Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

Мариус с завистью смотрел на преобразованную Абраксасом тарелку. Была деревянная болванка, взмах палочки — и вот, великолепная фарфоровая тарелка. Сам он добился только подпалин и капельку измененного цвета на Мордредовой деревяшке. Ну почему у него не получается?

— Мистер Мракс, — раздался рядом голос Дамблдора. Мариус перестал сверлить взглядом упрямую болванку и обреченно глянул на профессора, — как ваши успехи?

— Не получается, сэр, — вздохнул он. — Я уже выложился так, будто три пары заклинаний отсидел, а получилось только вот это. — Он ткнул пальцем в особо светлое пятно на болванке.

— Ничего страшного, — улыбнулся профессор. — Пробуйте менять формулы или измените конечный состав. Не фарфор, а керамика, к примеру. Мистер Малфой, чудесная тарелка. Пять баллов Слизерину. Мисс Джонсон, у вас тоже отлично получилось, пять баллов Гриффиндору. Продолжайте тренировки.

Что самое поганое, Принц уже получил за свою кособокую тарелку три балла, а у Мариуса так ничего и не получилось. О чем Принц, конечно, напомнил в своей отвратительной манере передергивать факты: «Не стоило ждать от выродка хоть каких-то успехов. Бедный Слизерин, у него, небось, прах мечется по всему святилищу с таким-то потомком». Хотелось многое ответить и пройтись по предкам Принца, но Вальбурга отправила в него жалящее, и все ответы пришлось оставить при себе.

Следующей в расписании стояла Защита от Темных искусств, а Мариус уже выдохся хуже тяговой лошади.

— Мистер Мракс, останьтесь на пару минут, — окликнул его Дамблдор, когда Мариус попытался свалить подальше от этого ужасного кабинета.

— Да, сэр? — обреченно спросил он.

— Ваши успехи в трансфигурации не слишком велики, — издалека начал Дамблдор. Какая тонкая формулировка! Сам Мариус справедливо считал себя бездарностью от науки преобразований.

— Я стараюсь, профессор, — ответил Мракс. — И не понимаю, почему не получается.

— Такое бывает, — пожал плечами Дамблдор. — Ничего ужасного в этом нет. Как Вы могли заметить, у мисс Ванити тоже есть проблемы с моим предметом. Но проблемы не отменяют экзаменов, конечно. Ваши годовые оценки испортит только трансфигурация, и, скажу откровенно, мистер Мракс, я бы этого не хотел. Каждый год я устраиваю во втором семестре дополнительные занятия для подобных случаев. Так что надеюсь увидеть Вас в этом кабинете в четверг в пять часов. Мисс Ванити тоже приглашена, надеюсь, Вы ей это передадите?

— Конечно, сэр, — машинально ответил Мариус и моргнул. — Спасибо Вам огромное! Я сам хотел подойти, если честно.

— Можете идти, мистер Мракс, — кивнул Дамблдор и улыбнулся. — Только не ждите от наших занятий невозможного. Бывает такое, что магия волшебника просто не расположена к какому-то волшебству. Но, как правило, со школьной программой уровня СОВ справляются рано или поздно все.

Конечно, свои восторги Май немного преувеличил, но он не мог не оценить такую жертву Дамблдора. Никто бы не подумал ждать от Слагхорна такого подношения для отстающих в зельеварении — дражайший декан скорее разлюбит свои любимые ананасы, чем возьмет на себя обязанностей больше положенного. Все, кому нужно было зельеварение для ЖАБА, мурыжили своих более талантливых однокурсников, но к Слагхону даже не думали подойти. Он не пошлет прямо, но придумает тысячу и одну причину невозможности дополнительных занятий. Даже клуб Слизней был скорее его вкладом в свое будущее, чем заботой о студентах.

У кабинета Защиты уже столпились все однокурсники: и из Хаффлпаффа, и из Слизерина. Мариус не успел даже доплестись до Риччи, как дверь кабинета распахнулась.

Внутри по обыкновению не было никаких парт или скамеек, только профессор Меррисот. Она расхаживала по всему кабинету и стучала волшебной палочкой по ладони.

