Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

Нынче поездка на Хогвартс-экспрессе прошла куда неприятнее, чем могла бы: министр Спенсер-Мун поднял бучу, и поезд вместо старост патрулировали авроры, мать их так. Мариусу настроения это не добавляло. Вроде и не в Лютном, и вид куда опрятнее, чем летом, а все равно — вид красной аврорской мантии напрягал почище акромантула в лесу.

Зато Абри и Вал остались довольны — в купе они вернулись очень быстро. Собрание старост из-за авроров тоже не задалось — не обсуждать же при них посиделки в честь начала года. Неприлично.

Вальбурга явно не отдыхала на водах и выглядела жутко уставшей: под глазами зияли синяки, руки тряслись, куда-то делась обычная самоуверенность и наглость. Еще утром он думал, что возмутится тем, что они не виделись летом. Не смог. И было противное, вязкое чувство, будто это он виноват. Хотя этому не было ни единого доказательства.

На середине поездки в купе ворвалась Лукреция и присела рядом с Вал. Мариус хотел было спросить, куда делся Том, но припомнил, что она встречается с гриффиндорцем — Игнатиусом Прюэттом, и наверняка пришла из его купе. Том называл это дурным влиянием их потока. По словам профессоров — самого дружного потока за последнее десятилетие. И это было хорошее влияние, а не дурное!

— Ты чего? — сухо спросила Вал. — Успеешь со мной наговориться.

— Захотела сменить обстановку, — пожала плечами та и подозвала из сумки Вал сэндвич.

— Пожрать пришла! — постановила та.

Лукреция кивнула, и откусила разом чуть ли не половину сэндвича:

— Я есть хочу!

На Абри и Мариуса сестры внимания не обращали. Он даже заволновался, что услышит что-то лишнее, но быстро отвлекся на дневник Корвина Мракса. Презанимательное чтиво. В «Истории Хогвартса» мельком говорилось о Тайной Комнате — больше как о легенде, а предок утверждал, что она существует. Винный погреб, что ли? Что еще можно прятать в школе?

— Мерлин, Кричер — тот еще скряга, но сэндвичи делает вкуснейшие, — с набитым ртом сказала Лукреция, и обмакнула губы салфеткой.

Ему тоже захотелось вкуснейших сэндвичей от Кричера, но он подавил свой порыв попросить поделиться. Его сэндвичи точно не хуже.

— Не обижай старика, он еще нас всех переживет, — фыркнула Вальбурга, и достала бутылку с соком. — Налетайте, апельсиновый.

Девочки обсуждали обучение у Арктуруса Блэка, болезнь Регулуса, и только под самый конец разговора Вальбурга спросила:

— А что Натти?

— Что с ним станется? — пожала плечами Лекреция. — Приглашают в сборную Шотландии. Еще и в Стоунхейвенские Сороки позвали, так что по выходным он будет тренироваться.

— Ричи тоже в сборную позвали. Только Италии.

Абри не выдержал, и влез в разговор:

— Удивительно, ведь преподавателя полетов у нас все еще нет.

— Диппет просто не любит квиддич, — скривилась Вальбурга.

За непринужденным трепом поездка прошла быстро. Мариусу очень хотелось вернуться в родную ученическую лабораторию — как он по ней соскучился за лето! В ней будет куда проще дорабатывать зелье — пять видов ступок чего только стоят. Есть все реактивы, оборудование, много места, и никакого Тома или мамы, которые могли отвлечь в самую важную секунду эксперимента. Правда, в школе его тоже отвлекали, но не так часто. Ведь надо сначала победить лень, и дойти до лаборатории.

Распределение прошло обычно, да и Абри с Вал больше не нужно возиться с первокурсниками — за них отвечал Том. Он внимательно следил за всеми новенькими, уже сидел на их крае стола, и громко хлопал каждому первокурснику Слизерина. Как Лестрендж переживает такую потерю?

Из всех первокурсниц только одна привлекала внимание. Май резко выдохнул и присмотрелся внимательнее. Смесок дриады. Почти белые волосы, неземная красота, слишком большая радужка у глаз, странный цвет кожи. Нелюдь как есть. Он с неприязнью посмотрел на свою руку. Она немного отливала сиреневым на свету. Кожа новенькой отливала изумрудным.

