Звёздный капитан (джен)

2311 г. планета Эдем

Новый год я, в отличие от многих, встретил в достаточно спокойной атмосфере. На фоне происходивших событий капитан-без-корабля был абсолютно никому не интересен. Повсюду проходили какие-то митинги, публичные собрания, манифестации. Какая-то странная эйфория овладела людьми, которые внезапно поверили, что теперь смогут управлять своей судьбой. Некоторые так увлеклись, что полицейские патрули усилили местным гарнизоном.

Мне, как абсолютному цинику, было очевидно, что произошедшие события в жизни простого гражданина изменят мало. Земля останется закрытой планетой, война никуда не делась и людей будут выхватывать из жизни. Для того, чтобы реально оценить результат революции нужно, чтобы прошли годы, которые и покажут, сумело ли человечество выйти из стагнации.

Поэтому я спокойно ожидал нового назначения, иногда с интересом читая заголовок очередной новости, где упоминалось моё имя. По неведомой ни одному разумному существу логике, журналисты искренне считали, что капитан Чейдвик и всё с ним произошедшее — это хитрый план адмирала Вильнёва.

На время «отпуска» меня приютил старый знакомый — Николас Фоэлтон. У него была небольшая квартирка недалеко от здания адмиралтейства. Производила она весьма унылое впечатление и обладала какой-то тяжёлой, серой атмосферой. Мне порой казалось, что эти безжизненные стены мешают мне дышать, а Николас этого словно не замечал.

Мы вместе учились, а затем даже служили лейтенантами у капитана Карамзина. Ник всегда был довольно чудным человеком, по крайней мере, по моим меркам. Он легко загорался идеями, сломя голову бросался на что-то новое, и так же легко остывал. Служба не стала исключением — он получил капитанское звание, покрасовался в новой форме пару часов, а несколько дней спустя подал в отставку.

— Надоело, — сказал он мне тогда, пожимая плечами, искреннее не понимая моего негодования.

Ник не был каким-то глупым, напротив, учился он всегда лучше меня. Там, где мне приходилось старательно зазубривать учебники, он действовал интуитивно и всегда приходил к успеху. Но успех этот не значил для него ровным счётом ничего.

За свою жизнь Николас успел побывать художником, скульптором, актёром, ведущим, капитаном, музыкантом, но ничего из этого так и не смогло его по-настоящему увлечь.

Последний раз мы виделись с Ником, почти год назад — незадолго до моего назначения на «Небулу». Изменился он мало: такой же весёлый, улыбчивый, яркий, но с глазами глубоко несчастного человека. Ник достаточно откровенно признался, что у него сейчас «творческий кризис» поэтому он вроде как не знает, чем заняться. Выражалось это, в основном, в неконтролируемом алкоголизме.

Пронаблюдав за этим несколько недель, я твёрдо решил, что моего друга пора спасать. План родился практически сразу, поэтому, когда пришло назначение на новый корабль, я уже знал, что нужно делать.

* * *

Началось всё с того, что меня вызвали в адмиралтейство. Царивший там хаос иначе как полным бардаком назвать было сложно — по зданию толпами носились служащие, дергая и без того замученных начальников, которые ничего не знали. Повсюду шлялись какие-то абсолютно посторонние люди, сующие свой длинный нос туда, куда не просили, и на фоне всего этого капитан Чейдвик — потерянный и растерянный.

Выручила меня одна из секретарш. В отличие от других она со вздохом посоветовала идти сразу к лорду-адмиралу. Это было мягко говоря наглостью, но наглостью разумной, в отличие от бесконечного блуждания по бюрократическому лабиринту.

Наскоро приведя себя в порядок, я подошёл к внушительной двери с золочёной табличкой, гласившей «лорд-адмирал». Место, где должно было располагаться имя-фамилия пустовало. Несколько растерянно я постучался.

Ждать какой-то реакции пришлось достаточно долго. Наконец, интерком сообщил:

— Войдите.

