Обнародовать нельзя уничтожить (гет)

Когда у Тони что-то не ладилось, он бежал в работу. Чем больше неприятности, тем скучнее и монотоннее работа. Сейчас не ладилось все: пресса рвала Мстителей в клочья, Хилл уволилась и вернулась работать к Фьюри (а Тони только начал к ней привыкать), еще и Пеппер... С Пеппер было хуже всего. История повторялась. Сначала: «Да, солнышко, больше никаких авантюр... Ну, ладно, только в бизнесе, только полезные и прибыльные... Милая, а разве у меня бывают неприбыльные авантюры? Все, молчу»; потом какой-нибудь смешной и милый сюрприз, потом... А дальше... Дальше как всегда.

Просто ностальгии поддался, собрал заново костюм... Как он тогда выкручивался? Это только имиджевый ход, люди привыкли, положительно сказывается на прибыли. И верил же, сам себе верил, скотина, что только для презентаций. Но на всякий случай, по привычке, боевые системы отлаживал. Сначала один костюм, другой... Потом опять увлекся. И нате вам — Легион. Тони оправдывался и перед Пеппер, и перед собой, что квартал не самый удачный, надо чем-то себя отвлечь, переключиться, смена деятельности — штука полезная... Он себе верил, Пеппер слушала и красноречиво вздыхала. Но молчала.

А потом — Тор, скипетр...

— Всего один раз, — Тони небрежно поцеловал Пеппер за ухом. — Друзья просят. Я уже раз лажанул, с Гидрой. Не очень красиво тогда вышло.

— Конечно, — та спокойно пожала плечами. — Один раз.

— Честное слово, потом — только спокойная жизнь. Наука, финансы, бассейны с шампанским, — он улыбался, а у самого уже ноги зудели махнуть в лабораторию, провести последние тесты... И — в небо.

Да, вернулся позже, чем обещал, да, все немного пошло не так. Ученый — не ясновидец, будущее предсказать не может. Наука — это импровизации, неожиданные находки, внезапные озарения. Нельзя сказать наверняка, что в итоге будет — провал или успех. В этом вся и штука, весь азарт. Все складывалось так гладко, все расчеты были верны. В начале.

«А ты как раз должен был это предвидеть, Тони». Это уже не Пеппер, это уже отец, призраком перед глазами, голосом в шлеме вместо Джарвиса.

«Да, папа, должен был. Но разве ты сам всегда мог сказать, чем все обернется? Мог? Чего ты молчишь? Признай, что все закончилось не так плохо, как могло бы; все остались живы. Ну, многие. Кроме брата этой девочки, в том числе...»

Опять Тони влез в их жизнь, и — получите, распишитесь, смерть с доставкой.

Как он рвался домой, когда все закончилось, как в мыслях рисовал... Не сложилась на деле картинка, не было никакой радостной встречи, только отчеты, паршивые новости, стопка бумаг на столе, записка (значит, дело совсем плохо): «Улетела в Токио, вернусь через неделю».

Тони просмотрел бумаги — тоска, дел на час.

— Пятница, все по лаборатории Штрукера.

Он знал: чем скучнее работа, тем быстрее время летит. А разбирать файлы — самое нудное в мире дело.

Пятница вывела на монитор список, Тони потянулся и с головой ушел в работу.

* * *

Альтрон хорошо прошелся по всем файлам, от души. Если интеллект есть, то и душа должна где-то рядом валяться, или крепиться... Кстати, душа. Что такое душа? Совесть? Если да, то что такое совесть? Набор морально-этических норм?

— Пятница, заметка: проблема морали... Нет, удали. И еще кофе.

— Это уже восьмой за последние....

— Ты мне еще посоветуй сердце поберечь, — Тони отмахнулся, уставившись в монитор. — Эспрессо, двойной, без сахара.

Зашумела кофеварка, затихла. Тони прищелкнул пальцами, не глядя, потянулся за чашкой, отхлебнул, скривился. Учиться Пятнице и учиться. А какой кофе получался у Джарвиса... Мечта, а не кофе. Почти как по Пратчету: крепкий, даже очень крепкий. Ничего, сейчас и эта бурда сойдет.

— Стой, — он отчеркнул ногтем строку. — Выдели.

Интересная манера. Тони она показалась знакомой. Он глубоко вздохнул, расправил порядком затекшие плечи.

— Ну, что, займемся раскопками, Пятница?

— Да, сэр, — послушно раздалось откуда-то сверху.

Отвлекла его, конечно же, Пеппер. Тони думал, что ссоры не миновать, но обошлось. Хоть что-то хорошее за последние дни. Если так и дальше пойдет, можно сказать, что жизнь потихоньку налаживается.

— Сколько ты уже так сидишь? — Пеппер привычно хмурилась, глядя на ряд пустых чашек из-под кофе. — Ты спал?

— Когда ты вернулась? — Тони виновато улыбнулся. — Заработался немного… Так, навести порядок… Скоротать время, пока тебя нет.

— Не спал, — Пеппер словно подвела черту. — Я прилетела вчера вечером.

— Почему не?.. — начал Тони, но его перебили:

— Потому что бесполезно. Я заглянула, но ты настолько закопался в то, чем ты тут занят… Ты даже не заметил.

— Дурак, — Тони пожал плечами. — А на дураков...

— Не обижаются, — Пеппер еще хмурилась, но в уголках глаз уже разбегались морщинки — сейчас улыбнется.

— Как все прошло в Токио? — Тони обнял ее за талию, усадил на колени. — На сколько миллионов мы… Точнее, на сколько миллионов ты теперь богаче?

— Брось, — складка между бровями у нее уже разгладилась. — Обычные переговоры. Пересмотрели парочку старых контрактов, обсудили один новый. Но с ним еще ничего не решено. А как у вас?

— Я думал, это во всех новостях, — Тони дернулся, вспоминая, как трескался асфальт, как складывались, словно карточные домики, высотки. — Паршиво. Точнее, не так паршиво, как могло бы быть.

— А для тебя? — Пеппер отвела глаза.

