

— Значит, все не так плохо? Так почему вы не хотите дать интервью в «Пророк»?

— Те люди — исключение из правил. Я — исключение из правил. Пока общество видит во мне бездушного монстра, который контролировать себя без зелий не может, ваша утопия недостижима.

— А что, если я скажу, что зелья больше не потребуются?

Кьяра была заинтригована возможностью проведения ритуала инициации, хотя личность главаря вервольфов вызывала сомнения. Однако когтевранский ум все же посчитал, что ради обладания способностью контролируемого обращения можно и потерпеть Грейбека.

Встреча в баре «Грызущие кости» прошла более-менее гладко. Кьяре была разъяснена суть соглашения между оборотнями и магами. Из-за ритуала вервольфы теперь могли контролировать свое обращение, а следовательно, уже не представляли опасности для родных, что позволяло им заводить семьи. Дети теперь могли унаследовать способности родителей, однако те до поры до времени пребывали в спящем виде. Чтобы стать полноценным перевертышем, дар нужно было пробудить. Из-за этой возможности надобность в нападении на волшебников ради увеличения численности стаи отпала.

Кьяра отправилась с Фенриром в его поселение для прохождения инициации, но задерживаться там на постоянной основе не стала, хоть ее и приглашали в стаю. Слишком сильно ощущалась разница между городским и сельским складом ума. Однако Кьяра не возражала поддерживать связь и обещала помочь советом тем, кто решит перебраться в город, ведь она понимала человеческий мир гораздо лучше, чем ее сельские сородичи.

Бетти Брейтуэйт взяла у Лобоски интервью, а Адриан сделал изумительные колдофото: читатели могли полюбоваться среброволосой красавицей, которая смотрела на мир огромными голубыми глазами в окружении пушистых ресниц и тепло улыбалась. Кьяра даже применила частичную трансформацию, проявив волчьи уши, однако эта деталь лишь прибавила ей очарования. Также в газете оказались отзывы друзей Кьяры и ее работодателя.

Цикл статей про вервольфов имел колоссальный успех. Продажи газет увеличились вдвое, а редакции были завалены письмами, правда, в основном гневного содержания. Было очень много вопиллеров от магов, чьи родные так или иначе пострадали от клыков оборотней или даже погибли. Но даже среди этой лавины ярости и возмущения встречались положительные отзывы. История Кьяры приободрила тех, кто так или иначе скрывал свою волчью сущность, а слухи о том, что в Визенгамоте будет рассматриваться проект об улучшении прав оборотней, укрепили надежду этих несчастных.

Впрочем, баталии в парламенте тоже шли нешуточные, некоторые моменты даже освещались в прессе. Партия консерваторов во главе с Малфоем ратовала за то, чтобы повысить статус оборотней с темных тварей до разумных существ и расширить их права, тогда как либералы во главе с Дамблдором были против этого, утверждая, что не стоит принимать необдуманных решений. Научное исследование поведения вервольфов с описанием ритуала — сильно урезанного, чтобы считаться хотя бы условно разрешенным — не особо убедило политических противников. Им было мало сухих строчек, они требовали личных объяснений от эксперта.

— Ваши изыскания, мистер Гримм, конечно, очень познавательны, но они являются недостаточно полными, чтобы их можно было принять во внимание, — заявил глава Секции учёта оборотней — Велкан Валериус. Секция являлась структурной единицей Подразделения зверей Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними в ММВ, которой поручена поимка и обезвреживание оборотней, считающихся опасными, поэтому присутствие Валериуса на заседании было обязательным.

— Боюсь, между нами возникло недопонимание, — возразил Гримм, — уважаемым членам Визенгамота для экономии их драгоценного времени были представлены лишь основные выжимки из работы, что напрямую связаны с Великобританией, тогда как само исследование является более масштабным: оно охватывает большинство стран мира, включает мнения многих уважаемых магов. Будь это научная конференция по поводу природы оборотней, мы могли бы позволить себе зацикливаться на отдельных мелочах, но здесь мы изучаем вопросы права.

Волков-оборотней можно разделить на три типа: способные превращаться по своему желанию с помощью магических средств (например, зачарованный пояс или шкура, волшебная мазь), превращающиеся периодически и неконтролируемо (обычно в полнолуние) и превращённые в волков колдунами или высшими силами. В первом случае — это раздел анимагии, во втором — ликантропия как болезнь, в третьем — либо принудительная трансфигурация, либо проклятие.

— Первый тип является самым предпочтительным для магического общества. Третий — редко встречается, поэтому мы не будем его рассматривать. А вот второй — самый опасный. Поэтому целью моего исследования было преобразование второго типа в первый. Но, к сожалению, в современном законодательстве Британии не имеется различий между всеми этими видами.

— А зачем делать различие между этими тварями? — ехидно спросила мисс Амбридж.

— Вас пугает жестокость и беспощадность оборотней. Больные ликантропией не контролирует себя, у них отсутствует элемент воли. Если относить их не к животным, а к людям, то их состояние можно сравнить с невменяемостью. Они не могут нести ответственность за свои деяния, значит,

им требуется лечение. Но, как вы все прекрасно понимаете, Волчье противоядие не является решением проблемы. Те же оборотни, которые умеют контролировать свое обращение, уже могут быть субъектами права. И в этом случае очень многое будет зависеть от нас, представителей цивилизованного общества, и от законов, которые будут регулировать наши взаимоотношения. Если мы будем относиться к ним, как к тварям, монстрам, изгоям, они и будут себя вести как твари, монстры, изгои. Чудовищем становится лишь тот, кого мы сами принимаем за чудовище.