Кабинет явно недавно сменил своего владельца, из-за чего по большей части представлял из себя нагромождение как попало расставленных коробок. Из интерьера присутствовал внушительных размеров стол да тройка кресел. Одно из них занимал, к моему огромнейшему удивлению, Эркюль Вильнёв.

Выглядел он уставшим и ещё более болезненным, чем обычно. Тем не менее, заметив моё удивлённое лицо, он очень самодовольно воскликнул:

— Ха! Вы, Чейдвик, за сегодня уже десятый, кто заходит именно с таким выражением лица! Приятно думать, что такая старая развалина как я может ещё удивлять!

— Сэр, вы — новый лорд-адмирал? — осторожно уточнил я.

Это было высочайшим из армейских званий. В канувшем в небытие Земном Содружестве лорд-адмирал был вторым человеком в государстве после президента. У пришедшего на смену Человеческого Содружества президента ещё не было, а судя по затянувшимся дебатам могло и не быть, что делало пост лорда-адмирала самым влиятельным.

— Да, официально это озвучат позже. Свифт сегодня в полночь сложил свои полномочия и вышел на пенсию. Бедняга не выдержал, — Вильнёв закашлялся, — кхе-кхе, а ведь он, кхе, на два года меня младше!

— Поздравлю с назначением!

— И какой вопрос у капитана Чейдвика возник к лорду-адмиралу? — не без интереса поинтересовался Вильнёв.

— Моё назначение, сэр.

Теперь пришёл черед удивляться лорду-адмиралу. Озадаченно он быстро пролистал какие-то файлы. Некоторое время Вильнёв читал, а затем, будто с чем-то соглашаясь, кивнул головой.

— Хм, интересные вещи тут планировал Свифт. Думаю, он хотел с вами это всё обсудить, возможно, боялся, что вы откажетесь. Я такой ошибки совершать не буду! Без каких-либо обсуждений! Вы назначены!

Появилось предчувствие, что меня в очередной раз втягивают в какую-то тёмную историю.

— Надеюсь, это никак не связанно чем-то вроде военных преступлений? — очень осторожно спросил я.

— Бросьте вы! Нет, конечно! Ваше задание куда сложнее. На юге, который кто-то романтично называет Фронтиром, не очень-то рады нашей новой власти. Местные и так весьма условно терпели Содружество, только потому, что им многое спускали, а тут мы — все такие правильные и законные.

— Восстание?

— Скорее, просто бардак. По прибытию на корабль вас ждёт подробный отчёт. Команду наберёте здесь, в Эдеме, а вот за кораблём придётся слетать на Лунные верфи. Там же вас встретит Карамзин и введёт в курс дела чуть более подробно. Вопросы?

Вопросов было много, даже слишком, но не успел я открыть рот, как Вильнёв махнул:

— Вот и хорошо, можете приступать. На сборы неделя, подробности я выслал вам на почту. Не пугайтесь, что там стоит подпись Свифта.

Растерянный ещё сильнее, чем перед моим приходом, я вышел из кабинета лорда-адмирала.

* * *

На набор команды ушло пять дней. Дело это весьма непростое. В первый раз я с ним столкнулся, когда получил назначение на Небулу. Тогда этот процесс лишил меня не только сна, но и некоторой части нервных клеток.

В этот раз сборы проходили чуть легче. Во-первых, размер команды был куда меньше: всего сто двадцать три человека. Во-вторых, самую сложную часть, а именно поиск троих старших офицеров, можно было считать выполненной. Благо ни Фаррел, ни Лютцев новых назначений ещё не получили.

Хоть между мной и последним был некий холодок, тем не менее старый лейтенант сразу же принял моё приглашение. Заодно отпала необходимость разбираться с офицером службы безопасности — Лютцев обо всём позаботился и его вроде как «официально» назначили, следуя всем процедурам.

Третьего лейтенанта я отложил напоследок — слишком велик был шанс, что, узнав о своей удаче, тот просто сбежит раньше времени.