— Для меня или для компании? — переспросил он. — Конечно, мы компенсируем, возместим и разберемся. Конечно, я лично контролирую ситуацию. Конечно, мы приносим наши глубочайшие соболезнования и прочая, прочая, прочая. Что тут еще сказать? Со странами Третьего Мира у нас пресса долго не носится, — Тони опять захотелось выругаться. — Слушай, к черту это все. Давай махнем куда-нибудь. Давай в Сент-Мориц? Альпы, солнце, чистый воздух…

— Я не могу, — теперь Пеппер расстроенно прикусила губу. — У меня завтра важная встреча с…

— К черту дела, — упрямо повторил Тони. — Хотя бы на сегодняшний вечер. Ну, малыш, ты чего? Я же дома, все в порядке. Я жив, — он крепче прижал ее к себе. — И больше никаких авантюр. Я же обещал.

— Я помню, — Пеппер улыбалась ласково и немного грустно, а ему казалось, что она все равно винит его. В чем? В том, что Альтрона создал? Или в том, что снова улетел, а ей — ждать?

*

Тони опять не мог уснуть. Он лежал в темноте и пялился в потолок. Рядом тихо и ровно дышала Пеппер, уютно уткнувшись носом ему в плечо. Тони осторожно высвободил затекшую руку. Чего же тебе не хватает, Старк? Ты дома, рядом любимая женщина, до друзей меньше часа лету, а тебе все не так. Не бывает все идеально, просто не бывает.

Он повернул голову. Часы светились в темноте зеленым. Они с Пеппер давно решили, что хватит с них синего цвета, поэтому и часы выбрали такие, чтобы цифры на часах зеленым горели. Пеппер говорила что-то о том, что зеленый — цвет надежды. Тони тогда особо не слушал. Зеленый и зеленый. Главное, чтобы ей нравилось.

Четыре утра. Потрясающе! Здравствуй, бессонница, давно не виделись. Тони тихо встал, стараясь не разбудить Пеппер, и вышел в коридор. Когда на душе паршиво, работа помогает лучше всего. А ему еще надо разобраться с этими странными вычислениями — формула никак не выходила у него из головы. Где же он такое видел?

— На чем мы остановились, Пятница? — он тихо закрыл за собой дверь лаборатории. — Поехали.

По экрану бежали строчки, в голове крутилось все вперемешку — формулы с уравнениями, распадающаяся медленно, как в фильме, церковь, куски металла в воздухе, у самого виска, как пули, тело на асфальте — руки раскинуты, в глазах удивление и обида: как же так? Чужое и спокойное лицо Клинта. И морщинка у Стива между бровями. Не уберег, кэп? Не ты ли говорил, что войны без жертв не бывает? Так чего тебе так тошно? Чего нам всем тошно?

— Попробуй просто попросить у нее прощения, у Ванды, — совет Стива всплыл в памяти. — Поможет.

— Издеваешься? — Тони сделал вид, что это просто не очень удачная шутка.

Роджерс тогда посмотрел на него так, словно его обвинили в том, что он старушку ограбил, пожал плечами и больше ни слова не сказал. Тони тогда этот совет из головы выкинул, как полную глупость. Разве тут словами исправишь все, что натворил? Но сейчас ему казалось, что это не такая и чушь.

— Анализ закончен, — равнодушно сообщила Пятница. — Вывожу результаты.

— А вот Джарвису нравилось работать по ночам, — буркнул Тони.

— В моих алгоритмах не задано, что я сова, — язвительно огрызнулась Пятница.

— И мы это исправим, — пробормотал Тони машинально, неотрывно глядя на экран. — Как-нибудь потом.

А сейчас все, что его занимало, это строчки на экране. Цифры, вычисления — ровные линии. Слишком гладко. Так не пишут начисто — комментариев не хватает, заметок, пояснений. И для черновика — не то: ни зачеркнутых строчек, ни помарок, ни знаков восклицания рядом с нужной формулой. Как будто кто-то собирал чужую работу, по крупинкам, по листочкам, пытался сложить вместе, дополнить, да не вышло. И где-то он уже видел эту манеру. Как навязчивая мелодия — в голове крутится, а за хвост не ухватишь, не вспомнишь куплет или припев, она зациклилась на одной-двух строчках и дальше никак. Но когда это Старк сдавался? Вспомним. Найдем. Допишем, если надо будет.

И нашел бы, точно нашел бы, если бы в девять утра Пеппер не выдернула его сначала на совещание, потом на пресс-конференцию (когда же они успокоятся наконец?). Тони делал вид, что все идет как надо, ему все это безумно интересно. И он всю жизнь мечтал, вежливо улыбаясь, объяснять журналистам, что трагедия в Заковии, разумеется, большое горе, его компания принимает деятельное участие в — и прочая, прочая… Кстати, почему не сказать проще — помогаем чем можем? Нет же, несолидно звучит, простовато. Как будто скинулись всем офисом, в коробочку собрали и пострадавшим в руки сунули. Общественность не оценит, будь она неладна.

К полудню Тони не выдержал и сбежал. Закрылся у себя, велел Пятнице никого не пускать и дрожащими пальцами развернул на экране те самые записи… Наверное, если всю ночь не спать, в голове что-то щелкает, и тогда рождаются самые невероятные мысли.

— Что с папиным архивом? — как вдруг голос сел, а? Когда он отцовские записи разбирал, день за днем, страницу к странице бережно складывал, оцифровывал, его так не трясло.

— Уточните запрос, — Пятница — язва, все она прекрасно понимает, только иногда ей покапризничать хочется. Надо будет поковыряться в коде, пофиксить немного. Но это когда? Правильно, потом.

— Открыть доступ к архиву документов Говарда Старка, — как могилу раскапываешь. И что ты думаешь там найти, Тони? Ладно, любая гипотеза нуждается либо в подтверждении, либо в опровержении. Сейчас именно этим и займемся. — Код доступа — семнадцать, двадцать один, ноль два.

— Код доступа принят, голосовая идентификация пройдена, мистер Старк.

— Ты еще скажи «Добро пожаловать», — буркнул Тони.

— Добро пожаловать, мистер Старк, — с готовностью ответила Пятница.

Да чтоб тебя! Тони хмыкнул. А она смогла его рассмешить, ни у кого не получалось после Заковии, а вот она — смогла.

— За работу, милая, — все еще улыбаясь, он открыл первый файл… И улыбку с лица как тряпкой стерли.

