Mamas and papas (джен)

— Доброе утро, — говорит, наконец, Стив, когда они с Баки усаживаются в просторной, светлой аудитории перед несколькими десятками людей. Это в основном дети и их родители, по большей части мамочки. Но есть и несколько пап ближе к задним рядам. Баки рядом только напряжённо улыбается и мелко перебирает железными пальцами. Волнуется. Стив не раздумывая обхватывает его за плечо и несколько раз ободряюще хлопает.

— Всё в порядке, — говорит он негромко. — Как договаривались, хорошо?

Баки продолжает натянуто улыбаться и кивает. Но Стив слышит — он уже вдохнул и незаметно очень медленно выдыхает.

— Вы все знаете, кто мы, — продолжает Стив под одобрительные перешёптывания детей за партами перед ними. Джон сидит в ряду у окна за третьей, а совсем рядом с ним в соседнем ряду светловолосый голубоглазый мальчик, которого портит только заносчивый взгляд и нахмуренные брови. Зато глаза говорят правду — он тоже удивлён и взволнован. Их визит как снег на голову, хотя с руководством школы всё было оговорено заранее. — Я — Стив Роджерс. А это — мой бессменный боевой товарищ и лучший друг Баки Барнс. Вы ведь помните Баки?

— Да! — взрывается класс. — Баки классный! А рука! Он так круто стреляет!

Стив слушает этот гул и косится на Баки. Тот улыбается — широко и уже искренне.

— Спасибо, — говорит он негромко, но что-то происходит — и класс замолкает. — Правда, спасибо. Мне очень приятно.

— Сегодня важный день, сегодня мы поздравляем наших отцов и благодарим их — за дом, за пищу, за мирное небо. За тепло и поддержку. Вы уже поздравили своих пап? — спрашивает Стив.

— Да! — гудит класс на разные звонкие голоса.

— Отлично, — кивает Стив и снова смотрит на Баки. Тот моргает ему в ответ. Вот и молодец, думает Стив. — Мы пришли на встречу с вами именно в этот день, чтобы поговорить о важных вещах. О самых важных вещах, знаете, и мы на самом деле едва не поругались с Баки, когда думали, о чём именно говорить с вами. Есть предположения?

— О войне? — с готовностью отвечают из разных уголков. — О ГИДРе! О бесчеловечных экспериментах, — Баки удивляется и отмечает щупленькую девочку в очках за второй партой. Она ловит его взгляд и смущается, словно ещё меньше становится. Он ободряюще улыбается ей, заставляя краснеть ещё больше. — Об оружии! Об Америке! О Свободе!

Вариантов у детей много, и каждый надеется, что Капитан Америка услышит именно его. Гул нарастает.

— Вы молодцы, — шевелит губами Баки и снова происходит чудо — не сразу, но голоса стихают. — Вы во многом правы. Мы сегодня тоже голову ломали над всем этим. Но ведь не расскажешь о Свободе или Войне за короткую встречу. Да и не хочется о войне, если честно, — говорит он. — У вас сейчас столько информации вокруг. Даже слишком много. Но вы отлично и без нас знаете, — тут его голос садится и срывается. Он достаёт из рюкзака бутылку с водой и неторопливо откручивает крышку. Стив подхватывает.

— Вы и без нас знаете, что война не несёт людям ничего хорошего. Это разрушенные дома. Убитые и покалеченные близкие и родные, которых ещё вчера вы держали в объятиях. Это смерти, много смертей. Разруха и кровь.

— И свист. Такой характерный, возле уха. Который слышишь и думаешь — мимо, Господи, — добавляет Баки глухо. Но его слышат. Воцаряется зудящая тишина.

— Мы решили, что не о войне хотим поговорить, — с нажимом роняет Стив, смотря на Баки, а потом — на детей и всех, кто сидит дальше, не за партами, а просто — на стульях. — Мы много чего прошли плечом к плечу. И пришли поговорить о том, как важно сегодня уметь жить м и р н о. Жить в мире — с собой, с окружающими. Как сохранять мир там, где вы есть.

— Нельзя поддаваться агрессии, — говорит Баки, и взгляд у него задумчивый.

— Но нужно уметь защищать — себя или того, кто в этом нуждается — с холодной головой. Если вам говорят, что мирный человек не должен учиться боевым приёмам — не верьте. Несопротивление, неумение дать отпор злу тоже зло. Игнорирование зла — зло ещё большее. Будьте сильными, чтобы быть способными к правильному выбору.

— Я ошибаюсь, — говорит дама с заднего ряда, — или вы подбиваете наших детей к драке?

— Ошибаетесь, — спокойно отвечает Стив. — Не к драке. Но к умению защищаться. Навыки самообороны ещё никому не повредили.

— А ещё дружба, — говорит Баки и смотрит на Стива, а потом на Джона. Подмигивает ему. — Настоящая, крепкая. Если вы видите, что кому-то нужна помощь, и проходите мимо, вы развязываете войну. Война — это не только оружие и боевые действия. Но ещё и бездействие.

— Если вы кричите "Бей, бей", когда ваши одноклассники дерутся, вместо того, чтобы разнять их и успокоить, вы тоже развязываете войну.