— Аурания Лавгуд! — крикнул Дамблдор. Первокурсница прыгающей походкой дошла до табурета и нахлобучила шляпу.

Май всполошился. Он точно о ней слышал. Абри провалами в памяти не страдал, и быстро напомнил, где:

— Она была на колдографиях, на выставке.

— Сильная волшебница, — припомнил Мариус.

— Рэйвенкло! — провозгласила шляпа.

Он скорбно вздохнул. Лучше бы Слизерин. Она полукровка, и ее затравят. Это не Хагрид, который может вломить так, что мозги из ушей вылетят. И не Мариус, у которого «отравлю» было не шуткой или пустой угрозой. Он на самом деле отравит. Что вообще могут дриады, Мерлина ради?

Май быстро вспомнил, что проклинают дриады отлично. Он это ощутил на себе.

Но рассудил, что лучше бы за ней приглядывать. Совсем немного. Мелкие дети бывают очень жестокими. Он сам — то еще говно.

Вожделенная еда, наконец, появилась в тарелках, и он забыл о всяких Лавгуд. Вороны вряд ли будут ее травить в первый же день. А вообще, забавно выходило — Слизерину — смеска сирены, Хаффлпаффу — полувейлу, Гриффиндору — полувеликана, а Рэйвенкло досталась дриада. Хоть подозревай шляпу в заговоре.

— Май, не отвлекайся, — шепнул Абри и подложил ему кусок баранины. — Я тоже спать хочу, но потерпи.

— Я думаю, — ответил Мариус. — Еще один смесок в школе.

— Радуйся, ты теперь не один, — пожал плечами Абри. — С Хагридом даже подружился.

— Зато Рената считает меня отбросом, — хмыкнул Май. — Ну да Мерлин с ней. Когда там сбор клуба Слизней?

— Послезавтра, — ответил тот. — А завтра меня ждет трансфигурация, руны, и защита.

Май вытянул из рук Абри расписание. У него не было трансфигурации, но после защиты была гербология.

— А меня — Запретный лес.

И счастливо улыбнулся. В августе он вырывался в лес только при большой надобности — собственная шкура важнее, как-никак. В Хогвартсе же были Огг, Бири и Кеттлберн. Можно хоть селиться в лесу. И никаких блядских дикарей с непонятными амбициями.

* * *

Первые два дня учебы прошли мирно. Только длина домашних эссе увеличилась вдвое, вызывая еще большую ненависть к писанине. На зельеварении они, наконец, добрались до основ алхимии, на чарах начали изучать алгоритмы плетений, а на УЗМС Кеттлберн притащил мордредового цербера — какими из оставшихся конечностей он думал при этом, Май предпочитал не знать. Но трехголовый пес выглядел внушительно, а рычал не хуже мантикоры. Оставалось радоваться, что Мерлин его уберег от созерцания последней — отказываться от УЗМС не хотелось.

Май даже успел вновь обустроиться в любимой лаборатории и расставить в шкафах собственные ингредиенты — все-таки сумка с чарами расширения была великолепным приобретением, почему он ее раньше не купил?

И все было бы прекрасно, если бы не декан с его желанием возвыситься за чужой счет. Это было не так уж и плохо, он мог на самом деле помочь. Но он отвлекал! Постоянно отвлекал от важных дел своей говорильней. Каждую встречу клуба пятнадцать минут он расспрашивал участников об их жизни, а потом его захватывали воспоминания, и все с каменными лицами слушали, как редактор «Ежедневного Пророка» завалил зельеварение, известная охотница присылает ему билеты на каждый матч, а влиятельный сотрудник министерства шлет приглашения на все светские мероприятия.

Клуб Слизней был той еще херней, на самом деле. Большая часть шестого курса считала его потерей времени, но все равно ходила. Абри, Вал, Ричи, Принц — все они делали вид, что несказанно рады приглашению. И уже в гостиной перемывали косточки дражайшему декану. С их потока еще сидели Джонсон и Девис.

С пятого курса за большим круглым столом сидел Том, Лестрендж, Лукреция, Эйвери, Нотт и Мальсибер. Последний был единственным вороном в компании. Клуб беспристрастия! Тот же Нотт был тем еще тугодумом, только с влиятельным отцом, а разумность Мальсибера была под большим знаком вопроса. Он постоянно молчал и пытался — Лестрендж бдит! — ходить за Томом. Скорей всего, он даже СОВ не сдаст. Хотя казалось бы, Рэйвенколо — факультет умников.

