Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Точно так же у Гермионы происходило с учебой: она могла сколько угодно бояться, но стоило поставить перед собой чёткую цель, и паника уходила. Есть цель — будет и план. А стоит разложить огромный объём работы по пунктам и расписать в ежедневнике, как тут же окажется, что на каждый день выпадает вполне посильная ноша.

Предмет, правда, слишком уж новый: «Как влюбить в себя лучшего друга». Изучение факультативное, пересдача не предусмотрена, зато с учебным планом поможет мама.

Гермиона достала чистый ежедневник.

— Я оставлю его дома, ещё не хватало, чтобы кто-нибудь в школе прочёл. А на рождественских каникулах отмечу, что сделано, и скорректирую план. Итак, с чего начать?

Эмма улыбнулась. Когда дочка впадала вот в такое целеустремленное настроение, это смотрелось немного забавно, потому что детям не свойственно подробно и вдумчиво подходить к своей жизни. Но в будущем Гермионе пригодится привычка к разумному планированию.

— Начни с целей. Главная — добиться любви Гарри, так?

— Так. И я совершенно не представляю, как это сделать!

— Так же, как готовишься к экзаменам: наметить несколько промежуточных целей и сосредоточиться на них. Гляди: чтобы Гарри в тебя влюбился, для начала он должен понять, что рядом — не «свой парень Гермиона», а девочка. Причём очень даже симпатичная. В «своих парней» не влюбляются, верно?

— Но я совсем не симпатичная! — Гермиона сердито дёрнула за упавшую на лицо пышную прядь. — Нет, я, наверное, очень даже ничего, если надеть лёгкое платье или шорты с топиком, но школьная форма! Мантия! На виду остаётся только эта дурацкая грива и бобриные зубы.

— Пиши, — Эмма постучала ногтем по раскрытому ежедневнику. — На левой странице: «Цели». Справа: «Проблемы».

— «Цели», — повторила Гермиона. — Добиться любви Гарри. Показать ему, что я девочка. М-м-м, — она подняла взгляд. — Поработать над внешностью?

— Это первое направление, — подтвердила Эмма. — И не забывай: точно сформулировать проблему — первый шаг к решению.

— «Проблемы», — Гермиона перешла на другую страницу. — Внешность. Сделать что-нибудь с причёской. И, мама… я помню, как вы с папой ругались, когда я попросила вас уменьшить мне зубы. Но, может, есть магические способы? Я хочу выяснить. Вы ведь не будете против? Пожалуйста!

— Что ж, если найдёшь безвредный способ…

— Отлично! Спасибо, мамочка, я люблю тебя!

Эмма покачала головой.

— Впиши сюда ещё один пункт: «одежда». Давай пройдёмся с тобой по волшебным магазинам и посмотрим, в чём ходят красивые ведьмы. Ведь, кроме уроков, в Хогвартсе есть и выходные, так? И в ту деревню, Хогсмид, ты не обязана идти в школьной форме?

— Мама, ты гений!

— Я всего лишь умею раскладывать проблему на составляющие. Кстати, я уверена, что в Косом переулке могут подсказать ещё что-нибудь полезное. Нужно только не стесняться спрашивать.

Гермиона кивнула и вписала под строчкой «одежда» следующий пункт: «Спросить в Косом переулке о волшебных косметических средствах».

— Дальше?

— Дальше — сложнее. Подумай, что ещё мешает Гарри заметить, что ты — девочка?

Гермиона выразительно пожала плечами:

— Мы ведь уже решили: то, что он вообще не знает, чем девочки от мальчиков отличаются.

— А ты? — вздохнула Эмма. — Прости, дочка, но если судить по твоим рассказам о ваших приключениях, ты тоже этого не понимаешь. Может, это тоже часть твоей проблемы? Ты хоть раз показала Гарри свою слабость? Дала ему понять, что нуждаешься в помощи?

— Обычно в помощи нуждается он, — пробормотала Гермиона.

— Пусть так. И ты молодец, что не бросаешь друга в беде. Но если уж хочешь стать для Гарри не только другом, но и девушкой, приучи его и относиться к тебе, как к девушке. Хоть раз он помог тебе нести сумку? Поднёс книги в библиотеке? Угостил шоколадкой, когда ты грустила? Хотя бы раз придержал перед тобой дверь?

