Червоточина (джен)

— Отряд, подъем! — голос десятника, словно боевой рог, разметал остатки сна, заставляя вскакивать новобранцев второго десятка пятой сотни учебного лагеря Армии империи Кун.

Шэн скинул с себя одеяло, не открывая глаз, вскочил, на ходу схватил ножны с односторонне заточенным клинком, который выдавали новобранцам, торопясь прикрепить их к поясу.

Справившись с этим и схватив куртку со стальными пластинами, вшитыми на груди и спине, и плотный, непромокаемый серый плащ с глубоким капюшоном, на ходу одеваясь, Шэн выбежал из палатки.

— Быстрее, быстрее! — Десятник Хората на голову возвышался над строем, выпятив грудь и заведя бугрящиеся мышцами руки за спину. — В две шеренги стано-о-овись!

Шэн занял свое место в строю, последним, десятым бойцом, что в какой-то мере уязвляло его самолюбие. В имперской армии каждый в десятке имел свой номер от одного до десяти. Под первым номером был Горрат, высокий светловолосый парень, прибывший на два месяца раньше в лагерь новобранцев, чем Шэн. Именно Горрат займет место командира группы, если Хората умрет, а если и с Горратом что-то случится, то после него под вторым номером был весельчак Зенто, и так далее.

Шэн не был уж совсем слабым или неразвитым. Было обычным, если в армию приходили после обряда взросления, в двадцать лет, или даже позже. Шэну было шестнадцать, и после смерти деда, единственной родни, в деревне его уже больше ничто не держало. О своих родителях он ничего не знал. Дед никогда не рассказывал и не любил вопросов о своем прошлом, и Шэн перестал спрашивать. Он не мог поступить в академию магических искусств, о которой мечтал в детстве, когда был еще мальчишкой. Попасть туда можно было только при наличии внутреннего источника магии.

Ходили многочисленные слухи, что якобы один из тысячи, или даже из десяти тысяч, число колебалось от рассказчика к рассказчику, находясь в шаге от смерти, и если очень повезет, неожиданно открывал в себе источник магии. Потому в последние два года, когда на южных границах империи стало неспокойно, молодые мальчишки, оставляя родных и любимых, толпами сбегали в спешно развернутые учебные лагеря армии. Но были и те, кто считали, что армейские агитаторы были единственной причинной возникновения подобных слухов, и едва ли они ошибались.

Шэн втянул носом холодный утренний воздух, наслаждаясь свежестью и запахом озона после ночного дождя. Солнце еще не взошло над горизонтом, лишь коснулось своими лучами небесного свода, весенний ветер шумел в кронах деревьев. Вчера закончился второй день их трехдневного учебного марша сквозь лес. Шэн с нетерпением ждал третьего дня, когда они двумя длинными марш-бросками вернутся в обучающий лагерь армии, где можно будет скинуть с себя тяжелую броню, смыть пот и грязь и поспать на жесткой тахте, которая сейчас казалась императорским ложем.

Внезапно внимание Шэна привлекла мелькнувшая тень в небе, появившаяся и исчезнувшая в один миг. Он прищурился, инстинктивно напрягая глаза и слух. Обычное утро. Все так же листья шептались с ветром, смутные тени деревьев изгибались в предрассветных сумерках. И больше ничего. Совершенно ничего, что могло бы показаться подозрительным, лишь редкие тучи над головой. Может быть, привиделось? Резкий окрик десятника вырвал из размышлений Шэна.

— Рядовой Шэн!

— Я! — громко, вытянувшись в струну, ответил Шэн.

— Солдат, который вертит головой, когда должен внимательно слушать командование — это мертвый солдат! По прибытии в лагерь — десять кругов на полосе обучения в полном обмундировании. — Хората не выглядел разозленным, но спорить не имело смысла, да и не хотелось. Будет уроком на будущее: что бы ты не делал, не попадайся.

Хората вперил выжидающий взгляд в Шэна. Массивные, всегда сведенные на переносице брови и наклоненная голова делали его похожим на быка, чем и воспользовался однажды Зенто, замычав прямо в строю.

— Есть, десять кругов в обмундировании! — Шэн проклял свою невнимательность, но не показал виду. Вытянувшись и скосив глаза вправо на стоящих рядом бойцов, он вновь заметил тень, но уже в кустах. В этот раз он успел разглядеть размазанные крупные очертания существа, прежде чем оно скрылось. Силуэт двигался быстро, почти бесшумно и исчез в зарослях за спиной командира. Там точно кто-то был!