— Надеюсь, вы не слишком расслабились на каникулах, иначе сегодняшние упражнения вам будут не по плечу, — как-то даже коварно сказала она и выстроила в ряд несколько тренировочных кукол.

— Это занятие мы посвятим заклинаниям, которые вы учили в прошлом семестре. На каждый манекен по четыре человека. Чего вы ждете?

Мариуса потащила к манекену Вальбурга, хотя он точно не хотел становиться рядом с ней на подобной демонстрации. Да на ее фоне он будет выглядеть как посмешище!

— Пощади, моя королева, — жалобно, но очень тихо протянул он. — Или ты хочешь моего позора?

— О, мой рыцарь, не стоит волноваться, — хмыкнула она. — Странно, что я не замечала этого в прошлом семестре, но папа на кое-что намекнул. Сейчас проверим!

— Блэк, Мракс, разговоры! — рявкнула Меррисот. Мариуса передернуло, но заставить заткнуться Вальбургу сможет только ее папаня или матушка. Их в наличии не было, так что она продолжила говорить уже через секунду.

— Вставай первый, — скомандовала она. — И теперь вместо обычной петли по часовой стрелке веди палочку против часовой. Отражай выполнение заклинания, понял? И чего ты пялишься на этот дракклов манекен? Выполняй! — не хуже Меррисот рявкнула Вальбурга. Мариус опять вздрогнул, но внял указаниям. А что ещё делать?

Помнится, сама Вальбурга поступала совершенно так же. Меррисот сначала ворчала по поводу засилья тёмных магов, но после явления Хогвартсу сиятельного Поллукса Блэка оставила свои попытки и даже отводила Вальбургу в уголок и разучивала с ней заклинания отдельно. Теперь, видимо, пришла пора Мариуса переучиваться. И от чего такая херня зависит?

Он медленно выписал отзеркаленное движение палочкой и буркнул Петрификус Тоталус. И — вот диво! — заклинание получилось. И даже не отожрало столько магии, как обычно, хотя все равно ощутимо.

— Победа! Поздравляю, Мариус, — улыбнулась Вальбурга. — У тебя тоже магия тёмная.

— Бред какой, — удивился он. — Какая разница? Не понимаю. Магия в нас, палочка — лишь…

— Я помню лекции по чарам, избавь меня от их повторения, — резко сказала она и тоже отправила в манекен Петрификус, правда палочкой Вальбурга выписала петлю молниеносно. Мариус подавил секундную зависть. Все дело в тренировках, конечно. Может, тоже себе дома такое пугало поставить? Ведь натренировал он на всякой лесной пакости Иммобилус, Секо и Редукто? — Палочка же с твоим телом сливается, и тут у нашего брата наблюдается сдвиг. Никаких преимуществ это не дает на таком уровне заклинаний, но дальше чем разрушительнее проклятье, тем легче его нам наколдовать, и тем труднее его снять. Конечно, пока в Мунго работают такие колдомедики как Шафики и Сметвики, это не проблема, но в бою полезно, согласись? Однако магия созидания, трансфигурация и витализм нам почти недоступны. Хотя мой дедуля как-то освоил анимагию.

— Мне это не сильно нужно, — растерялся Мариус. Как-то уж слишком легко все решилось. — Я не собираюсь в аврорат или наемники.

— Я тоже не собираюсь, — улыбнулась Вальбурга. — Но это может быть полезно. А какие яды ты сможешь варить, только представь!

— Не то, чтобы я собирался забрать славу Принцев…

— Но надавать по башке и самолюбию одному из них очень хочется, верно? Да и не стоит забывать о самозащите. Мордред, опять эта курица идет. Каролина, ну и чего ты уши развесила? Колдуй давай!

Меррисот его даже удостоила скупой похвалы и трех баллов. Мариус аж рот открыл от удивления. Правда, потом профессор вспомнила, кто тут главная язва Хогвартса, посоветовала перестать на нее пялиться как на восставшую Моргану и отправила на обед.

