Сердце Катерины. Повесть III. Восставшие из пепла (джен)

Сбор армии Катерина начала с выступления перед рыцарями Паледона. На главной площади города, перед недостроенным дворцом, собралась разношерстная толпа мужчин разного возраста в разноцветные жакетах и крепких кожаных куртках. Рыцари оживленно переговаривались, с интересом глядя на Катерину, которая одиноко стояла напротив на сложенном строителями штабеле каменных плит. На ней была подаренная Лизандром легкая кольчуга из серебристого металла, надетая поверх скромного крестьянского платья, а на поясе висел фамильный меч, тихо гудящий от магии и будто впитавший в себя всю силу и славу прежних владельцев.

— Доблестные рыцари! — обратилась она к собравшимся. — Помните ли вы Катерину, последнюю королеву из династии Грифоново Сердце? Так вот — я перед вами.

— Не может быть! — раздались недоверчивые голоса из толпы.

Но Катерина уже знала, как развеять их сомнения. Сняв с пояса меч, она продемонстрировала его людям.

— Это — священный меч эрафийских властителей, — голос ее звучал взволнованно и торжественно. — Вы знаете — он подчиняется только тем, кто имеет отношение к королевской династии. А теперь смотрите.

Выхватив меч из ножен под восторженные возгласы собравшихся, она описала им дугу в воздухе. Тысячи глаз зачарованно глядели на сверкающее в солнечных лучах лезвие королевского клинка, покрытого славой и величием. Катерина убрала меч обратно и оглядела толпу. Рыцари застыли в безмолвии, продолжая смотреть на нее с выражением крайнего изумления. Вдруг кто-то из них крикнул:

— Ну что вы на нее так уставились? Неужели поверили? Здесь ведь пару лет назад уже выступал такой же самозванец с таким же фальшивым мечом. И после этого вы опять покупаетесь на тот же трюк!

Катерину это не смутило: она была готова к подобному обороту событий.

— Подойдите ко мне, — сказала она сомневающемуся. — Идите, не бойтесь. Вот вам мой меч, и попытайтесь повторить то, что я показала. Если он фальшивый — вы без труда его достанете.

Рыцарь взял протянутый ему меч и, кряхтя от напряжения, изо всех сил стал тянуть его из ножен, сопровождаемый насмешками собравшихся на площади. Убедившись в бесполезности своих усилий, он молча вернул клинок Катерине и понуро поплелся на место.

— Ну что, убедились? — спросила она. — Кто-то еще сомневается, что я королева?

Больше скептиков не оказалось.

— Судьба хранила меня, не дав погибнуть в Судный день, — продолжала Катерина. — Но я лишь теперь поняла, для чего она меня хранила. Как и вы, я уже шесть лет живу здесь в изгнании, скорбя по потерянной родине. Все мы слышали о пророчестве бракадских магов, и, к несчастью, нам довелось увидеть его осуществление. Но, как мне удалось узнать, та ужасная катастрофа все-таки не уничтожила Эрафию до конца. И теперь у нас есть возможность вернуться туда и воссоединиться с остатками своего народа.

Подождав, когда стихнет прокатившийся по площади возбужденный гул, Катерина продолжила:

— К сожалению, Судный день — не последняя беда нашей родины. В Эрафию пришли кригане, и я отправляюсь домой, чтобы изгнать их. Кто из вас готов тоже сразиться с захватчиками? Я должна предупредить: там нас ожидают немалые трудности, а возвращение в Паледру будет невозможно. Но ведь это не остановит истинных рыцарей, не так ли? Итак, вы пойдете за мной?

Катерина выжидательно смотрела на воинов, стоявших на площади. Однако они молчали, не решаясь откликнуться на призыв.

— Ну так пойдете или нет? Неужели вам безразлична судьба Эрафии?! — воскликнула Катерина, начинающая терять терпение.