Все уже и так ясно было. Но Тони открывал файл за файлом. Вдруг ошибся? Но нет. Одна и та же манера, почерк, стиль. В лаборатории Штрукера он скачал, вместе со всем остальным, и расчеты своего отца.

Первая мысль — не может быть. Потом уже Тони вспомнил, что отец работал на СНР и на Щ.И.Т. Значит, он даже и не думал, что его исследования уходят Гидре. Вот так вот, папа. Трудишься, изобретаешь, а тебе потом твоим же изобретением в морду. Или твое же изобретение тебя по морде. Тебе повезло, ты не узнал, кто еще внимательно изучал твою работу, старательно, может быть, тоже ночами не спал, как Тони сейчас. Узнал бы, что бы ты сделал?

Но одного Тони припомнить не мог — чтобы отец работал с электромагнитным излучением. Радиация — да, альтернативная энергетика — тоже. Да чего только ни было, но вот такого он в наработках отца не встречал. Или плохо искал?

Тони вдоль и поперек прошерстил отцовские заметки — ничего. Точнее, прямо — ничего. Были какие-то странные наброски в разделе про вита-лучи. Похоже, отец дорабатывал и улучшал свое изобретение. Но при чем тут электромагниные поля? Слишком мало для выводов. Остались личные записи — дневники, переписка, заметки на обрывках газет, салфетках, просто клочках бумаги.

Тони моргнул, глаза болели, словно в них кто-то щедрой рукой перца насыпал. Еще раз открыл последний файл с вычислениями, несколько минут пялился в экран. Он набрал воздуху побольше, словно собрался прыгнуть с обрыва в воду, и медленно коснулся иконки «Говард Старк, личные записи».

День за днем, минута за минутой — вся жизнь отца снова проходила перед глазами. Временами Тони забывал дышать, временами плотнее сжимал губы, временами непрошеные, невыплаканные слезы жгли глаза. Эй, Старки не плачут! Соберись! И он вспоминал, как это — дышать, упрямо читал, дрожащими пальцами выделял фразы, переносил их в отдельный файл. И надеялся, что эти записи никогда не закончатся. Потому что сейчас ему казалось — отец стоит за плечом, заглядывает в экран, вот-вот одобрительно улыбнется. Главное — не оглядываться и не прекращать читать.

Октябрь 1943 года, Филадельфия. Да, был такой эксперимент с электромагнитными полями — сделать корабль невидимым не только для мин и радаров, но и для людей. Тони всю жизнь считал, что это конспирологическая и антинаучная чушь. А те сказки, которые рассказывали так называемые участники эксперимента — бред сумасшедшего. Кто поверит, что человек вообще может такое пережить? Про «радарную травму» даже дети знают. А кто не знает, может почитать в Интернете. Даже картинки есть. Перед тем, как их смотреть, принимать пищу строго не рекомендуется — стошнит.

Колорадо-Спрингс, 1956 год. Что отец делал в больнице для отставников? Почему внес это в личный календарь? Почему потом так часто встречался с нейрофизиологами? Здоровье у него было прекрасное, каждому бы такое.

Опомнился он только тогда, когда увидел сообщение от Пеппер: «Ты собрался уморить себя голодом?»

Словно прогоняя сонную одурь, Тони потряс головой. Желудок тут же скрутило от боли, в глазах поплыло. Пеппер права — поесть надо. В первый раз со вчерашнего вечера. Три чашки кофе до полудня не считаются. Он поднялся, быстро свернул все наработки, встал, морщась от того, что затекшие плечи свело судорогой.

За ужином он прокручивал в мыслях все, что нашел. Из паззла, который он пытался сложить в голове, постоянно выпадало и терялось несколько самых важных кусочков. Может быть, он сможет найти ответы в тех записях, которые еще не прочел?

— Ты меня слушаешь? — от вопроса Пеппер он едва не уронил вилку.

— Конечно, — ответил он машинально. — Просто тут одна задачка…

— Ясно, — Пеппер вздохнула, аккуратно сложила салфетку, встала из-за стола.

Ну, вот… Только этого не хватало — обиделась. Тони и понимал, что виноват, но и поделать ничего с собой не мог — такой уж уродился. Если какая-то мысль в голову засядет, то ни о чем другом думать не получается, пока он не найдет или ответ, или доказательства того, что ответа нет. Да и то поставит тогда мысленную «птичку», мол, это пока ответа нет.

Пеппер наверняка ждала извинений, может быть, предложения провести этот вечер вместе, поехать куда-нибудь. Но Тони устал извиняться. А что толку? Словами ни дом не построишь заново, ни человека с того света не вернешь. А ведь как было бы просто: «Извините, пожалуйста» — и все, как по волшебству, восстанавливается; «Мне очень жаль» — и покойник ожил, улыбается, руку жмет, говорит, мол, ничего страшного, недоразумение. А что до Пеппер, так есть беды и посерьезнее, чем испорченный вечер.

Пеппер извинений так и не дождалась, ушла к себе. Тони посидел над пустой тарелкой еще с минуту-другую, раздумывая, может, вернуться обратно, дочитать, найти те самые недостающие кусочки мозаики. Если они там есть. И тут он хлопнул ладонью по столу, едва не сбросив тарелку на пол. Отец работал на СНР, на Щ.И.Т., когда Тони был маленький, он ему все уши прожужжал байками про Капитана Америку, какими они друзьями были, сколько вместе прошли. Эксперимент в Филадельфии был в 1943 году. Может быть, Стив что-то знает. Но говорить с Роджерсом на сонную и уставшую голову — гиблое дело, не ты его расспросишь, а он тебя.

Поэтому Тони собирался выспаться. Для этого он даже выпил целых две таблетки снотворного. Чтобы бессонница не спутала планы.

*

— Что случилось, Тони?

Они со Стивом стояли у большого, во всю стену, окна. Роджерс, слегка прищурившись, смотрел куда-то вдаль.

— Я нашел папины записи… в файлах Штрукера, — Тони нервно хмыкнул. — Обрывки. Кто-то пытался закончить работу, но у него не вышло.

Стив все так же смотрел в окно. Только ресницы дрогнули и плечи расслабленно опустились.