— И стоит помнить о движениях в Европе, — тихо сказала Вальбурга, устроившись на своем месте за обеденным столом. — Мне Кассиопея об этом много говорила. Там появилась группа магов, которые хотят отменить Статут. Уже произошло несколько нападений на членов Конфедерации. Так что самозащита лишней не будет.

— Их можно понять, — вякнул Селвин. — Маглы запирают нас в наших разломах, когда мы могли бы забрать себе весь мир.

— Селвин, ты головой стукнулся? — удивился Розье, который решил невесть с чего опять подсесть к подопечным. — На Туманном Альбионе, конечно, инквизиция никогда не бушевала, но не стоит забывать опыт Западной Европы.

— Думаю, у той группы есть какой-то план, чтобы избежать подобного… — буркнул смущенный Селвин.

— И этот человек ратовал за соблюдение министерских законов, — ехидно заметил Абраксас. — Линь, а как в Азии было с гонениями магов?

— Малфой, я родилась и выросла в Шотландии, откуда мне знать? Могу у папы в письме спросить, но я очень сомневаюсь, что там хоть что-то подобное было, потому что инквизиция — чисто христианская фишка, как и охота на ведьм.

— И то верно, — хмыкнула Вальбурга. — Повезло Азии с маглами, ничего не скажешь.

— И зачем нам раскрываться? Ну серьезно, какую пользу это принесет магам? Разломы достаточно большие, их много, большинство из них — необжитые, дикие земли, — рассудила Каролина. Вот уж кто просто обожал историю и готов был вытащить Бинса из его нелепого посмертия. — Да и за все время охоты на ведьм страдали в основном маглы, кстати, которые не хотели отказываться от язычества. Мы это на третьем курсе будем проходить. Но от маглов пострадало не больше десяти настоящих ведьм, и то, им без всяких маглов светила смертная казнь. Это были несколько показательных процессов, чтобы маги поняли необходимость Статута.

— У тебя в голове целая библиотека, — завистливо вздохнул Мариус. — Я, как человек, который в жизни магла не видел, не вижу смысла что-то менять, кстати. На кой мне эти маглы вообще сдались?

— Идиотский был шаг со стороны правительства, — фыркнул Абраксас. — Мы почти взращены на культуре неприязни к маглам, и эти десять сожжений сыграли тут не последнюю роль. Сейчас все пытаются повернуть в обратную сторону — маглы просто милые зверушки, и с ними можно подружиться. Видел я наш будущий учебник по магловедению.

— Вы хотите испортить мне обед своим политесом? — угрюмо спросила Вальбурга и резко насадила кусок шницеля на вилку. — Рано это вообще обсуждать, я сказала об этом из-за ЗОТИ. У нас гербология сейчас, а вы все в большую политику.

— Ну дай хоть построить из себя взрослых и умных магов, — посетовал Мариус и покачал головой. — Но да, гербология уже через двадцать минут. Готов поспорить, сегодня нас ждет греческий пантеон богов, я видел как домовики тащили кучу простыней к теплицам.

Друзья сразу стали предполагать, кем же вырядится Бири, и Мариус выдохнул — ему совсем не нравились такие разговоры. Они мало того, что портят настроение, так еще и рушат устоявшуюся картину мира, где Хогвартс — отдельный маленький мир, и в нем нет места кровавым войнам и смертям. Где самая горячая тема за столом — это кого поймали за свиданием на астрономической башне и почему же уменьшилось количество наказаний с розгами — что Прингл, как любитель старых традиций, совсем не одобрял.

Так что Мариус мгновенно забыл и о движениях в Европе, и о гнилом мире за пределами Хогвартса. Он знал, что нахлебается этого добра через шесть с половиной лет. Мама подарила ему шанс получить образование и долгое детство, ведь останься он в Лютном, браться за серьезные заказы пришлось бы уже с четырнадцати. Теперь же будущее заиграло совсем иными красками, и если Май будет стоить покровительства влиятельной семьи, то сможет получить мастерство. Сейчас думать об этом рано, конечно, но задел на будущее надо готовить уже сейчас.

Вальбурга сжала ладонью его локоть, и он рассеянно на нее глянул.

— Так, как думаешь, кем обрядится Бири?