— Но вы же должны понимать, — произнес наконец немолодой мужчина в потертой куртке. — Наша жизнь только-только наладилась после Судного дня, у нас здесь имения, семьи, дети, а что ждет нас там? Нищета, разорение и война? На нашу долю и так выпало достаточно лишений…

— Верно, — поддержал его другой. — Разве мы не имеем права на нормальную жизнь?

— Конечно, имеете. Я вас ни к чему не принуждаю, у меня нет такой власти. Но всё-таки, всё-таки… — голос Катерины звенел, глаза лихорадочно сверкали, седые волосы разметались по плечам. — Неужели в Паледре совсем не осталось героев? Неужели славные эрафийские рыцари забыли, что такое доблесть? Там, в Эрафии, ваши собратья ведут неравную борьбу с демонами — а вы в это время предпочитаете отсиживаться в Аксеоте, не желая расставаться с сытой и спокойной жизнью? Нашли, значит, себе новую родину, да? Да вас после этого и рыцарями-то назвать нельзя!

Эти ее слова потонули в свисте и возгласах возмущения.

— Эй ты, королева без королевства! — крикнул какой-то воин. — Ты что, оскорблять нас сюда заявилась? Катись-ка лучше отсюда подобру-поздорову!

Катерина до боли закусила губу. Она и сама уже поняла, что хватила через край, что таким образом она никого не привлечет на свою сторону. Но тут из толпы вышел крепкий пожилой мужчина с седеющими волосами и шрамами на лице. Это был Оррин, ветеран эрафийской армии, прославившийся еще в войне Восстановления. Хотя минувшие годы и битвы оставили заметные следы на лице этого воина, глаза его горели прежним блеском.

— Да что же мы, в самом-то деле? — воскликнул он, решительным шагом направляясь к Катерине. — Испугались трудностей? Забыли, откуда мы родом? Королева, я готов следовать за вами!

— И я тоже, — поддержал Оррина еще один рыцарь. — Ведите нас в Эрафию, и мы покажем криганам, чего мы стоим!

Вдохновленные их примером, и другие тоже стали выходить из общей массы, вставая рядом с Катериной. Таких набралось около ста пятидесяти человек — из всей многотысячной толпы находившихся на площади. Этого, конечно, было очень мало, но, по крайней мере, начало было положено.

Следующий месяц Катерина провела, колеся по городам Паледры и призывая местных рыцарей встать под знамена Эрафии. Лето уже сменилось холодной промозглой осенью; у Катерины, как обычно в это время года, ныли травмированные в Судный день кости, но она не обращала внимания ни на боль, ни на усталость от ностоянных разъездов. Мыслями она была уже в родной Эрафии и желала лишь одного — скорее вступить в бой с криганскими захватчиками. Катерина могла представить себе, какие неимоверные трудности ожидают ее там, но была готова с ними встретиться. Каждый день она уделяла время тренировкам, заставляя свое отвыкшее от нагрузок тело вспоминать приемы фехтования. А по ночам ей снились эрафийские знамена над мрачными замкамикриган, снилась ее коронация в разоренном Стедвике — совсем как шестнадцать лет назад, в разгар войны с Нихоном. Часто снился и отец, он сидел на троне и смотрел на нее со смесью гордости, нежности, тревоги и надежды. Или протягивал ей свой зачарованный меч, и, проснувшись, она нащупывала этот меч, всегда лежавший у изголовья ее постели, и с благоговением прижималась щекой к холодной стали, ощущая, как крепнет ее дух, как неутихающая боль Судного дня переплавляется в праведную ярость и бесстрашие. Она обязательно должна была победить, не только во имя будущей жизни своего народа, но и ради памяти отца. А как же иначе, ведь Эрафия была его наследием, делом всей его жизни…

