Побеждённый (джен)

Владыка Намо заявил, что ему надоели постоянные скандалы этой истерички по прозвищу Тёмный Властелин. Я ответил, что мне надоело распинаться перед единственным слушателем, у которого к тому же выражение лица как у несвежего покойника. Считаю, что мы в расчёте. Теперь я могу разговаривать только со стенами своей камеры. В этих стенах ровно 3 565 189 кирпичей. У меня было более чем достаточно времени, чтобы пересчитать их. Три раза.

Чувствую, Мандос собирается увеличить мне срок заключения на несколько столетий: я не смог удержаться и назвал его тюремной крысой. Или вороной, не помню точно. В любом случае это был не самый лучший ход для такого блестящего стратегического ума, как мой, но выражение лица Намо стоило того. Впрочем, по ходу времени я начинаю об этом сожалеть. Видите ли, дорогие представители свободных (и порабощённых) народов Арды (и не только), вам стоит кое-что узнать обо мне.

Это было величайшее в мире невезение.

Верите вы или нет, но дела шли от плохого к худшему. Можно подумать, что я вывел закон Мерфи именно тогда, когда был та-а-ак близок к мировому господству…

Увы, как только я вот-вот должен был стать правителем мира, что-нибудь, да обязательно шло наперекосяк. Например, на пороге возникала целая армия сумасшедших, у которых бзик насчёт драгоценных камней. Или повелитель оказывался неблагодарной сволочью. Или меня побеждали сопливые девчонки со своими ручными зверьками. Или топили Стихии вместе со всем островом. Или я делал зачарованные драгоценности, которые у меня потом крали. И, наконец, меня уничтожила какая-то мелочь — даже мельче, чем гном!

Серьёзно, вначале всё было в полном порядке. Я — Саурон, Майрон, Аулендил, Аннатар, Великое Око Барад-дура — вот-вот должен был стать правителем Средиземья. Пронзительный взор моего Недреманного Ока наблюдал за окрестностями. Пронзительный в буквальном смысле: я видел всё, даже сквозь маскировку, стену или плоть. Что, вообще-то, было не так уж и замечательно. Поверьте, бывают сцены, которые вы не захотели бы видеть. Достаточно сказать, что гномья попойка — это ещё довольно безобидная штука по сравнению с прочими вещами. Бр-р-р!

Впрочем, моя армия постепенно становилась сильнее. Откровенно говоря, самое главное, что можно сказать об орках, — это то, что они тупы как пробки. Однажды, когда я приказал им найти себе пропитание, они начали жрать друг друга. Один, особенно гениальный, собственные ноги обглодал. Не понимаю, почему, ну почему Мелькор не сделал их поумнее? Как вообще твари, созданные из эльфов, могли оказаться такими идиотами? Похоже, что умственные способности исчезли вместе со смазливой внешностью. Но, в конце концов, если у вас есть неисчислимые полчища орков, то не так уж и важно, что они мрут как мухи.

Даже старый хрыч Курумо присоединился ко мне, а ещё я нанял несколько человеческих покойничков. Ага, думаете, назгулы — это тихие, серьёзные тёмные создания, которые только изредка шипят что-то невразумительное? Как бы не так! Вы не представляете, насколько они могут быть болтливы. Их трепотня потихоньку начинала действовать мне на нервы. Не говорю уже о том, что умниками они тоже не были. Клянусь, я тысячу раз говорил Ангмарскому Королю-чародею, что пресловутое пророчество не включает ни эльфов, ни гномов, ни прочие виды! Он меня слушал? Слушал. Понимал, что я ему говорю? Нет! И его пришибла девица! Увы, я на собственном опыте знаю, каково быть побеждённым девчонкой, но, разумеется, никогда не говорил Кольценосцам о Лютиэн. В конце концов, у меня тоже есть гордость.

Мне не хватало только моей Прелести. Обожаемой, сияющей, любимой. Моего Кольца. Мощи и света моей души… В болото свет — тьмы моей души. В любом случае, скучал я по нему безмерно. Напрасно я вышел сражаться той ночью. В самом деле, зачем меня понесло на поле боя? Я же был злым гением, а не рубакой. Если мне когда-нибудь ещё взбредёт в голову подобная дурацкая мысль, не стесняйтесь, отговорите меня. Но почему никто не объяснил этим смертным, что объявлять имущество майа своим боевым трофеем нельзя?! Эта молодежь и её манеры…

Всё началось с того, что в Средиземье прибыло трое неких дедушек. Олорин был самым несносным, упёртым мерзавцем ещё на Альмарене. И самое ужасное: с тех пор он нисколько не изменился к лучшему. Напротив, приобрёл ещё несколько «хороших» привычек.

