Помоги мне (гет)

Какой он — цвет счастья? Фазилет не знала, ей оставалось только предполагать. Возможно, это тёплый жёлтый, таинственный аквамариновый или даже глубокий серый. Ведь именно серый цвет открыл ей двери из ада и позволил вернуться в рай.

Прошло уже три года с тех пор, как она окончила серию своих чёрно-белых картин. Она отдала им всё своё смятение, а на осколках страданий проросли цветы любви. Они впитали в себя солнечный свет, вкус крепкого кофе на завтрак и тихий звук шагов. Его шагов. Нанеся на кисточку изумрудную краску, она почувствовала, как тёплая волна, сотканная из нежности и воспоминаний, уносит куда-то вдаль…

— Ш-ш-ш, тихо! — осторожный шёпот Феликса.

— Да-да, братец, — сказала Хазан, ставя корзинку с живыми подсолнухами на стол.

Фазилет наблюдала за этой приятной суетой, привычно надеясь, что её не заметят, но… сейчас она была окружена только теми людьми, которые готовы услышать едва уловимый шелест её юбки или осторожный звук каблуков, а эмоции понимали по взгляду. Это было так непривычно и так приятно! Сердце замерло от внезапно окутавшего её нежного чувства.

Затем она увидела, как её дочь на носочках невесомо прошла рядом с Феликсом. Эта походка осталась её особенностью со времён занятий балетом, но в ней умещались не только грация, но и внутренний стержень, который развился в ней во многом благодаря занятиям кикбоксингом. А затем Хазан сказала с крайне серьёзным и огорчённым видом:

— Кажется, гирлянда не работает.

Феликс осторожно снял её с палатки, а затем успокаивающе сказал:

— У нас есть свечи. Так будет даже красивее, не думаешь?

— И правда, — Хазан улыбнулась, и на её правой щеке появилась ямочка. — Только нужно успеть до того, как мама вернётся.

— Успеем, не переживай. — Феликс закончил зажигать свечи, а Хазан побежала на кухню за тёртым шоколадом для домашнего мороженого и столкнулась с Фазилет.

— Ой, мамочка! А мы хотели сделать тебе сюрприз, когда ты вернёшься, — Хазан немного расстроилась и засмущалась.

— Вы его уже сделали, ягнёнок мой.

Фазилет поцеловала дочку в короткие, как у мальчишки, волосы.

— Здравствуй, любимая.

Она не ответила Феликсу, лишь обняла его, и в этом коротком жесте она ощутила, как часто бьётся его пульс. «Он волнуется, что ли?» — мелькнула мысль, но причин для этого не было, по крайней мере, ей так казалось.

— Ты сегодня какой-то другой, — улыбнулась она.

— Да уж, старые джинсы, рубашка отца. Но у нас тут сегодня, знаешь ли, поход, — с усмешкой сказал он.

— Да, мы с Феликсом расстроились, что ты простудилась и всё сорвалось, поэтому решили, что поход в горы можно осуществить и здесь.

— Да ладно?! — звонко и совсем по-детски засмеялась Фазилет. Если бы она видела себя сейчас со стороны, то поняла бы, что упущенное детское счастье наконец настигло её.

— Знаю, тебе нельзя есть мороженое, поэтому мы приготовили тебе кое-что другое, — загадочно улыбнулся Феликс.

— Что? Что? Скажи скорее!

— Только если поцелуешь!

— Ну, ты коварный! Пусть тогда Хазан отвернётся, — смущённо сказала Фазилет.

— Ой, да ну вас, — дочка закатила глаза, но послушно отвернулась.

А Фазилет поцеловала любимого в щёку.

— И всё?! — возмутился Феликс.

— А ты чего ожидал? — в её глазах плясали искорки озорства. — Так что вы мне приготовили?

— Английский шоколадный пудинг с черносливом! — гордо объявил Феликс.

— Мы его вместе готовили, — уточнила Хазан.

— Моя внимательная доченька помнит, что я люблю чернослив. Спасибо, дорогие.

— Так, ладно, я пойду с Севдой прогуляюсь. У меня завтра тренировка с Робертом, и в ближайшие две недели не получится с ней увидеться, — сказала Хазан, оставляя их наедине. Конечно, это был не более, чем предлог, но, пребывая в сферическом счастье, Фазилет и Феликс этого не понимали.

— И спасибо за мои любимые подсолнухи⁽¹⁾. Ведь остальные цветы я просто ненавижу.

— Не знаю, совпадение это или нет, — с явным волнением начал Феликс, — но ты вот уже полгода зовёшь меня лунным осколком. Не хочу быть осколком больше.

