In studio (S/s)piritus (evanuit) (джен)

Ищи меня в шуме ветра,

Ищи меня в листьях мяты,

Ищи меня, верь, что где-то

Я есть и вернусь обратно.

Фриск помнит последние слова принца. «Тебе лучше забыть обо мне». Они звучат набатом ночью. Забыть, забыть, забыть. Но разве можно забыть о своём друге и несостоявшемся братце? Он же жив. Жив, просто должен вернуться.

Чара подбадривает её, улыбается ласково где-то в глубине (под)сознания. Фриск не видит, но знает. На единственной фотографии сестрички не видно лица, но Восьмая знает. У неё самая мягкая и добрая на свете улыбка. Лучистые золотистые глаза, словно маленькие солнышки. Задорно вздёрнутый носик. Может быть, даже есть веснушки. Она чувствует её душу. Чара точно очень-очень красивая! И милая!

Чара смеётся. Нет, её смех не слышен. Его можно лишь ощутить. Лёгкие, ласковые переливы. Теплота. Чуть щекотно. Это — её задорный смех. Фриск знает. Фриск умная девочка, ей уже десять, она всё знает и понимает. Сестрёнка учила её. Вредная, как все старшие сёстры, но любимая.

Только ей, самой лучшей сестре на свете, Фриск откроет всё, без оглядки, без утайки. Чара знает, что привело Восьмую на гору Эббот. Причина смешна и проста: посмотреть, как восходит солнце. Миллионы людей живут и не видят, как восходит солнце, не смотрят на это с высокой-высокой горы. И даже не хотят! Ну что за глупость, право слово. Чара знает, почему Фриск так решительно щадила всех на своём пути, умирая сотни раз. Каждая жизнь ценна. Не может быть по-другому! Чара знает, что Фриск иногда рисует Азриэля. Маленького, улыбающегося, тянущего к ней руки так отчаянно доверчиво. «Ах, ты упала, верно?» Подростка, так же широко и искренне улыбающегося, раскрывающего руки для объятий. Со следами слёз на пушистых щеках. Взрослого, сильного и красивого, держащего в руках изящные смертоносный мечи. Фриск прячет рисунки так далеко, как только может. Это будет лишним напоминанием. Чара многое знает.

Юный посол ясно слышит в шелесте ветра заветный голос. Видит такой близкий облик в осенней листве («Жёлтое и зелёное, Чара!»). Чувствует руки сводных брата и сестры на своём плече. Тёплые, как и должно быть. Чара улыбается и обнимает. Духи тоже могут дарить тепло.

Ищи меня за спиною,

Ищи меня в каплях алых,

За звёздами, за землёю,

Ищи, что ещё осталось.

Девочка уверенно вырисовывает Дельта Руну. Звёзды. На фоне этого бог Гиперсмерти. Главное, чтобы никто не зашёл сейчас. Ей уже четырнадцать. Её телу всё ещё десять, но каждый таймлайн занимает год в среднем. Она пыталась вернуть к жизни Чару и Азриэля с помощью Альфис, Гастера, человеческих учёных. Она пыталась справиться сама. Однажды рассказала в прямом эфире о своём даре. Зря. Фриск трясёт головой. Забыть, забыть, забыть. Сейчас она на верном пути. Цветик живёт в их доме. Все монстры знают правду о нём. Общая поддержка должна помочь, обязательно. И Папирус постоянно рядом, а он единственный, кроме Чары, к кому привязан цветок. Уж Папс-то точно найдёт выход! А когда Азриэль вернётся, он снова поглотит душу Чары. И её. И они хотя бы будут втроём.

Рисунок скомкан. В горле ком. Кого она обманывает? Нельзя вернуть душу, которой нет. Забыть, забыть, забыть. Но разве можно забыть о своём друге и мёртвом братце? О лучшей подруге, похороненной под золотыми цветами?

Нет. Нельзя.

Скоро ей исполнится пятнадцать одиннадцать. А Чаре — пятьсот семнадцать. Забавно, только две недели разницы между днями рождения. Но они могут просто отпраздновать вдвое круче один. В конце концов, они едины. Самые лучшие сестрёнки. Навсегда.

«Эй, партнёр». Мысль звучит в голове мягким шелестом. «Да?» Тепло проходит внутри волной. «Я знаю, какой подарок хочу. И тебе, и мне». Образ передаётся от одной душе к другой. Вырисовывается в разуме, настойчиво всплывает, стоит только прикрыть глаза.

Медальон-сердечко. Самодельный. Эпоксидная смола, разный мох, немного дерева. Никакой надписи. Всё ясно без слов.

Возможно, потом она сделает такой для Цветика.

Возможно, это пробудит в нём хоть немного чувств? Должно, должно!.. Они — Фриск и Чара — всё ещё решительны. Решимость течёт в венах их общего тела, заставляет пульсировать сердце, скрепляет их души. Не даёт сдаться.

Рассыпался мир в ладонях,

На небе погасло солнце…

Ищи же меня и помни:

Найдёшь — всё опять вернётся.

Фриск двести. Двести лет. Она была послом сотни раз. Десятки ей не удавалось сохранить мир между расами. Тысячи на неё происходили покушения. Иногда удачно. Забыть, забыть, забыть. Фриск перестала верить в разумность людей. Наверное, бесповоротно. Грань между ней и Чарой стёрлась. Они — Чарриск, человек, наполненный решимостью. Человек, который начал подземную историю, а теперь должен завершить её. Который погубил сводного брата, а теперь должен вернуть его. Который в ответе за целую расу

«Ты — будущее людей и монстров. Чара, сохраняй решимость!»

хотя «они» всего лишь

«Да, Фриск будет отличным послом!»

самую малость многоразово мёртвые дети. И что может пойти не так? Ничего страшного, что они почти перестали существовать, слившись воедино. Ничего страшного, что любимый братик всё ещё озлобленное бездушное растение. Можно же забыться, отвлечься. Бросить на пару таймлайнов работу посла, освоить новую профессию. Или десятки новых профессий…

Забыть. Забыть. Забыть. Настойчивая мантра внутри. Забыть миллионы своих смертей, тысячи проблем, сотни припадков, десятки войн. Забыть, забыть, забыть, забыть-забыть забытьзабытьзабыть…

Вот только ладонь не режет,

Вот только слеза не светит!

— Где же ты, где же, где же?..

— А разве я есть на свете?..

Да и помнить почти что нечего.

Фриск больше не существует. Есть уставшая, заигравшаяся в богиню душа.

Чары больше не существует. Есть её тень, отдавшая всю жизнь и силу Той-что была-Фриск.

А Азриэль…

Он перестал существовать столетия назад. Когда его душа раскололась хрустальной чашей под ударами людей. Он был прав, сказав Фриск: «Тебе лучше забыть обо мне».

Она должна была помнить последние слова принца.