На тарелках появился тушеный фазан, и Слагхорн, едва прожевав, начал привычный треп:

— Мистер Малфой? Слышал о разладе в вашей семье. Примите мои соболезнования.

— Благодарю, не стоит. Родители расстались друзьями, — ровно отозвался тот, но сжал вилку так, что костяшки побелели. Да, Слагхорн никогда не отличался тактом, который ценил Абри.

— Все равно, это ужасное происшествие. На вашу семью многие ровнялись.

— И повод не пропал, — высокомерно сказал Абри, но быстро смягчил тон: — Мои родители все еще дружат и могут рассчитывать на поддержку друг друга. Хороший повод показать, что слушать сердце — не всегда плохо. Ныне они оба счастливее, чем были в браке.

— Да, возможно, — тихо откликнулся Слагхорн. — Мистер Фелис, как ваша карьера квиддичного игрока?

— Еще раз спасибо вам за рекомендации сеньору Мориц, — откликнулся Ричи. Май едва глаза не закатил — Ричи получил приглашение в одну из команд Италии еще до того, как Слагхорн наклепал рекомендацию. — Меня позвали в сборную, но я еще во втором составе, надеюсь, после чемпионата следующего года, смогу пробиться в первый.

— Я уверен, у вас все получится, мой дорогой мальчик! — расплылся в улыбке декан. — Мистер Мракс? Как ваши летние каникулы?

Май как раз забил рот вкуснейшим фазаном, и теперь обращение клятого Слагхорна казалось издевкой. Он быстро проглотил его и невербально отправил в себя Анапнео. Еле улыбнувшись — ощущения от Анапнео так себе, лучше ежа проглотить, — он сказал:

— Прекрасно. Я закончил тот состав, о котором мы говорили весь прошлый год.

— Великолепно! — воскликнул Слагхорн. — Кажется, я знаю, кто отправится со мной в Лиссабон!

Это была хорошая новость. Май поблагодарил декана и опять откусил огромный кусок фазана. Дадут ему поесть, в конце-то концов? В Большом зале дичь не подавали, а единственным плюсом этих дурацких встреч была как раз вкусная еда.

— Мистер Принц? Вы можете похвастать открытиями?

— Конечно, — кивнул тот. — Я улучшил состав обезболивающего зелья.

— О, в самом деле? Это невероятно! Боюсь, теперь придется объявлять конкурс. Двух учеников я никак не смогу взять.

Фазана Май едва не выплюнул и уставился на Принца. Слагхорн верно подметил — это невероятно. Принц был слишком бездарен, чтобы менять составы зелий. Сварить по рецепту без ошибок — мог. Но не создавать что-то новое. Первый вырожденец в истории рода отравителей, так-то. То еще позорище.

Принц заметил взгляд Мариуса, и самодовольно ухмыляясь, тайком показал ему средний палец. Май криво улыбнулся, и по слогам произнес: «Отравлю». Принц только сузил глаза и отвернулся. Надо бы для него что-нибудь поинтереснее придумать. Отложенное действие, реакция яда на эманации…

Точно! Он же притащил добавку для Раульфа. Май оглядел круглый стол и чуть не вскинул победно руку. Рядом с Раульфом сидела Лукреция. Он вытащил из кармана крохотный флакон с зельем и отлевитировал его под столом ей на колени. Та недоуменно оглядела участников застолья, а когда заметила гримасы Мариуса, он кивком указал на Лестренджа. Лукреция хмыкнула и кивнула.

Подлить что-то в напиток — дело пары секунд. А возиться с реактивами над каждым бокалом мог лишь параноик почище его матушки. Все же считалось, что на подобные встречи приглашают проверенных людей.

Вал их перемигивания заметила, как и Абри, и теперь они квартетом украдкой наблюдали за Раульфом. Тот поперхнулся, икнул, выпустив при этом облако розового пара изо рта, и быстро покрылся густой шерстью. Стол грянул хохотом. К несчастью, с другой стороны от него сидел Том, и пока Слагхорн растеряно оглядывался, быстро сунул Раульфу в руку безоар. Все веселье испортил. Братец в личности пакостника не сомневался и посмотрел прямо на Мариуса.

