Через ненависть (джен)

— Так скоро? — не удержался от вопроса Драко, находясь в смятении от немного странного поведения Тауриэль.

— Я бы так не сказал. Каждый день промедления может дорого обойтись нам.

Кадрим не спускал взгляда с эльфийки и о чём-то усиленно думал. Драко не нравилась напряжённая атмосфера, витавшая в воздухе и против воли вдыхаемая в лёгкие. Внутри образовалось тянущее ощущение. Но оно казалось привычным, в отличие от боли, которая вспыхнула в месте укуса. Предплечье будто опалило огнём. Красное пятно увеличивалось на глазах, кожа начала стягиваться к вершине округлой шишки. Такое никогда не происходит от простого укуса комара, и это было неимоверно странно. Но на секунду Драко показалось, что он знает ответ, просто забыл его, и это чувство мучило не меньше нарастающего беспокойства.

Крик сорвался с губ Драко внезапно для него самого. А снисходительная ухмылка Кадрима заставила его стыдливо перевести смущённый взгляд с Тауриэль на землю под ногами. Опалённая рука тянулась вниз, словно какая-то невидимая сила пыталась оторвать её. Следующий крик Драко пропустил сквозь сжатые зубы, но даже шипение показалось ему слишком громким звуком.

Новая вспышка боли согнула пальцы в судороге, превратив живую руку в скрюченную и страшную часть игрушки или чучела. Вокруг укуса кожа стала мёртвенно-белой, резко контрастируя с красным отёчным пятном вытянутой формы. Мелкая дрожь расползлась по всему телу, лицо покрыли капельки пота.

Драко не выдержал и упал на колени. Хруст сухих веток отозвался звоном в ушах. В голове загудело, а перед глазами поплыли деревья, ослепляя лучами солнца, что просачивались сквозь листву.

Он инстинктивно схватился за руку и ладонью попытался накрыть пятно. И тут в сознании словно раздался взрыв, сбивающий с ног и оглушающий сознание. Острые камни вонзились в затылок и шею. Вдоль позвоночника стрелой пронеслась острая боль и угнездилась чуть ниже спины. Драко задёргался в конвульсиях, но резко замер, когда до него донёсся ужасный голос, похожий на шипение и напев одновременно. Знакомые слова эхом отзывались в голове и рождали смутные образы. Чьи-то лица, фигуры. А голос становился громче и ближе. Не зная его обладателя, Драко чувствовал животный страх. Он не хотел видеть, но не мог отвернуться. Алые глаза монстра проникали, казалось, в самую душу, ломая и подчиняя своей воле. Бескровные губы шептали что-то похожее на заклинание. В предплечье вдавился кончик волшебной палочки, и снова волна обжигающей боли растеклась под кожей. Не в силах сдержаться, Драко закричал. Так, как, наверное, никогда в жизни не кричал.

— Повторяй за мной, мальчишка.

Драко замотал головой из стороны в сторону, чтобы прогнать видение. Вот только боль в руке была реальной, и она не отпускала ни на секунду.

— Ты служишь мне, Драко. Докажи, что слово Малфоя чего-то стоит. Твой отец подвёл меня, — шёпот проникал внутрь, обжигая ненавистью и злобой. — И теперь судьба твоей семьи зависит только от тебя.

— Нет!

«Слово Малфоя». «Малфоя». Драко морщился от вспыхивающих в голове картин, но не мог остановить их поток.

Опомнившись, Тауриэль подбежала к распростёртому на земле Драко. Дрожащими пальцами она коснулась его воспалённой руки и тихо сжала. Драко дёрнулся, с его губ сорвался очередной стон. Испуг сменился небольшим облегчением. Тауриэль чувствовала, как пульсация в месте укуса слабеет, а мышцы постепенно расслабляются. Попытка Драко встать вызвала полуулыбку. Его глаза, подёрнутые едва заметной пеленой, бегали по сторонам. Но стоило взгляду остановиться на эльфийке, как в них вспыхнул огонёк узнавания.

— Всё хорошо? Рука болит?

— Нет, уже нет.