Далее следовал набор мичманов. Тут никаких хитростей не было и быть не могло — этих всегда слонялось в несколько раз больше, чем было нужно флоту. Причина тому была простой: младшим офицером мог стать, как и матрос, прошедший совсем короткие курсы, так и только что призванный человек с высшим образованием.

Матросов же, ввиду их постоянной нехватки, на корабль назначали — выбирать тут было не из кого. Состав почти всегда получался соответствующий, на мой взгляд его достаточно ёмко охарактеризовал Лютцев, внимательно просмотрев список:

— Не знаю, как по поводу осетрины, но матросы определённо бывают не только второй свежести, но ещё и третьей!

Контингент нам и вправду достался специфичный — сплошь либо совсем юнцы, либо старики, при этом почти все с дисциплинарными взысканиями. Удивляться тут было особенно нечему. Эдем являлся планетой, где пополняли свои экипажи практически все корабли Содружества. Матросов вечно не хватало, поэтому брали всех, кого могли.

— Нужно их как-то разделить, иначе эта шайка нас перебьёт до того, как мы покинем Солнечную систему, — заявил Лютцев, нервно поглядывая в сторону соседней комнаты, где в очередной раз звенели бутылки.

И он, и Фаррел жили в военных общежитиях, причём в разных, и чтобы не мучиться собирались мы именно на квартире у Ника, чему тот был не очень-то рад.

— Да, есть идеи по какому принципу? — спросил я.

— Смутьянов на самые тяжёлые работы, так, чтоб ноги еле тащили после смены, — пожал плечами Фаррел.

Лютцев согласно кивнул и дополнил:

— Пот, пот и ещё много пота. Разбить самых громких по сменам так, чтобы они не пересекались между собой. А там может и выбьем из них лишнюю дурь.

Психологи утверждали, что большинство корабельных бунтов происходит либо после сильных потрясений, например, битв, либо в течении первого месяца полёта. Последнее связывали с адаптацией организма, а также с необходимостью жить в стеснённых условиях, в замкнутом пространстве.

После того, как были решены все нюансы с командой за исключением третьего лейтенанта, я отпустил своих помощников. Лютцев напоследок поинтересовался, как бы невзначай косясь на соседнюю комнату:

— Я правильно понимаю, капитан, кто будет третьим лейтенантом?

— Да, и нет. Этот человек ещё вас удивит, — загадочно ответил я.

Старый офицер очень скептично на меня посмотрел, пожал плечами и вышел.

* * *

Убедившись, что Николас отрубился перебрав со спиртным, я начал осуществлять свою задумку. Для начала начисто лишил его всех алкогольных запасов, а также большинства способов их восполнить.

Следом я связался с адмиралтейством и попытался выяснить, как бы вернуть моего товарища в ряды флота. Там меня не слишком вежливо отшили в стиле «не лезьте не в своё дело!» Такой исход меня не удивил, для чего наготове был номер «нужного человека».

Ждать пришлось очень долго: несколько часов. Экран ожил, явив мне лицо Карамзина.

— Чейдвик, вы ещё здесь?

— Да, — я замешкался, заметив новые нашивки, — коммодор?

Звание коммодора было промежуточным между капитанским и адмиральским. Его присваивали в случае, когда возникала необходимость командования небольшой эскадрой кораблей.

— Расту понемногу, — самодовольно ответил мне Ярослав. — Чем могу помочь?

— Нужно вернуть одного человека в действующие силы. Он уволился с год назад в звании капитана.

— Это можно, но с понижением на одну ступень. Надеюсь, форма лейтенанта ему ещё не будет тесна, — деловито сказал Карамзин. — Что за офицер такой?

— Николас Фоэлтон, он…

— Да я помню, — едко ответили мне, — человек-проблема. Он вместе с вами служил, не так ли? Уж вы, Генри, должны помнить его выкрутасы!

— И тем не менее, уверен, он может мне пригодиться, — я попытался урезонить коммодора.

