Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Даже отправляясь в Хогвартс в первый раз, Гермиона так не волновалась. За это лето она так много нового узнала о волшебниках и магическом мире, она впервые всерьёз задумалась, в котором из миров хотела бы жить после окончания Хогвартса, чем заниматься. Интересно, а что думает о своём будущем Гарри? Ведь для счастливой семьи важно, чтобы мысли о будущем и цели в жизни хоть как-то совпадали. Кстати, на самом-то деле она не так уж много знает о своём лучшем друге. Гарри мало рассказывал о своей жизни до Хогвартса и на каникулах — почти ничего, если уж честно. Конечно, она знала, что лето для него — не самое хорошее время, что родственники его не любят, но… А что любит он сам? Хогвартс — это понятно. Только не библиотеку и не учёбу, а сам замок, волшебство и свободу от Дурслей. Квиддич и полёты. Хагрида. Но ведь этого так мало! Наверняка есть что-то ещё, не лежащее на поверхности.

Пройдя на платформу девять и три четверти, Гермиона заозиралась, высматривая знакомых. Но первыми на глаза попались девочки-старшекурсницы со Слизерина, сдержанные, чопорные, наверняка сверяющие каждый свой шаг с «Наставлениями для юной благородной ведьмы». И наверняка каждая уже помолвлена. Гермиона сама удивилась собственным чувствам — мгновение зависти тут же сменилось жалостью. Она не смогла бы так. Вместо того, чтобы обнять друзей после целого лета разлуки, лишь сказать: «Добрый день, мистер Поттер, мистер Уизли, рада вас видеть»?!

Пройдя чуть дальше, Гермиона столкнулась с Лавандой. Та осмотрела её с преувеличенным вниманием и всплеснула руками:

— Гермиона, ты стала такой симпатичной! И причёска! «Простоблеск», да? Правда же, отличное средство?

— Особенно для моих волос, — кивнула Гермиона, — они такие непослушные. Ты тоже похорошела, Лаванда.

Говорить такие откровенно девчачьи глупости было неловко и странно. Как будто на самом деле новая причёска важнее новых знаний! Но летние походы в Косой переулок показали, как много можно выяснить из разговоров такого, о чём не пишут в книгах. И если ради доступа к этому источнику знаний нужно болтать о причёсках — так тому и быть! Отступать Гермиона не собиралась.

Интересно, Лаванду тоже воспитывают по «Наставлениям»? Она ведь чистокровная. Но такая открытая, искренняя, совсем не похожа на тех слизеринок…

— Ой, а вон Парвати с Падмой. Пойдём к ним! — Лаванда потянула Гермиону за собой. Наверное, это что-то вроде признания — её приняли в девичий клуб. Гермиона подавила вздох. Всю жизнь страдала, что у неё нет подруг, и вот, когда подруги могут появиться, ей хочется сбежать подальше?

«Гарри приедет с Уизли, а они всегда появляются в последнюю минуту», — успокоила она себя. До отправления ещё полчаса, успеет пообщаться с девочками, а потом найти Гарри и Рона.

Новую прическу заметили и оценили все, и Гермиона сама удивилась, насколько это оказалось приятно. Почти как похвала на уроке. Может, потому что эта чёртова прическа отняла не меньше времени и сил, чем подготовка к сложному уроку? А ведь на вид совсем простая. Когда Гермиона пожаловалась на это, девчонки дружно рассмеялись, а Лаванда пояснила:

— Потом будет легче. К этому привыкаешь, как к любым чарам и заклинаниям. Первые разы самые сложные. Ты правильно сделала, что начала летом. Но знай, в Хогвартсе я тебе не позволю вернуться к прошлогодней лохматости!

Теперь рассмеялась уже Гермиона:

— Спасибо, Лаванда. Может, ещё научишь меня чарам, очищающим одежду и обувь после улицы?

По правде сказать, чистящие и высушивающие чары ей показала продавщица в обувной лавке в Косом, но надо ведь с чего-то начинать? На самом деле, это ещё один мамин совет: «Людям гораздо больше нравится, когда их просят чему-то тебя научить, чем когда ты начинаешь учить их самих. Покажи другим, что в чем-то они умнее тебя, и ты рада чему-то у них научиться». И сейчас Гермиона убедилась, что мама абсолютно права! Лаванда и сёстры Патил с таким увлечением принялись учить её «элементарным для любой ведьмы вещам», что Гермиона почти не заметила, как все они заняли общее купе и как Хогвартс-экспресс тронулся, оставляя позади платформу, полную волшебников. И спохватилась, лишь когда за окном дома сменила зелень:

— Ой, я ведь ещё мальчишек не видела. Пойду поищу их. Узнаю, как прошло лето. — Вздохнула, почти не покривив душой: — Наверняка придется выслушать, как много я потеряла, не поехав на чемпионат мира по квиддичу.

