Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Говоря откровенно, после нескольких разговоров с мистером Блэком Эмма не сомневалась, что дочка больше и в руки не возьмёт ежедневник с «планом завоевания Гарри Поттера». Незачем. Этот ли план помог, или советы появившейся у Гермионы подружки, или Гарри просто наконец-то понял, чем мальчики отличаются от девочек, но дружба детей вполне очевидно перерастала в нечто большее. Даже по дочкиным письмам это ощущалось — почти ничего об учёбе, зато очень много и очень, очень сердито — о том, что происходит в Хогвартсе вообще и вокруг Гарри в частности. О слишком опасном турнире, куда Гарри завлекли обманом. О травле, ссоре с Роном, лживых статьях и о пренебрежении ко всему этому со стороны тех, кто может и должен навести порядок и защитить Гарри. О да, родители Гермионы быстро обратили внимание, что их благоговеющая перед авторитетами дочь вдруг вычеркнула из списка своих авторитетов директора Дамблдора и декана МакГонагалл. И, хотя она не писала прямо о каких-либо романтических чувствах, это легко читалось между строк.

А кроме писем был ещё Сириус Блэк. Первый из волшебников, кто позаботился о безопасности Гермионы, кому оказалось не всё равно, что происходит с магглорождённой ученицей в этой их хвалёной «лучшей и самой безопасной» школе. Тот вечер, когда мистер Блэк появился на пороге дома Грейнджеров, стоил всем троим изрядно нервов. Немудрено, когда в разговоре всплывают такие «сущие мелочи», как тролль в школьном туалете, василиск в школьных коридорах или дементоры, которым без разницы, преступники перед ними или дети. Право же, по сравнению со всем этим проклятие в спину и впрямь можно счесть ерундой! Видимо, руководство школы так и решило, иначе почему не было даже формальной попытки расследования? Не говоря уже о том, что этим чёртовым волшебникам даже в голову не пришло известить родителей, что их дочь пострадала! Как же — магглы, что они могут понимать, да и зачем им знать!

О правах магглов Сириус рассказывал долго. Потому что, хоть в двух словах достаточно сказать «никаких прав» — в любом законе существуют лазейки. И если находится волшебник, готовый представлять интересы «никчёмных магглов» в волшебном мире, особенно если он происходит из древнейшего и благороднейшего рода, да ещё и невероятно богат… Совсем другой разговор получается! Раз — и Гермиона уже не в школьной больничке, а в госпитале Святого Мунго. Два — и её лечат уже не только от того самого проклятия, но и от последствий прошлых «приключений», а если сказать прямо — вопиющей халатности и пренебрежения школьного руководства… Три — и девочка снабжена порталом, который автоматически перенесет её в Мунго при любой угрозе здоровью, и ещё одним — в дом Блэков, при любой «угрозе вообще».

А ещё Сириус, посмеиваясь и подмигивая, по секрету сообщил, что Гарри Поттер — его крестник и, практически, приёмный сын — уже почти готов сделать Гермионе предложение о помолвке. А потому, пока мальчишка дозревает и набирается храбрости, недурно бы Грейнджерам решить, что они думают на этот счёт.

Правда, мистер Грейнджер долго не думал.

— Знаете, мистер Блэк, мы не волшебники, — усмехнулся он, — да ещё из этих, помешанных на родословных. Гермиона летом купила кое-каких книг, мы с Эммой почитали. И вот что я вам скажу: чистокровные снобы, которые смотрят на нашу дочь, как на грязь под ногами, собственных детей спаривают, словно племенных собак или лошадей. Только о том и думают, как бы породу не испортить! А мы простые люди, и наша дочь выберет себе мужа по любви. Нам главное, чтобы Гермиона была счастлива.

Судя по всему, Гермиона уже была счастлива. Она совершенно по-девичьи смущалась, рассказывая обо всём теперь уже не в письмах, а вживую. Как Гарри учил её летать на метле, а она его — танцевать, как навещал её в больничном крыле и заявил, что не пойдёт на бал ни с какой другой девушкой, и пригласил в гости на Рождество, пообещав ей вальс в бальном зале особняка Блэков.

А вот насчёт того ежедневника Эмма ошиблась. Гермиона достала его и даже перечитала, то кивая, то хмурясь. А потом выдернула исписанные листы, и Эмма потрясенно наблюдала, как бумага обуглилась и рассыпалась пеплом в руках её дочери.

— Как ты это сделала? И зачем?