Вот только Лизандр оказался прав: люди не слишком-то охотно шли за Катериной. Где-то ее встречали, как и в Паледоне, с недоверием, но в большинстве городов — с восторгом и воодушевлением. Если кто и сомневался, что она действительно эрафийская королева, то все сомнения отпадали при виде вынимаемого из ножен магического меча. Но зачастую эффект при этом бывал вовсе не тем, на который она рассчитывала. Народ начинал требовать свержения Лизандра и восшествия на престол Катерины как истинной королевы. А когда ей с большим трудом удавалось убедить возбужденную толпу, что цели ее совершенно иные, это вызывало у многих разочарование. Мало кому хотелось покидать обжитые места и возвращаться на руины, которые к тому же требовалось отвоевывать у превосходящих по силе демонов. Катерина использовала всё свое красноречие, взывая к чести и доблести собравшихся, к их рыцарскому духу. Но, похоже, этот самый дух многими в стране был безвозвратно утрачен. Однако находились и настоящие рыцари, согласные на любые жертвы во имя спасения далекой родины, без малейших колебаний встававшие в ряды армии Катерины. Она смогла собрать почти со всего королевства немногим более двух тысяч воинов, но это были отважные и преданные люди, на которых можно было положиться. Впрочем, оставалось объехать еще несколько крупных городов, где Катерина надеялась существенно пополнить собираемое войско.

Но однажды, на шестой неделе скитаний по Паледре, Катерина проснулась посреди ночи от ощущения смутной тревоги. Она вдруг почувствовала, что в Эрафию нужно возвращаться немедленно, что любая задержка может обернуться непоправимыми последствиями. Первым побуждением было немедленно отправиться с войском в лабораторию арканских провидцев и требовать открытия портала, но, подумав, она сочла неразумным пренебрегать возможностью привлечь на свою сторону рыцарей из оставшихся городов. Кое-как убедив себя, что пара недель промедления всё равно ничего не решает, Катерина продолжила собирать армию. Но тревожный зов сердца звучал всё явственнее и настойчивее. Ему не было никакого разумного объяснения, но Катерина не находила себе места. И на полпути к очередному городу она, не выдержав, повернула обратно в Паледон, откуда начиналась дорога в Арканию. Такое решение было совершенно неожиданным для сопровождавших ее рыцарей. Пожалуй, лишь Оррин воспринял приказ королевы с воодушевлением.

— Ну, наконец-то! — потирая руки, воскликнул он, когда узнал о скором отправлении в Эрафию. — Давно уже пора в бой, а по Паледре мотаться всё равно без толку — этих, с позволения сказать, рыцарей не заставишь оторвать задницы от диванов…

В Паледоне Катерина вновь посетила Лизандра и еще раз поблагодарила за предоставленную возможность собрать армию, а также за меч, доспехи и коня. Прощаясь, король пожелал ей победы над неприятелями, а она ему — успешного правления. А когда она покидала столицу, Лизандр долго стоял у городских ворот и с тайной завистью смотрел вслед удаляющемуся войску…

И вот, наконец, отряд рыцарей, возглавляемый Катериной, отправился в Великий Аркан. Когда через восемь дней пути они добрались до Аркании, чуть ли не весь город сбежался полюбоваться на марширующие по улицам стройные ряды воинов и на их предводительницу, гордо восседающую на белом коне в начищенной до блеска кольчуге. Глаза ее сияли решимостью и бесстрашием, и в ней трудно было узнать вечно печальную отшельницу из-под Уитстоуна, казавшуюся в неполные пятьдесят глубокой старухой. Теперь это была седая, но подтянутая и моложавая женщина, прекрасная и грозная, как богиня войны. Впрочем, если в юности сравнение с богиней войны польстило бы Катерине, то теперь — едва ли. Сейчас она хотела одного — принести мир на свою истерзанную землю, и кто же был виноват, что дорога к нему лежала через войну…

Катерина хотела сразу отвести людей к лаборатории, где маги должны были открыть им портал — ждать уже не было сил. Но прежде ее попросили зайти во дворец: ее хотела видеть королева Великого Аркана Эмилия Найтхэвен. У входа Катерину встретил джинн, знакомый по прежним временам — посещая Бракаду, она не раз видела его во дворце Великого Визиря. Внешне он почти не изменился с тех пор, лишь во взгляде прибавилось мудрости и печали. Почтительно поклонившись, джинн проводил Катерину в тронный зал и растаял в воздухе.