Карамзин скорчил рожу и отвлёкся на что-то, похоже с кем-то разговаривал. Наконец, не сильно горя желанием, он сказал:

— Ладно, помогу чем смогу. Если приказ не пришлют до отправления — тащи его так, на месте разберёмся.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

— Думаю, мне ещё предстоит об этом пожалеть, — ответил Ярослав и сделал хитрое выражение лица. — Кстати, одна синеволосая особа просила вам передать, что она рада, что с вами всё в порядке. Доброго дня, Генри.

Коммодор отключился. Я же откинулся на спинку кресла, серьёзно задумавшись. Мысли о Джанет причиняли ощутимую боль, поэтому мой мозг старательно их избегал.

Чем больше я о ней думал, тем сильнее понимал, что, не смотря на проведенную вместе неделю и близость, не знал о Джанет ровным счётом ничего. Только имя и то, что она с Земли. Даже фамилии и той мне ни разу не довелось услышать.

Это, кстати, было одной из самых главных зацепок. В Содружестве не так много аристократических семейств, чьи фамилии были бы на слуху: Османовы, Берштайны, Джонг — самые известные из них. Учитывая родину Джанет, логично было бы предположить, что она принадлежит к одной из этих семей. Но от чего прятаться девушке с таким-то происхождением?

* * *

Утро моего предпоследнего дня на Эдеме началось с подозрительного шороха и несвязных ругательств, доносившихся из соседней комнаты. Неторопливо одевшись, я проверил почту, где меня уже ожидало извещение о том, что нужно зайти в адмиралтейство. Лишь после этого я отправился радовать Николаса новостями.

— Чего? Ты это сейчас серьёзно? — спросил он, услышав моё предложение вернуться к службе.

— Более чем, — заверил его я.

— Вик, я уже наслужился. Хватило с запасом!

— Не ты ли мне ныл позавчера, что не можешь найти себя? — пришлось напомнить мне.

— Я правда это говорил? — усомнился Ник. — Должно быть я сильнооо перебрал с алкоголем.

Несмотря на показуху, Николас определённо колебался. Как бы он не отнекивался, служба ему нравилась. Да, были свои неприятные моменты. Да, с Карамзиным они не ладили, зато вся остальная команда была от него просто без ума.

— Перебрал или нет, в этом ты видишь своё будущее? — я обвёл рукой комнату с серыми стенами и старой мебелью, в которой он жил. — Спиться в одиночестве, в пустой квартире, так и не найдя себя?

Мои слова его задели. Ничего не говоря, с разгневанным лицом, Ник отправился в ванную. Выждав немного, я постучался и не особо рассчитывая на то, что дверь откроется, сообщил:

— Мне надо в адмиралтейство за твоими документами, вернусь через пару часов! Если придёт Фаррел, пускай дождётся меня!

Единственной реакцией на это стал шум крана. Махнув рукой, я засобирался в путь — время поджимало.

За дни своего пребывания на планете мне довелось убедиться, что её название полностью соответствует сути. Эдем — это одна из немногих планет, изначально пригодная для человека. Никакого терраформирования, никаких огромных станций для защиты от солнечной радиации, мягкий климат — чем не рай?

Тем не менее сегодня меня встретило серое, склонное к дождливости небо и прохладный ветер. Таксист, которого я выловил, поведал, что виною всему грядущая зима, обещающая быть холодной. От квартиры Ника до адмиралтейства было рукой подать, и в иное время я бы, не сомневаясь, предпочёл идти пешком, а не сидеть в затхлом салоне, но времена были такими, что эта прогулка могла закончиться самым непредвиденным образом. Меня ничуть не радовала перспектива провести весь день, пытаясь выбраться с одной из многочисленных манифестаций или митинга.

В адмиралтействе всё так же царил хаос, правда теперь чуть более спокойный — кто-то нагнал в здание солдат, поэтому число праздно шатающихся сильно уменьшилось. Документы Николаса мне удалось забрать практически без боя, лишь выслушав унылую речь о том, что его возвращают в ряды действующей армии исключительно под мою ответственность.