Он благодарно сжал её ладонь и, опираясь на предложенное плечо, поднялся. Тело содрогнулось от последней волны боли, но Драко старался не подать виду — и так достаточно унижений на сегодня. Он нехотя отстранился от Тауриэль и посмотрел на Кадрима. Тот стоял скривив губы и нахмурившись. Драко тут же пожелал оказаться как можно дальше отсюда и от каверзных вопросов-подколов этого вечно угрюмого эльфа.

— Мне… Я пойду к себе, надо подумать. Спасибо, Тауриэль.

Тауриэль тоже было собралась вернуться к Амадару, как голос Кадрима остановил её.

— Почему ты так снисходительна к нему? Почему именно к нему?

Вопрос подогрел опасения Тауриэль — всё-таки Ретрин оказалась права? Пусть даже и сейчас Тауриэль отмахивалась от её слов, но тон Кадрима не предвещал ничего хорошего. Стараясь ничем не выдать волнения, она развернулась.

— Может, потому что он не сделал ничего плохого?

Тауриэль знала, что такой ответ его не устроит, скорее разозлит. И в подтверждении её мыслей он махнул в сторону ушедшего Драко.

— Пока не сделал. Ты можешь гарантировать, что сегодня или завтра ночью он не убьёт одного из жителей?

Теперь разозлилась она. Обвинения показались несправедливыми и не заслуженными.

— Тебе не кажется, что ты слишком предвзято относишься к нему? Человек оказался в беде! Так почему бы если и не пытаться помочь, то хотя бы оставить его в покое?

Глаза Кадрима потемнели, но Тауриэль уже забыла про страхи. Вытащить правду из него можно было, выведя его из себя, например.

— Мне на него плевать. Вы с ним носитесь, как обезумевшие наседки, а вдруг он вспомнит, что явился сюда совсем не добрые дела делать?

Кадрим выгнул бровь и рассмеялся.

— Как вы тогда поступите? Вежливо попросите уйти?

— У тебя мания, Кадрим!

— Ты разве не видишь, что он странный? Постоянно о чём-то думает, будто замышляет что-то. Да и припадки эти… 

Кадрим устало махнул рукой.

— Вы можете и дальше сюсюкаться с ним, а я ему спуску не дам, ни за что.

Тёмно-русые волосы взметнулись за его спиной, и на этом закончился не очень приятный разговор. Тауриэль тяжело выдохнула. Сколько она себя помнила, Кадрим всегда был непримиримым и упрямым. Что ж, остаётся только уповать на его благоразумность. Драко не вызывал никаких опасений и вообще казался потерянным и одиноким человеком. Он не мог вспомнить близких и он не знал, ждёт ли его кто-нибудь. Тауриэль никто не ждал, но память бережно хранила лица и улыбки её семьи.

Шелест крыльев какой-то птицы сверху вывел Тауриэль из раздумий, и она вспомнила, что должна идти к Амадару.

Крики впереди тревогой отдались в груди — она побежала, держа наготове клинок.

Возле лежащего на земле Драко сидела Ретрин. Вид у неё был не лучше, чем у него: не бледная, даже серая кожа и изнурённый вид с глубоко залёгшими тенями под глазами пугали и настораживали, ненароком Тауриэль забеспокоилась, жива ли Ретрин или это её призрак. Тем не менее, та вполне живо и во все глаза смотрела на Драко, беспомощно разводя руками, которые не знала куда деть. Мариэль, причитая, положила голову парня себе на колени и убрала прилипшие светлые пряди с потного лба. Хрипы рвались из горла Драко, сопровождаясь резкими скачками кадыка. Рядом стояли другие эльфы и испуганно перешёптывались.

Тауриэль опустилась на колени и с ужасом вскрикнула. Кожа на левом предплечье почернела. От пятна тянулись разводы, опоясывая руку от локтя и до запястья.

— Что это такое?

Тауриэль потянулась кончиками пальцев, чтобы почувствовать движение, заставляющее кожу бугриться.

— Нет!

Крик Амадара остановил её.

— Я бы не советовал трогать рану.

За спиной Амадара шёл Таинар, который и привёл лекаря по просьбе сестры.

— Помоги мне, — обратился Амадар к нему.

Вместе они осторожно перенесли Драко в лекарский дом. Устроили на той же кровати, что и раньше. Амадар кинулся к шкафу и зашуршал мешочками с травами, бормоча под нос названия и лечебные свойства, попутно шипя о том, что «всё не то».

