Танец кукол (гет)

Ее глаза, большие, карие, совсем-пресовсем человеческие, смотрели на меня, будто вспарывая душу, добираясь до самого центра моего внутреннего лабиринта. Ее руки, может быть, тонкие, длинные и хрупкие, а может, пухленькие, с такими милыми изгибами локтей — их форма таилась от меня под черной-пречерной одеждой — были безвольно опущены, как увядшие подсолнухи. А я так хотела, так мучительно хотела, чтобы они тянулись ко мне, чтобы нуждались во мне, хотели обнять… У нее явно случилось горе: она была почти вся в черном. Никогда, кстати, не понимала, зачем кукол одевают в этот жуткий цвет! А у этой даже волосы были как вороново крыло, как два больших широко расправленных крыла. И все равно я влюбилась — глаза оставались неотразимы. А одежду можно и заменить.

Я нашла эту куклу на одном из сайтов, оставшихся в истории браузера со времени поисков Евы. Она была большой, фарфоровой, дочкой именитого мастера... Но главным для меня достоинством являлся все-таки размер. Я хотела обнять, прижать к себе, не боясь сломать. Ева — такая дюймовочка, ее можно брать только двумя пальцами, и мне хотелось большего. После того волшебного опыта, когда я кружила с ней по комнате и вокруг нас засверкал розово-голубой вихрь, я жаждала продолжения — но больше не получалось.

Я старалась, как могла: выбирала музыку все тщательнее, танцевала все неистовее, но ничего не происходило. Я злилась, металась в поисках, сходила с ума от желания повторить — и ни разу не подумала на себя, что сумасшедшая, что привиделось, померещилось, закружилась голова. Я четко знала, что видела, понимая при этом, что видела чудо. И не собиралась отмахиваться от волшебного видения, стоявшего до сих пор перед глазами, стоило их закрыть. Хоть это и было только раз. Ну и что? Выпускной бал на корабле был в моей жизни тоже однажды, и его чудесные моменты мне точно никогда не повторить, но я вечно буду вспоминать их.

Нельзя забывать чудеса! В твоей маленькой скромной жизни их вряд ли наберется с десяток — не отмахивайся потом, охраняй, как дракон сокровища, и тогда на Страшном суде тебе будет, что предъявить в оправдание. Я говорю «тебе», но на самом деле думаю о себе. Во-первых, так все делают. А во-вторых, мне кажется, что ты, читающий сейчас эти строки, не так уж непохож на меня и кое в чем мы можем даже совпадать.

Разве ты не понимаешь, что чудо, произошедшее со мной, изменило всю мою жизнь?! Тогда я расскажу тебе про сны, ставшие посещать меня, а потом вернусь к рассказу про куклу, которую решила назвать Капля.

Мне снилась площадь перед древнегреческим храмом, небольшая и вымощенная золотом. Я стою на ней, справа и слева от блестящего на солнце квадрата зеленеют деревья, за спиной — храм, впереди — бесконечность, дорога. Я стою, и идти по дороге совершенно не хочется. Я стою… Мне так хорошо стоять. Я чувствую волшебство площади, проникаюсь им. И это длится, и длится, будто Фаусту тоже понравилось, и он воскликнул свое знаменитое «Остановись!», и боги послушались. В мире воцарились тишина и гармония. О, я вдоволь насладилась ими! Они словно изменили меня, изгнали прочь беспокойство, суетность, всю эту мышиную возню под половиком, что я считала жизнью. Я стояла на золотой площади, тихая, молчаливая, и в груди стучало сердце, отзывавшееся теперь на совсем иные позывные.

После того как внутреннее превращение мое было завершено, новый зов не заставил себя ждать. Он сказал: «Танцуй!», и я затанцевала. Для меня играла скрипка и шелестел ветвями ветер, а я для них всю себя превратила в музыкальный инструмент. Вот так мой сон взорвался действием, полным беззаботной радости и огня.

Но, как часто это бывает, прекрасные сны оборачиваются кошмарами, и за мной явился Черный Охотник. Он преследовал меня, хотел схватить и унести в свое черное зловонное подземелье. Мне удалось сбежать, но сменивший его Белый Волк достал меня зубами, и я провалилась сквозь землю. На прощание сон вновь изменился и одарил меня столь желанными моему сердцу розовыми и голубыми искрами.

Я проснулась и не могла понять чувств, переполнявших меня. То ли мне страшно, то ли радостно. Разумеется, я плакала — это проще всего, реветь от переизбытка чувств. Хорошие они или плохие — неважно, слезы все приведут к равновесию, и добро, и зло.