Выходя из адмиралтейства, я услышал шум колокола, доносившийся из скверика неподалёку. Источником звука было миниатюрное военное кладбище, точнее мемориал погибшим.

Это было достаточно типовое сооружение: полумесяц, на внешней стороне которого традиционно располагался барельеф «История человечества», изображавший все этапы развития нашей цивилизации, начиная с Древнего Египта до, примерно, текущего момента. Внутреннюю же сторону занимал бесконечный список погибших на войнах выходцев с Эдема. Миллионы фамилий, где каждая выделена алым росчерком, а откуда-то снизу раздавался гул голосов — так называемый «шум мертвецов». Что ни говори, атмосфера у этого места была предельно тяжёлой.

Происходящий в городе бардак не миновал и кладбище. Мемориал был обильно изрисован. Досталось даже информационным дронам, у которых можно было узнать судьбу более конкретного человека или корабля. Бедные летающие мониторы разрисовали в розовые и голубые тона. Не забыли и про символ мира на каждой прямоугольной поверхности.

У одного из таких я заметил уже немолодую женщину в траурной одежде и с маской печали на лице. Удивительно, но она была мне знакома. Я уже не вспомню при каких обстоятельствах Доннавал показывал мне фотографию своей матери, но её лицо мне запомнилось.

Моя рука рефлекторно потянулась к внутреннему карману, где я носил перстень своего погибшего адъютанта. Мысленно я выругался — карманы были пусты: накануне, приводя форму в порядок, мне пришлось всё из них достать.

Ругая себя на чём свет стоит, я медленно подошёл к женщине и аккуратно привлёк её внимание:

— Простите, вы миссис Доннавал? — женщина подняла на меня глаза. — Я — Генри Чейдвик. Ваш сын служил под моим началом…

Женщина без какого-либо интереса смотрела на меня, словно чего-то ждала. Это привело меня в растерянность.

— Ваш сын, он… он герой, — получалось довольно топорно, но, что нужно было говорить в такой ситуации, я не знал. — Благодаря ему спаслись почти сорок человек!

Вновь никакой реакции. Неожиданно женщина поникла и со слезами в глазах очень тихо сказала:

— Мне не нужны герои, мне нужна моя семья.

Она сделала шаг в сторону, открывая мне экран информационного дрона. Пять одинаковых фамилий: муж, брат и три сына — все погибли.

Я застыл словно молнией поражённый. К такому невозможно привыкнуть. Это гораздо глубже, чем совесть или сострадание, это зашито в саму суть человечности: родители не должны хоронить своих детей.

— У… меня… осталось кольцо, — мой голос дрожал, а слова приходилось произносить с нажимом, иначе бы я просто беззвучно открывал рот.

— Оставьте себе. Мне некому его отдать, — качнув головой, ответила миссис Доннавал, а затем развернулась и неторопливо пошла прочь.

* * *

Вернувшись домой в весьма паршивом настроении, я обнаружил, что там никого нет. Мне почему-то показалось, что Ник раздобыл себе денег и ушёл куда-то пить. Расстроенный, я искренне собирался пойти искать себе третьего лейтенанта, но тут зашуршала дверь.

Николас предстал предо мной, словно другой человек. За прошедшее время он не только успел привести себя в порядок, по большей части скрыв следы буйного алкоголизма, но и нашёл где-то свою старую форму.

—Кхм, ты мою фуражку не видел? — несколько озадаченно спросил он.

Память услужливо показала мне день, когда нас обоих повысили в звании, последовавшую попойку, а также утро, когда я получил срочный приказ явиться к командиру, и обнаружил, что потерял свою фуражку. В тот момент идея того, чтобы «одолжить» головной убор своего друга показалась мне отличной. С некоторым опозданием меня осенило, почему та всё это время казалась мне такой неудобной.

— Потом напомни мне показать тебе по карте, где она примерно находится, — с улыбкой ответил я.

В дверь позвонили — это пришли Фаррел и Лютцев. Последний, без каких-либо эмоций, осмотрел новоиспечённого лейтенанта.