— Эротом. Купидон, как-никак, — улыбнулся Мариус и свободной рукой убрал прядь волос за ухо. — Или Аресом, а Абраксас станет его любимым сынишкой.

— Иногда я тебя ненавижу, Мракс, — рассерженно прошипел Абраксас. Вальбурга второй рукой держалась за его локоть и оттого сразу его дернула. Малфой состроил свою любимую снобскую рожу и ускорил шаг. Пришлось и им поторопиться.

Мариус негромко рассмеялся. Рассерженное лицо Малфоя его всегда забавляло и немного восхищало. Скульптурные брови напряженно сдвигались к переносице, тонкий нос картинно морщился, серые глаза с пушистыми светлыми ресницами так и фонтанировали эмоциями, а четко-очерченные губы кривились, будто сдерживали весь поток брани, который должен обрушиться на обидчика. Красиво до жути.

* * *

У первокурсников Слизерина за семь месяцев совместного проживания в одном дортуаре успели возникнуть свои маленькие традиции. Вроде ора Риччи о том, что они сейчас всюду опоздают ровно в половину восьмого утра каждый будний день. Потом в душ шли Селвин с Принцем — и явно гордились сим фактом, что они идут первые, хотя на деле их просто хотели выпроводить поскорее из спальни, — за ними Малфой и Фелис, а последним шел Мракс как самый быстрый в сборах. Но сегодня был квиддичный матч, Слизерин против Гриффиндора, и ничего не могло пойти так, как надо.

— Я убью Фоули, если она не поймает снитч, — сразу после пробуждения раздраженно сказал Риччи и начал нарезать круги по спальне. Наверное, ему приснился кошмар, где Фоули упускает снитч. Маньяк! — Я убью ее и заберу ее метлу. А потом сам на нее сяду и буду ловить этот злоебучий снитч.

— Фоули сама кого хочешь убьет, — обрадовал его Абраксас. — Ты ей вообще на один зуб, убийца. А еще у нее три брата, так что легкой смерти не жди. Про дядюшку-министра не забывай.

— Не порти мне боевой настрой, скотина! — рявкнул Риччи и заломил руки в кривом молитвенном жесте. — Мракс, ты же не дашь меня на съедение рыжим убийцам?

— Сварить тебе напиток живой смерти, чтобы инсценировать смерть, и они решат, что убивать нечего? Не поможет, они поглумятся над трупом, — хмыкнул Мариус и взмахом палочки заправил постель. Жизнь в Хогвартсе очень упрощалась благодаря бытовым чарам, хотя его соседи их и не знали толком, пока старшие не взяли их в оборот и не научили самым элементарным заклинаниям. Но Мариус все равно управлялся чуточку быстрей — опыт, чтоб его, сказывался. У остальных дома были домовики.

— Бессердечный! — обвинил его Риччи и продолжил маячить перед глазами. — Нет, ну они не могут проиграть гриффам, у них в этом году команда из говна и палок собрана, понимаете? Два второкурсника, два третьекурсника и только один выпускник. Нет, такому составу просто позорно проигрывать!

— Я сейчас кину в тебя Силенцио, — прошипел Малфой и вместо немоты кинул в Риччи подушку. — Только обстановку нагнетаешь. Мало нам подпольной дуэли, так еще и болельщики все мозги растеряли. Что наши, что гриффы.

— Ты сам нервничаешь, лицедей несчастный! — постановил Риччи и наконец плюхнулся на свою постель. — Мракс, а ты чего спокоен?

Мариус закатил глаза и растянулся на шелковистом покрывале. И зачем заправлял?

— Я начинаю волноваться в процессе, — доверительно сказал он. — Даже позаботился о себе будущем и сварил зелье от срыва голоса. Учись, Риччи!

— О! — радостно воскликнул дракклов болельщик, тоже сорвавший голос на приснопамятном матче с барсуками. — Я знаю, что ты поделишься, мой любимый друг.

— Куда я денусь, — вздохнул Мариус. Он его наварил на пятнадцать порций, благо, половину ингредиентов удалось выклянчить у Огга за простое "спасибо", а за другую половину пришлось продаться в рабство Слагхорну на неделю. В итоге он и для больничного крыла варил это зелье. Хорошо, хоть дражайший декан не впрягает его варить сложные составы, а то можно будет сразу закопаться в ингредиентах и поставить себе гроб в центре лаборатории.