— Тревога! — во всю мощь легких, отчаянно напрягая голосовые связки, заорал Шэн. — Враг на двенадцать часов!

И время понеслось вскачь.

Шэн попытался выхватить клинок и перекатом сорваться влево, но не удержал равновесие и кубарем скатился к ближайшим деревьям. В эту же секунду яростный комок пламени размером с голову человека ударил в строй. Бойцов разметало в стороны, опаляя и раскидывая по земле. Пахнуло жаром и гарью. Горячая и упругая волна воздуха вперемешку с дымом впечатала Шэна в ствол дерева. В глазах потемнело, слух улавливал крики и треск бушующего огня. Шэн оттер глаза и увидел, как гигантская, черная летучая мышь, размером с лошадь, давя кусты — прыгнула на командира Хорату. Это был драхар. Падший! От куда здесь драхар? И насколько он помнил — драхары не плюются огнем, словно драконы. Неважно, Хората уже выхватил меч и прыжком рвал дистанцию, уходя от лап твари.

Когти схватили воздух, лишь на миг разминувшись с головой командира, и тот ударил с размаха, видимо, вложив все силы в этот удар. Лезвие прочертило кривую по крылу твари, оставляя глубокую кровоточащую рану. Драхар оглушительно завизжал, оскалив клыки, и Хората согнулся пополам, закрывая уши руками. В это мгновение монстр повернулся спиной к Шэну, и тот перехватил рукоять двумя руками, увидев хорошую возможность напасть со спины. Сердце, сходя с ума, отбивало безумный ритм, гоняя кровь по телу. Шэн рванулся вперед, отведя меч для замаха. Когда до зверя оставался шаг, Шэн прыгнул вверх, отталкиваясь от земли, вкладывая в рывок все силы и целя в затылок. Лезвие ударило в череп, но, не пробив его, заскользило вниз, оставляя узкий красный след на спине твари. Драхар резко крутанулся, крылом отправляя наглеца в полет.

Уже во второй раз за схватку Шэн ударился головой о дерево. Силуэты смазались, желудок сжался в спазме, мир вокруг плыл и терял очертания. Он слышал только крики Хораты и чьи-то сдавленные стоны. Драхар их всех прикончит. Было слышно, как зверь работает челюстями, разрывая тех, кого он знал. Ужас сковывал тело, голова кружилась, хотелось встать и бежать не оглядываясь. Шэн заворочался на месте, пытаясь отползти подальше. Тело не слушалось, руки изо всех сил цеплялись за землю.

— Хороший мальчик! Молодец! Кушай, кушай, — спокойный старческий мужской голос, будто любимую собаку хвалит. Шэн обернулся и увидел, как невысокая фигура в черном балахоне, с надвинутым на лицо капюшоном, гладила драхара. Маг! Вот кто метнул сгусток пламени в начале схватки! Шэн напрягся, уперев руки в землю и собираясь бежать, но вдруг невидимый жгут энергии змеей обвил тело, поднимая его в воздух.

— Добрый день, не правда ли, юноша? — голос мага слегка дребезжал. Он говорил так, словно они старые знакомые, неожиданно встретившие друг друга на улице.

Шэн пытался вырваться из хватки, напрягая руки и плечи, стараясь разорвать невидимые путы, но безрезультатно.

— Не стоит тратить силы. Ты и без того устал. — Маг подошел поближе, оценивающе оглядел своего пленника, покивал головой, что-то для себя решая.

— Я видел, как ты предупредил всех, — губы мага разошлись в улыбке, — хорошая наблюдательность. Впрочем, она тебе больше не понадобится. Я хорошо забочусь о своих экспериментальных образцах. И, смею заверить, тебя никто больше не обидит, — маг захохотал, снимая капюшон. На свет показалось старческое лицо, все в рытвинах и язвах, глаза подслеповато щурились при свете, редкие седые волосы не могли скрыть залысину на макушке.

— А теперь поспи, скоро у тебя начнется новая жизнь. — Маг снова накинул капюшон на голову, закрывая лицо. Что же делать? Шэн не мог пошевелиться, не мог позвать на помощь. В надежде он обвел глазами небольшую поляну, ставшую местом первой и последней битвы их отряда. Никто не выжил, а драхар, скрючившись, что-то жевал.