Тауриэль нерешительно переминалась с ноги на ногу, бросая беспокойные взгляды на Драко.

— Тауриэль, попроси у Нимриэль чистой ткани, пожалуйста.

Она облегчённо кивнула — смотреть на Драко просто невыносимо, а так хоть какая-то помощь вместо бесцельной суеты в углу.

Амадар разложил травы на столе, Мариэль достала запрошенные им пузырьки.

— Так, ты готовишь жаропонижающий отвар из клевера, я — мазь и восстанавливающую настойку.

Он поднял из погреба бутылку крепкого вина и ящик с кувшинами морской воды. И вскоре по комнате поплыли испарения и терпкие запахи трав.

Когда Мариэль снимала с огня котелок с отваром, дверь с грохотом распахнулась. Бледная, без единой кровинки на лице Ретрин, не говоря ни слова, подошла к столу и схватила бутылку с вином. Хлопок пробки вывел Амадара и Мариэль из ступора.

— А ну, отдай.

Амадар забрал бутылку, которую Ретрин отдала без боя. Просто безвольно опустила руки.

— Присаживайся, видно, совсем плохо.

Сделав знак Мариэль поухаживать за Драко, Амадар снял дощечку с повреждённой руки Ретрин. Внимательно осмотрел, обработал заживляющим раствором и снова зафиксировал в нужном положении. Ретрин не издала ни звука, отрешённо разглядывая занавески.

Пришла Тауриэль с охапкой чистой ветоши. Покусывая губы, она шёпотом произнесла то, что давно её беспокоит.

— Амадар, у Драко весь торс покрыт шрамами.

— Я знаю.

— Ты не рассматривал их?

— Нет. На тот момент они не показались чем-то важным. Я и сейчас так думаю. Почему ты о них вспомнила?

Запнувшись на полуслове, Тауриэль всерьёз задумалась, но не над тем, что она должна сказать, а стоит ли вообще что-либо говорить.

— Может, они прольют свет на его прошлое? — тихо произнесла она.

Амадар задумался и без слов подошёл к кровати. Он разорвал рубаху на Драко и принялся разглядывать и прощупывать многочисленные шрамы. С каждой секундой он хмурился всё больше.

— Затрудняюсь дать точный ответ, но очень похоже на рассечения от ударов кнута. Ясно одно: нанесли их с особой жестокостью.

Амадар сжал губы, чуть пожёвывая, а после сделал то, чего сам делать не хотел — остальные однако не заметили его напряжения в этот момент.

— Может, посмотришь? — обратился эльф к Ретрин, наблюдавшей за ними до этого безучастно, словно не до конца понимая, что происходит.

Она резко поднялась и подошла к кровати Драко. За минуту блуждания по распростёртому телу её взгляд из неосмысленного стал профессионально цепким, словно выискивал что-то. Затем остановился на левой руке. Она закрыла глаза и смачно выругалась.

— Ретрин! — Амадар виновато смотрел на Мариэль, которая прикрыта рот ладошкой от возмущения.

Но Ретрин внезапно попросила перевернуть Драко на бок, чтобы она могла проследить за ходом ранения — сама же не смела даже приблизиться к Драко ближе, чем на расстояние вытянутой ладони, что насторожило всех и заставило непонимающе переглянуться. Стоило ей увидеть всё, что хотела, Ретрин тяжко опустилась на стул и шумно выдохнула.

— Кнут… Как бы там ни было, такое наказание должно было убить его. Эти шрамы очень глубокие. А ещё очень ровные. Под идеальным углом и с чётким взаиморасположением как раз на месте жизненно важных сосудов.

— Как если бы их наносил специалист своего дела? — спросила Тауриэль и тоже решила уделить внимание необычности шрамов.

— Выдающийся мастер, никогда не совершающий осечек. Или колдун. Я скорее дам голову на отсечение, что эти следы оставлены магией. А ты что думаешь, Кадрим?

Она перекинулась через спинку и обратила всё своё внимание на незаметно появившегося за их спинами эльфа. Он настороженно посмотрел на Ретрин: обычно он может незаметно для неё появиться и исчезнуть, за исключением тех моментов, когда она этого не позволяла. Как сейчас. Такое бывает лишь когда она слишком встревожена. Но думать о чьих-то заботах было не свойственно Кадриму, потому он тут же подошёл ближе и после беглого взгляда, который уже знал, на что обратить внимание, изрёк:

— Я бы поостерёгся раскидываться подобными высказываниями, потому что я согласен: ранения были магического толка. Сомневался, конечно, но, услышав тебя, убедился.