— Если обижаете девочек,

— Или мальчиков, не важно, — уточняет Стив. — Если обижаете кого-то, кто слабее вас, кто не может дать отпор — вы развязываете войну.

— Возможно, кто-то из вас здесь считает, что война это здорово, — говорит Баки. — Для вас у меня есть пара слов. Война всегда возвращается за тем, кто её начал. Просто помните об этом.

Дети перешёптываются, их лица серьёзны. Кто-то кивает. Кто-то задумчиво смотрит на них. Возможно, они и правда не зря пришли сюда сегодня.

— Знаете, что самое сложное для таких, как мы, солдат с почти вековой историей? Это именно жить мирно. Понимаете? Когда больше ничего не умеешь, кроме как воевать. Это самая неприятная часть.

— Как это ничего не умеешь? — с любопытством спрашивает рыжий мальчик позади Джона. — Капитан Америка отлично рисует!

Стив смеётся, немного смутившись.

— Это так, ты прав. Я давно не рисовал. Надо бы... А ты, Бак?

Баки пожимает плечами.

— Расскажите нам! Нам интересно! Ну же!

Дети снова гудят, и Баки сдаётся. Приподнимается на сидении, на котором он уже изрядно съехал, и без опаски устраивает на парте перед собой железный локоть. По аудитории прокатывается восторженный вздох.

— Я... — начинает Баки под заинтересованным взглядом Стива. — Я бы вышел в море на яхте. На настоящей яхте, парусной, знаете, для управления которой нужна сноровка и команда. Взял бы Стива с собой помощником — пускай рисует, пока штиль. Или шторма по памяти, почему нет?

Он улыбается и покусывает губу, предпочитая не замечать, как жарко ест его взглядом Стив. Дети взволнованно шумят. Кажется, им по душе эта идея.

— Отлично придумал, Бак, — шепчет он.

Они говорят ещё полчаса. О мире. О забавных ситуациях среди Мстителей. О их мирных хобби и увлечениях. Дети проникаются, слушают внимательно. Джон слушает их сосредоточенно, смотрит с интересом и необъятных размеров благодарностью. Баки этот взгляд до мурашек пробирает. Они ни слова не говорят про семью или личное. Потом отвечают на вопросы и раздают автографы. Вообще, этого не планировалось, но когда к тебе тянутся и тянутся детские ручки с бумажками, бейсболками, пеналами... разве можно отказать?

Потом начинается урок, а они выходят из кабинета и, то и дело задевая друг друга плечами, идут по длинному и пустому коридору. Школа на самом деле очень хорошая, это чувствуется в самой атмосфере. Баки искал информацию — на преподавательский состав тоже отличные досье. Прикопаться откровенно не к чему.

Ещё сорок минут они проводят в кабинете администрации, выслушивая благодарности. Кивают, улыбаются, обещают зайти ещё раз — Капитан Америка каждый месяц успевает где-то появиться с визитами благотворительности. Такие социальные встречи совсем не редкость. А теперь можно и вместе с Баки.

— Ну как тебе? — спрашивает Стив, когда они останавливаются у кофейного автомата.

— Срочно двойной эспрессо, — говорит Баки и криво улыбается, заталкивая монетки в монетоприёмник. — Передозировка гражданскими. Система перегружена.

— Да ладно тебе, — смеётся Стив и лупит по плечу так, что Баки качается на месте. Впрочем, возвращает он Стиву не менее увесисто. Они берут свои стаканчики — латте для Стива и двойной эспрессо Баки, — и идут за школу, чтобы сесть на спортивной площадке на снаряд и спокойно попить кофе, нежась в ещё ощутимо тёплых солнечных лучах.

— Мне кажется, что всё не зря, — говорит Баки, отпивая. Горько. Хорошо.

— Мне тоже так кажется, — кивает Стив.

Они пьют кофе молча и смотрят на окна школы. На отличную спортивную площадку с футбольным и баскетбольным полем. С тренажёрным пятачком и беговыми дорожками. В их время такого разнообразия и подавно не было. Футбол был, бег, прыжки. Вот и всё, пожалуй. Они допивают, когда раздаётся оглушительная трель звонка — слышно даже с улицы.

Через какое-то недолгое время дети высыпают на улицу. Малыши — самые первые.

Они ещё какое-то время смотрят на разбредающихся по домам ребят, не сдерживая улыбок. А потом поднимаются и идут на парковку. Сегодня было тяжёлое утро. Они дважды чуть не поругались. Сначала, когда Стив предложил надеть форму, а Баки наотрез отказался. Его аргумент — что в форме и на мотоцикле это как-то слишком, — сработал. Но потом ему пришлось дать обещание, что он наденет форму специально для Стива. Пришлось соглашаться.

Вторым подводным камнем была, собственно, тема беседы. И Баки искренне рад, что сегодня прошло так благодушно. Он серьёзно настраивался на очень тяжёлое взаимодействие, и всё оказалось совсем не. Намного интереснее. Эмоциональнее. Легче. Дети вообще невероятны. Такой мощный отклик от них.