— Наши не продуют, — уверенно сказал Селвин и вышел из ванной уже одетым, причесанным, манерно подправляя галстук. — Тем более, я поставил на них галлеон.

— О, и именно из-за твоего галлеона они будут впрягаться еще сильнее, — ехидно отозвался Малфой. — Хотя и я поставил пять галлеонов на нашу победу.

— За ваши шесть галлеонов они порвут себе задницы, но выцарапают победу, — буркнул Мракс. — Прямо до изнеможения будут летать. Ведь такая мотивация! Они хоть получают процент?

— А ты и кната не поставил, — заметил Принц. Ну куда же без него!

— У меня нет кната, я ведь делаю Вальбурге домашку по зельям за сладости, — зевнул Май. Сейчас Принц буркнет, что Мариус нищий, и успокоится.

В комнату ворвался Ник, как обычно не обременяя себя даже стуком.

— Собирайтесь резче, мы скоро идем в Большой зал! — громыхнул он и захлопнул дверь так, что с тумбочки Принца упала рамка с семейным фото.

Абраксас и Риччи подорвались с постелей и тоже хлопнули дверью в ванную. Отделение душевнобольных в Мунго, мать их так!

Принц и Селвин вышли из спальни, задирая свои орлиные носы, а Мариусу оставалось только укутаться в гладкое покрывало и довольно повздыхать. Он редко оставался один и ловил каждый такой момент. Он любил своих друзей, но иногда их было слишком много. И тогда он срывался к Оггу, чтобы погулять по опушке Запретного леса, хотя в последнее время они стали заходить намного дальше, и Огг ненавязчиво останавливался для бесед с кентаврами, давая Мариусу такие необходимые глотки одиночества.

Мариус вспомнил встречу с единорогом и зажмурился от удовольствия. Раньше он видел их только мельком, но в Запретном лесу они были на диво благосклонны к людям. Наверное, у него и правда затесалась в родословной нечеловеческая кровь. Он смог погладить единорога, хотя мальчиков они не любили. У единорога была невероятно гладкая и теплая шерсть, а еще переливающаяся всеми цветами радуги грива — она больше напоминала воду, и словно перетекала между пальцами. Рог Мариус лапать не рискнул, но ощущения от него были непередаваемые, будто хлебнул укрепляющего.

Грезы прервало явление полуголых Абраксаса и Риччи — им, как и Мариусу, стало лениво таскать весь комплект тряпок в ванную каждый раз, когда захотелось помыться. Дурной пример заразителен.

— Иди, отмывайся от своих зелий, и пошли уже! — неожиданным командным тоном сказал Риччи и вытряхнул его из кокона покрывала. Ноги сразу обдало неприятной прохладой и Мариус уже рефлекторно махнул палочкой и накинул на себя согревающие чары. Зима в подземельях рядом с озером — очень холодно. Все слизеринцы в совершенстве овладевали согревающими чарами в первую же зиму.

Уже через семь минут Мариус накинул на плечи мантию и выбежал из спальни. Матч по квиддичу — слишком масштабное событие по меркам Хогвартса, пропустить его считалось чуть ли не преступлением. Да и они всегда были зрелищны — такого задора не чувствуется, когда слушаешь комментарии к матчу через древний радиоприемник в «Кривом Роге».

Комментатор Луиджи Кёрк задорно и не без юмора следил за событиями на поле, хоть как-то разбавляя не очень-то и интересный матч. У Гриффиндора на самом деле в этом году была слабая команда — слишком много младшекурсников. У Слизерина же в этом году не было никого младше пятого курса, и выглядел этот матч как избиение младенцев. Хотя ловец Чарльз Поттер — третьекурсник — был хорош и вполне достойно противостоял Фоули. Обманки, финты — он летал, словно птица. Но один ловец многого не решит — разрыв был уже в сто тридцать очков.

— Там снитч! — крикнул Риччи. — Около наших ворот! Давай, Кирстен!