— Ох, какое несчастье, юноша. Безоар уже подействовал?

— Да, профессор, — глухо отозвался Лестрендж. — Я выйду на пару минут.

— Конечно, конечно. Удивительно, как так получилось? Замените нам бокалы!

Том опять глянул на Мариуса. Он в ответ просто пожал плечами. Отрицать очевидное смысла не было. Тем более это просто забава — Раульф никак не пострадал, зелье было опробовано на кормовой мышке и Лапке. И Том его точно не сдаст. Потребует взамен драккл знает что, но не сдаст.

Слагхорн продолжил всех расспрашивать о лете, и Абри шепнул:

— Что это такое? Есть еще?

— Я его пинту сварил, — кивнул Май. — В комнате дам.

— Мне пока не нужно, — ответил Абри и качнул головой. — Но выглядит эффектно.

— Сам в восторге, — поделился Май и улыбнулся. — И безвредно.

Хотя Абри вряд ли поймет, насколько редко зелья Мариуса бывают безвредны. Он мигом помрачнел и залпом допил виноградный сок. Жаль, не вино.

В то же время Слагхорн начал расспрашивать Тома о его планах на будущее. Мариус прислушался: он только примерно представлял будущее братца, и пока ничего радужного не вырисовывалось. Том не хотел быть министром, более того, после жизни в Лютном ему это вряд ли удастся — выходцев оттуда в Британии справедливо не любили.

— Я думал, после окончания Хогвартса отправиться в долгое путешествие, — вежливо ответил Том и улыбнулся. — Найти учителей, получить новые знания, увидеть мир.

Лестрендж и Мальсибер все это время так глядели на Тома, будто он сам Мерлин. Это было удивительно — ведь планы Тома совершенно обычны. Почти все выпускники Хогвартса традиционно отправлялись после седьмого курса в путешествие.

— Похвальное стремление, юноша. Вы пока не загадываете наперед?

— Я размышляю по этому поводу, но мне нравится слишком многое. Знаю только, что политика — не мое предназначение.

Май моргнул и посмотрел на Тома. Тогда что это за дурацкие речи в клубе, где он постоянно говорит о превосходстве — тьфу-тьфу! — чистокровных? Надо будет расспросить братца на этот счет. В гильдию он не хотел, открывать свое дело не планировал. Чем Том на самом деле собирается заниматься в будущем?

Май размышлял об этом до самого конца встречи, даже десерт его не отвлек. И когда маленькие часы Слагхорна зазвенели, он подпрыгнул на месте от испуга.

— Уже одиннадцать! — воскликнул Слагхорн. — Давайте все по спальням. Мистер Мракс, мистер Принц, подойдите ко мне в следующий понедельник после занятий.

— Да, сэр, — ответил Май, и вышел из кабинета за Абри.

* * *

Перед сном Мариус снова открыл дневник Корвина Мракса. Первые два дня учебы было просто не до него — навалилось слишком много дел. Но сегодня Май плюнул на сон — бодрящего утром выпьет. Не помрет, небось.

Тайная Комната. Легенда, которой была посвящена целая глава в «Истории Хогвартса», как оказалось, не просто легенда. Корвин Мракс, как и предки до него, знали, где она находится. А сам Корвин перепрятал в нее вход. Большая часть дневника была об этом. Хотя читать измышления мага, который жил в XVIII веке и ненавидел маглорожденных — сомнительное удовольствие. Май надеялся увидеть там наброски рецептов зелий, рассказы из жизни. В общем, он думал, что это будет если не книга с личными разработками предка, то хотя бы интересный романчик. Все оказалось и лучше, и хуже одновременно.

Корвин предполагал, что семья сохранит его записи, и не только рассказал своим детям на словах о том, как в Тайную Комнату попасть, но и оставил подсказку для дальних потомков: на случай, если со временем знание сгинет. Как он утверждал, его загадки смогут разгадать только истинные Мраксы. Так и писал: «Искони Мраксы славились как потомки великих друидов, что могли как убить, так и исцелить своими элексирами. Искони они слышали детей Флоры и говорили со змеями. Только потомок Мраксов сможет пройти мои испытания». Оставалось надеяться, что с головой у Корвина все было хорошо и прохождение испытаний не включало сражение с драконом, василиском или еще какой хренью. В жопу тогда любую Тайную Комнату.

