Большие перемены (джен)

— Гарри, — Мальсибер тронул за плечо крепко спящего мальчика. — Гарри, просыпайся. Проснись, пожалуйста.

— Сейчас, — сонно пробормотал мальчик, — ещё минуточку...

Ему очень нравилась новая жизнь, когда можно было не вскакивать от резкого оклика тети Петунии, а немного поваляться в постели. Совсем чуточку.

— Проснись ненадолго, — попросил Мальсибер, ласково гладя его по плечу. — У нас с тобой есть одно очень важное и срочное дело.

Он с огромным трудом упросил Блэка позволить мальчику пожить у него дома под присмотром Эйвери, покуда Блэк не обустроит для него комнату и не оформит опеку официально.

— Тогда его у тебя никто не сможет отобрать, — убеждал он Сириуса. — Даже Дамблдор. Подожди ещё несколько дней: досадно будет, если все сорвётся в последний момент. И ищи его опять потом. Сам же говорил, что Дамблдор не хотел его отдавать тебе.

— Ладно, — неохотно согласился Блэк, — но только несколько дней. А если Дамблдор опять заведёт свою шарманку про кровную защиту и дом Петунии, я Гарри просто увезу куда подальше. Всегда хотел мир посмотреть.

— Когда тебя признают официальным опекуном, Дамблдор может говорить всё, что захочет, — сказал Мальсибер, — но власти у него не будет.

Так что Гарри пока снова поселился в его доме — и сейчас, посреди ночи, Мальсибер всё же решился сделать то, что давно задумал и даже попытался было обсудить с другими — но встретил такой дружный отпор, что сдался и больше разговора на эту тему не заводил.

— Вставай, пожалуйста, — попросил он Гарри. — Нам с тобою очень нужно сделать кое-что.

— Ага, — согласился уже проснувшийся Гарри, выбираясь из постели, — а мы куда-то пойдем? А Марк с нами будет? А Забияка с Мурлыкой?

Книззлы, принесённые от Малфоя, спали тут же, и теперь Забияка, услышав своё имя, сонно мяукнул, приоткрыв оливково-зелёный глаз. Мурлыка же, более спокойный и ленивый, просыпаться и не подумал.

— Мы быстро, — улыбнулся ему Мальсибер и почесал спящего Мурлыку за ухом. — Они и проснуться не успеют. Не стоит их будить... идём, — он протянул к нему руки и, подхватив мальчика, поднялся и аппарировал в какой-то большой тёмный зал. — Так, — сказал Мальсибер, прижимая к себе Гарри. — Сейчас ты увидишь кое-кого очень страшного и неприятного. Бояться не нужно — нужно просто дать ему тебя обнюхать и осмотреть. Я буду держать тебя так, как сейчас. Хорошо?

— Очень страшного? — уточнил Гарри, изо всех сил цепляясь за Мальсибера.

— Очень, — честно сказал Мальсибер и прижал его к себе так крепко, как только мог. — Но ты можешь закрыть глаза, — предложил он. — И держаться за меня. Возможно, — добавил он с сочувствием, — тебе в какой-то момент станет больно. Но, — пообещал он тут же, — это ненадолго. Обещаю. Ты потерпишь?

— Нельзя закрывать глаза, — грустно вздохнул Гарри, — так ещё страшнее будет. Я потерплю.

— Я прикрою тебе рот ладонью, — сказал Мальсибер, — так нужно. Кричи, если захочешь — это можно. И держись за меня крепко-крепко. Бояться этого создания не стыдно — их боятся все. Ну что, готов? — спросил он, мягко кладя ладонь на рот мальчика.

— Ага, — кивнул Гарри.

— Феликс! — позвал Мальсибер.

И из темноты выступило, словно соткавшись из неё, странноватое и жуткое создание, напоминающее привидение, одетое в грязно-чёрный саван, рваный и, кажется, едва на нём держащийся. Ног у существа не было — или были, но оно ими сейчас не пользовалось, паря, словно воздушный шарик, в паре футов над полом. Оно медленно приблизилось — и застыло буквально в шаге от Гарри.

— Возьми лишнее, — странным, ровным и холодным голосом проговорил Мальсибер. — Лишнее принадлежит тебе. Можешь выпить.

Существо... нет, оно определённо ничего не говорило, но Гарри показалось, что оно издало какой-то странный, высокий и откровенно удовлетворённый звук — и, подавшись вперёд, прижалось вдруг своим... тем, где должно бы было быть лицо, ко лбу Гарри — к тому месту, где у него был шрам.

Само по себе оно не было холодным — ничуть не холоднее, чем, к примеру бывают старые кожаные перчатки или же страницы тех больших книг, что читали Гарри Маркус с Ойгеном, — однако же от прикосновения этого создания мальчику показалось, будто его замораживают. Заживо.

Он закричал — от страха и отчаяния, видя перед собой не этот тёмный зал, а залитую мертвенным зелёным светом смутно знакомую комнату, которая часто снилась ему в ночных кошмарах, и слыша почти забытый женский голос: «Только не Гарри! Не троньте Гарри!»

— Мама, мамочка, мама-а-а!

А потом вдруг всё закончилось. Теперь Гарри было просто холодно — и всё.

— Ты потрясающий, — услышал он голос Мальсибера, и почувствовал, как ему в рот что-то вкладывают. — Ешь давай, — велел Мальсибер, укрывая его чем-то. — Вкусно?