Этот сон стал приходить ко мне ночами. Я не знала, как к нему относиться, ненавидеть или желать продолжения. Он и мучил меня — слова Белого Волка были безжалостны — и делал счастливой. Ощущать мир по-новому, так, как в начале сна, — восхитительно! Чистое сердце, исправленная душа дарят такую безмятежность. И самое главное — мне было безумно интересно, что означает искрящийся вихрь. И эта тайна стоила того, чтобы ее разгадать!

Я всегда гордилась тем, что не любопытна. В мире, в котором я жила, любопытство считалось типично женским качеством, такой небольшой простительной слабостью, существовала поговорка про Варвару и ее оторванный нос. Я знала, что ко мне это не относится, и то был небольшой повод возвыситься над окружающими. Сейчас я понимаю, как глупо это было, — точно также как, например, ходить зимой без куртки и заявлять, что совершенно не холодно. Но мне нужно было хоть чем-то гордиться в себе. Должна была быть хоть какая-то компенсация моему одиночеству и чувству собственной неполноценности, и я выбрала звание почетной победительницы любопытства. Сующие нос не в свои дела были мне отвратительны. Их бесцеремонность вызывала гнев. Я считала, что в основе любопытства лежит отсутствие событий в собственной жизни, и про себя советовала всем подглядывающим в замочную скважину пойти почитать книжку или заняться спортом, да чем угодно, но оставить людей в покое. А мир вокруг будто сошел с ума. По телевизору бесконечной чередой шли передачи, в которых разношерстная толпа сначала просматривала короткий сюжет о какой-нибудь душераздирающей истории, а потом начинала комментировать увиденное и приставать с вопросами к приглашенным очевидцам и участникам событий. Более мерзкого зрелища, транслируемого на всеобщее обозрение, для меня не существовало. Было похоже на стаю шакалов, что окружили жертву и терзают, откусывая от нее, еще живой, куски плоти. Я настолько не желала иметь с этим ничего общего, что просто возвела не-любопытство в культ. Я нарочно не интересовалась людьми, ни окружающими, ни знаменитостями. Малейшее упоминание о том, что кто-то родил кого-то, или изменил, или бросил, вызывало тошноту.

К чему я все это рассказываю? Да к тому, чтобы ты, мой читатель, понял, как удивительно для меня было вдруг почувствовать любопытство. За много лет я забыла, как это бывает. А тут, как на грех, на мою голову свалился не какой-нибудь завалящий секрет мироздания, а самая настоящая тайна. Она была настолько непостижима… Я не имела ни малейшего представления даже о том, в каком направлении думать, и ощущала себя пещерным человеком, увидевшим в небе молнии.

Может, во всем виноваты пришельцы. Или смертельная опухоль в моей голове. Может, это знак свыше — но тогда какой в нем заложен смысл? Или, наоборот, это проделки домового — тут подтекст искать не стоит, ему просто захотелось пошалить. Может, меня выбрали для своих экспериментов секретные государственные спецслужбы, и дом напичкан оборудованием, следящим за каждым моим шагом. Может, в меня влюбился колдун и на расстоянии насылает морок, чтобы напугать, а потом появиться — этакий рыцарь в сияющих доспехах, спасающий даму и, как нечего делать, завоевывающий ее сердце. А может быть, это у нас семейное, и надо спросить маму — не случалось ли ей видеть вокруг себя будто бы одеяло, сотканное из мириада искр, окутывающее с головы до ног. А может, к маме обращаться не стоит — ведь она не моя мама, меня удочерили во младенчестве, и настоящие мои родители — король и королева сказочной страны. А может, нет у меня никакой мамы, а только папа — сумасшедший ученый, и я вовсе не человек, а биоробот, который дал сбой от перегрузки механического вестибулярного аппарата.

Самая лучшая и любимая идея заключалась в следующем. Искры полетели вокруг меня, потому что в моих руках была Ева. Это она — причина волшебства, это она — принцесса из сказки, чудом попавшая в наш грубый материальный мир.

Почему именно эта идея стала любимой? Все просто — она давала шикарное логическое обоснование моему новому увлечению. Я могла и дальше покупать кукол, говоря себе, что это нужно для научного эксперимента. Так что, окрыленная новой свободой, вооруженная высокой миссией и счастливая, как ребенок под Новый Год, именно это я и сделала. И только финансы, точнее их отсутствие, могли мне помешать, ведь я хотела сразу около десятка игрушечных длинноволосых созданий. Тот сайт был огромен, удачно сконструирован, масса фотографий — одно удовольствие рассматривать.