Арканская королева оказалась хрупкой миловидной женщиной лет двадцати пяти, с внимательными зелеными глазами и мягко спадающими на плечи блестящими темными волосами, в круглом лице которой было что-то детское и непосредственное. На ней было темно-синее бархатное платье с кружевным воротником и перламутровыми пуговицами, голову украшала тиара из белого золота с крупными изумрудами того же оттенка, что и ее глаза. Королева была парализована и встретила гостью, сидя в резном кресле с колесами, изготовленном из красного дерева и обитого дорогой атласной тканью.

— Мое почтение вам, Ваше Величество, — Катерина склонилась в реверансе.

Эмилия вежливо улыбнулась:

— Приветствую вас, госпожа. Значит, вы возвращаетесь в Эрафию. Что ж, я очень рада за вас. Многие наши волшебники хотят идти с вами, и я с удовольствием предоставлю их вам в помощь. Наверное, их искусство там пригодится.

Катерина сердечно поблагодарила ее.

— И еще к вам хотят присоединиться рыцари, тоже пришельцы из иного мира, — добавила арканская правительница.

— Какие рыцари? Откуда?

— Полагаю, что с Антагариха, из числа спасшихся в Судный день. Они создали здесь что-то вроде странствующего ордена — ездят по Великому Аркану, защищают угнетенных, восстанавливают справедливость. Если бы не они, моего королевства могло и не быть — когда я только начинала его создавать, пришлось сражаться с ордой варваров, а эти рыцари отвлекли их на себя и этим помогли мне победить. А теперь вот узнали о вашем походе и хотят в нем участвовать. Так что потерпите немного с возвращением и дождитесь их — они уже на пути в Арканию.

— Опять ждать… — разочарованно протянула Катерина. — Понимаете, я никак не отделаюсь от ощущения, что если мы не окажемся в Эрафии сейчас же, там случится что-то страшное.

Эмилия внимательно и серьезно взглянула на собеседницу.

— Ну, если так, то немедленно отправляйтесь в лабораторию. Интуиции надо доверять — она никогда не обманывает.

— Тогда я пошла, — приободрилась Катерина. — Еще раз спасибо вам за магов, и прощайте.

— Удачи вам… — Эмилия шмыгнула носом, не в силах сдержать предательски вступившие на глазах слезы.

— Что с вами? — обернулась Катерина, уже собиравшая уходить.

— Знаете, ваша история разбудила мою давнюю боль. И подарила надежду. Я ведь из Бракады. Провидцы когда-то показывали мне то, что осталось на ее месте. Страшное зрелище… Дым, пепел, обугленная земля и огненные озера… — королева на некоторое время замолкла, отрешенно гляды в пустоту, затем продолжила: — Я была в полной уверенности, что там больше нет ничего живого. Но теперь, когда маги рассказали мне о вас, я думаю: может быть, я просто не всё тогда видела? Может, в каких-то уголках Бракады остались выжившие люди, джинны и прочие? В Эрафии-то остались, хотя там тоже пепелище… Вот только если маги видят Эрафию, то почему они не видят Бракаду? Я уже несколько раз просила их опять попробовать установить с ней связь, и у них ни разу не получилось. А ведь раньше-то получалось… Не понимаю, в чем здесь дело. Если б можно было отправиться с вами и самой всё увидеть! Но ведь я не могу бросить свое королевство. К тому же от меня теперь мало пользы на войне. Вы же видите — я не могу ходить, Магнус искалечил меня.

— Гэйвин Магнус, Великий Визирь Бракады? — уточнила Катерина. — Так, значит, он спасся в Судный день? - Спасся, но, похоже, та катастрофа оказалась для него слишком тяжелым ударом. Он ведь правил Бракадой веками — со времен ее основания. А теперь не только лишился власти, но и вообще оказался никому не нужен. Нет, у него, конечно, было здесь свое маленькое королевство, но ведь это же не сравнить с тем, что он имел в Бракаде. Вот и попытался расширить свои владения за мой счет, чтобы опять стать могущественным и уважаемым правителем.