Кадрим снисходительно улыбнулся Тауриэль — мол, «ну и кто оказался прав?» Но она поспешила отвести глаза, чтобы обменяться взглядами с Ретрин, и было в этом что-то весьма красноречивое. Не успели все этого заметить, как Тауриэль поспешила защитить свою позицию.

— Его могли держать в плену, где под пытками он потерял память. А потом сбежал. Неудивительно, что тогда его схватили орки.

Ретрин заметно дёрнулась, опять рассматривая одну точку. Амадар напрягся: он знал этот взгляд. Она о чём-то догадывается или знает. Но, конечно, не скажет, если не посчитает нужным.

— А, может, его было за что пытать и наказывать? Я не удивлюсь, если под смазливой рожей и беспомощным тельцем скрывается настоящий монстр, — сплюнув, Кадрим замолчал, взирая на всех с осуждением.

Ретрин, пошатываясь, подошла к столу и вновь потянулась за бутылкой, однако Амадар оказался проворнее. От досады она хлопнула рукой по столешнице. Раздался звук от удара дерева об дерево и последовал еле сдерживаемый стон.

— Неблагодарная! — прикрикнул на неё друг, чем заметно пристыдил, что он умел как никто другой. — Хочешь, чтобы все мои усилия даром пропали?

Хоть Ретрин и пыталась скрыть пострадавшую руку, цепкий взгляд Кадрима отметил дощечки и нездоровую опухлость между ними.

— Ну и где на этот раз умудрилась покалечиться?

Так как смысла скрывать больше не было, Ретрин выпрямилась и едко на него посмотрела.

— Это что? Забота? — прошипела Ретрин.

— Уясни, наконец, что заботы в моем интересе меньше всего.

Ретрин многозначительно хмыкнула:

— Да подавись ты своим интересом, чёртов…

— Хватит! — Амадар шикнул на Ретрин и перекинулся на Кадрима: — Я, конечно, знаю твой невыносимый характер и терплю его каким-то образом, но всему есть предел. А пьяные выходки всегда приводят к печальным последствиям.

Лицо Кадрима недоверчиво вытянулось. Размытые нечеткие образы того проклятого вечера всплыли в мыслях и замельтешили с огромной скоростью. Вот он на спор выпивает противное вино, вот неожиданный поцелуй и вот их с Ретрин драка. Хотя он не помнил, чтобы поднимал на неё руку.

— Я не бил эту чертовку!

— Нет, ты не понимаешь, да? — начал заводиться Амадар. — Как бы Ретрин ни кичилась своей несгибаемостью и живучестью, она девушка, потому то, как ты толкаешь её, словно она твой рекрут в доспехах, может окончиться вот этим!

— Эй-эй, — заохала уязвлённая Ретрин и хлопнула друга по спине. — Ты меня сейчас слабачкой выставляешь? Помереть удумал?

— Вот мне-то это как раз и не грозит. В отличие от вас, вояк грозных.

Кадрим вспыхнул, но слова застряли в горле. Глядя прямо перед собой, он вышел прочь. Амадар удовлетворённо кивнул и повернулся к Драко. Тот успокоился и лишь тяжело дышал. Глаза под закрытыми веками подёргивались, являя кошмары в нездоровом сне. Пятно растеклось по всему предплечью.

— Да, парень, не устаёшь ты удивлять. Многовековые эльфы шарахаются.

— Недалекие, ты хочешь сказать? — Ретрин хмыкнула, успокоенная уходом Кадрима, и хлопнула Амадара по плечу, заговорщицки подмигивая: — Мы-то к этой категории не относимся, надо отметить.

Амадар закатил глаза и спрятал бутылку за спиной.

— Так, прошу освободить помещение всем, кому не нужна моя помощь. Я, помнится, отправлял тебя на получасовую прогулку, чтобы разморило, и ты, наконец, прекратила добавлять мне хлопот.

Амадар скривился от собственной резкости. Он обязательно пожалеет о том, что сейчас сделал, непременно.