— Просто поняла, что это глупо! — Гермиона сердито отряхнула ладони. — Та ведьма, помнишь? В Косом переулке? Она говорила: «Только ты и он, без любовных зелий», — и с этим я сразу согласилась, потому что и сама так считаю. Но она сказала ещё кое-что. Что я слишком рациональна. Что волшебство должно идти отсюда, — она прижала ладонь к сердцу, — а не отсюда, — постучала себя пальцем по лбу. — А любовь — это ведь тоже волшебство, может быть, самое главное волшебство! Что может быть глупее, чем планировать её?! Как… как будто, не знаю, расписание экзаменов!

Она вдруг покраснела и убежала в свою комнату, а Эмма улыбнулась, покачав головой: похоже, та случайная встреча дала её девочке куда больше, чем показалось вначале. Как ни обидно в глубине души, что она, мать, в чём-то не может помочь своей единственной и любимой дочке, с этим ничего не поделать. Гермиона — ведьма, волшебница, и очень хорошо, что ей пригодились советы старой и, очевидно, мудрой ведьмы.

А на следующий день Сириус перенёс их всех троих в старый и мрачный дом Блэков.

Эмма знала, что её дочь и рада этому приглашению, и боится. Да и они с мужем, прямо сказать, скорее опасались, чем радовались. Гермиона была наслышана об отношении Вальбурги Блэк к грязнокровкам, а уж как та примет явившихся в особняк чистокровного рода магглов… Грейнджеров немного успокаивало лишь то, что портрет, будь он хоть сто раз волшебным, вряд ли сумеет причинить им вред — не считая словесных оскорблений, которые можно и проигнорировать. В конце концов, главное, что нынешний глава рода — Сириус — ничего не имеет против магглов. Сириус — Эмма сама не заметила, когда они с мужем стали называть мистера Блэка по имени — заранее перед ними извинился за свою мать. «Она и при жизни была упёртая, а после смерти и вовсе чуть не сбрендила от одиночества. Знай себе орёт да проклинает. Правда, Гарри её любит, и, кажется, ей это пошло на пользу. Но всё-таки не принимайте её вопли близко к сердцу».

Всех их, даже Сириуса, ожидал большой сюрприз.

С глубоким почтительным поклоном их встретило самое странное существо, какое только доводилось видеть Эмме. Худое, сморщенное создание с огромными ушами, глубоко сидящими глазами и носом-хоботком, задрапированное в наволочку, проскрипело дребезжащим голосочком:

— Дом благороднейшего и древнейшего семейства Блэк приветствует гостей.

— Кричер, домовой эльф дома Блэк, — вполголоса объяснил Сириус.

— Госпожа желает видеть тех, кого пригласил молодой хозяин, — продолжал этот… эльф. — Кричер проводит, прошу вас.

Они остановились перед портретом, висевшим в мрачной, полутёмной прихожей, и Эмма невольно подумала, что это не слишком уютное место для загробной жизни. Суровая женщина в чёрном смотрела на них, поджав губы, и молчала. Первым заговорил Сириус:

— Разрешите представить наших гостей, матушка. Мисс Гермиона Грейнджер, подруга Гарри. Её родители, доктор Эмма Грейнджер, доктор Дэниел Грейнджер.

— Подойди, девочка, — приказала старуха. Гермиона шагнула к портрету.

— Добрый вечер, мадам Блэк.

Показалось, что тишина звенит готовой лопнуть струной. Мадам Блэк рассматривала Гермиону, склонив голову слегка набок и поджав губы, и вдруг хмыкнула насмешливо:

— Вижу ведьмовской характер. У моего внука отвратительное маггловское воспитание, и я, признаться, опасалась худшего. Что ж, посмотрим.

Ни криков, ни оскорблений, и вряд ли стоило ждать какого-нибудь «Добро пожаловать». И без того у Сириуса глаза ошалелые и вселенская растерянность на выразительном лице.

— Гермиона! — с топотом сбежал по широкой лестнице Гарри. — Привет, Гермиона, как ты? Ой, миссис Грейнджер, мистер Грейнджер, здравствуйте! Бабушка, это Гермиона, я тебе о ней рассказывал!

— Я уж поняла, — проворчала мадам Блэк. — Не держи гостей в прихожей, бестолочь.

— Ой, — даже в полумраке было заметно, как мальчишка покраснел. Но выпрямился и проговорил торжественно: — Добро пожаловать в дом Блэков, мистер и миссис Грейнджер, мисс Грейнджер. Кричер, комнаты для гостей готовы?

— Да, молодой господин, — поклонился эльф. — Пусть гости благороднейшего и древнейшего дома Блэк следуют за Кричером.