Мой старый противник Курумо решил объединить со мной усилия, дабы принести в Средиземье порядок и процветание. (До сих пор не понимаю, почему это называют злобным порабощением мира. Я бы скорее говорил об управляемом обновлении). Однажды, после нескольких бутылок моего лучшего вина, он ударился в ностальгию по прежним временам и рассказал, как пять магов явились меня свергать. Ага, можно подумать, они хоть что-нибудь сделали. Это всё моё отчаянное невезение. Любому, кто решит однажды стать Тёмным Властелином, следует иметь в виду: вы можете строить планы и схемы, писать сценарии на целые столетия — и это всё для того, чтобы обнаружить, что кто-то шерстолапый объявил своим ваше Кольцо. Потому что по неизвестной причине он вздумал выползти из своей норы не в том месте и не в то время. Вы понимаете, насколько малы шансы, что это произойдёт именно в тот момент, когда я, Владыка Саурон, попытаюсь захватить мир? Намо назвал это иронией. Я согласился. Примечание: если вы обречены, то вы обречены — так с огромным удовольствием заявил Мандос.

Ладно. Почему бы это великие волшебники вздумали отправиться в ту прекрасную страну, которую мечтает посетить каждая фанатка Толкина?

Потому что валар дали им пенделя.

Я даже не шучу. Курумо мне всё растрепал.

Олорин рыдал как дитя вместе со своей Владычицей Ниенной, когда Верховный король Манве сообщил, что ему придётся отправиться в Средиземье. Можно подумать, он плакал от жалости к своему собрату, падшему майа? Что это были слёзы сочувствия, сожаления? Ничего подобного! Это отродье просто не хотело покидать свою уютную библиотеку на вершине Вечно Белой Горы. Я всегда считал себя самым храбрым из майар, и история Олорина только подтверждает моё мнение. Хуже того, по словам Курумо, в Средиземье бедный, маленький, несчастный Олорин из-за своей очевидной депрессии подхватил несколько вредных привычек. Он начал проводить время в компании существ, которые ели тысячу раз в день, обожали пиво и постоянно курили трубочное зелье. Если бы он был смертным, мне даже не пришлось бы с ним драться. Его бы прикончил его собственный нездоровый образ жизни. Серьёзно, и он, и Курумо вполне могли бы выглядеть и получше, чем дряхлые старикашки, которым на кладбище прогулы ставят. Все трое, вообще-то.

Если быть совсем уж точным, следует отметить, что вначале было пятеро истари. Но ещё двое отправились на пикник и пропали где-то на Востоке. Думаю, они валяются сейчас где-нибудь на пляже — подальше от валар, от обязанностей и Олорина — и попивают себе коктейли с этакими маленькими зонтиками. Откровенно говоря, если бы мне пришлось заседать в одном Совете с Олорином и Курумо, я бы тоже сбежал при первой возможности. Хотя в результате им не досталось не только славы, но даже упоминания в этой истории. Какая досада.

Итак, трое оставшихся волшебников устремились к своим возвышенным и благородным целям. Олорин, он же Гэндальф, занимался тем, что бабахал фейерверки, курил трубочное зелье и портил жизнь бедным маленьким созданиям. Курумо, он же Саруман, занимался тем, что пытался прикарманить моё кольцо, выводил орков версии 2.0 и вообще вёл себя как жуликоватый тупица. Айвендил, он же Радагаст, занимался тем, что наблюдал за кроликами, разговаривал с растениями и заботился о бедных маленьких зверюшках. У меня росло подозрение, что его зовут Другом Птиц, потому что у него самого мозги как у курицы.

Я долго не мог понять, за каким огородным овощем Айвендил вообще отправился в Средиземье. Потом Саруман рассказал, что это Йаванна заставила его взять Друга Птичек с собой, но и после приезда Радагаст интересовался только животными. Что ж, мы все знаем, как поступил Курумо. Он оставил его забавляться со зверьём и потихоньку использовал. Как только умудрился, не понимаю; с моей точки зрения Куриный Ум совершенно бесполезен. И для чего же дражайший Саруман решил использовать Радагаста? Чтобы заполучить мое кольцо!

Нет, ну почему это все хотят заполучить мою Прелесть? Кольцо — МОЁ! Уясните раз и навсегда!

И это ещё не всё. В Средиземье, как известно, нашлись идиоты, которые захотели мою Прелесть уничтожить. Собралась их целая шайка. Им явно нравилось копировать мои арифметические предпочтения, и они решили, что счастливое число — девятка. Как оригинально. В эту весёлую компанию входили: старый ворчун Олорин; полурослик, забравший моё Кольцо; его шеф-повар; король с комплексом неполноценности; ещё один смертный с загребущими руками (он тоже хотел моё Кольцо!); миленький эльфёнок — золотистая блондинка; гном — бронированная башка; и наконец, ещё двое мелких хулиганов, любителей трубочного зелья.