Ретрин сузила глаза, буквально прожигая друга насквозь, но смолчала. Прижав больную руку к груди, она со странной улыбкой на лице вышла из дома, и, стоило двери за её спиной со стуком закрыться, всё веселье слетело, и на его место пришло то, что Ретрин никому не показывает: лицо прошлого, прозрачные глаза, полные недоверия и отчуждённости. Образ, далёкий от эльфийского. В глубокой задумчивости она прошла полукруг у дома и села на землю, откинувшись спиной на толстую деревянную стену. В голове крутились друг за другом все моменты, связанные с Драко, все появления на её глазах чёртовых птиц, а ещё её собственные воспоминания.

Ретрин окликнула прошедшего мимо Драко, но тот на ватных ногах стремительно шёл не пойми куда и не обратил внимание. Что-то явно произошло. Мариэль и Таинар обернулись в их сторону. На секунду померещился знакомый шелест, а в лесу юркнула тень, но это было неточно. Ретрин тут же нагнала парня и, сходу задавая волнующий вопрос, схватила того за левую руку.

Прикосновение проклятой. Она и не думала отрицать, что в её венах течёт чёрная кровь.

Ретрин, глядя на своё предплечье, ногтями грубо вырисовывала дороги сосудов на коже. На том месте моментально алели борозды. Амадар забрал у неё всё хоть немного режущее или колющее, оправдываясь её состоянием остро прогрессирующего психоза на фоне недосыпа и измотанности дурными снами.

От малейшего прикосновения Драко отбросило от Ретрин на землю, словно молнией поражённого. А на руке проступила чернота. Ретрин разглядела её наверняка.

— Вот ты и раскрылся, Драко.

Был ли он на чьей-то стороне, но прошлое тянет за собой мрачный след, а в тело до сих пор вонзены когти тьмы. И птицы. Они летят не за ней, а за Драко. Не сказала бы Ретрин, что её это успокаивало.

В мыслях каждый раз не рассеивался уставший, но ясный взгляд серых глаз. Был ли это свет?

* * *

Мариэль нерешительно топталась возле двери, не зная, как поступить.

— Останься. Я хочу поговорить с тобой.

Она присела на лавку и замерла.

Амадар отвернулся к шкафу, чтобы расставить пузырьки, но больше для того, чтобы собраться с мыслями. Быть резким с Мариэль он уж точно не хотел. Поэтому стоило хорошо подумать.

— Спасибо, что помогаешь мне, Мариэль. Я очень ценю твою заботу не только о больных, но и обо мне. Ведь хлопот у тебя и так много.

Он услышал тихий вздох и напрягся. Мариэль, несмотря на кажущуюся мягкость, имела убеждения и всегда твёрдо стояла на своём. А это могло привести к спору, чего бы ему совсем не хотелось.

— Ты же знаешь, что я не могу иначе.

Амадар знал и боялся. Он помнит каждый день, проведённый рядом с ней. Помнит тихий смех, голубые с поволокой глаза и нежные касания. Она касалась его смело, без смущения, и было в этом жесте будоражащее чувство необъятного тепла, к которому тянуло. В эти мгновения он путался в мыслях, которые пугали до дрожи своей откровенностью. Никто другой не вызывал в нём такой отклик. И постепенно Амадар пришёл к пониманию, что жизнь без неё потеряет краски и значимость. Но признаться он не мог.

— Не торопись с суждениями. Время меняет нас. А у тебя его впереди очень много. Как бы не сожалеть в будущем.

Он медленно обернулся. На его хмурый взгляд она ответила горящим.

— То есть, ты хочешь сказать, что я пожалею вот об этом?

Мариэль резко поднялась и подошла к нему. Положила ладонь на грудь оступившегося Амадара и с жаром произнесла:

— Я слышу, как сильно стучит твоё благородное сердце, которое полно сострадания к другим. Моя рука на тебе горит и воспламеняется. Жар наполняет меня гордостью, восхищением и нежностью. Неужели столь прекрасные чувства могут вызвать сожаление?

Она одернула ладонь и подняла её на шероховатую щеку.

— Никогда, слышишь, я никогда не пожалею, что выбрала тебя.