Но Чарльз тоже заметил золотой мячик и полетел к нему, и Фоули пришлось сбивать его с курса, да еще и загонщиков отвлекать на себя, хотя это ее любимая тактика: она бочкой уходила от бладжера и он врезался в ловца команды-соперника.

— И охотник Гриффиндора, Игнатиус Прюэтт, выбывает из игры! Кто в тебя кинул Коньюктивитус, Натти? Штрафной Слизням! Простите, профессор Диппет.

Дамблдор, которому выпала сомнительная честь судить матч, свистнул, и к кольцам Слизерина полетел еще один гриффиндорский охотник.

— Кинг пропускает крученый бросок от Хукеда, гол в ворота Слизерина! Признавайтесь, кто подлил Кингу зелье слепоты за завтраком?

— Криворукий остолоп! — злобно выкрикнул Риччи и добавил каких-то ругательств на родном языке.

После штрафного квоффл вновь перехватил Слизерин, и Мариус опять орал, как резаный — еще сорок очков, и на того, кто поймает снитч, будет плевать.

Наконец, разрыв по очкам увеличился до ста шестидесяти, и уже через минуту Фоули заметила снитч и ринулась к нему. Поттер не отставал. Сосредоточенная на мяче Кирстен совсем забыла о бладжерах, и уже в ярде от снитча он ее настиг — ведь единственным выпускником в команде Гриффиндора был именно загонщик. Мариус громко прокричал свои возмущения, но ничего уже было не изменить. Поттер, чтоб его, через несколько мгновений держал снитч в руке.

— Поттер ловит снитч! Но Гриффиндор все равно проигрывает, счет 210:200 очков в пользу Слизерина! Габс, не советую соваться в гостиную Гриффиндора сегодня!

— Победа Слизерина! — под Сонорусом сказал Дамблдор, перебив Кёрка.

— Слизерин! Слизерин! — скандировали зеленые трибуны. И Мариус вместе с ними, да еще и шарфом размахивал — на раздачу флажков он не успел, хотя Абраксас и пытался пихнуть ему свой, правда с таким видом, будто расстается с прахом любимой бабушки.

— А Фоули… — Риччи не успел выкрикнуть оскорбление — один из ее братцев влепил ему подзатыльник. Мариус злорадно усмехнулся. За чутка невнимательную Фоули было обидно — она неоднократно приносила их Дому победу. Так что воспитательный подзатыльник лишним не был.

— Скотина, — насупился Риччи.

— Вот станешь ловцом, будешь выебываться, а пока зашейся, — грозно сказал рыжий громила — младший братик Кирстен, хотя юркая и тонкая Фоули меньше всего смахивала на старшую сестру такого бугая. Точнее, трех таких бугаев. Риччи еще повезло, что они не решили по очереди вразумить его — ладони у них были широченные и тяжелые.

Вся ватага слизеринцев, скандируя дурацкие кричалки, отправилась к себе в подземелье отмечать. Редко когда на факультете царило подобное единство — квиддич объединяет и очень поднимает настроение. И даже гриффы ушли не настолько обиженными, как могли бы — снитч-то поймал их ловец.

Мариус счастливо улыбнулся и посмотрел на небо. Ради таких моментов он был готов продать душу, ведь его затопило ничем не замутненное счастье. Наверное, только рука Абраксаса на плече удерживала его на земле, потому что Мариусу казалось, что он может сейчас взлететь.

* * *

Дверь в кабинете на седьмом этаже привычно скрипнула, когда Мариус потянул ее за ручку, но он даже не стал в который раз обещать себе выучить нужное заклинание, чтобы убрать этот мерзкий звук. Все равно забудет, как занятие закончится. Ванити за спиной тоже скривилась от скрипа, и оттого не стала прикрывать дверь — лишь бы не слышать противного звука снова.

— Доброго вечера, — приветливо улыбнулся Дамблдор. В комнате, рассевшись на мягких подушках, уже торчали взъерошенные Кейт Бейли и Эннио Вейн, два гриффиндорца, для полного набора Дамблдоровских посиделок для отстающих по трансфигурации не хватало только Кевина Амбриджа и Вайю Рахти с Хаффлпаффа и Рэйвенкло.