— И что дальше? — ровно и слишком спокойно спросил он. — Это все?

— Есть еще кое-что, — Тони слегка замялся. Он и не думал, что будет легко. Но чтобы трястись, как первоклашка у доски... — Ты знаешь, чем занимался мой отец в сорок третьем?

Стив удивленно поднял брови:

— У меня тогда были другие дела.

— И про филадельфийский эксперимент ты ничего не слышал? — Тони просто чуял тут подвох, но… Стив часто недоговаривал, но никогда не врал. Правда, он умел так сказать правду, что пользы с этого было мало.

— Читал, — казалось, что Роджерс упрямо не хочет понимать, о чем речь. — Послушай, тебе лучше поговорить об этом с Фьюри.

— Это личное, — Тони упрямо помотал головой.

Конечно, скажешь Фьюри, он покивает, понимающе хмыкнет, попросит посмотреть, что ты там накопал, потом ты ему сам все отдашь — и поминай как звали. Отец уже раз так отдал Тессеракт. И что из этого вышло.

— Как знаешь, — Стив обернулся, взгляд у него вдруг стал внимательный и какой-то тревожный. — Тони, — он явно подбирал слова, — тебе не кажется, что ты сейчас гоняешься за призраками?

— В смысле? — вот только сеанса психоанализа от Капитана Америки ему сейчас не хватало.

— Ты пытаешься отыскать то, чего нет, — Стив нахмурился было, но тут же попытался улыбнуться. Вышло, мягко скажем, не очень. — Тебе не кажется, что ты снова придумываешь неприятности, лишь бы…

— Лишь бы что? — Тони потихоньку начал закипать. Вот почему каждому надо обязательно рассказать, как же ему надо жить? Почему бы им не заняться своими делами? Как-то же у него получалось до сих пор не убиться.

— Ничего, — лицо Стива стало вдруг очень усталым, на все его девяносто с лишним лет. — Просто помни, иногда можно раскопать такое, о чем потом пожалеешь.

— Личный опыт? — вот как тут не язвить, когда непрошеных советчиков — пруд пруди.

— Да, — коротко и веско. Кэп умеет заканчивать неприятные разговоры.

Повисла пауза. Тони было не привыкать к такому, но почему-то тут это раздражало и злило. Может быть, потому что Стив мог проявить чуть больше интереса? Что-то слишком уж он спокоен. Явно знает больше, чем говорит.

— Проехали, — Тони махнул рукой. — Интересно просто, зачем отец ездил в Колорадо-Спрингс, зачем с нейрофизиологами встречался. Я знаю, что он не оставил попытки заново открыть ту формулу...

— Проехали, — Роджерс изменился в лице.— Формула теперь в могиле, там же где и ее создатель.

— И ты считаешь, что это к лучшему, правда?

Тони сейчас, как никогда, хотелось схватить Стива за шиворот, вытрясти из него всю правду.

Еще давно, в университете, когда он интересовался всем и сразу, чтобы забыться, читал про то, как электромагнитные волны могут влиять на человека, посмеивался над теориями о том, что так можно разогнать нервную систему до невообразимых пределов. Сказки и только. Как и филадельфийский эксперимент. Но, похоже, в этих сказках правды было больше, чем ему тогда казалось.

— Проехали, — покладисто кивнул Тони.

Ладно, не сейчас. Но скоро они к этому разговору вернутся, когда у него на руках будет что-то большее, чем просто догадки и подозрения.

— Давай пойдем к остальным, — он отвернулся от окна, словно точку поставил. Нет, тут многоточие, противное такое многоточие. А открытые финалы Тони никогда не любил — всегда должен быть итог, плохой, хороший, но вполне определенный итог, а не игра воображения. Но, похоже, сейчас он случайно подобрался к разгадке еще чуточку ближе. Значит, отец изучал, как электромагнитное излучение влияет на людей... Любопытно. Понятно же, что очень плохо влияет, смертельно даже. Или нет?

Тони делал вид, что ничего не случилось. Но улучил минуту, когда Роджерс отвлекся, и дернул Наташу за руку:

— Разговор есть, — он покосился на Стива. — Отойдем?

— Ну, давай, — та вымученно улыбнулась.

Да, ей тоже нелегко пришлось. Но Тони — не Флоренс Найтингейл, утешения — не его конек.

— Ты же не все по Щ.И.Т слила в сеть, правда? — спросил он, когда сомнений не осталось, что Роджерс их не слышит.

— Не держи меня за дуру, — вскинулась Наташа. — Конечно же, нет.

— А что у вас осталось? — у Тони даже ладони вспотели от волнения. Неужели, вот оно?

— Все, что не ушло в открытый доступ, отдала лично Фьюри, — Романова развела руками. — А что?

Тони едва не взвыл от разочарования. Он не особо верил, что все получится вот так сразу, но попытаться стоило.

— Просто проверяю кое-что, — главное, чтобы голос сейчас не подвел, звучал ровно и безразлично. — Так, ерунда.

— Ладно, — Наташа явно не поверила. — Если я что-то узнаю, тебе говорить?

— Как захочешь, — если начал врать, то держись до конца. — Не бери в голову. Говорю же, ерунда.

Значит, ниточки все еще остались. Надо просто кое-что взломать. Кое-что, кое-где... Как в сказке: пойти туда не знаю куда и найти то не знаю что. Тут хотя бы ясно, что нужно искать. Не густо, но лучше, чем ничего. Тони улыбнулся.

— Знаешь, идем обратно. А то шепчемся тут. Мало ли кто что подумает.

— Обо мне? — Романова иронично прищурилась. — Моей репутации уже ничего не грозит.

— Эй, это же я, — подмигнул Тони.

Отметка на шкале «настроение» ползла вверх. То ли от того, что Нат рассказала, то ли потому, что он наконец-то был дома, среди своих. Пусть его тут до конца и не понимали, но хотя бы принимали таким, какой есть. И не молчали, укоризненно отводя глаза, а высказывали сразу все, что на душе. Да, иногда и по роже прилетало, но за дело же. Ну, почти всегда за дело. Кстати, о разговорах начистоту... Пора бы и ему кое с кем поговорить наконец-то.