Девочки как-то дружно притихли, и Лаванда спросила:

— Ты не выписываешь «Ежедневный пророк»? Ничего ты не потеряла, а может быть, сохранила жизнь. Там такое было! Пожиратели смерти! Тёмная метка! «Пророк» не сообщал о жертвах, но я точно знаю, что они были. Маме рассказала подруга, у которой кузина работает в Мунго.

— О боже! — Гермиона по-настоящему испугалась, ведь Гарри с Роном точно там были. А ведь после чемпионата они ей не писали. Она-то решила, это потому, что всё равно скоро встретятся. — Тем более побегу их искать. Я должна убедиться, что с ними всё в порядке!

Гарри и Рона она нашла в соседнем вагоне. Сначала услышала голос Малфоя, с апломбом рассуждавшего о Дурмстранге, а потом, тихо пройдя мимо купе слизеринцев, остановилась, услышав Гарри. Голос у него был грустным и каким-то растерянным:

— Там памятник на площади и мемориальная табличка на доме. И на кладбище цветы на могилах, — тихо рассказывал он. — Но дом разрушен. Сириус сказал, после стольких лет проще снести и построить новый, чем ремонтировать. А еще сказал, что этот дом только папин и мамин, а бабушка с дедушкой жили в защищённом особняке. Но они умерли ещё до свадьбы папы с мамой. Папа не захотел жить в их доме, потому что они умерли от чего-то очень заразного, он боялся за маму, а потом и за меня.

«Сириус в Англии, на каникулах виделся с Гарри», — машинально отметила Гермиона, входя в купе.

— Привет, Гарри, Рон! Как я рада вас видеть! Я только сейчас узнала, что на чемпионате были, м-м-м, беспорядки?

— Гермиона, наконец-то! А мы уж думали, куда ты пропала? Боялись, что тебя не отпустили в Хогвартс, — наперебой обрадовались мальчишки, и Гермиона не сдержала счастливой улыбки: всё-таки они скучали по ней так же, как и она по ним!

Плотно закрыв двери, она поинтересовалась:

— Так значит, Сириус был здесь? С ним всё в порядке? А на чемпионате он тоже был? Ему ведь нельзя показываться! И вообще — рассказывайте! Я так соскучилась!

— Сто вопросов в минуту — это Гермиона, — усмехнулся Рон.

— Точно, — и Гарри начал рассказывать.

О том, что теперь живёт с Сириусом в его доме, что дом отлично защищён и там никто Сириуса не найдет. А на чемпионате тот был в мантии-невидимке и, на всякий случай, под ней ещё и замаскирован маггловскими методами. А когда появились Пожиратели смерти, он уложил нескольких, прежде чем пришлось отступить в лес.

— Готов поспорить, старший Малфой там тоже был, — ввернул Рон. — Мы видели Драко в лесу, и он совсем не казался испуганным. А ведь такого труса ещё поискать!

— Сириус тоже так считает, — кивнул Гарри. — Но сказал, что поймать Люциуса Малфоя за руку шансов примерно столько же, как застать Снейпа с чистыми волосами, — и мальчишки дружно расхохотались. Гермиона только вздохнула: вспомнила Воющую хижину и как профессор Снейп рвался отдать Сириуса и профессора Люпина дементорам. И вместо того, чтобы, как всегда, поправить: «Профессора Снейпа», — лишь сказала:

— Я рада, что с вами всё хорошо. Я так испугалась, когда услышала про Пожирателей! А что ещё было летом?

И Гарри продолжил рассказывать. О том, как они с Сириусом были в Годриковой Лощине — это там, где похоронены родители Гарри и где стоит их дом. О том, что Сириус много, очень много рассказал ему о родителях и о дедушке с бабушкой, а портрет другой бабушки, который висит в доме Сириуса — об остальных родственниках и даже о далёких предках. И всё это очень интересно, потому что только теперь Гарри почувствовал себя по-настоящему частью волшебного мира, а не просто «мальчиком-который-выжил-чтобы-на-него-пялились-как-на-уродца».