— Мисс Ванити, мистер Мракс, присаживайтесь, — продолжил Дамблдор и указал на кучку огромных подушек на полу. Мариус еле подавил желание прыгнуть на них вниз лицом и сразу уснуть. К концу года с мордредовыми экзаменами на носу он спал по пять часов в сутки. Каждый день перед сном он представлял себе забавные лекции от Теда, где он то отчитывает его за пренебрежение к организму, то жалеет бедного студента. Представлялось неплохо — Теду расстояние не мешало и он живописал все ужасы недосыпа для детского организма в письмах. Мама же сама имела любой режим в самых изощренных формах и только сетовала, чтобы он не отощал — с кухней Хогвартса это было невозможно, так что ее предписания «Хорошо кушать» Мариус выполнял с двойным усердием. Даже трудно было представить возвращение домой, где такого разнообразия и количества еды ждать не приходилось.

— Пока мы ждем мистера Амбриджа и мистера Рахти, предлагаю выпить чаю, — сказал профессор и взмахом палочки отправил чашки с блюдцами к ним по воздуху. Мариус с радостью схватился за чашку — ведь к чаю у Дамблдора всегда шли и сладости.

— Мистер Мракс, сливочную помадку? — участливо спросил профессор и улыбнулся.

— Да, пожалуйста, — закивал Мариус. Дамблдор был не меньшим сладкоежкой, чем Мракс, а за несколько месяцев занятий даже запомнил вкусы своего бездарного ученика. Сливочную помадку Мариус просто обожал.

Пока ученики и профессор уплетали сладости и чаевничали, пришли Амбридж и Рахти, и тоже присоединились к чаепитию. В этом кабинете, который Дамблдор занял для их занятий, всегда было очень уютно, и заклинания тут получались и в самом деле лучше, чем на уроках. Не было соревнования или давления — Дамблдор по сути от них ничего не требовал, он хотел именно научить. Мариус пока не мог похвастаться особыми успехами, но они определенно были. Во всяком случае придавать вид другого материала объекту он уже научился.

— Ну вот, мы выпили чаю, подкрепились, пора приступать. Мисс Ванити, как ваши успехи? — спросил Дамблдор.

— Неважно, профессор, — вздохнула она и достала палочку. По комнате сразу пролетели деревянные бруски и приземлились в ногах учеников. Мариус зажмурился и прогнал желание спалить его на подлете — так его достали эти мордредовы деревяшки.

— Напоминаю, никаких заклинаний или заученных движений палочкой. Ваша задача — преобразовать брусок в статуэтку, господа. Материал на ваше усмотрение. Фарфор, хрусталь, металл — что угодно. Вид статуэтки тоже не важен. Подойдет как русалка, так и гиппогриф. Не ограничивайте свою фантазию. Приступайте!

Он подходил к каждому, направлял, сам по сто раз преобразовывал деревяшку в статуэтку и давал советы. Анна уже через двадцать минут с удивлением пялилась на свое творение: кособокую бронзовую птичку. Стало немного завидно — сам Мариус смог только придать дереву вид керамики.

— Мастер Мракс, — даже как-то обреченно обратился к нему профессор. — Что вы знаете о легилименции?

— Ментальная магия, чтение мыслей, грубо говоря, — рассеянно ответил Мариус. Он вообще не понял, к чему был этот вопрос.

— Верно. Я хочу посмотреть, как вы визуализируете образ и подгоняете его под формулу во время преобразования, мистер Мракс. Дальше поверхностных мыслей и образов я не буду смотреть, да и не смогу — в стенах Хогвартса это невозможно.

— Эмм, — замялся Мариус. Мысли — это очень лично, хотя у него в голове не находится особо ничего важного. Кучка компромата, но Мерлина ради, это очень глубоко в мыслях и выплывает на поверхность только при надобности. — Давайте попробуем, профессор. Это интересно, никогда не чувствовал на себе ментальной магии.

— Тогда посмотрите мне в глаза, мистер Мракс, — кивнул Дамблдор и ободряюще улыбнулся. — Чтение поверхностных мыслей не причиняет боли.