Найти Ванду было непросто. Тони ее прекрасно понимал. На ее месте он с тем, кто был виноват в смерти всей его семьи, видеться лишний раз бы тоже не захотел. Но он ее все-таки отыскал. Побегать пришлось немало.

Ванда сидела одна с какой-то книгой. Тони прокашлялся, вежливо постучал в открытую дверь, мол, можно войти? Ванда подняла голову, с минуту-другую смотрела на него, поджав губы. Понятно, не рада. Тони и не рассчитывал на теплый прием.

— Заходи, — она закрыла книгу, загнув уголок страницы, чтобы не потерять то место, на котором остановилась.

— Я... — Тони снова прокашлялся. В голове, когда он репетировал, все было проще. — Я не собираюсь извиняться — словами ничего не исправишь. Я не думал, что все так обернется.

— Я тоже, — непонятно, кому сейчас она это сказала — ему или себе.

— Я не хотел, чтобы кому-то было плохо, — Тони знал, что это прозвучало по-детски.

— А вот я хотела.

И от этого ему стало сразу и грустно, и больно, и страшно. Что значит — хотела? Тони сжал кулаки, сдержал глупый и неуместный вопрос. Что сделано, то сделано.

— Я не могу ничего изменить, — он так и остался стоять в дверях, теребя запонку. — Но я сделаю все, что смогу, чтобы такого больше не случилось. Слово даю.

— Верю, — Ванда сейчас смотрела ему прямо в глаза, и в ее зрачках никакие красные огоньки не плясали. Значит, вот так вот, запросто верит? Ему? Даже не попыталась прочесть мысли?

Он не знал, что добавить, постоял еще в дверях, чувствуя себя последним идиотом, потом пожал плечами и решился — просто перешагнул порог, взял свободный стул и сел так, чтобы ее видеть. Она потянулась за книгой, но так ее и не открыла.

Так они просидели часа два. Или больше. Для Тони время не имело значения. Казалось, что этого времени у него теперь больше, чем нужно. И можно потратить его на то, чтобы вот так вот сидеть рядом с кем-то, молчать, прислушиваться к себе и с удивлением понимать: а ведь на душе стало легче.

Запищал будильник, Ванда вздрогнула, потянулась, словно стряхивала дремоту.

— Мне пора на тренировку, — она поднялась и протянула ему руку.

— Понял, — он тоже встал и осторожно сжал ее ладонь. — Мир? Или хотя бы перемирие?

— Мир, — Ванда улыбнулась в первый раз за все это время. — Можешь приходить в гости, еще посидим, помолчим.

— Спасибо, — выдохнул Тони и улыбнулся.

*

Тони убил весь вечер на то, чтобы найти хоть что-то из архивов Щ.И.Т., то, что могло бы ему хоть как-то помочь выяснить, в чем же дело. Но не вышло. Похоже, подход у Фьюри к защите информации теперь выглядел просто: нельзя взломать то, что не подключено к интернету. Тони испробовал все способы, которые знал, даже придумал парочку новых — никакого толку. Если он не смог найти, значит, никто не сможет. Пару раз в голову приходила мысль попросить Вижена помочь, но Тони ее отмел. И так уже слишком много людей он в это втянул. Да и с Роджерсом на тему отцовских исследований зря затеял разговор. Теперь придется быть осторожнее. За Нат можно не беспокоиться — она и не таких, как кэп, за нос водила. А вот Вижен явно не мастер интриг — возьмет и выложит все как на духу. Значит, остается только выяснять все самому. И решение напрашивалось одно — засесть опять за файлы Штрукера и самому восстанавливать. Авантюра, но других вариантов нет.

Пеппер не дождалась его и легла спать. Тони прокрался в собственную спальню тихо, как кот... Или как вор. Не включая свет, на ощупь переоделся, устроился рядом, стараясь ее не разбудить, а потом лежал тихо-тихо, слушал, как она тихо и ровно дышит во сне. Его так и подмывало встать, вернуться обратно в лабораторию, снова открыть те самые файлы.

«Держи себя в руках», — скомандовал он сам себе, закрыл глаза и начал считать до десяти... Потом до сотни. Не помогло.

«Завтра будешь на привидение похож, — Тони зажмурился, постарался дышать глубоко. — Спи».

Все равно сон не шел. А вместо сна вертелась одна навязчивая мысль: во что ты ввязался, папа?

Тони проворочался так до утра, то проваливаясь в тяжелую дрему, то просыпаясь. С утра он и правда был похож на привидение — бледный, с кругами под глазами. Пеппер, как всегда свежая, идеально причесанная, сказала только:

— Поесть не забудь.

Тони скривился, но кивнул. Хорошо, когда о тебе заботятся, чисто теоретически хорошо. А вот на практике иногда бесит. Почему никому в голову не приходит спросить, почему он плохо спал ночь, над чем думал, на чем запнулся, какое решение не дается... И «никому» означало одного конкретного человека. И, похоже, этому человеку по-настоящему и не было дела до того, чем он, Тони Старк, живет.

Спасался от этих паршивых мыслей Тони уже привычно в лаборатории.

— Доброе утро, мистер Старк, — Пятница развернула на экране то, над чем он работал вчера.

— Убери, — команду отдавать было необязательно, легкое движение пальцев — и жалкие попытки взломать то, чего нет, с экрана исчезли сами. Но надо же хоть с кем-то поговорить. — Верни все, что у нас по Штрукеру, весь архив.

— Весь? Или только то, над чем вы работали в последнее время?

Молодец, девочка, учится. Может, не стоит копаться у нее в коде. Тони согласно хмыкнул и с головой ушел в работу.

Восстанавливать чужое Тони всегда было сложнее, чем придумывать свое — приходится отсекать свои теории, узелок за узелком расплетать чужую мысль, бить себя по рукам, чтобы не подсунуть свою гипотезу, свое объяснение. Кто сказал, что гением быть здорово?