На последней странице дневника была лишь одна фраза: «Тайну хранит дева воды». И алхимическое уравнение с кучей неизвестных — решить его было невозможно, слишком мало исходных данных.

Мариус захлопнул дневник и погасил Люмос. В начале года некогда заниматься шарадами, но драккл его дери, это безумно интересно. Легендарная Тайная Комната. Но одному разгадывать загадки попросту скучно — если милый предок не пошутил, конечно. Стоит поспрашивать Вальбургу и Абраксаса, может, у них найдется время для поисков легенды.

* * *

Лекции по заклинаниям всегда были подробными и интересными — Фестус являлась практикующим членом Гильдии Заклинателей, публиковалась в «Проблемах чароведения» и не любила мурыжить теорию по сорок минут. Вот эссе на пару-тройку футов задать — запросто, но на лекциях больше показывала материал и приводила примеры, где они могут быть полезны.

Она была довольно высокомерна, но любима всей школой, в отличие от Меррисот — слишком уж та любила прохаживаться по умственным способностям учеников.

Вот и сейчас Фестус подметала подолом длинного платья центр кабинета и размеренно объясняла, на кой нужны алгоритмы в чарах и о расчетах структур заклинаний. На столе первого ряда стояла уже целая батарея разных бутылок, и каждая была отдельным наглядным примером.

— Самый простой пример алгоритмов, — размеренно сказала она, и резко призвала одну бутылку. — Мы берем сосуд, зачаровываем его на прочность. А теперь сам алгоритм. Все помнят нужные чары? Плетение должно быть настроено на содержимое бутылки, а не на нее саму, помните об этом. А теперь — если бутылку резко потрясти — ее содержимое нагреется, а если постучать дном о какую-либо поверхность, то охладится. Такие алгоритмы применимы везде — как в защите дома, так и в изготовлении гобеленов, простых артефактов и просто зачарованных вещей.

Она наколдовала Темпус и нахмурилась:

— Лекция подходит к концу. Разбейтесь на пары и до конца месяца предоставьте мне проект по алгоритмам в чарах. Предмет зачарования — свободный. Можете идти. Мистер Чарк, если вы еще раз опоздаете на мою лекцию, то три недели будете драить коридоры.

Май оправил мантию, медленно поднялся и вышел из аудитории. Набрать новый темп учебы он еще не успел, и из-за этого чувствовал себя как помирающий флоббер-червь, а прошлогодние запасы бодрящего уже иссякли. Потому Тома, который ждал его у кабинета, даже не заметил. Взял себе за маяк блондинистую голову Абри и шел за ним. Лестрендж такой наглости по отношению к своему божеству не пережил, и сильно дернул Мариуса за ворот мантии.

— Ты охуел, Раульф? — возмутился Май, пнув того по голени. Раульф скривился и ослабил хватку.

— Ебнутый смесок, — тихо, чтобы не слышал Том, прошипел он. Май улыбнулся, и вдобавок наступил Раульфу на ногу. Хотелось съездить ему по морде, но двигаться было лень. Да и отработки из-за этого упыря получать — сомнительное удовольствие.

— Раульф, в следующий раз будь аккуратней, — с показным весельем сказал Том. — Мариус, есть разговор.

— И ради этого ты караулил меня у класса? — фыркнул Май. — Или у тебя была история магии?

— История, — кивнул братец. — У тебя бодрящее кончилось? Ты похож на инфери.

— Оно в лаборатории, только вчера сварил, — пожал плечами Мариус. — А первогодки твои где?

— Надеюсь, ты помнишь о мерах безопасности, — поддел его Том. — Ты каждый год попадаешь в Больничное крыло с переизбытком зелий. За первокурсников не беспокойся, с ними Лукреция.

— Я постараюсь, — пробормотал Май и шмыгнул к винтовой лестнице в подземелья за гобеленом. — Третий год себе это обещаю.

— Без трансфигурации и астрономии дела у тебя должны пойти лучше, — заметил Том. Май отвечать не стал, да и до лаборатории осталось всего ничего. Он уже предвкушал ночевки там — надо было улучшить зелье до того, как Слагхорн объявит о неведомом конкурсе на конференцию.