Сопротивление противника партия Малфоя ломала долго и упорно, пользуясь перерывами между сессиями парламента. Кого-то удавалось подкупить, кого-то шантажировать. К изумлению аристократов, самым яростным противником оказался не Альбус Дамблдор, ведь инициаторы закона, оперируя различными аргументами, сами ссылались на Великого Светлого, который, несомненно должен их понять, ведь он же в свое время позволил двум оборотням обучаться в Хогвартсе и успешно выпуститься из него. Такое заявление, подтвержденное копиями дипломов Лобоски и Люпина, подняло волну возмущения в Визенгамоте, и директору пришлось отбиваться от многочисленных претензий членов парламента, уверяя всех, что угрозы от оборотней не было, ведь он принял все надлежащие меры, чтобы юные маги не пострадали. Конечно, никто не стал выдвигать прямого обвинения против Председателя, но осадочек остался.

Гораздо больше проблем было от мисс Амбридж, помощницы министра магии Корнелиуса Фаджа. Цепной пес, нетерпимая и предубеждённая, с несколько садистскими наклонностями, она была ксенофобом больше, чем все Пожиратели вместе взятые. После бокала сладкого хереса Долорес всегда была склона изливать на собеседника свои довольно жестокие взгляды, так что даже магглоненавистники были потрясены некоторыми тайными предложениями Долорес по обработке, которое заслужило немагическое общество.

Амбридж презирала всех существ нечеловеческого облика. Она называла их «мерзкими полукровками» и постоянно пыталась ввести законы, поправки, постановления, направленные против «полукровок». Ей не удалось протащить, например, закон о поголовных бирках для водяного народа, но с её подачи был принят ряд постановлений, направленных против оборотней, после чего такие люди, как Ремус Люпин, фактически оказались вне закона и не могли найти работу.

Долорес — очень властная личность, и все, кто бросал вызов её авторитету и мировоззрению, должны были, по её мнению, быть наказаны. Действующий министр очень ценил ее и прислушивался к ее мнению. И именно такую женщину требовалось склонить на свою сторону.

После очередного заседания Гримм решил перехватить эту милейшую волшебницу и переговорить с ней.

Кабинет Долорес в Министерстве магии находится на первом уровне, где размещается министр и обслуживающий его персонал. Интерьер здесь был приторно-розовым: кружевные ткани и занавески на окнах, накрахмаленные салфеточки, засушенные цветы в вазах и корзинках, которые покрывали практически каждую плоскостную поверхность комнаты. По стенам были развешаны декоративные тарелочки, на которых были изображены миловидные до тошноты, резвящиеся котята с повязанными вокруг шеи бантами. Нет, Гримм не был против кошек, но здесь их было слишком много. Да и дизайн в целом вызывал лишь одну мысль: сжечь весь кабинет, желательно с его хозяйкой.

— И о чем же вы хотели поговорить, мистер Гримм? — яд в ее голосе можно было черпать ложкой.

— Мисс Амбридж, — он говорил негромко, но уверенно, — позвольте выразить вам мое восхищение. Вы удивительная волшебница, сильная и независимая, — на этих словах взгляд Гримма невольно переместился на тарелочки с котятами, — занимаете такую высокую должность в Министерстве, а это существенный показатель. Я знаю, как много усилий вы предприняли для борьбы с «полулюдьми», поэтому понимаю, почему вы не согласны с новой законодательной инициативой, но в борьбе с малым злом, вы не видите зла большего.

— Что вы имеете ввиду? — нахмурилась Амбридж.

Гримм подошел к окну, что открывало вид на холл с того ракурса, будто кабинет находился на этаже эдак пятом, а не на первом, заложил руки за спину и тяжело вздохнул.

— Наш мир… Очень хрупок. И я сейчас говорю не о магическом сообществе, но о планете, на которой мы живем. Вы думаете, что гоблины, оборотни — это чудовища? К сожалению, настоящие чудовища сидят в уютных кабинетах, держа палец на пусковых кнопках ядерных ракет, отдают приказы на массовое уничтожение людей, вырубают леса и выкачивают нефть, а отходы своей жизнедеятельности сливают в океан, убивая тем самым природу. Наш дом медленно разрушается. И мы едва ли можем это остановить.

Гримм медленно повернулся к Амбридж.

— Вы знаете, что магия рождается лишь в избранных душах. А магглы в этом плане являются дефектными созданиями. Паразитами. Их города — раковые опухоли, источники заразы. Они уничтожают, разрушают все, чего коснутся. Они не умеют чтить дары природы. К сожалению, мы, волшебники, не можем им противостоять в силу нашей немногочисленности. Поэтому, — он взял Амбридж за руку и преданно заглянул в глаза, — дорогая Долорес, нам, волшебникам, нужны собственные чудовища, которые будут защищать нас. А чтобы они сражались за нас, нам нужно, чтобы они нам доверяли. А для этого нужно хотя бы сделать вид, что они нам не безразличны.

— Поэтому мистер Малфой и продвигает закон в поддержку оборотней?

Роберт доверительно кивнул.

— Но вы уверены, что проблема с магглами настолько серьезна?

— Долорес, — его взгляд был наполнен печалью, — на данный момент численность магглов пять с половиной миллиардов, через двадцать лет их количество перевалит за семь миллиардов. Они размножаются слишком быстро. Их технологии развиваются. Рано или поздно мы с ними столкнемся. Но когда этот момент настанет, я хочу, чтобы маги были готовы к этому.

В последующие дни Амбридж выглядела несколько задумчивой, а на заседаниях Визенгамота ее высказывания стали не такими категоричными.

Конечно, этих действий было мало, но подобные изменения показывали, что лед тронулся, а значит, у магического общества еще есть будущее.