L+L (гет)

Утром в пятницу двадцать восьмого сентября Ферклов на рассвете разбудили громкие удары в дверь. И пока проснувшиеся дети сжимались в страхе в своих кроватях, оставшийся теперь самым старшим мужчиной в доме Утер Феркл, натянув засаленный халат и стиснув в руке палочку, взял с собою брата и кузена, подошёл к двери и зло спросил:

— Кому и что тут надо?

— Открывай добром, племянничек! — раздался громкий и уверенный женский голос.

— А то мы сами справимся, — добавил мужской.

— Какой ещё племянник? — буркнул Утер, не торопясь им открывать.

— Зависит от того, чей ты сын, — ответила женщина из-за двери. У неё был глубокий низкий голос, и говорила она сейчас резко и властно. — Кто твои родители?

— Мой отец Тристан, — ответил Утер, и добавил с отвращением: — А мать выпустили. Тряпка.

— Родной, значит, — сказали из-за двери. — Открывай — или мои внуки её выломают. Немедленно!

— Тварь, — пробормотал Утер, переглядываясь с братом и кузеном.

Открывать дверь не хотелось. Это был их дом! И они прекрасно жили, покуда этот маленький мерзавец не сбежал. Или пока его чокнутые братец и сестрица не спрятали письмо. Пошутить они решили, мелкие засранцы! А теперь из-за этой шутки его дед… их прадед и прабабка, а также его, Утера, отец с дядькой и тёткой сдохнут в Азкабане, а семья осталась без главы! Хотя дядя, тётка и отец, может, и вернутся… Но сейчас-то они тут одни! И некому даже отпор дать этим новым… родственничкам — откуда они взялись только? И ведь не откроешь — в самом деле дверь сломают. А обращаться в аврорат бессмысленно: кто их станет слушать там? Никто. Ещё и добавят.

Утер был неимоверно зол — и только ждал, когда виновники случившегося вернутся, наконец, домой. Ну, он объяснит им, как следует шутить, а как — не стоит! Пускай только вернутся.

Но сейчас они торчали в школе — а под дверью стояла непонятная родня. Материна, что ли? Сучка! Старая вонючая сучка, сдавшая — кого? Собственного мужа! И его родителей — людей, принявших её в свой дом! Если б Утер мог, он бы её уничтожил — но отправляться в Азкабан он абсолютно не желал. Поэтому приходилось её терпеть, просто заперев в их с отцом комнате и по разу отправляя туда кого-то из детей принести еды и вынести горшок. Вот и пусть сидит там взаперти — может, сдохнет поскорей. Предательница!

В дверь ударили опять. Доски неприятно затрещали, и Утер с крайней неохотой всё-таки открыл её — и уставился на стоящую на пороге толпу незнакомцев. Их там было человек, наверно, десять! И они все держали в руках палочки… и топоры. Впрочем, нет, не все: женщина, стоящая впереди всех — высокая, худая и прямая, как доска, с короткими седыми волосами и загорелым обветренным лицом — в руках держала только палочку. Утер сразу опознал в ней главную: во-первых, она была очевидно старше остальных — кажется, она была примерно возраста его родителей, только выглядела крепче — а во-вторых, она держалась соответственно. Как хозяйка — и как та, кто к возраженьям не привык.

— Наконец-то, — сказала она крайне недовольно. — Для начала познакомимся, — заявила она. — Я — Катриона МакКормак, младшая сестра отца Доркас. Это — мои внуки и племянники, — кивнула она на стоящих рядом с ней мужчин. — С кем имеем честь? — спросила она, делая уверенный шаг вперёд.

Утер лишь зубами скрипнул. От неё одни проблемы, от мамаши! Сука, старая трусливая сука! Сыночку она спасла! Кому нужен сквиб?! Стал он кем-то там, ишь ты! А у приличных людей одни проблемы!

— Что вам надо? — спросил Утер, не отвечая на её вопрос. Обойдётся. Явились тут.

— Для начала — где моя племянница? — спросила Катриона.