— Надеюсь на это, — прошептал он, и мысленно проклял Принца. Кто ему из их семейки помог с зельем — вопрос на тысячу галлеонов. Май даже не предполагал, что у него появится конкурент! Тем более Принц, который воспринимался не серьезнее пикси. Пакостит, пищит, но особого вреда от него нет.

Он сильнее сжал кулак и с силой толкнул дверь в лабораторию. Конференция была бы прекрасным началом — если ее участники оценят зелье, то это и публикация, и патент.

Том зашел за ним, оставив Раульфа у двери, сел в кресло, и махнул палочкой, трансфигурируя второе. Май в него плюхнулся и прикрыл глаза. Спать хотелось так, будто он всю ночь бегал по лесам.

— Вчера Слагхорн рассказывал о Зигмунте Бадже и его разработках…

Наверное, братец думал, что начал издалека, но его мысли были понятны и с полуслова. Мариус тоже был в восторге, когда впервые открыл монографию Баджа и хотел сварить все, о чем писал великий зельевар. Но больше всего хотел Феликс Фелицис, конечно. Пока не увидел, сколько с ним возни.

— У нас нет денег на ингредиенты для Феликс Фелицис, — вздохнул Май и начал перечислять: — Скорлупа окамий стоит дороже серебра, яйца огневицы поставляются очень редко, а мечта нюхлера растет всего в одном разломе Туманного Альбиона. Собрать его можно только два раза в году, и борьба за него среди егерей идет не на жизнь, а на смерть.

— Предположим, я достану все, что нужно, — кивнул Том. — А мечту нюхлера не может собрать твой друг?

— Лапка может все, — хмыкнул Май. — Но он даже по дружбе не полезет в такое пекло. Только за оплату. И это не все трудности изготовления. Оно требует постоянного наблюдения в течение двух месяцев, потом настаивается полгода. По рецепту я его сварю, конечно, но столько возни ради одного идеального дня… сейчас это ни к чему.

Том стиснул зубы и резко выдохнул.

— Я думал найти кое-что, используя его. Но восемь месяцев — это слишком долго.

— Порция, которая действует день, стоит сотню галлеонов, — припомнил Май цены гильдии.

— Ладно, как будет возможность — соберу ингредиенты, — хмуро отозвался Том. — Как у тебя дела с окклюменцией?

— О, Мордред. Нет, Том! Никак у меня дела. Никак, и это прекрасно.

— Ты ходишь с головой нараспашку, что в этом прекрасного? — откликнулся братец и подлетел вместе с креслом ближе к Мариусу с палочкой наизготовку.

— Меня защищают руны, вообще-то, — напомнил он и шарахнулся за кресло.

— Не веди себя, как дитя. Руны не могут защищать тебя бесконечно. Ты смог очистить сознание?

— Нет! Не могу я, не получается. Том, Мерлина ради, мне проще просто напиться.

Май подавился собственной речью и моргнул. Его поразила просто прекрасная мысль! Что, если придумать зелье, которое поможет с этим? Пока он мучился с успокаивающим, то неплохо понял принцип изготовления и действие зелий, которые направлены на контроль ментального поля. А может, такое уже существовало? Он представил стеллажи в библиотеке, и едва не выругался вслух. Фрай не давал доступа к каталогам, а потому все студенты проводили по несколько часов в библиотеке, в поисках нужной книги.

— Основы окклюменции даже Раульф уже выучил.

— Зато Раульф не может отличить половник от мешалки, — отмахнулся Май. — Я придумал! Изготовлю зелье для мысленного барьера и очищения сознания.

— Решил податься в варщики? — спросил Том и скроил удивленное лицо. Май тихо рассмеялся, и помотал головой. Братец кого-то успел прибить, что ли? Очень уж благостное у него настроение.

— У тебя, оказывается, есть чувство юмора! Не совсем. Чтобы оно действовало только на ментальное поле. В помощь при изучении окклюменции, для идиота в ментальных науках вроде меня.

— Думаю, это слишком высокий уровень. Лучше придумай нам аналог Феликс Фелицис.

— А это, значит, низкий уровень? — улыбнувшись, спросил Май. — Я просто попробую — нельзя зацикливаться на одном проекте. Скоро ужин, ты знаешь?

— Помню, — кивнул Том, и встал. — Опять будешь есть на кухне?

— Да, тут ближе. Пока меня осенило… основа из малахита и змеевика. Или основа Томпсона?