— Знаете, оказывается, среди моих предков была целая куча крутых зельеваров. А дедушка даже прославился каким-то зельем и увеличил состояние семьи вчетверо, представляете? Сириус говорит, Снейп ещё и поэтому может меня третировать… ну, кроме того, что ненавидел моего папу.

— Как это? — не поняла Гермиона. — Я не верю, что профессор придирается к тебе из зависти к твоим предкам. Это так мелочно! И… глупо?

— Не из зависти, — быстро возразил Гарри. — Сириус говорит, Снейп настоящий фанат зелий, и его бесит, когда к ним относятся несерьёзно. Это было заметно, даже когда они ещё учились. А тут получается, у меня наследственный талант, а я его не развиваю и вообще плюю на его любимый предмет.

— Так, может, попробуешь в этом году развивать и не плевать? — осторожно предложила Гермиона. — И посмотришь, как профессор отреагирует?

— Гермиона, — простонал Рон. — Как он может отреагировать?! Это же Снейп! Спорим, он всё равно будет таким же говнюком?

— Спорим! — быстро согласилась Гермиона. — Гарри, тебе придётся постараться, чтобы разрешить наш спор.

— Вы!.. — тот даже задохнулся от возмущения. А Рон, кажется, только сейчас сообразил, что натворил: теперь или отказываться от спора, или Гарри придётся всерьёз заняться зельями.

Может, мальчишки и пошли бы на попятный, но тут дверь открылась, и в купе ввалилась целая компания: Томас, Финниган, Лонгботтом и с ними почему-то Джинни. Купе сразу наполнил шум, разговор вернулся к чемпионату мира, квиддичу, Краму, Пожирателям, к тому, что в этом году в Хогвартсе планируется что-то необычное, снова к квиддичу и Краму… Гермиону эти разговоры не слишком интересовали, но, пожалуй, она обрадовалась передышке. Ей хотелось подумать обо всём, что рассказал Гарри. Интересно, почему портрет его «другой бабушки» — в доме Сириуса? Они, наверное, родственники? Но тогда тем более странно, что в предательство Сириуса так легко поверили…

Поразмышлять помешала Джинни. Пока мальчишки увлеклись своими мальчишечьими разговорами, она подсела к Гермионе и негромко заметила:

— Ты так похорошела за лето. И волосы в порядок привела. Стала настоящей невестой.

В её голосе Гермионе почудилась тщательно скрываемая зависть. Раньше не услышала бы…

— Мне скоро пятнадцать, — Гермиона постаралась ответить беззаботно. — Все девушки хорошеют к пятнадцати. Поверь, однажды и ты не узнаешь себя в зеркале.

— Думаешь?

— Уверена.

«А самое грустное, — вздохнула она про себя, — что заметили это только девочки. Ладно, никто не говорил, что будет легко».

Остаток пути прошёл, как всегда. Мальчишки болтали о квиддиче и гадали, что такого таинственного произойдёт в Хогвартсе, Джинни пожирала взглядом Гарри, а Гермиона делала вид, будто читает. Вот это уже было не «как обычно»: она не могла сосредоточиться на книге! Мысли перескакивали то к Лаванде с Парвати, с которыми в этом году, наверное, придётся проводить больше времени, то к Джинни с её нездоровой фиксацией на Гарри и к Рону, так же нездорово зацикленному на квиддиче, то к Гарри и его рассказам о лете и Сириусе, то к собственным летним открытиям…

На улице хлестал ливень. Почти машинально наложив на себя импервиус, Гермиона поспешила к каретам вслед за убежавшими вперёд друзьями. Несколько секунд задержки оказались решающими — в карету, куда сели Гарри и Рон, запрыгнула мокрая насквозь Джинни и затащила с собой Невилла. Тесниться пятой? Гермиона пожала плечами и подошла к Лаванде и близняшкам Патил. Те, кстати, тоже применили водоотталкивающее заклинание, и Гермиона удивилась вслух:

— Это же совсем не сложно. Ладно, мальчишкам неинтересно учить новые заклинания, если только они не боевые, но почему Джинни?..

— Гермиона, ты такая наивная, — тонко улыбнулась Парвати, накладывая на сиденье кареты высушивающие чары. — Мокрая одежда облепляет грудь. Правда, Уизли там ещё нечем гордиться, но сама она, кажется, думает иначе.

— Я вот никак не пойму, она рассматривает Лонгботтома как запасной вариант? — подхватила Падма. — Или пытается заставить ревновать Поттера?