— Спит, — буркнул Утер и добавил: — Вас сюда никто не звал. Убирайтесь!

— Это вряд ли, — Катриона сделала ещё один шаг вперёд и, переступив порог, теперь оказалась почти вплотную к Утеру. — Позволь пройти, — сказала она, нехорошо сощурившись.

— Это мой дом, — Утер сжал кулаки и поднял было палочку, но в следующий момент отлетел далеко по коридору, отброшенный, кажется, Экспелиармусом или ещё каким-то сногсшибателем.

— А мы не авроры, — заявил высокий детина, чьи плечи, если и проходили в дверной проём, то тютелька в тютельку. — Нам на это наплевать. Дети где? — спросил он, входя следом за Катрионой. А эти два дебила ничего не сделали! Пеллеас и Вивиан просто стояли и тупо на всё это глядели! Трусы! Кого они боятся? Этих… как их… МакКормаков?

Погодите-ка… Это те МакКормаки, что играли в «Гордость Портри»? Ну, тогда им точно конец: всем известно, что все квиддичисты — абсолютно чокнутые. Ещё бы: получи-ка по башке бладжером пару сотен раз, мозги в кашу будут!

— Убирайтесь! — безнадёжно потребовал Утер, с некоторым трудом вставая.

— Я спросила, — Катриона навела на него палочку, — где моя племянница?

— Наверху, — сказал Пеллеас. — Мама наверху. И дети тоже.

Ну, какая тварь! Он всегда был размазнёй — ну как же, младшенький! Вечно глядел на всех овечьими — именно овечьими, да! Не бараньими! Бабьими, овечьими глазами, хлопал ими и со всеми соглашался. И жену такую же нашёл! Лучше б он тогда подох вместо неё — вот же надо было им опять рожать ребёнка! Де-е-евочку они хотели! Утер ещё два года назад, когда Марджори, жена Пеллеаса, умерла во время выкидыша, был ужасно раздосадован, что из них двоих с мальчишками остался Пеллеас. Вот Марджори — та была кремень! Ух, как она порой ругалась — что с им самим, что и с его отцом! Да она даже Гондульфуса не боялась. А это что? Не мужик — куриное дерьмо.

— А ты кто? — спросила его Катриона.

— Пеллеас, — назвался тот. И даже представил остальных: — Мой брат Утер и Вивиан. Кузен.

— Вас сюда не звали, — повторил Утер. — Вы к нам ворвались!

— Ты дверь сам открыл, — возразила Катриона. — Но можешь пожаловаться в аврорат, — она кивнула. — Сову дать? — добавила она ехидно. А затем велела Пеллеасу: — Проводи меня сначала к Доркас, а затем отведи их к детям. А вы, — обернулась она к мрачным Утеру и Вивиану, — не лезьте. Кайлен, проследи, — велела она тому самому здоровенному детине, чьё имя смотрелось чьей-то глупой шуткой,⁽¹⁾ и пошла за Пеллеасом вверх по лестнице.

Катриона была в ярости. Письмо от сына нашло её в самом сердце Анд — и она вернулась домой уже в состоянии откровенного бешенства. Прежде всего, на саму себя за то, что когда-то полвека назад она так разозлилась на племянницу, что ей даже в голову не пришло нормально её расспросить и выслушать. А ведь, поговори она тогда нормально с Доркас, весь этот бардак можно было разгрести ещё в то время! Но нет — она, дура, разозлилась и выставила девочку. Доркас тоже идиотка, но запуганная — но она сама-то?! Нет уж — виновата, значит, значит, ей и разбираться.

Дверь в комнату Доркас Катриона просто вышибла ногой. Возраст возрастом, но зря, что ли, она была охотницей? И до сих пор полёты обожала. Да и дверь, сказать по правде, оказалась хлипкой. Она замерла в изумлении на пороге, оглядывая комнату и задохнувшись от тяжёлого спёртого запаха.