Собрал оное Братство Элронд Полуэльф. Полуэльф? Ха, враньё! Вот послушайте. И у его матери, и у отца в предках были как эльфы, так и люди, и в результате Элронд получается на 6/16 человек, на 9/16 эльф и на 1/16 майа. Математика и генетика, дорогие мои, математика и генетика. Хотя мне противно от мысли, что я сам тоже прихожусь каким-то дальним родичем этому полукровке, усыновлённому братоубийцами, когда его мать превратилась в птицу. Не говоря уже о его отце. Этот мерзавец — главный виновник поражения моего бывшего Владыки. Похоже, сын решил продолжить традицию отвешивания пинков Тёмным Властелинам.

Так или иначе, но это чудное братство вскоре развалилось. Один смертный был убит, остальные разбежались. Если когда-нибудь кто-нибудь соберётся написать обо мне трилогию (весьма достойное дело, кстати), оный союз и одной книги не продержится!

Как я узнал впоследствии, произошло ещё множество событий. Трое человеко-эльфо-гномских приятелей затеяли охоту на орков. Битва произошла в Хельмовой Пади, и именно тогда я окончательно убедился, что орки совершенно бесполезны. Кроме того, я до сих пор не могу поверить, что Сарумана победили растения. Услышав эту новость в первый раз, я истерически хохотал несколько часов и не мог остановиться. Гэндальф со своей смутьянской компанией ездил в это время по мозгам местному королю, а двое шерстолапых негодяев пробирались в Мордор.

Госпожа Всегда-Безупречная, она же Светлая Леди (ха, уверен, что этот титул она сама себе присвоила, у неё самомнение похлеще, чем у Олорина), вздумала подарить этому полурослику фиал. Фиал Галадриэли — это такой хрустальный флакончик, наполненный водой из её фонтана, хранящей свет Звезды Эарендила: свет Двух Деревьев, сохранённый в Сильмарилле. Другими словами, в этой склянке был замешан отец её зятя, который носит драгоценный камень моего бывшего Владыки, украденный у величайшего эльфийского мастера, у которого были проблемы с психикой. Знаю, знаю, звучит очень странно.

Фродо, виновник моего падения, вор моего Кольца, защитился с помощью фиала от моей паучихи Шелоб. Сначала его шерстолапый поваренок напомнил Фродо о «звёздной склянке», когда Шелоб появилась в первый раз, и свет отогнал паучиху. Потом держал флакон и светил, пока Фродо прорубался через паутину. Пузырёк был в руке шеф-повара, и когда он атаковал Шелоб, чтобы спасти «хозяина». Похоже, что Фиал Галадриэли провоцировал своего владельца взывать к Элберет, известной также как Варда. Ну разумеется, именно Владычица Звёзд должна была испортить все мои планы.

Мандосу доставляло просто жуткое удовольствие тыкать меня носом во все дыры в моей защите. Я себя чувствовал полным кретином. При моих отличных умственных способностях это было так стыдно… Некоторое время я не мог понять, почему бы не присвоить Намо титул «Тёмный Вала». Он всегда одевается в чёрное, любит чёрный юмор, а ещё он Владыка Мёртвых… О-ох, ну что я такое сделал, чтобы закончить свои дни в Чертогах Мандоса? Хотя, если подумать, у валар может быть от десяти до ста серьёзных поводов меня сюда засунуть. Блин.

Ну а тогда я проглядел тот факт, что два ублюдка приближались к Роковой Горе. Почему? Да потому, что к моему порогу подошла вся объединенная армия врагов. Это было так приятно, так хорошо, так наивно… Они думали, что смогут победить меня своим малюсеньким войском! Восхитительно. Я должен был одержать такую вкусную, такую сладкую победу! Я почти что пожалел их. Почти.

Но почему это у меня возникло ощущение приближающегося рока?

Потому что это был мой рок.

Этот мохноногий диверсант, этот любитель грибов, этот мерзкий мелкий ублюдок, этот коротышка, который меньше, чем гном, этот самый настоящий пигмей, этот обжора, который обедает тысячу раз в день, этот вор, который украл мою Прелесть, он объявил своим моё Кольцо!

А следующее, что я помню — это мучительное ощущение, как моё Кольцо падает прямо в Роковую Расселину и плавится там. Аш Назг! Погибло! Моё Кольцо!

Колоссальный одноцветный холст. Последняя память моей эры. Небо Мордора было закрыто пенящейся массой унылых серых туч. Воздух был тяжёл, ядовит и горек от запаха золы и смерти. Эпоха закончилась, моя держава рушилась вместе с моей башней, моё пламенное Око вертелось во все стороны, но было ясно, что уже слишком поздно. С глухим стуком оно ударилось о тёмно-серую землю и словно раскололо её. Все мои войска, все приспешники и слуги провалились в гигантский разлом, будто сама Арда захотела их уничтожить.

Это был Конец.

Хотите — верьте, хотите — нет, но умирать — крайне сомнительное удовольствие. Даже если ваш бессмертный дух при этом выживает. Особенно если ваш бессмертный дух при этом выживает.

Потому что первое, что вы видите, придя в сознание, — это Владыка Мёртвых в тюремной крепости…

Вот почему я ненавижу, ненавижу, ненавижу проигрывать!