К вечеру Тони забыл, сколько чашек кофе выпил. Но его это заботило в последнюю очередь. Потому что у него была гипотеза. Одна, но такая, от которой волосы на голове вставали дыбом и шевелились, как живые. Отец исследовал электромагнитное излучение на людях. Ставил опыты. Проводил эксперименты. У Тони не было точных цифр, но он хорошо себе представлял, сколько было неудачных попыток. И как эти неудачные попытки выглядели. Скупые заметки отца, а дальше дополнить несложно, если ты разбираешься в вопросе. Тони убил весь вечер и часть ночи на то, чтобы найти другое объяснение. Не получилось. Другого не было. Если собрать все факты и отсеять все невероятные теории, ты получишь истину, сколь бы невозможной она ни была. А тут — все очень даже возможно. Тони погасил монитор, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Значит, с папиной легкой руки получилось сделать такими Ванду и ее брата.

— И что нам с этим делать, Пятница? — на душе кошки скребли.

— Вас интересует этическая сторона вопроса? — спокойно поинтересовалась Пятница.

— А с этим — не к тебе, — он тяжело вздохнул.

Ты совершаешь ошибку, Тони. Кажется, на такие фразы он отвечал: «Я Старк, для меня это нормально». Обычно его убеждали, говорили, что мысль идиотская, а он упрямо шел напролом. Теперь спорить не с кем. Только с собой.

— Ты идиот, — Тони пожалел, что не видит своего отражения в мониторе.

Легче не стало. Получилось неубедительно. А вот аргументов в пользу того, что Ванде рассказать стоит, было слишком много. От красивых, рыцарских, мол, честность — это так важно, расставить все точки над «и». До тех, в которых Тони и самому себе признаваться боялся — он должен был узнать правду. Даже если для этого придется прогнать кого-то через кошмарные воспоминания. Он должен проверить гипотезу. На бумаге все выглядит обычно прекрасно. А вот когда доходит до внедрения... Тони хотелось получить доказательства, что у отца не получилось, что Штрукер придумал все сам, что Старки хотя бы тут ни при чем.

— На сегодня закончили, — он погасил свет.

Пятница промолчала.

*

Тони уже пять минут стоял перед комнатой Ванды как полный дурак. В который раз он собрался постучать, но опять опустил руку.

— Входи уже, — сказала Ванда, и дверь распахнулась.

— Я пришел все испортить, — Тони попытался пошутить. — Это же я.

— Ты цитируешь фильмы, когда все совсем паршиво, — Ванда, похоже, сегодня спать не ложилась. — Порти, чего уж.

— Можешь рассказать, — он прочистил горло, — как ты стала такой. Как все было.

— Больно, — Ванда пожала плечами, отвернулась. — Больно и долго.

— А подробнее? — Тони от всей души хотел, чтобы она сейчас не включала свет. Пока лиц не видно, все вроде бы не всерьез.

— Тебе зачем? — она все-таки повернула выключатель. — И не ври, что просто научный интерес.

Да, тяжело врать с такой рожей. Тони себя со стороны не видел, но представить выражение своего лица вполне мог.

— Мой отец мог приложить к этому руку, — он опустил голову, не хотелось смотреть Ванде в глаза. — Невольно. Понимаешь...

— Понимаю, — неожиданно согласилась Ванда. — Ты и это принимаешь на свой счет.

— Еще бы! — не выдержал Тони. — Твои родители, брат, а теперь и папины исследования!

— Ты еще завернись в мефистофелевский плащ и объяви себя моим злым гением, — хмыкнула Ванда, но вышло не очень убедительно.

— Не смешно, — вскинулся Тони. — И да, я просто хочу знать...

— Слушай, — неожиданно просто согласилась Ванда. — Начнем с начала.

И Тони слушал до самого утра, почти не перебивая. История вышла долгой. И она была намного страшнее, чем он себе представлял. Почему-то больше всего его удивило, что Ванда неплохо разбирается в физике.

— Пришлось, — она развела руками. — И нет, я мысли не читаю. Просто людей знаю неплохо. Это нормально — цепляться за ерунду, когда...

— Я сам знаю, что это нормально, — перебил Тони. — К черту психологию. Давай с физикой закончим.

Закончили, когда за окном уже светало. Солнце торжествующе плеснуло золотом на траву, дорожки, стены и крыши.

— Мне пора, — Тони поднялся. — Еще раз изви...

— Брось, — Ванда устало откинулась на подушку. — Не за что извиняться. Я бы на твоем месте даже разрешения не спрашивала.

— Тебе проще, — Тони мрачно хмыкнул. — А мне вот приходится.

— Проще, — согласилась Ванда. — Но если бы не надо было?

— Твоя взяла, — Тони невесело усмехнулся и кивнул.

— Тут мы похожи, — медленно протянула она. — Знал бы ты, как меня это поначалу бесило — сходство такое. Еще и с тобой. Нет бы с кем-то другим.

— А теперь смирилась? — Тони всегда шутил, когда его заставали врасплох.

— Что-то вроде, — Ванда вернула усмешку. — Но я научилась находить в этом положительные стороны.

— Сейчас я должен сказать что-то про миллионы и поклонников, — Тони снова пододвинул к себе стул и сел.

— Неплохой возможный бонус, — фыркнула Ванда, но тут же посерьезнела. — Помочь тебе сегодня заснуть?

— Ты понимаешь, как это со стороны звучит? — второй раз за пару минут приходилось отшучиваться.

— Ага, — кивнула она. — Но ты иллюзий не строй — обычный гипноз. Хоть выспишься. А то опять изобретешь неизвестно что, отдашь не ту команду...

— Все, проехали, — Тони скривился. — Сам знаю.

Ванда прищурилась, в глубине зрачков блеснул красный огонек, но Тони хотелось верить, что это просто блик от солнца.

— Готово, — сказала она через минуты две. — Придешь домой — сразу спать. И я не злопамятная, просто обозначила самые вероятные риски.

— Я бы сказал, — Тони уже второй раз за это утро поднялся и пошел к двери, — но промолчу. Хорошего дня, что ли.

— И тебе, — Ванда устроилась на кровати с ногами. — Заходи еще.

Вот тут Тони просто сбежал. Потому что отшутиться бы не вышло. И почему от ее просьбы под кожей, у самых ребер, свернулся горячий клубок? Нет, это просто психосоматика, все от бессонницы, скоро тактильные галлюцинации начнутся. Срочно домой и спать.

*

То ли гипноз помог, то ли от разговора с Вандой на душе полегчало, но Тони наконец-то смог нормально поспать. Проснулся он уже далеко за полдень. В голосовой почте была куча непрослушанных сообщений. Большая часть — от Пеппер. Все потом. Надо закончить работу. Пеппер подождет. И завтрак тоже. Тони бросился в лабораторию.