Я узнала, что кукол любят во всем мире — и в Америке, и в Азии, в России, Польше и Германии. По всей земле живут люди, сделавшие изготовление кукол своей профессией. Это могут быть крупные фирмы, и маленькие частные мануфактуры, очередь за куклой в которых составляется на годы вперед, и даже таланты-одиночки, ваяющие абсолютно штучный товар. Кукол сейчас делают из фарфора, винила, пластика, резины и смолы. Наверняка что-то забыла, упустила, но я тут не лекцию читаю… Хотя наверно похоже.  Бывают куклы — младенцы и соблазнительные красавицы в нижнем белье. Бывают мальчики и девочки, герои фильмов, мультиков и представители национальных колоритов. Индианки и японки, Скарлетт О’Хара и Алиса в Стране Чудес… Есть серии кукол, для которых с нуля создаются жизнеописания, кто-то, обладающий недюжинной фантазией, придумывает им друзей и модные предпочтения, домашних питомцев и черты характера. Это целый мир, в который я, не колеблясь, шагнула.

И больше всего на этом новом для себя свете я возжелала одну американскую девочку по имени Пайпер . Мама и папа — Лианна и Джерри — наградили ее настолько живым, человеческим лицом, что аж дух захватывало. У них это здорово выходило. У Пайпер много братьев и сестер, и всех их отличало одно — Жизнь. Они все казались настоящими детьми. Обычные дети играют в Море волнуется раз и очень правдиво замерли на месте.

Наверное, если подумать, Пайпер похожа на меня. Цвет глаз и волос те же самые. Выражение лица — и грустное и вместе с тем знающее обо всем, что было, есть и будет. Мудрость в глазах и печаль на губах. Тем и околдовала.

Денег Пайпер стоила просто бешеных, хотя продавалась в маечке — трусиках. Что и говорить — классическая коллекционная кукла в действии. Может, я бы и купила ее сразу, не взирая на цену. Но в наличии не было, только под заказ, и срок ожидания исчислялся десятками недель. Я подумала-подумала и вышла прямиком на американский сайт ее семьи, где и заказала за триста с чем-то долларов, что оказалось намного меньше запрашиваемого в моем уютненьком интернет-магазине. Ждать, правда, папа Пайпер приказал мне год, но я смирилась с этим, придумав вот какую историю.

Я в положении, жду ребенка. Это будет девочка, у нее уже есть имя. Пайпер — в нем звенит музыка и поблескивают хрустальные горошинки. Я буду ее очень ждать, любить заранее, пока она растет во мне, присматривать приданое. Есть шикарный розовый комплект, с бантиками по подолу и белыми колготками. А вот с туфельками беда — никак не могу выбрать. Но ничего, время еще есть. Пока Пайпер появится, туфельки найдутся.

Так я себя утешала, оказавшись в совершенно новой для себя ситуации. Никогда и ничего в своей жизни я не ждала столь долго. Как вы думаете, что я сделала? Ну конечно же переключилась на других кукол. Их было несколько.

Дороти из Страны Оз — из великого клана Байярди, уже девушка, а не ребенок, в бальном платье в неизменную голубую клетку, с ярко накрашенными губами и глазами. Внезапная трактовочка, но симпатичная.

Девочка по имени Софи из серии «Дети с хомячками». Мне очень понравилось ее чистое личико и яркие одёжки. А ее брат Джейкоб, одетый, пожалуй, еще лучше, напомнил мне о сыне, который мог бы у меня быть.

Белльвайн. Впервые я столкнулась с тем, что для куклы может быть придумана целая биография. Когда я прочла ее — не роман конечно, но увлекательно, мне даже показалось, что мы с такой девушкой могли бы подружиться, если бы встретились.

Алиса в Стране Чудес из семейства Доллип. Их там было несколько, и большинство в кружевах, локонах и цветах. А меня привлекла другая, простенько одетая, как в оригинале, зато с таким открытым лицом и ясными глазами, что было непонятно, почему она не шевелится — ведь она же живая!

Ангел Ноэль… Фарфоровое рождественское чудо! Она очень похожа на мою Каплю, только меньше ростом и одета в белое. Я сильно колебалась, выбирая между ними. Капля вышла победительницей по очкам, решающее она набрала именно за свой рост. Я об этом уже вам рассказывала. Непреодолимое желание тискать и все такое…

Теперь я закончу рассказ про свою вторую куклу и, спорим, вы ни за что не догадаетесь, чем все обернется!