Мариус послушно посмотрел в голубые глаза Дамблдора и замер, а одна из цепочек рун на спине чуть нагрелась. Наверное, даже подобное было предусмотрено Тедом. Мариус поспешно отогнал свою магию от рун и почувствовал, будто кто-то по мозгам перышком прошелся. Странное ощущение.

— Теперь начинайте преображение бруска, можете прервать контакт, я уже вижу образы на поверхности вашего сознания. Чувствуете?

— Чувствую. Интересный опыт, — прошептал Мракс и представил как деревянный брусок перетекает в гладкую, черную керамику, а форму ему будто придает невидимый скульптор. Но форма не поменялась. Он раздраженно выдохнул и опустил волшебную палочку. Мариус стал использовать этот способ, когда на одном из занятий ему удалось придать бруску форму цилиндра, и тогда жутко обрадовался, но ничего интереснее цилиндра не получалось, даже если магии вложить как в очень сильное проклятье.

Дамблдор перестал пристально на него смотреть, и ощущение легкой щекотки сразу исчезло.

— Цилиндр — очень простая форма, — начал профессор. Ага, значит не только образы читаются, но и мысли. — Для такого простого преобразования ваш способ действенен, но чтобы придать бруску форму лисы, он не подойдет. Слишком трудная форма, даже если у вас получится — это будет самое долгое и магозатратное преобразование, которое только можно придумать.

— И что делать, профессор? — огорченно спросил Мариус. Иные способы тоже не давали никакого результата.

— Ваш разум и интуиция заточены под несколько другие вещи, я полагаю, — тихо сказал профессор и улыбнулся. — Зелья требуют либо точного следования рецепту, либо невероятно развитой интуиции и чутья зельевара. Вам просто трудно думать о чем-то твердом, и при этом столь же изменчивом, как и зелье. Но это можно повернуть нам на пользу, мистер Мракс.

— Как? — удивился Мариус. Профессор был прав, не поспоришь. Твердое и одновременно изменчивое вещество повергало его в ступор, но он же смог на первом уроке изменить кончик иголки?

— С тем, чтобы придать дереву вид нужного материала вы справляетесь, но попробуйте представить брусок в виде жидкого вещества во флаконе. Ненадолго. Вы добавляете в него нужные цвета, словно ингредиенты, вы меняете его поверхность, а потом представьте, что этим веществом вы заполняете уже другой флакон. Но у него должна быть нужная вам форма. Это должно сработать, хотя я бы не советовал создавать много деталей. Пробуйте.

— Хорошо, профессор. Спасибо вам! — обрадовался Мариус. Вдруг получится? Так измываться над бруском он еще не пытался.

— Пока не за что, — подмигнул Дамблдор и пошел к Амбриджу.

Дело пошло на лад. Со скрипом, со вздохами, но пошло. Было непривычно после почти года попыток трансфигураций переиначить формулу, но учитывая объяснения профессора, он смог придать проклятому бруску вид очень карикатурной и топорной, но тем не менее, вполне узнаваемой лисы. И теперь он по примеру Ванити пялился на результат своей работы как на восставшую Моргану.

— Охренеть, — прошептал он. У лисы были ненормально-большие глаза, такие же большие уши и огромный хвост, но это было просто невероятным прыжком вперед. У него получилось! И плевать на плешивость — местами лиса осталась деревянной.

— Поздравляю, — шепнула Ванити. Когда рядом не крутился Принц она была вполне себе нормальной девочкой, а вот стоило появиться носу Принца в зоне видимости, как она сразу поднимала подбородок и строила из себя невесть кого.

— Спасибо, — улыбнулся Мракс и кивнул. — Это успех!

— О, у мистера Мракса получилось! Очень интересный стиль у вашей статуэтки, — весело заметил профессор, не отрываясь от объяснений Амбриджу.

— Спасибо вам, профессор, — чуть ли не крикнул Мариус. Его переполняли эмоции, хотелось плакать и плясать. Он не безнадежен!

— Это и ваша заслуга, — кивнул Дамблдор. — И я рад помочь своему ученику.