Эмма смотрела в растерянное лицо дочери и ругала себя: похоже, они с Дэном слишком успешно учили дочь быть сильной и самостоятельной, раз она совсем не понимает, когда можно и даже нужно проявить слабость. То, что поможет в учёбе, а позже и в карьере, в личной жизни только навредит. Ну что ж, к счастью, ещё не поздно всё исправить. Первая любовь — отличная мотивация для девочки.

— Беда в том, что мальчики тоже обычно не понимают, когда и как стоит немного поухаживать за девочкой. Но, знаешь, — она лукаво улыбнулась, — если мальчик умный и ты ему нравишься, он легко обучается всем этим маленьким хитростям, нужно лишь подсказать. Только не прямо, конечно: он должен думать, что дошёл до всего сам. Хотя иногда они такие тугодумы, что это невероятно раздражает! Твоему папе понадобилось довольно много времени, пока он запомнил, что меня можно задобрить чизкейком или сливочным мороженым, но ни в коем случае не кока-колой.

Гермиона вздохнула и вписала в «Проблемы» сразу две строчки: «я не умею быть девушкой» и «Гарри не знает, как вести себя с девушками». Постучала себя ручкой по губам, как поступала, лишь очень глубоко задумавшись, и заметила:

— Может, это и к лучшему. Если подумать, мне кажется, с Гарри заигрывает не только Джинни. Парвати всегда старается столкнуться с ним в дверях и при этом глупо хихикает, а две девочки с Хаффлпаффа — мы вместе занимаемся на гербологии — просто едят его взглядами! И это я ещё не присматривалась!

Эмма подавила улыбку. Соперницы — тоже неплохой стимул.

— Что ж, если я правильно поняла, твой Гарри — знаменитость. А значит, у него должны быть поклонницы. К сожалению, от них никуда не денешься.

— Нет уж! Разве они три года поддерживали Гарри во всём, были рядом в его сумасбродных приключениях, помогали с домашними заданиями? Им всё равно, Гарри это или какой-нибудь… Локхарт! — Гермиона почти выплюнула это имя. — Им нужна его слава, а не он сам!

— Итак, ещё одна проблема? — подсказала Эмма. — Ты не одинока в погоне за ценным призом по имени Гарри?

— По фамилии Поттер, раз уж речь зашла о его славе. И что с ними делать, не драться же?

— Помнить о них, но не подавать вида. Здесь тонкий момент, дочка: Гарри не должен думать, что ты предъявляешь на него права. Мужчины любят свободу и не любят, когда решают за них. Это он должен завоёвывать тебя, а не ты его. То, что само упало в руки, не ценят. Кстати, не потому ли Гарри и Рон не слишком ценят твою помощь с уроками?

— Но я же не могу… — осекшись, Гермиона подняла на мать удивленный взгляд. — Если я перестану тянуть их и пинать, напоминать о домашних заданиях и о том, что пора готовиться к экзаменам…

— Они скатятся, — кивнула Эмма. — И, возможно, поймут, сколько ты для них делала.

— Страшно подумать, сколько баллов они потеряют.

— Пусть теряют. Чем ощутимей выйдет разница, тем лучше, правда?

— Но, мама! А как же факультетское соревнование?!

«Ещё одна наша с Дэном ошибка, — мысленно вздохнула Эмма.— Чрезмерная ответственность. Гермиона должна научиться отвечать за себя, а не за всех вокруг».

— Дочка, ты уж реши, что для тебя важнее: кубок факультета, который ещё год будет стоять в кабинете вашего декана, или мальчик, с которым ты хочешь провести вместе всю жизнь? Если чем-то одним придется пожертвовать ради другого, что ты выберешь?

— Мама! Разве можно сравнивать!

— А что ты сейчас делала? «Я буду навязывать парню свою помощь, пусть он считает меня назойливой и мечтает избавиться от моей заботы вместо того, чтобы ценить её, зато факультет не потеряет в баллах».