Она недоумённо посмотрела на него.

— Мы полгода вместе, поэтому хочу быть твоей луной всецело. А ты будешь моим цветком?

Он осторожно достал со дна корзинки с цветами изящное серебряное колечко. Оно было очень простым, как и их любовь, которая сумела возникнуть в пустынной и тёмной ночи…

* * *

Прошло ещё три года, но их чувства за это время только окрепли, и Феликс, как и планировал, стал всецело её луной, а значит, полностью завладел её сердцем.

Только сейчас они начали организовывать свадьбу, а до этого он дал ей пожить свободно, исполняя малейшую из прихотей. Сейчас у неё была картинная галерея, с ведением которой помогал Саид, и собственная машина, ради которой она сумела получить права. Феликс разделял малейшую радость, зарождающуюся в её душе.

Кстати, о Саиде. Вот сейчас он появился, отвлекая её от размышлений о прошлом:

— Можно, я войду?

— Конечно, брат. Что случилось?

— Да ничего серьёзного. У меня есть две новости.

Фазилет насторожилась.

— Хорошая и плохая?

— Да нет, что ты, обе хорошие.

— Делись.

— Во-первых, появились спонсоры для твоей новой выставки.

— Серьёзно? Это очень неожиданно, — Фазилет слегка улыбнулась. — А вторая новость?

— Аслан вернулся из военной академии.

— Как здорово! И как он?

— Хорошо! — бодро ответил Саид. — Они с Хазан сейчас у нас, играют в твистер.

— Что?! Хазан тоже вернулась?! А почему не позвонила?

— Она хотела тебе сюрприз сделать, это я не удержался, знаю ведь, как ты по ней скучаешь.

— Спасибо, что сказал! Тогда можно я уйду пораньше сегодня? Хочу побыть с дочкой.

— Конечно, беги. Я тут сам всё закрою и проконтролирую.

За три с половиной года Хазан очень сблизилась с Робертом, и общение с ним превратило её в дисциплинированную девушку. Она захотела поступить в школу полиции, которая находилась совсем рядом с военной академией Аслана, а именно в соседнем корпусе.

Фазилет долго не хотела отпускать дочь от себя, после потери Эдже её страшило одиночество, поэтому она ещё долго проявляла свой упрямый эгоизм, но позже поняла, что не нужно вставлять палки в колёса дочери и следовать тому пути, который выбрали для себя её родители.

* * *

Этим же вечером, когда Хазан вернулась домой, они втроём были очень воодушевлены предстоящей свадьбой. До тех пор, пока не случился некий спор:

— Это не смешно, я уже битый час тебе говорю, что это не изумрудный, а лазурный.

— Это всего лишь цвет бабочки, дорогая. Какая разница?

— Разница есть, у меня дурные ассоциации с этим цветом.

Феликс прыснул:

— И почему с вами, художниками, так сложно, а? Правильно Роберт говорил... — пробормотал он.

— Что это там Роберт тебе говорил? — не могла не уточнить Фазилет.

Хазан предостерегающе взглянула на него и самым спокойным тоном произнесла:

— Никакого зелёного и лазурного. Будет воздушно-небесный цвет, понятно? — она игриво ткнула локтем Феликса и привычно подмигнула матери, тепло улыбнувшись.

— И от кого только понабралась таких сравнений? Воздушно-небесный! Тьфу.

— Моя мама — художница, не забывай, — Хазан, мывшая посуду, не удержалась и обрызгала оппонента мыльной водой.

— А-а-а, ну всё, это война, понятно? — увернувшись, но заливисто смеясь, заявил Феликс.

Он незаметно подкрался к Фазилет и тоже обрызгал её.

— Нет-нет-нет, — по-детски и жалобно попискивая, произнесла она, но уже подготовила «месть». Она якобы спряталась за спиной Хазан, но…

— Эй, так и знал, что ты боишься, — дразнил Феликс.

— Ты, конечно, вредный, но я ещё вреднее, — сказала она, вылив на него целый стакан воды.

Хазан и Фазилет звонко засмеялись.

— Значит, женская солидарность, да?

— Ага!

Добродушный взгляд Феликса говорил о том, что напряжение и обида погасли, как пламя свечи на ветру. Он был отходчивым, и это — одна из черт, которые так нравились в нём.

А позже он и вовсе подошёл и осторожно обнял её за плечи. Этот привычный жест стал таким родным. Она прижалась к его груди спиной. В его руках она чувствовала себя такой защищённой и желанной…

— Ты извини, я, наверное, очень задел тебя сегодня вечером. Я совсем не считаю, так как сказал. Просто устал немного. И ревную.