Амадар отступил ещё на шаг. Его взгляд дрожал от переполнения противоречиями. Мариэль была восхитительна в чувственном порыве. Румянец только подчеркивал миловидность и юность эльфийки. Он осторожно сглотнул и накрыл маленькую ладонь.

— Ты слишком молода и наивна. Я не хочу стать препятствием на твоём пути, на котором ты ещё повстречаешь не менее достойных эльфов. Глупо ограничивать себя одним сельским лекарем.

Амадар опустил её руку и отошёл в сторону. Он боялся обидеть Мариэль. Если Ретрин уже завтра забудет, то она вряд ли.

— Ты сейчас шутишь?

— Ни в коим случае. Я дорожу тобой и желаю только лучшего.

Амадар в отчаянии всплеснул руками, не зная, как объяснить так, чтобы она поняла правильно.

— Просто дай себе время подумать. Скоро все жители отправятся ко дворцу. Тебе предстоит много испытать в пути. И, может, кто-то западёт в твоё сердце куда глубже меня.

Он видел, что она хотела заплакать. Но не позволяла себе этого, задетая за живое. Амадар мысленно ругнулся.

— Прости. Я не умею говорить гладко и высокопарно. Не плачь.

Мариэль всхлипнула и тут же зажала рот рукой.

— Каждая твоя слеза обжигает меня, оставляя чёрный след.

Он потянулся к ней, чтобы обнять и утешить, но Мариэль, толкнув его плечом, выбежала прочь.

Амадар дернул себя за волосы от досады.

— Эру, как же сложно.

Уже без всякого настроения он задумчиво принялся втирать мазь в опухшую руку Драко. И совсем не разобрал слова, что, как в бреду, бормотал спящий.

— Я не убийца. Нет… Он заставил…

Драко проснулся резко и с громким выдохом. В темноте различались почти погасшие угли да луч света от факела с улицы. Почему ему стало жутко? Он прокашлялся, подавая признаки жизни и надеясь, что хоть кто-нибудь откликнется.

В углу за столом кто-то пошевелился. До слуха Драко донеслось неразборчивое мычание.

— Кто здесь?

Молчать было невыносимо. Драко слез с кровати и разворошил угли, подкидывая дрова. Вскоре в комнате посветлело, и Драко смог разглядеть Амадара, который обнимал большую бутылку с тёмной жидкостью. Прижимаясь к ней щекой, эльф что-то бессвязно бормотал.

— Хм, Амадар?

Драко подошёл к нему и потрепал за плечо. Амадар удивленно открыл глаза и широко улыбнулся.

— Драко, друг мой, ты выздоровел. Теперь мне нужна твоя поддержка. Вернее нам.

Он икнул и указал на бутылку.

— Что случилось-то? Есть повод?

Видеть пьяного Амадара казалось для Драко очень странным и явно не сулящим ничего хорошего.

— Я самый плохой, грубый и черствый эльф в Средиземье. Я присвоил себе звание «Болван года». И потому надо отметить. Ты же поддержишь меня, хе?

Драко не знал, смеяться ли ему или ругаться. Но всё же он подумал, что Ретрин разберётся лучше.

— Конечно. Только пошли выйдем, душно тут.

Амадар поднялся на шатающиеся ноги и попытался обхватить бутылку, но та выскальзывала из некрепкого кольца рук и со стуком вставала обратно на стол.

После трех неудачных попыток Драко сам взял её и повёл за собой Амадара. Видимо, налакался тот немало, раз не замечал, по какой дороге они шли. Драко молился про себя, чтобы Ретрин оказалась на месте. Бегать искать её по лесу, неся на закорках пьяного Амадара, он точно не собирался.

Дойдя до дома стражей, Драко опустил Амадара на лавку. Бутылку пришлось оставить с ним, так как тот вцепился в неё мертвой хваткой.

Драко прошёл по тёмному коридору и постучался в дверь. Ретрин была тут. Свет свечи просачивался через щели, но внутри стояла тишина.

— Ретрин, нужна помощь. Там Амадар напился и по-моему хочет продолжить возлияния.

Дверь распахнулась неожиданно, Драко пришлось в испуге отпрыгнуть в сторону.

— Амадар?

Она побежала наружу. Драко, не торопясь, пошёл за ней.

Ретрин склонилась над Амадаром и тянула бутылку на себя.