— Не знаю, — сквозь слёзы ответил Гарри.

— Ну и ладно. Ты, главное, ешь, — Мальсибер вытер ему слёзы и понёс куда-то, и вскоре они оказались в небольшой уютной комнате с камином. Мальсибер сел в большое кресло, устроил Гарри у себя на коленях, завернув его в плед, и вложил ему в рот ещё кусок шоколада. — Сейчас ты согреешься, и всё будет совсем хорошо. Хочешь какао?

— Хочу, — всхлипнул Гарри, — и пирожных хочу, с кремом.

— Есть пирожные, — Мальсибер почему-то очень обрадовался и, хлопнув в ладоши, позвал эльфа. Приказав ему принести им какао и пирожные, он обернул Гарри пледом поплотнее и сказал очень серьёзно: — Ты держался замечательно. И то, что мы сегодня сделали, было хоть и очень важным, но по-настоящему опасным. Я боюсь, если об этом кто-нибудь узнает, твой крёстный никогда мне больше не позволит даже подойти к тебе. Просто в дом не впустит.

— Кто это был? — тихо спросил Гарри. — И что он делал?

— Это был дементор, — сказал Мальсибер, гладя его по волосам и лбу. — Дементоры — ужасные и тёмные создания... никто не знает, откуда они взялись. Некоторые считают, что их создал много лет назад один злой волшебник, другие — что они сами появляются там, где холодно и сыро, и вокруг страдания и боль... но это особенный дементор, — он улыбнулся успокаивающе. — Он... ручной, пожалуй, можно так сказать. Он слушает меня. И я попросил его забрать у тебя... кое-что. Понимаешь, — он коснулся подушечкой пальца его шрама, — один очень злой волшебник несколько лет назад хотел убить тебя. Но не смог — напротив, погиб сам. Но умирать он не хотел, и, чтобы зацепиться здесь, вложил в тебя кусочек самого себя. Дементор его вытащил. И теперь ты — просто ты. И ничего и никого другого в тебе нет, — он снова улыбнулся.

— Злой волшебник? — вздрогнул Гарри. — Такой... как чёрный дым, да? Я его иногда видел... во сне.

— Да, — кивнул Мальсибер, едва ощутимо вздрогнув при его словах. — Больше ты его не увидишь, — пообещал он. — Ты его видел из-за этого кусочка. Но теперь в тебе его больше нет — и самого злого волшебника нет больше. Всё, — сказал он, снова улыбаясь. — Он умер по-настоящему. До конца.

— Взаправду умер? — недоверчиво переспросил Гарри. — Не понарошку?

— На сей раз взаправду, — твёрдо сказал Мальсибер. — Понарошку было в прошлый раз. Но теперь он мёртв совсем — и мы с тобой только что это полностью закончили. От него больше не осталось ничего.

— И он не вылезет из могилы? — серьёзно уточнил Гарри. — И не придёт за мной?

— Нет, не вылезет, — покачал головой Мальсибер. — И не придёт. Можешь быть уверен. Теперь точно не придёт.

Появившийся эльф принёс какао и поднос с пирожными, и Мальсибер вложил чашку в руки Гарри.

Гарри отпил глоток какао и тихо вздохнул:

— А Забияка сейчас обидится, что мы его не взяли. Он тоже любит какао, хотя оно и не котиная еда. Или не книззловая?

— Книззлам шоколад нельзя, — сказал Мальсибер, задумчиво гладя Гарри по спине. — Наверное, и кошкам тоже, я не знаю... Гарри, — он внимательно и серьёзно поглядел на него. — Ты помнишь, что я говорил тебе про крёстного? Он нам не позволит видеться, если узнает, что сейчас произошло. Не простит мне, что я подверг тебя такой опасности. Никогда.

— Я ему не скажу, если так, — пообещал Гарри. Крёстный его самого немного пугал.

— Другие скажут, — Мальсибер продолжал быть предельно серьёзен. — Никому об этом не рассказывай, если хочешь, чтоб мы виделись, — попросил он. — Я клянусь, что никогда не наврежу тебе — и я знал, что это не опасно. Но мне их не убедить. Понимаешь?

— Марку тоже не говорить? — спросил Гарри. Про Снейпа спрашивать он не стал — откровенничать с этим человеком его никогда не тянуло.

— Не стоит, — вздохнул Мальсибер. — Он расскажет Северусу, а тот меня прибьёт, — он чуть улыбнулся. — Я им после расскажу. Потом. Когда ты вырастешь, и тебя уже нельзя будет куда-то не пустить.

— Он может, — согласился с ним Гарри, — может прибить. Он злой. Я никогда и никому не скажу.

— Северус не злой, — покачал головой Мальсибер. — Он просто очень сложный человек. Но хороший. Действительно хороший. Только это нелегко понять... но да — он действительно бывает злым, — он улыбнулся и легонько обнял Гарри. — Я потом всё расскажу им, — повторил он. — А пока пусть это будет наш с тобой секрет. И сейчас мы скрепим его какао и пирожными, — он заулыбался шире и сделал большой глоток.

— Давай, — согласился Гарри, следуя его примеру и отпивая какао так, что вокруг его рта появились шоколадные усы. — Пирожные — это всегда хорошо.