— Пятница, вчерашние наработки на экран, — скомандовал он.

С тем, что он узнал у Ванды, паззл начал складываться. К обеду Тони уже знал все, что нужно. Отец сумел обойтись без формулы доктора Эрксина. Потратил годы, но решил задачу. У каждого есть электромагнитное поле, слабое, но есть. Вот от этого отец и плясал. Сильное облучение человека, конечно, убьет. А вот если мощность поля увеличивать постепенно, дать организму привыкнуть, перестроиться, точнее, дать время нервной системе адаптироваться, тогда можно добиться удивительной связанности и проводимости. И это все — без побочных эффектов. Работники радарных установок умеют зажигать лампочки, просто подержав их в руках. Но за такие фокусы приходится платить тем, что кости быстро разрушаются. А отец смог убрать все побочные эффекты. Все дело в вита-лучах. Оказывается, надо было всего лишь чередовать воздействие электромагнитных волн и вита-лучей. В итоге можно получить человека, который способен выучить любой язык за неделю, в уме проводить сложнейшие расчеты, вызывать у себя состояние контролируемой истерии (кажется, это называется так, но Тони не был уверен: психология — не его конек), в котором его скорость, сила, выносливость увеличиваются в десятки раз. Про иммунитет и говорить не стоило. Словом, после облучения такой человек мог делать с собой все, что в голову взбредет.

Тони вскочил, метнулся в один угол лаборатории, в другой, споткнулся о кабель. Отец совершил открытие, которое может... Вот тут у Тони даже представить последствия в полной мере не получалось.

Если бы Штрукер оказался хоть немного умнее или упрямее, Ванда стала бы не просто телепатом, телекинетиком и еще куча всего. Страшно вообразить, что бы она могла. И что бы с ней после этого стало.

Это с одной стороны. Но с другой... Тони от руки набросал примерный список отраслей, в которых это открытие совершило бы прорыв. Вышло немало. Даже если не конкретизировать и не расписывать в деталях. Да одной медицины хватит, чтобы стопку бумаги извести.

Голова кружилась, во тру пересохло, руки мелко дрожали, как с похмелья. Сейчас перед ним на мониторе будущее человечества.

И только от Тони зависело, наступит это будущее или нет. Решения разной степени важности Тони привык принимать уже давно. Но тут он не знал, что делать. Потому что прекрасно себе представлял, кто первым вцепится в эти разработки — Пентагон. И по поводу того, чем это закончится, у Тони тоже никаких иллюзий не было. Для него, в прошлом оружейного магната, а теперь владельца частной военной компании (Тони просто называл вещи своими именами. Де-юре, да, и де-факто «Мстители» — это ЧВК, просто с очень хорошей репутацией), это особой помехой не было. Польза от папиного открытия перевешивала. Не только практическая польза. Тони Старк, что бы про него ни писала пресса, в первую очередь был ученым. А какой ученый согласится похоронить такое открытие? Но он обещал Ванде. И вот тут Тони запинался, словно в стену влетал.

А стройные ряды цифр на мониторе совсем не успокаивали. И сейчас был не тот случай, когда бегство в работу помогло бы. Потому Тони заперся у себя с парой бутылок виски. Банально, но лучше средства еще не придумали. Решение так вряд ли найдешь, но вот забыться на время вполне можно. Тони обозвал себя трусом и налил первый стакан.

*

Кажется, мысль рассказать Ванде пришла где-то между первой и второй бутылками. Тони опять стоял в коридоре, пошатываясь и держась за стену, и не знал, радоваться тому, что летать он может в любом состоянии, или все-таки нет.

— Заходи, — снова первая реплика оказалась за Вандой.

Тони ввалился в комнату, даже не пытаясь скрыть, что пьян.

— Очень умно, — Ванда поджала губы. — Что, не полегчало?

— Нет, — Тони тяжело опустился на край кровати. — Еще паршивей стало.

— Выяснил правду, — Ванда не столько спрашивала, сколько утверждала.

— Ага, — Тони достал из кармана фляжку, отхлебнул. — Узнал и обалдел. Видишь, до сих пор в себя прихожу. И никак не получается.

Ванда промолчала, сгребла подушку и прижала ее к животу, как плюшевого медведя.

— Мой отец открытие совершил, — Тони взболтал виски во фляге и сделал еще глоток. — Не Теория относительности, но тоже ничего так. Применять можно где угодно...

— Например, в военных целях, — тихо перебила Ванда.

— В точку! — Тони взмахнул фляжкой. — То, что получится... Представь себе, что выйдет, если ваши с Роджерсом способности объединить в одной тушке. И это я только так, прикидки выдаю. Но! Есть еще куча других отраслей. И вот там...

— А еще это же научное открытие, — Ванда отобрала у него флягу, приложилась к горлышку. — Само по себе.

— Оно самое, — Тони схватил ее за руку. — Только я тебе слово дал. Понимаешь, какая штука получается. Так что лежать этому открытию...

— Не надо сейчас на меня ответственность перекладывать, — вскинулась Ванда.

— А я не перекладываю, — Тони пьяно рассмеялся. — Я просто зашел поделиться.

— Врешь, — теперь уже ее горячая ладонь вцепилась ему в запястье. — Ничего ты еще не решил.

— Вру, — покладисто согласился Тони. — Потому и напиваюсь. Пока я пью, я не думаю. И это не сказать, что решает проблему, но в сию минуту все порядком упрощает. Правда, я не знаю, что буду делать, когда протрезвею. Но это наступит еще нескоро.

Ванда молча допила все, что оставалось во фляжке.

— Молчишь? — Тони по-шутовски развел руками. — Потрясающе.

— А как мисс Поттс оценит? — Ванда бросила уже пустую фляжку на кровать.

— Как что? Оценит прибыли и посоветует запатентовать, — криво усмехнулся Тони. — Еще и себе процент потребует. А вообще, не очень красиво обсуждать с одной девушкой другую, — и тут же пожалел, что это сорвалось у него с языка. Наверное, не стоило приходить сюда пьяным.