Эмме казалось, что они попали — нет, не в сказку, конечно, но в иное время или в другой, сошедший с экрана или книжных страниц мир. Роскошные, хоть и несколько мрачные, комнаты. Изысканный обед в огромной, отделанной тёмным дубом столовой. Зыбкий, пляшущий свет свечей. Волшебство, которым пронизан, казалось, сам воздух. Не то что им — обычным далёким от волшебства людям, даже Гермионе здесь было не по себе. Даже Сириус утратил ставшую уже привычной бесшабашную весёлость! И только Гарри как будто не замечал давящей мрачности этого дома. Его зелёные глаза сияли, на лице то и дело вспыхивала улыбка, и Эмма готова была поклясться, что никогда в жизни не видела настолько счастливого мальчишки. А уж как он смотрит на Гермиону…

— Знаешь, Гермиона, на самом деле это очень интересно, и тебе должно понравиться, — Гарри больше говорил, чем ел, и Гермиона, слушая его, постепенно расслаблялась и успокаивалась. — Настоящий волшебный дом Уизли и настоящий волшебный дом Блэк — это как… Ну, как сравнивать трамвай и скоростной экспресс. Или даже нет, как сравнить школьный кружок по рисованию и какой-нибудь крутой музей. Вроде там и там волшебство, но… Да ладно, что говорить — Сириус покажет тебе библиотеку, и ты сама поймёшь! А кроме библиотеки есть ещё дуэльный зал и зельеварня — Снейп, наверное, душу бы продал, чтобы в такой поработать. А ещё в доме полно всяких древних артефактов, которых даже мне нельзя трогать руками, они реально опасные, представляешь? Так-то Сириус всё здесь проверил — случайно вы ни на что опасное не наткнётесь, но всякие безделушки из шкафов лучше не доставать.

— Кричер проследит, — прозвучал из пустоты скрипучий голос. — Гостям благороднейшего и древнейшего дома Блэк нечего опасаться.

— Спасибо, Кричер, — не моргнув глазом, отозвался Гарри.

Потом Сириус показывал дом: полутёмные коридоры, в которых испуганно металось эхо шагов, действительно огромная, нет, просто ОГРОМНАЯ библиотека — Гермиона замерла у входа в благоговейном восторге и даже не попыталась немедленно выяснить, какие книги здесь есть. Неудивительно: даже просто осмотреться здесь и то, наверное, потратишь не меньше недели! Прелести зельеварни старшие Грейнджеры не оценили, а вот Гермиона ахнула от восторга и тут же заявила:

— Гарри, мы просто обязаны что-нибудь здесь сварить!

Осмотр закономерно закончился в дуэльном зале: Гермиона с помощью Гарри демонстрировала родителям свои умения в колдовстве. Прямо сказать, впечатляло. Хотя и оставалось где-то на самом краю сознания ощущение нереальности, невозможности происходящего — как будто видишь очень достоверный, красочный, подробный сон, но знаешь, что спишь. Всё же магия сложно сочетается с привычной, въевшейся в кровь рациональностью…

А вечером в бальном зале играла музыка, и Гарри с Гермионой кружили в вальсе. Не слишком умело, но легко и как-то радостно, так что Эмма невольно улыбалась, а Дэн хмурился, прожигая Гарри оценивающим взглядом: кажется, только теперь сообразил, что у детей и впрямь может оказаться «всё серьёзно».

— Давай и мы потанцуем, дорогой, — приобняла его Эмма. — Гарри пригласил нашу дочь на бал, а что это за бал, когда только одна пара?

— По-моему, им всё равно, — буркнул Дэн, но приглашение принял. И уже две пары легко скользили по старинному паркету, и Эмма ясно видела грусть на лице Сириуса. А потом на тёмном от времени портрете мелькнул чей-то внимательный, живой взгляд, и Эмма, вздрогнув, быстро обернулась к детям и замерла.

Они целовались. Совсем по-детски, неловко и нежно, вцепившись друг другу в плечи, как будто в поисках опоры — и в те короткие мгновения, когда отрывались друг от друга, на губах Гермионы вспыхивала счастливая улыбка. И, кажется, прекращать это удивительное занятие не собирались.

— Пойдём, дорогой, — шепнула Эмма.

— Но…

— Пойдём. Всё идёт правильно, вспомни нас в их возрасте. Не будем им мешать.

Сириус отсалютовал им бокалом с вином и тоже вышел. А Дэн покачал головой и вдруг подхватил жену на руки.

— Почему бы нам не взять с них пример, Эми? Где тут наша комната?