Сайт заверял, что ждать заказанную куклу придется четыре недели. Я согласилась. А куда деваться — тут они диктуют правила. Но в итоге срок растянулся вдвое. Самое забавное то, что я даже не могла на них сердиться. Когда мне позвонил менеджер и сообщил, что кукла у них, можно забирать, я лишь прыгала от счастья.

Как и в случае с Евой, забрать Каплю я послала курьера своей фирмы. Все прошло гладко, быстро, и за пару недель до Нового Года я встретилась с ней. В огромной розовой коробке она прибыла ко мне в офис. Первое, что я отметила про себя, — это странные размеры коробки: она была слишком длинной для такой ширины, или, наоборот, слишком узкой для такой длины. Я решила не обращать на это внимания — мало ли какие бывают коробки, и приступила к неимоверно волнующему — к распаковыванию. Каково же было мое разочарование, когда я извлекла из этой дурацкой коробки Каплю! Она оказалась совершенно ей под стать — несуразно длинной, со слишком узким туловищем. Личико, правда, было именно тем, в которое я влюбилась по фотографии. Но общее впечатление было — базука, черная мини-пушка, которую с таким смаком вскидывали себе на плечо герои Шварценеггера и Сталлоне в фильмах тридцатилетней давности.

Я огорчилась, но виду перед коллегами решила не подавать, а они только ахали и восхищались, смешные. Вскоре рабочий день был окончен, вместе с ним, кстати, и рабочая неделя, и я, запаковав Каплю обратно, отправилась домой. Я надежно обмотала розовый картон клейкой лентой, сделала из нее же ручку, чтоб было удобней нести, и все равно шла по улице, прижимая коробку к груди, как младенца. Такая странная вещь — куклофилия.

А на следующий день я отправилась в магазин за одеждой для новорожденных, чтобы переодеть Каплю. Я долго прикидывала, как бы мне ухитриться и взять ее с собой, не смахивая при этом на городскую сумасшедшую. Никаких вариантов не нашлось, и кукле пришлось остаться дома.

Мне повезло, я набрала целый ворох нарядов. Привезла их домой, стала примерять — это тяжело, надо вам сказать — одевать куклу с длинным волосами, набивным туловищем и на треть фарфоровыми руками и ногами. Ну да ладно, зато в одном из вариантов пропорции Капли чудесным образом преобразились, и передо мной предстал обычный подросток, одетый в симпатичный унисекс. Ветровка с капюшоном была особенно хороша: сочно-желтая, она так здорово сочеталась с полночным мраком волос!

Я влюбилась заново — мне явилась совсем другая кукла, не та, что смотрела на меня с фотографий на сайте, и уж точно не та, что пришла в коробке. Это было мое дитя, моя ласковая и жизнерадостная Капля, а никак не серьезная и одинокая Мэй Лин! Я стояла, смотрела на нее и чувствовала, как нежность подступает к горлу…

Хотелось чего-то особенного, но вместе с тем на меня накатила ужасная усталость. В итоге мы сели смотреть фильм. Заново сгибать кукольные ноги у меня не было сил, и я поставила Каплю на пол рядом со своим диванчиком. Мне казалось, я идеально выбрала место, ей должно было быть все отлично видно. Смотрели мы «Милые кости». Не знаю, почему был выбран именно этот фильм. Я видела его раньше и прекрасно помнила, как проплакала почти все экранное время. Может быть, из-за цвета брючек главной героини, такого же, как у новой толстовки Капли. Не знаю — не знаю — не знаю! Когда кино кончилось, я стала вставать с дивана, толкнула ногой Каплю в спину, она упала ничком на паркет, и ее фарфоровая головка разбилась на несколько частей.

Я завыла — так мне потом сказали родные. Но сама этого не заметила. Только лицо горело, и было невыносимо смотреть, как устроены милые глаза изнутри. Капля лежала передо мной на спине, я перевернула ее, взяла за ручки и больше совсем ничего не могла сделать. Глаза мои милосердно закрылись сами собой. Я стояла на коленях, мотала головой из стороны в сторону и твердила «нет».

В чувство меня привела какая-то мутная боль в ладонях. Сконцентрировавшись на ней, я поняла, что это ногти впиваются в кожу до мяса. Как же так?! Приподняв опухшие веки, я воззрилась на свои сжатые кулаки — они были пусты. Осоловело перевела взгляд выше и увидела отнюдь не комнату, а с десяток удивленных и при этом очень красивых лиц. Меня окружала целая толпа незнакомого странно выглядевшего народа. За ними ничего не было видно, но небо над головой ошарашило своим ярко-желтым цветом. Я была в Долланде. То, на что не хватило магии танца Евы, стало возможным благодаря жертвоприношению Капли.