Катерина была крайне изумлена. Она всегда считала Магнуса человеком крайне осторожным и миролюбивым… Выходит, плохо она его знала.

— Вообще-то я не виню его, — сказала Эмилия, прочтя недоумение в ее глазах. — Он ведь потерял столько, что с этим трудно было смириться. До сих пор не могу забыть его взгляд, когда мы сошлись в решающей битве — столько боли в глазах, столько отчаяния… Та битва закончилась для него трагически.

— Он погиб?

— Нет, он бессмертен и не может погибнуть. Он сошел с ума. У него был хрустальный маятник, который давал власть над умами и душами всех находящихся рядом. Это позволило ему настроить моих подданных против меня, так что он чуть не победил. Правда, для того, чтобы артефакт работал, Магнус подчинил ему и собственный разум. Про этот маятник мне Солмир сказал — тот джинн, который встретил вас внизу. Он был слугой Магнуса, но потом перешел на мою сторону. В последней битве Магнус тяжело ранил меня. Но, пока он колол меня мечом, Солмир метнул молнию в маятник и разбил его. Из-за этого Магнус теперь безумен. Он живет здесь, во дворце, за ним ухаживают лучшие лекари, но они не могут вернуть ему рассудок. Да и зачем? Ему, наверное, хорошо в его безумии — ведь он больше не вспоминает Бракаду. А я, видно, так и буду всю жизнь мучиться тоской по родине, которая теперь так далеко…

В глазах королевы вновь блеснули слезы.

— Эмилия, дорогая моя, — охваченная почти материнской нежностью к несчастной девушке, Катерина совершенно забыла о нормах этикета, — я тебе обязательно пошлю оттуда какую-нибудь весточку, если будет возможность.

— Как же вы ее пошлете? Разве оттуда можно связаться с Аксеотом? Нет, наверное, я так никогда и не узнаю, что сейчас делается в Бракаде.

Катерине было безумно жаль Эмилию. Она очень хорошо понимала ее чувства. Нащупав на груди амулет мужества, она вытащила его из-под одежды, сняла и протянула королеве.

Лицо Эмилии просветлело.

— Это же из Бракады! Такие вещи делали только там!

— Да, это подарил мне когда-то верховный маг твоей страны. Этот амулет — единственное, что осталось у меня на память о том мире.

Эмилия потянулась к артефакту, но тут же отдернула руку:

— Нет, я не могу его принять. Он, наверное, очень вам дорог.

— Тебе он нужнее. Я-то всё равно скоро буду на родине, а ты — нет…

— У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас! Подождите, я придумала, как мне узнать, что там происходит.

Эмилия вынула из резной шкатулки, стоявшей перед ней на столе, золотую цепочку с небольшим кулоном в виде глаза.

— Наденьте его, и пусть он всегда будет с вами. Это Глаз Мага. Он позволит нашим волшебникам видеть вас, где бы вы ни находились. Так что я всегда смогу посмотреть в магический шар и узнать, как у вас дела. Или, может быть, вы не хотите, чтобы я следила за вами?

— Да что ты… Наоборот, мне будет приятно, что ты не забываешь обо мне.

Женщины обнялись и тепло попрощались.

У дворца Катерину ждали около сотни магов во главе с многоопытной волшебницей Сереной, тоже уроженкой Бракады — женщиной неопределенного возраста со старомодно зачесанными наверх темно-каштановыми волосами, строгим взглядом пронзительных серых глаз и поджатыми губами, придававшими лицу слегка высокомерное выражение. Отряд волшебников присоединился к паледрским рыцарям, и вскоре вся армия Катерины стояла у лаборатории провидцев. Приказав Оррину построить воинов на площади перед лабораторией, Катерина решительно вошла в здание.