Гермиона застыла. Эмма молчала: дочери явно нужно обдумать эту мысль, может быть, вспомнить и заново понять какие-нибудь слова или поступки Гарри, вызванные чрезмерной опекой. Гермиона настолько серьёзно относится к учебе, что наверняка не раз и не два заставляла мальчишек чувствовать себя тупыми, ленивыми и во всём уступающими девчонке. Мальчикам такое не нравится. А если вдруг нравится, из таких мальчиков получаются никуда не годные мужья.

— Ты права, мама, — Гермиона со стоном спрятала лицо в ладонях. — Я… Почему я сама не видела? Как они меня ещё терпят?! Я идиотка!

Эмма с удовлетворением смотрела, как дочь пишет: «Буду помогать ребятам с учёбой, только когда они сами попросят!»

Склонившихся над ежедневником Эмму и Гермиону отвлёк громкий стук в окно. На карнизе сидела красивая белоснежная сова.

— Хедвиг! — Гермиона вскочила и бросилась открывать окно. — Письмо от Гарри! Интересно, как он там?

Эмма налила в блюдце воды и достала из холодильника несколько ломтиков бекона. Полярная сова Гарри Поттера не раз приносила Грейнджерам письма от Гермионы, и Дэн с Эммой давно научились не вздрагивать, когда крупная хищная птица щёлкала клювом у них перед носом, намекая, что ждёт угощения.

— Держи, милая. Отдохни пока, Гермиона наверняка захочет написать ответ. Знаешь, она скучает по твоему хозяину.

Гермиона подняла голову от письма.

— Ты её угостила? Спасибо, мам. Гарри просит отправить её обратно вечером, чтобы его родственники не нервничали. Полярная сова в пригороде Лондона слишком заметна. Мама, я сбегаю в магазин, ладно? Куплю печенья для Гарри. Тётя его совсем не закармливает.

— Конечно, моя дорогая, — Эмма проводила взглядом убежавшую дочку, предложила сове ещё бекона и задумалась. Гермиона была сама не своя с тех пор, как вернулась из Хогвартса, а последние несколько дней на ней и вовсе лица не было. Наконец-то она созрела до мысли поделиться своими проблемами, ведь они с Дэном уже не знали, что и думать. И как же хорошо, что в этих проблемах Эмма может ей помочь!

Эмма Грейнджер всегда была близка с дочерью, но с тех пор, как та уехала в Хогвартс, что-то изменилось. «Там совсем другой мир, мама», — говорила Гермиона, и Эмма, слушая её рассказы, соглашалась с этим определением. Другой мир. Если можешь одним движением палочки сотворить свет, воду, высушить и починить одежду, превратить старую вещь в новую, сделать иголку из спички или пуговицу из жука, если многие лекарства можно сварить самому, а не покупать в аптеке… а главное, если твой рабочий инструмент на все случаи жизни — ещё и оружие, и все вокруг тоже ходят с оружием и в любой миг могут наслать порчу или проклятье… Правила жизни в таком мире просто обязаны быть другими. Эмму крайне удивляло, что в Хогвартсе нет предмета, где учили бы детей из обычных семей жить рядом с волшебниками. Правда, Гермиона не поняла, когда Эмма поделилась своим недоумением с ней. «Зачем, мама? Волшебники просто отстали от обычного мира. Это из-за Статута Секретности, но теперь в их мир приходит всё больше магглорождённых, и со временем всё станет как надо». Тогда Эмма не стала спорить, решила вернуться к этому разговору, когда дочка подрастёт и, чего уж там, поумнеет. Теперь, наверное, пора.

Да, доктор Эмма Грейнджер тоже любила составлять планы; собственно говоря, эту весьма полезную привычку Гермиона переняла у неё. Вот только в ежедневнике Эммы были лишь записи о пациентах и времени приема, даты конференций и квалификационных курсов, телефоны коллег и друзей — только рабочее. То, что касалось семьи, она предпочитала держать в голове. В конце концов, хорошая мать должна говорить с дочкой о мальчиках, семейной жизни, дальнейшей учебе и о чём угодно ещё не в заранее запланированный день, а когда дочка готова к разговору.