— Ревнуешь? — с лукавой улыбкой спросила Фазо.

— К твоим картинам.

— Дурачок, — она коснулась его губ. Начав поцелуй осторожно, она становилась всё упрямее. Дотянулась до его нижней губы языком, по-девичьи краснея. И если бы Фазилет сумела прочесть его мысли, то знала бы, что это одна из вещей, которую Феликс обожает в ней.

* * *

На следующий день Фазилет, Хазан и Бинназ отправились выбирать свадебное платье. Фазо предвкушала этот момент так, словно это было с ней впервые. Отныне всё казалось впервые, поэтому рядом с ней были сейчас её самые дорогие девочки. Она была счастлива, что теперь и её дочка стала ей настоящим и преданным другом, который так же, как и Бинназ, всегда готов поддержать её и просто быть рядом.

— Ты посмотри на этот ужас, сестра Бинназ! — ворчала Хазан. И в этот момент она была отражением Фазилет.

— Но что ужасного, воробушек?

— Не хочу, чтобы мама надевала эту банальщину.

— Да уж, только не красное, очень тебя прошу.

— И не лазурное.

— Ага, — Фазилет и Хазан вновь рассмеялись, вспомнив вчерашний спор.

— Мы уже два часа здесь торчим, дорогая. Мне кажется, что Феликс женился бы на тебе, даже если бы ты вышла к нему в занавеске, понимаешь?

— Это так, сестра Бинназ, но мама в этот день должна быть блистательна, как лёгкое пёрышко на ветру, понимаешь? То есть она и так идеальна, но ты сама знаешь, что это непростой день.

— Ты мой ягнёночек, — Фазилет поцеловала дочь в волосы, ошарашенная тем, что дочь считает её таковой.

— Как же трудно с вами, перфекционистами, честное слово.

Бинназ продолжила искать подходящее платье, похожее на облако, да ещё и такое, чтобы подходило под бабочку Феликса.

— Нет, ну это просто невозможно.

— Невероятно, волшебно…

— И удивительно! — подхватила Хазан материнскую реплику.

И снова смех захватил всё пространство, подобно стайке сладкоголосых птиц.

* * *

Лёгкий ветерок этим весенним вечером согревал душу каждого из присутствующих гостей. Все о чём-то говорили, искренне и жарко спорили, смеялись. Несмотря на эти эмоции, вокруг была атмосфера лёгкости и спокойствия, что полностью соответствовало настроению Фазо.

Никогда ей не было так спокойно, как сейчас. Мирное дыхание Феликса щекотало шею, а когда он согревал её талию горячими ладонями, она чувствовала, что отныне холод и равнодушие навсегда ушли из её жизни. Феликс закружил её в вихре, полном надежд на лучшее будущее.

— О чём задумалась, ангел мой?

— Ни о чём. Просто рада, что ты со мной.

— Знаешь, тебе очень идёт цвет платья. Воздушно-небесный, да?

— Ага, Хазан настояла, — смутилась Фазилет, про себя отмечая, что именно этот цвет хорошо оттеняет его глаза.

Они стояли в отдельной беседке, окружённой диким зелёным вьюном.

— Ой! — её длинная фата зацепилась за подол платья. — Поможешь мне?

И Феликс с невероятной заботой решил возникшую заминку, но пока он это делал, Фазилет заметила вот что:

Неподалёку от беседки танцевала её дочь. Её волосы, которые уже отросли до плеч, разметал ветер. В розовом платье она выглядела хрупкой, но в то же время такой взрослой. Сердце сжалось от какого-то нового чувства и материнского огонька любви, вновь горящего в сердце.

— А это что, Аслан с ней танцует?

— Ага, а ты чего так напряглась?

— Как-то странно она смеётся. Даже над моими шутками так не смеялась никогда. И вообще, весь вечер от него не отходит.

— Ну, так и ты от меня не отходишь весь вечер, — улыбнулся он.

— На что это ты намекаешь?

— Да так, ни на что… — он загадочно улыбнулся, со всей страстностью поцеловав теперь уже свою жену.

Танец закончился, чему он был рад. В конце концов, он никогда не любил танцевать вальс, а Фазилет подумала, что ещё «припомнит» ему этот манёвр, чтобы замять тему. А пока разум молчал, и она позволяла себе тонуть в любви, надеясь, что этому не будет конца.

1) Ayçiçeği («подсолнух»). Слово образовано сочетанием двух слов: «Ay» — луна, «Çiçeği» — цветок.

Вернуться к тексту