— Мы готовы, — сообщила она уже знакомому главному магу, вышедшему навстречу. — Откройте нам портал. - Мы уже могли бы открыть его, — последовал ответ. — Но вместе с вами в Эрафию хотят телепортироваться рыцари из другого мира. Они будут здесь со дня на день. Так что придется немного подождать.

Катерина сверкнула глазами:

— Но я и так уже потеряла шесть лет!

— Вот именно, — меланхолично отозвался провидец. — Что значат несколько дней в сравнении с шестью годами? Если вы задержитесь здесь до прихода рыцарей — на положение Эрафии это по большому счету не повлияет. - Я не уверена в этом. Мне трудно вам объяснить, но у меня такое чувство, что… Можно взглянуть в шар? - Пожалуйста, — согасился маг. — Только ненадолго, а то нам не хватит энергии для наведения портала. Проследовав за провидцем в комнату, где стоял магический шар, Катерина придвинула его к себе и нетерпеливо впилась взглядом вглубь стекла. Изображение появилось почти сразу. Катерина увидела ожесточенную битву, грандиозный масштаб которой потрясал воображение. Тысячи рыцарей под энротскими флагами яростно рубились с огромной оравой демонов — таких же могучих и высокорослых, каких прибор уже показывал в прошлый раз. С первого взгляда было ясно: кригане по меньшей мере в несколько раз превосходят энротцев числом. Люди десятками падали замертво под мечами и заклинаниями демонов, победа в этой битве им явно не светила. Размахивая длинными кривыми саблями, кригане то и дело выпускали взрывающиеся облака пламени, в воздухе было темно от дыма и копоти. На мгновение в массе сражающихся мелькнул высокий бородатый рыцарь на коне, очень похожий на Роланда, и тут же исчез из вида, заслоненный плотной толпой бесов…

— Немедленно открывайте портал! — воскликнула Катерина, не отрываясь от шара. — Их же вот-вот разгромят!

— Понял. Сейчас всё будет сделано, — отрывисто произнес волшебник. — Продолжайте смотреть в шар, а ты — хозяин лаборатории ткнул пальцем в одного из сидевших рядом магов, — оставайся рядом и помогай поддерживать связь. Остальным немедленно приступить к подготовке телепортации.

В один момент всё пришло в движение. Вскочив с мест, волшебники забегали по лаборатории, доставая из шкафов прозрачные коробки с разноцветными кристаллами. Главный провидец, руководивший их действиями, совершенно преобразился: сейчас он напоминал не степенного ученого мудреца, каким был еще минуту назад, а решительного полководца. Собранный и подтянутый, он твердым голосом отдавал подчиненным короткие и четкие распоряжения, а затем энергичным взмахом руки увлек их за собой к выходу. В помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромким бормотанием оставшегося с Катериной мага и изредка доносящимися с площади отрывистыми командами хозяина лаборатории. Внезапно комната озарилась вспышкой света, за окном послышался оглушительный треск, а картинка в шаре мигнула и погасла, сменившись ровным зеленым свечением.

— Портал открыт, — объявил волшебник, которому было поручено поддерживать связь.

Выйдя из здания, Катерина увидела посреди площади светящуюся призрачную арку, внутри которой колыхался непроглядный туман. Позади арки широким полукругом стояли маги, вытянув вперед руки с зажатыми в кулаках кристаллами, а рядом с ней сосредоточенно читал заклинание главный провидец с багровым от напряжения лицом. Он был настолько погружен в колдовство, что даже не заметил, как Катерина подошла к порталу.

Она повернулась к воинам. Сотни нетерпеливо горящих глаз устремились на нее. Они ждали от своей предводительницы вдохновляющей речи — а она не знала, что сказать им. Ей, всегда умевшей воодушевить армию перед битвой, сейчас почему-то никак не приходили в голову нужные слова.

— Там сейчас сражение, — только и смогла она вымолвить. — Может быть, судьба Эрафии как раз сейчас и решается …

— Поторопитесь! — перебил ее один из магов. — Наши силы на исходе, портал скоро исчезнет!

— Вперед! — выдохнула Катерина и первой шагнула в туман.