В итоге они одеты в довольно строгие тенниски и чистые джинсы, и рука Баки смело бликует на солнце, пока они идут к парковке за мотоциклом.

— Что это там? — вдруг останавливается Стив. За кустами, которые насажены вдоль, слышна возня и мальчишеские подзуживающие крики.

Они обходят заросли и вдруг оказываются на пятачке, с которого видно. Трое мальчишек постарше обступили белобрысого соседа Джона по парте. Его тетрадки и ручки разворошенной кучкой валяются на газоне. Он сам силится подняться с травы, и светлая рубашка в паре мест уже в зеленоватых пятнах. А брови сведённые, и взгляд такой упорный, что... Едва он встаёт на ноги, его снова толкают.

— Ну что, Малкольм, не надоело ещё? Мы можем тебя получше повалять. А всего-то надо было — деньги на завтрак. Что, бедно живёшь, денег зажал?

Стив порывается пойти вперёд, но Баки вцепляется в ремень и тащит его обратно, в заросли.

— Что? Они же...

— Тихо! — шипит Баки. — Смотри.

По дорожке к парковке идёт Джон. Он видит Малкольма и прибавляет шагу. Подходит ближе.

— Что тут происходит? — спрашивает он строго.

— А ты кто такой? — со смешком интересуется самый высокий мальчишка. Такие громче всего плачут, когда впервые получают по рылу, думает Баки. — Крути педали, пока не дали. Не твоего ума дело.

— Вставай, Малкольм, — говорит Джон и даже протягивает руку. Мальчишка на траве сильнее сдвигает брови и, качаясь, поднимается сам.

— Да что ты неугомонный такой? — удивляется высокий и замахивается. Дальше всё происходит в считанные мгновения. Джона отец и правда хорошо научил. Подсечки, тычки в болевые точки, пара пинков под колено. Джон молодец. Аккуратная работа. Баки гордится им. Мальчишки валяются по траве, хватаясь кто за что, высокий ноет громче всех. Но Баки уверен — ничего страшного. Ни одного по-настоящему опасного удара, только болевые. Но если на Джона пожалуются... Ему придётся вмешаться.

— Ничего себе, — взволнованно шепчет Стив. — А он хорош.

— Моя кровь, — улыбается Баки.

— Я бы и сам справился, — говорит Дэн Малкольм, но руку Джона принимает.

— Ага, конечно, прости, что помешал валяться на газоне, — Джон опускается рядом с ним на корточки и помогает собрать тетради и карандаши. — Ого, что это?

Дэн забирает из рук Джона блокнот молча, и заталкивает в рюкзак. — Не суй свой нос куда не просят, Барнс, — говорит он.

Джон усмехается.

— Как скажешь. Но красиво. Это из бассейна?

Дэн кивает.

— Я всё расскажу, — не унимается длинный, потирая ногу и живот. — Я расскажу, что вы нас избили.

— А я расскажу, что ты трясёшь деньги с первогодок! — грозно говорит Дэн длинному. — Я к директрисе пойду и остальных ребят подговорю, у которых вы деньги забирали. Мы всё про вас расскажем. Вас отсюда мигом вышвырнут!

Маленький, а едкий, думает Баки с улыбкой. И белобрысый, надо же. Они складывают с Джоном последние тетрадки и поднимаются.

— Пошли отсюда, — командует Дэн, уводя Джона в сторону парковки. Там они ещё что-то говорят друг другу и пожимают руки, и Баки читает по губам: "Мир? Мир".

Баки улыбается. Тычет локтем замершего Стива. Тот открыто улыбается в ответ, находя ладонь Баки. Они выбираются из зарослей, освобождаясь от листьев и веточек в волосах.

— Это тот мальчишка, который Джону прохода не давал в секции. У него там целая свита, — говорит Баки, пока они неторопливо идут чуть в сторону — к одинокому харлею в самом углу парковки. До сих пор отчётливо помнится, как же потрясающе ехать без шлемов, как здорово держаться за Стива, когда он мчит по улицам, в кои-то веки нарушая половину дорожных правил. — Обижал и вещи раскидывал.

Стив хмыкает, пытаясь прибрать растрёпанные волосы. Бесполезное занятие, им ещё обратно ехать.

— Они, кажется, подружатся, — говорит он.

— Ещё бы, капитан очевидность, — улыбается Баки.

А потом у Стива в кармане начинает противно пищать тревожная кнопка. Смешного мало, но Баки откидывает голову назад и хохочет — громко, заливисто, заражая Стива.

— Что, негодяи, террористы и прочая шушера вернулась из отпуска?

Стив достаёт прибор и отжимает по центру — это означает, что сигнал принят и они скоро будут.

— Наверное. В конце концов, лето закончилось.

Они садятся на байк, Стив привычно заводит. Харлей раскатисто урчит, отзываясь на повышенные обороты.

— В штаб? — спрашивает Баки, устраивая руки на боку и животе Стива. Прижимается крепче. Тот улыбается и утверждающе кивает. Мол, куда ещё. Лето закончилось, но жизнь-то продолжатся.

Дэн и Джон идут в сторону плавательного бассейна, что-то увлечённо обсуждая.