— Амадар, солнце, ты уже достаточно красив и очарователен. Отдай мне её.

Но Амадар или был не согласен с ней, или считал, что выпил мало, потому бутылку не отдавал.

— Выпей со мной, подруга. Кто, как не ты, поймет меня?

Ретрин качала головой и продолжала тянуть.

Драко прыснул со смеху — настолько картина выглядела комично.

Ретрин шикнула на него, оборачиваясь. Чем не преминул воспользоваться Амадар. Он сильно дернул бутылку на себя и вместе с ней перевалился через лавку. Пробка, слабо вогнанная, выпала. Вино щедро полилось из широкого горлышка прямо на него. Но Амадар не растерялся, а лишь открывал рот и ловил струи, еле успевая проглатывать.

Ретрин ругнулась многоярусной фразой и бросилась на подмогу. Драко тоже поспешил к парочке.

Вдвоём у них получилось посадить Амадара обратно, но тот закачался и снова повалился наземь.

— Эх, вы. Такое вино пропало. Но у меня есть ещё, хе. Иначе я не Амадар. Тащите сюда.

Драко переглянулся с Ретрин и растерянно развёл руками.

— И чего это вы тут собрались?

Голос Кадрима заставил всех вздрогнуть, кроме Амадара, конечно.

— А ты не присоединишься к нам?

Амадар заплетающимся языком проговорил это и тихо засмеялся.

— Хотя Мариэль точно не поддержит. Она же верит в твой непоколебимый образ защитника.

— Пить меньше надо.

— А ты куда на ночь глядя собрался?

Ретрин рассматривала полное обмундирование Кадрима и недоумевала.

— В отличие от некоторых, у меня есть обязанности. Я пройдусь по лесу.

В попытке убежать от того, что намечалось в компании пьяного Амадара, Ретрин выпалила:

— Я с тобой.

— Рет… — думал воспротивиться Драко.

Но Кадрим выставил ладони перед собой. В душе он побаивался пьяного Амадара, поэтому сразу смекнул, что лучше уйти подобру-поздорову. Тогда и все шишки можно будет свалить на него и Ретрин. Ну и на Драко, конечно.

— Ну уж нет. Пьянь мне не помощник. Продолжайте, не буду мешать.

Презрительно выплюнув последние слова, он стремительно скрылся в темноте.

Ретрин яростно пнула пустую бутылку.

— Ну и катись к морготовой матери.

А затем Ретрин страдальчески выдохнула.

— Ладно, ёжики, пьяной я легче перенесу эту ночь. Где там у тебя запасы винные?

Амадар захлопал в ладоши, продолжая лежать на земле.

— В погребе с правой стороны, — серьёзно отчеканил он и дальше стал едва разборчиво мямлить: — Кадрим умеет уговаривать тебя как никто другой. Люблю его за это! Завтра утром нужно будет завтрак на дом доставить в благодарность за заботы о моей девочке.

— Обойдётся!

Драко прям передёрнуло от представшей перед глазами картины Амадара с корзинкой ещё горячих яств у края леса, высматривающего своего бравого молодца. Вместо дальнейших представлений парень тихонько подошёл в Ретрин и похлопал её по спине.

— Я думал, в свете недавних событий ты будешь первая, кто поддержит идею спонтанной гулянки.

Лицо Ретрин было красноречивее любых слов: страдание, тяжесть воспоминаний, мольба о спасении.

— Знаешь, что такое пить с Амадаром, который сам и предложил? Это пить до синего конца, возможно даже три дня подряд. Это тебе не просто спокойный эльф-милашка. Вино делает из него… яростного гнома? Да даже хуже!

Только Драко запланировал исчезнуть, пока не поздно, настороженный такими словами, как Ретрин пригвоздила его к месту взглядом.

— Ты ведь смелый малый? Не оставишь юную эльфийку на растерзание этого моего чудовища?

«Чудовище» ругнулось по-гномьи и засмеялось в голос, пока пыталось перевернуться на живот.

— Молчание в знак согласия, и честь доставить чудовище до его апартаментов достаётся великому Драко!

Ретрин похлопала в ладоши и с бутылью на плече побежала знакомой тропой. Больше некого было умолять, и Драко пошёл к её чудовищу, теряясь в догадках, как бы отомстить гадкой остроухой.