Маг нарочито медленно вытянул руку вперед.

— Поспи, поспи, — запричитал он. — Завтра будет тяжелый день.

Виски что-то сжало, тьма мягкими волнами, нежно касаясь сознания, накатывала со всех сторон, словно океан, качая и убаюкивая. Шэн пытался сопротивляться, бился в стенках своего разума об сгущавшеюся тьму, но тонул в ней — погружаясь все глубже и глубже. Веки сами собой стали медленно опускаться. И он уснул.

* * *

Проснулся Шэн, лежа на широкой деревянной скамье. Стараясь не двигаться, слегка приоткрыл веки и огляделся. Темная каморка, с каменными стенами. Ни одного окна. И на месте одной стены — вмонтированные толстые прутья решетки. Тюремная камера. На шее холодный ошейник. Металлический. Воображение тут же дорисовало еще и толстую, покрытую налетом ржавчины цепь, вмурованную в стену. За решеткой стоял широкий стол и стул, на котором восседал старый маг. Он что-то кропотливо вписывал в толстый журнал. Шэн, больше не таясь, медленно сел на скамью, ощупал шею. Так и есть, от ошейника к стене тянулись толстые звенья стальной цепи, навсегда вплавленные в камень.

— А-а! — протянул старик, поднимая голову. — Проснулся, наконец. За прошедшие два дня я уж подумал: не выдержал. Ну и молодец, — подытожил он.

Взял журнал со стола и приблизился к решетке.

— Я позволил себе провести некоторые наблюдения, не желаете послушать? — старик ехидно хихикнул. И, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Впрочем, не важно. Биологический возраст около шестнадцати. Повреждения тела умеренные. Потенциал телесных возможностей — не выше среднего. Я бы даже сказал, с натяжкой. Но вы быстро восстановите свое здоровье, я уже помог, не переживайте. Но это все мелочи, — старый маг перелистнул несколько страниц журнала, — ваш источник магии просто потрясающая находка. Идеальный образец. Будто сама судьба направила меня на встречу к вам! — старик светился радостью.

— Вы верите в судьбу?

Почему он считает, что у Шэна есть источник? Люди, рожденные с истоком, видят его проявление чуть ли не с рождения. До обряда совершеннолетия магия несколько слаба и плохо поддается контролю. Иногда сами собой светились глаза, вспыхивая ярким и, обычно совершенно неожиданно, призрачным огнем. Тянешься рукой к высоко лежащей вещи, а она сама прыгает в раскрытую ладонь. Первые признаки сильно разнились от мага к магу. Впрочем, с течением времени, когда мана в теле успокаивалась и стабилизировалась, подобные трудно контролируемые проявления магии проходили сами собой. В свою очередь, Шэн никогда не сталкивался с такими трудностями.

— Ты заблуждаешься, старик, — последний вопрос он проигнорировал. — Я не маг, ты зря меня схватил и держишь у себя.

— Ошибаетесь юноша! — старик снова захихикал. Теперь Шэн знал, что так мерзко хихикать могут только старики.

— Твой источник, — старый маг постоянно съезжал с “вы” на “ты”, и наоборот, — спящий! Никто, кроме меня, не способен разбудить его. Такие, как ты — редкость. Пожалуй, даже большая, чем люди с открытым источником. Так что, тебе невероятно повезло, что мы встретились.

Старик хочет открыть в нем источник? Но зачем? Как можно использовать новоявленного мага, ничего не умеющего? Ставить на нем опыты? Пытать? А может, он просто вырвет и присоединит его источник к своему. И вообще, как такое возможно? Никто и никогда не рассказывал ему ни о чем подобном. Шэн почувствовал, что может сорваться и поддаться панике в любой момент. Вдох-выдох. Только спокойный и ясный ум может ему помочь. Стоило бы разговорить старика, узнать, где они, и что он собрался с ним делать. Судя по всему, живет он, наверняка, один, и, по всей видимости, уже достаточно долго, с такими-то увлечениями. В городе или деревне его бы давно заметили. А раз старика до сих пор не подняли на эшафот перед орущей толпой, и протекторат царственного клана империи не держит его в темнице, значит они в какой-то глуши: лес либо горы. В глубокой скале или под землей.