Том давно вышел, а Мариус принялся перебирать камни. Основа на минералах — самая лучшая, чтобы там не писали древние зельевары. Просто у них с камнями была беда, и гоблины на рудниках не пахали.

Он достал блокнот, и быстро накидал, какие ингредиенты могут подойти для нового зелья. Уровень-не уровень, но разминка для мозгов нужна. Может, его осенит, как усовершенствовать успокаивающее, пока он будет работать над чем-то другим.

* * *

Май поставил точку в очередной писанине, и обвел взглядом гостиную Слизерина. За шесть лет ничего не поменялось, только вечных склок Октавии и Ника не хватало. Абри поделился слухом, что они встречаются. Может, скоро приглашение на свадьбу пришлют?

Шла уже третья неделя учебы, и он чувствовал, как увязает в школьной рутине. Дни пролетали перед глазами быстрее снитча, а вокруг мелькали одни и те же лица. Профессора взялись за шестой курс драконьими рукавицами, и времени не хватало даже на клуб любителей бульварного чтива. Да что там! На само чтиво времени не было, а ведь столько всего нового вышло. Вальбурга от этого страдала больше всех, и находила утешение только в письмах от Каролины — та перевелась в Ильверморни, и делилась новыми впечатлениями. Лукреция же пропадала в проклятущем светском салоне, который почти вырвала из рук какой-то хаффлпаффки и теперь почти не появлялась в гостиной. Абри же состоял в куче клубов и квиддичной команде. Иногда Мариусу казалось, что друг балуется с Маховиком — ну нельзя столько всего и сразу успевать.

Стоило найти себе занятие для отвлечения — в такой скуке можно сойти с ума, даже если жить в лесу.

Он припомнил шарады от предка и оживился. Рядом как раз сидела Вальбурга — а она грозилась пойти работать в Отдел Тайн, — и с бешеной скоростью строчила эссе. С Абри он тоже поделится, конечно, но у того времени даже на еду порой не хватает.

— Вал, — обратился к ней Май, и подсел на подлокотник ее кресла. — Ты занята?

— А не видно? — проворчала она. — Хотя нет, не видно. Я стараюсь не разорвать эту писанину на клочки. Сколько можно задавать трехфутовые эссе? Сил моих нет!

— Сам страдаю, — вздохнул он. — У меня есть предложение. Ты ведь читала «Историю Хогвартса»?

— По диагонали. Скучная книженция.

— Тебе говорит о чем-нибудь название «Тайная Комната»? — как мог вкрадчиво спросил Мариус. — Это не просто легенда.

— Очередные сказочки Бидля, — отмахнулась она. — Ее бы давно нашли, будь она на самом деле. Ты прости, конечно, что сомневаюсь в твоем великом предке, но легенду могли так раздуть, что этой тайной комнатой мог стать и винный погреб. А чудовищем — нечто, что Слизерин с похмелья углядел.

Май рассмеялся, и достал из сумки дневник Корвина.

— Это не легенда. Комната на самом деле существует. Корвин Мракс устанавливал в XVIII веке систему сантехники, и перепрятал ее. А это, — он тряхнул дневником, — доказательство.

— В том веке Мраксы были большой и влиятельной семьей, — припомнила Вал. — Так что Корвин не должен быть сумасшедшим. Может, просто зелий перепил?

— Не будь такой занудой. Он оставил в дневнике подсказку, как ее найти. Вообще, он пишет о целой серии загадок. Вряд ли они трудные — думаю, он рассчитывал их на школьника, но все равно…

Подруга сграбастала дневник, и Май сам открыл его на последней странице.

— Тайну хранит дева воды? — спросила она. У дневника или у Мариуса — он так и не понял. — Мракс точно не перепил зелий?

— XVIII век, там иносказательно не выражался только простолюдин, думаю, — пожал Май плечами. — Ну так?

— Мерлин с тобой, аврор ты недоделанный, — махнула она рукой и отдала дневник. — Я в деле. Все лучше, чем эти проклятые эссе. И у меня даже есть догадка, о какой деве воды он говорит.

— Уже?

— Просто ты там бываешь реже, — кивнула она и ехидно спросила: — Что, не помнишь, под чьим ты портретом задремал в прошлом году в Ванной Старост?

Примечание к части

Всех с праздником!

Занимайтесь любовью, а не войной.