— Ты почему мне ничего не рассказала? — спросила она, маша рукой перед лицом в попытке немного продышаться.

— Катриона? — недоверчиво спросила Доркас. Она лежала в постели и смотрела на свою тётю почти с ужасом.

— Как ты тут вообще живёшь? — спросила та, взмахом палочки распахивая мутноватое от грязи окно. — Да у нас в свинарнике пахнет лучше! Так ты почему мне не сказала ничего? — повторила она, подходя к кровати.

— Я не могла, — прошептала Доркас, натягивая одеяло к подбородку. — Ты бы меня никуда не отпустила… к мужу… А у нас уже были Утер и…

— Ну какая же ты дура! — не сдержалась Катриона — впрочем, она вообще не была привычна сдерживаться. — Неужели ты считаешь, что я бы оставила своих племянников в таком кошмарном месте? Мы с твоим отцом бы их забрали — да он штакетника понаделал бы из этих Ферклов! Ты только посмотри, кем они выросли, — Катриона огляделась и брезгливо ткнула носком ноги в грубом ботинке клубок чего-то непонятного. — Утер твой… хотя что говорить теперь, — она махнула рукой и велела: — Собирайся. Поднимайся, поднимайся! — она стянула с Доркас одеяло. — Ты здесь больше ни минуты не останешься — ни ты, ни дети. И пускай они идут жаловаться хоть в Визенгамот! — добавила она с вызовом.

— Ты нас заберёшь? — недоверчиво и робко спросила Доркас.

— Собирайся, — повторила Катриона. — Заберу, естественно! Сжечь бы это всё — да неохота в Азкабан, — она скривилась и нахмурилась. — Собирайся, — повторила Катриона. — И спускайся вниз.

— А Мел? — взволнованно спросила Доркас. — Мел здесь не надо оставлять…

— Мел — это кто? — деловито уточнила Катриона.

— Племянница, — тихо вздохнула Доркас. — Моя племянница… двойняшки у неё. Возьми её с собой! — умоляюще произнесла она. — Меня оставь, хочешь… А её возьми?

— Ну какая дура, а, — пробормотала Катриона и сказала вслух: — Собирайся, говорю тебе. Пойду погляжу на эту Мел…

— Она Мелиор, — торопливо проговорила Доркас, садясь и натягивая вылинявшую рубаху на свои тощие колени.

— Ну и имена у вас, — фыркнула Катриона. — Одевайся, — повторила она — и отправилась на розыски «племянницы».

Та нашлась в детской девочек — сидела на одной из нижних кроватей, прижимая к себе трёх перепуганных девчонок лет шести-семи и со страхом глядела на стоящего у окна Шолто, высокого и плотного мужчину лет под сорок, с отвращением озиравшегося вокруг.

— Тебя звать как? — спросила с порога Катриона — и, услышав неуверенное:

— Мелиор, — кивнула:

— Славно. Собирайся — пойдёшь с нами. Помоги ей, — велела Катриона внуку, и тот, обрадованный вполне конкретным поручением, кивнул.

— Куда с вами? — спросила Мелиор. Самая маленькая девочка обхватила её за шею и заплакала. — Вы кто?

— Я — Катриона МакКормак, — спохватившись, представилась она. — Тётя Доркас. Мы сейчас отправимся ко мне домой — нас там ждут все остальные члены клана. И решим, кто из детей с кем будет жить. Ну и вы с Доркас, — добавила она успокаивающе… или уж, как получилось.

— Но они нас не отпустят, — неуверенно проговорила Мелиор. — Мой брат и…

— Ну, пусть попробует, — усмехнулась Катриона. — Они могут жить, как захотят — но мои внучатые племянники не будут обучаться быть ежами! Что это за жуть и дикость?! Как в какой-то страшной сказке. Собирайся — и собери детей, — велела она. — Хотя, судя по тому, что я тут вижу, брать вам нечего, — добавила она и повторила внуку: — Шолто, помоги им.

1) Cailean — от гаэльск. «дитя, детёныш».

Вернуться к тексту