Соль (джен)

Время прозрачное, тает в сумерках, как свет фар в пелене дождя. Крупинки соли рассыпаны на столе, серые, хрусткие. Джим закрывает ноутбук — пальцы скользят по металлу, соль скрипит и забивается под ногти, щиплет и ранит.

Джим нащупывает кружку и жадно пьёт холодную свежую воду. Фарфор звенит о блюдце, капли проливаются на стол. Серые крупинки исчезают бесследно, как время, крахмальные манжеты намокают и пропитываются солью.

Стучит тяжёлый маятник в старинных часах. Секунды растворяются в облачной дымке за окном, в тенях под резным секретером. Минуты сливаются с днями. Договоры, заказы, десятки сайтов-однодневок и подставных фирм. Оружие, свинец и чёрное золото. Чистая вода вместо кофе, бриллиантовые запонки в манжетах и безлюдный дом.

Охрана на внешнем периметре.

Экран «блэкберри» непрерывно мигает, ровные цифры мешаются с буквами, текут, как вода в бетонном канале. Доклады, сводки и запросы. Джим смотрит, не мигая, выхватывая взглядом имя — «Себастьян Моран».

Моран, который больше не работает ни на кого. Моран, которого хотят заполучить все. Он убивает за деньги, не подписывая контракта — потому что клиент обязательно заплатит, если хочет жить. Он не произносит слово «босс». Два года безмолвного табу, и только Джим слышит, как Моран его нарушает — ведь тот не сменил квартиру. Не снял прослушку, зная, что много лет назад её установил Джим.

Светится экран, проигрывая запись. Хриплый голос разрывает тягучую тишину, раз за разом повторяя: «Слишком просто для тебя, босс. Слишком буквально. Нелепая цель, бессмысленная смерть. Я не поддамся, босс, потому что знаю, как ты работаешь. Я тебя дождусь».

Время — хрупкое стекло, разбивается на осколки, истончается, как туман. Соль пропитывает манжеты, изморозью оседает на запонках. Джим отпивает глоток из чашки; ему кажется, что воду, фарфор и воздух наполняет солёная горечь.

«Дождись».