— Совсем скоро, — старик вернулся к столу, — мы начнем подготовку к невероятному, эпохальному событию. Ни один фокусник из цирка, который они называют академией магии, и мечтать не мог о подобных исследованиях. — Старик, не сдержав эмоций, взмахнул рукой.

— И ты сыграешь главную роль в этом знаменательном событии.

Открытие источника у человека, который родился без способностей — это и вправду было нечто, выходящее за привычные рамки. Похоже, что маг абсолютно уверен в своем успехе.

— Ну а что потом? — рискнул спросить Шэн. Старик усмехнулся.

— А потом я продолжу жить. Начну жизнь с чистого листа.

Шэн вздрогнул.

— Я не понимаю.

— Мальчик, дело в том, что я не традиционный маг. Я отступник. Малефикар. И уже очень давно. Во времена своей молодости я смог попасть в академию. Именно там, после нескольких лет исследований, я отчетливо осознал необходимость расширить привычные горизонты своих знаний. Как тебе должно быть известно, темные искусства под запретом, благодаря архимагу Хотэю, — сморщенные губы скривились в пренебрежении. — Именно из-за этой старой развалины мне пришлось оставить обучение. И теперь, годы спустя, я даже рад, ведь я нашел это. — Маг полез куда-то под стол и извлек на свет толстую книгу в кожаном переплете.

— Бесценные знания! — маг ощерился, обнажая редкий ряд зубов. — Сборник ритуалов магии душ! И мой личный вклад состоит не в том, чтобы у тебя появился источник, хоть и это существенно. Главное тут то, что после того, как твой источник проявит себя, я смогу на время подавить твой слабый исток и при помощи ритуала изгоню твой дух, а сам займу твое тело. — Старик вернул книгу под стол. — Осталось дождаться, когда твой исток себя проявит, это займет около года. В моем возрасте это лишь миг. И все. Первый необходимый ритуал ты уже пережил, пока спал. Ну? Разве это не удивительно?

Старый больной ублюдок! Конечно, никто не хочет умирать, и возраст тут был ни при чем. Но просто так, отдать свою жизнь другому? О чем там сказал старик? Уже скоро, через год, у Шэна будет источник. И возможно, что сейчас появился единственный, совсем крохотный шанс нарушить ритуал замены души таким образом, чтобы это убило старика. Тогда как Шэн мог бы сохранить и источник, и свою жизнь. Вот только никто не даст времени овладеть будущей силой, и тем более не станет обучать древним ритуалам. Шэн с силой сжал пальцы. Неужели он так и умрет, отдав свое тело как сосуд, для старика, который не хочет умирать?

В следующий миг произошли две вещи. Во-первых, маг поднялся из-за стола и, бормоча что-то под нос, направился к выходу. А, во-вторых, Шэн заметил, как из-под сжатых ладоней, переливаясь радужными лучами, начал исходить слабый свет. Он чувствовал, как свет тянет новую и не привычную энергию в его груди. Источник! Шэн резко развернулся, сунув ладони под тряпку на досках, и лег сверху, закрывая их животом. Зазвенела цепь, маг обернулся на звук, но через секунду взялся за дверную ручку и вышел из комнаты.

Несколько лет назад, когда Шэну было около десяти, в деревне остановился торговый караван. Откуда тот прибыл и куда следовал, он не знал, да и не хотел знать. Но хорошо запомнил приятную молодую женщину, что ехала вместе с караваном попутчицей. Женщина была магессой. В тот же день, вечером, она рассказала детям удивительную историю о гордом и мужественном Цане, спасшем свою возлюбленную из лап ужасного дракона, сопровождая свой рассказ красочными движущимися иллюзиями, вызывая восторг и радость. И внушая детям восхищение и трепет перед магией. А после раздала всем ребятам в деревне бумажные листочки, что распространялись академией магии в надежде на раннее выявление одаренных детей, в которых описывались упражнения для овладевания и развития сил источника. Шэн заучил весь текст, как молитву. И даже год спустя, когда все дети уже перестали пытаться, он упорно, день за днем, повторял упражнения. Со временем Шэн сдался, отчаявшись и забыв свои мечты. Но сейчас, лежа на грязной и дурно пахнущей тряпке, в темной камере, прикованный цепью к стене, он улыбался.