— Даже в деловых вопросах? — Ванда отвела глаза.

— Да плевать! — Тони понимал, что за шуткой уже не спрячешься и от разговора не уйдешь. Как бы она ни старалась делать вид, что никто ничего не сказал. — Это не деловой вопрос. И ты прекрасно все поняла. Да, вот такая я сволочь и эгоист.

— Я на эксперимент согласилась и брата уговорила, чтобы тебе отомстить, — Ванда сменила тему, Тони даже в полумраке видел, что щеки у нее горят.

— А кэп — чтобы страну спасти, — Тони не настаивал.

— Вот такие мы разные, — тихо заметила Ванда. — Кстати, Альтрон тоже хотел всех спасти.

— Это я хотел, — перебил Тони. — А он просто интерпретировал. Но я понял, к чему ты. И уже на разные лады это обдумал и передумал. Думаешь, оно того стоит?

— Не знаю, — вздохнула Ванда. — Я не ученый. Мне не надо думать над тем, во что мое открытие выльется. Не мне за это отвечать придется.

— Сволочь ты, Ванда, — Тони с сожалением встряхнул фляжку в надежде, что там осталось хоть что-то.

— Какая есть, — Ванда пожала плечами. — Зато мы друг друга стоим, не думаешь?

— Вот как? — Тони поперхнулся и закашлялся.

— Ты с твоими признаниями, я со своими советами, — она фыркнула.

— Может быть, — он перевел дыхание, словно до того и не дышал совсем. А на что ты надеялся, идиот? Что она сейчас же повесится тебе на шею и все простит? Или благородно освободит от обещания? — Ладно, зря я пришел. Только наговорил ерунды.

Тони встал, пошатываясь, добрался до двери. Знать бы сейчас, это все виски или что-то другое.

— По поводу ерунды.

Он замер на пороге.

— Мне просто надо это переварить, — голос Ванды сорвался. — Не воображай себе ничего. Но и в тоску впадать тоже не надо.

Тони просто молча вышел в коридор и закрыл дверь. Отомстить хотела, говорит? Вот и получилось. Лучше любых кошмаров наяву.

*

Тони снова сидел в лаборатории. В этот раз никакого спиртного и кофе — только минеральная вода. На стуле рядом удобно устроился Роджерс.

— Словом, ты можешь оценить масштабы, — Тони кивнул на экран. — Ты видел расчеты.

— Я не очень разбираюсь в технике и всем, что с ней связано, — Стив пожал плечами. — Но да, масштабы ты мне обрисовал доходчиво. С Пеппер говорил?

— Да, — Тони скривился. — Она посоветовала патентовать. Я сказал про военных, но она считает, что вопрос решаемый. Пришлось разрушить парочку ее хрустальных воображаемых замков. Поругались.

— Понятно, — Роджерс взял стакан воды, зачем-то посмотрел на свет. — А что ты решил?

— Со мной все сложно, — Тони неопределенно пожал плечами. — Я прекрасно понимаю все риски. Да, согласен, военные в первую очередь на это налетят. И меня тоже не радует перспектива получить кого-то вроде тебя, только с дополнительными возможностями. Но, если не учитывать армию, одна только практическая польза... Эй, что за?!

Запахло паленым, заискрило. Свет мигнул, потом совсем погас.

— Пятница! Это что?

Ответа пришлось ждать долго — целую минуту. Тони сейчас пожалел, что не может ее придушить.

— Временный сбой, — спокойно ответила Пятница. — Капитан Роджерс случайно пролил воду на...

— Да мне плевать, куда! — не выдержал Тони. — Оценка ущерба?

— Уточнения приняты, — невозмутимо исправилась Пятница. — Ущерб минимален — замена нескольких запчастей, вывожу на экран характеристики. Данные в результате сбоя не пострадали.

— Потом выведешь, — отмахнулся Тони. — Свет дай.

— Было бы неплохо, — поддержал его Стив, что-то щелкнуло, зашуршало, снова щелкнуло, свет наконец появился.

Тони первым делом бросился проверять, все ли на месте. Да, все. Кроме наработок отца, записей из лаборатории Штрукера и его собственных выкладок по этому вопросу. «Данные безвозвратно удалены», — светилось на экране.

— Твоих рук дело? — Тони в ярости повернулся к Стиву.

— Пытался их сохранить, — тот простодушно пожал плечами в ответ, слишком простодушно. — Наверное, что-то напутал, нажал не ту кнопку. Я же говорил, что не очень разбираюсь в технике.

Тони вскочил, зачем-то схватил уже пустой стакан, но опустился обратно на стул. Что тут скажешь? Можно восстановить по памяти. Правда, не факт, что получится. И Роджерс будет честно смотреть и доказывать, что он случайно, что из лучших побуждений. В то, что из лучших, Тони не сомневался. Но красиво он это провернул — придраться не к чему. Много ли нужно Стиву времени, чтобы в темноте ручками удалить кусок данных, а потом сесть, как ни в чем ни бывало. Да тут даже Пеппер успела бы, не то что кэп с его скоростью, реакцией и способностью видеть в темноте как днем.

— Спасибо, — Тони сам сейчас не знал, рад он или нет, но на душе точно полегчало.

— Пожалуйста, — кивнул Роджерс. — Я просто хотел помочь..

— Проехали, — Тони небрежно махнул рукой. — Вышло как вышло. И раз повода тут сидеть у нас нет, я хотел бы к нашим в гости заскочить.

— С удовольствием, — Стив улыбнулся. — Ты своим ходом или со мной?

— Одному мне быстрее, — фыркнул Тони.

— Эту цитату я знаю, — рассмеялся Роджерс. — «Взвод» я видел.

— Неужели? — весело удивился Тони. — Я думал, ты из военного только документальную хронику смотришь.

— В отличие от тебя... — начал Роджерс, но Тони его уже не слушал — в небо хотелось так, что ладони зудели. Впервые с того дня, как он вернулся домой. И впервые на душе было легко. Да, он не стал бы на весь мир орать про отцовское открытие, но и наработки удалять бы не стал — духу бы не хватило. И кто знает, что из этого могло бы однажды выйти. Пожалуй, Стив все же поступил правильно. Но Тони никогда и никому в этом не признается. Кроме Ванды.