Кареты тронулись с места, дёрнувшись так, что пассажирки подпрыгнули на сиденьях. Кажется, это спасло Гермиону, иначе девочки точно углядели бы что-нибудь по её наверняка ошарашенному лицу. Нет, она, конечно, понимала, что Джинни бегает за Гарри, но не с такими же сложностями, как «заставить ревновать» и «запасной вариант»? Она, в конце концов, ещё мала для такого! Хотя… в тринадцать в магических семьях уже заключают помолвки, а Уизли — магическая семья, как бы их ни обзывал Малфой.

— В любом случае, Уизли дура, — Лаванда пожала плечами. — Оба не для неё.

— Почему? — осмелилась спросить Гермиона. Неужели её тоже будут так обсуждать? Или — и раньше обсуждали? Как отвратительно!

— Очень просто, — Лаванда оживилась, поговорить на такую тему ей явно было очень даже интересно. — Вот смотри: Уизли — старая чистокровная семья, из списка двадцати восьми, если тебе это что-то говорит. — Гермиона покачала головой, и Лаванда кивнула: — Потом расскажу. Важно, что они в родстве со многими другими старыми семьями, с Блэками в том числе. Почему я говорю о Блэках, а не о Лонгботтомах, которые тоже есть в их родословной? У этого поколения Уизли, — Лаванда махнула рукой куда-то в сторону других карет, очевидно, имея в виду Джинни и ее братьев, — бабушки и по матери, и по отцу — Блэк. Не кровосмешение, но близко к тому! Это просто чудо, что у Молли Уизли семеро детей и все — маги. Хотя на Рональде, по-моему, магия отдохнула. Ну да Прюэтты всегда отличались многодетностью. — Она рассуждала как заправская сплетница, но Гермиону неожиданно увлекли хитросплетения родословных — а скорее, сам факт, что обычная школьница, её ровесница и, прямо скажем, куда хуже успевающая в учебе, так уверенно и со знанием дела об этом рассуждает.

— Так значит, Сириус Блэк родня Уизли?

— Я тебе больше скажу, Драко Малфой — родня Уизли, — захихикала Лаванда.

— Не может быть! Он же…

— Через Блэков, — кивнула довольная Лаванда. — Миссис Малфой — урождённая Блэк, кузина Сириуса. Так вот, а у Гарри Поттера — прабабка Блэк. Его отец, конечно, обновил кровь браком с магглорождённой, но всё равно Поттеру лучше поискать в жёны не такую близкую родню. А то, если не повезёт, его дети от Уизли могут оказаться сквибами. Откровенно говоря, ты, Гермиона, подходишь для Гарри гораздо больше. Или я, но мои родители будут против. Отец не любит скандальную славу, наша семья всегда держалась в тени.

Ощутив, как заполыхали щёки, Гермиона поспешила спросить о другом:

— Но если Уизли по меркам вашего мира близкая родня для Гарри, почему же он живёт у магглов? И почему он не знает об этом родстве? Гарри много раз говорил, что у него всей родни — маггловская тётка, и Рон его ни разу не поправил. Ни Рон, ни Джинни, ни близнецы. И, наверное, их родители тоже, ведь Гарри гостил у них прошлым летом.

— Правда?! — воскликнула Лаванда. — Как интересно. То есть, я хотела сказать, ты права — это очень странно.

В окне показались башни Хогвартса, и Гермиона спросила:

— А почему ты сказала, что и Невилл не для неё?

— О, там всё просто, — Лаванда почему-то вздохнула. — Уизли бедны, но Джинни ленива и плохая хозяйка. А Лонгботтомы, они… их семья держится на плечах старой миссис Лонгботтом, Августы. Родители Невилла в Мунго ещё с войны, это обходится дорого. Августа наверняка хочет для внука дельную невесту, способную вести хозяйство, не транжирить деньги, а в идеале ещё и зарабатывать хоть что-то.

— Ему подошла бы какая-нибудь хаффлпаффка, — задумчиво протянула Падма. — Но мы ведь говорим об Уизли, а не о Лонгботтоме и Поттере. Уизли не захотят в зятья обнищавшего Лонгботтома, а Поттер, вроде бы, богат… хотя по его виду и не скажешь.

Карета остановилась, и разговор пришлось прервать. Впрочем, судя по горящим глазам Лаванды, та ещё вернется к этой теме. И впервые за все годы в Хогвартсе Гермиона порадовалась, что делит спальню с такой сплетницей.