— Он всегда такой, ммм, русский? — спросил у меня Ник, когда «русский» отошёл в сторону.

Правда, как мне показалось по его движению после этой фразы, слышал он нас прекрасно. В век космоса национальные различия давно уже исчезли. Тем не менее многие родители старались давать детям имена, подчёркивающие откуда были родом их предки. Хотя я сильно сомневаюсь, что "американец" Джек Фаррел, сумел хотя бы примерно очертить границы древнего государства.

Теперь уже в полном составе мы обсудили оставшиеся детали перевода на новый корабль. Самым сложным на повестке дня оказался вопрос питания. Обычно офицеры за свой счёт покупали продукты для более «расширенного» меню: хороший кофе, натуральные продукты, деликатесы. Кто-то, как Карамзин, из своих привилегий пользовался только возможностью питаться отдельно от команды.

Наша проблема заключалась не в излишней скромности, а в тотальной нехватке денег. У Фаррела где-то была целая семья в составе отца, жены и двух детишек. Лютцев своё жалование потратил, пытаясь помочь обустроиться Кереньеву, который из-за травм застрял на Эдеме. Моё же жалование испарилось где-то в недрах бюрократической машины, а время выяснить, где деньги так и не представилось. Тех крох, что у меня были, едва бы хватило на путешествие по городу и покупку новой формы.

По иронии, самым «богатым» из нас оказался именно Николас, у которого обнаружилась заначка.

— Утром меня будят и требуют, чтобы я вернулся к службе, а спустя всего-то пол дня уже вымогают деньги! — пожаловался он, но поделился, выклянчив в обмен возможность приобрести и пронести пару бутылок алкоголя «скрасить скучные будни».

* * *

Следующим утром после короткого смотра меня и команду погрузили на транспорт. Путь до Земли должен был занять около трёх дней. Изначально я планировал использовать это время для проведения с командой каких-то теоретических занятий, но транспорт оказался настолько битком набит, что выкроить какое-то пространство для этого оказалось просто невозможным.

Пришлось ограничиться индивидуальными встречами. В первую очередь с мичманами, до этого я видел только их резюме, теперь же мог устроить что-то вроде собеседования. В этом занятии ко мне рвался присоединиться Лютцев, который чисто профессионально обожал всё хотя бы минимально похожее на допрос, но вместо него я взял Николаса — тому точно не помешало бы освежить память.

Вслед за младшими офицерами последовали матросы. Этих я вызывал сразу отделениями, не мучая ни себя, ни людей. Опасения, высказанные изначально, подтвердились — мне досталось «отребье». Самые толковые из них имели за собой не только какой-то опыт, но ещё и преступное прошлое.

Когда меня назначали на Небулу такой проблемы не стояло: там мне изначально достался уже более-менее сработанный экипаж с другого корабля, разве что без офицеров.

Оставалось надеяться, что, разбив их всех по разным сменам и заняв всё свободное время учениями, удастся хотя бы предотвратить появление лишних мыслей у матросов. За примерами того, к чему такие помыслы могли привести, далеко ходить не надо было: капитан транспорта, на котором мы перемещались, во время одного из обедов рассказал, что пережил три корабельных бунта, да и то, только потому, что офицеры постоянно носили оружие при себе.

В начале третьего дня мы прибыли в Солнечную систему. Большая часть пассажиров собралась на обзорных палубах, стремясь хоть глазком увидеть прародину. Я тоже попытался в этой толкучке что-то разглядеть, но всё, что мне удалось — это различить невнятное пятно осколков Луны.

* * *

Луна — это пример того, к чему может привести безудержная человеческая экспансия. На заре освоения космоса она стала удобным плацдармом для запуска ракет в отдалённые части Солнечной системы.

По мере развития техники, развивались и поселения на поверхности спутника. Постепенно, вся космическая отрасль перебралась именно туда. Только самые сложные компоненты продолжали собирать на Земле.

Луна в этом плане была очень удобным источником ресурсов. Несмотря на скудность в плане количества полезных ископаемых, благодаря сниженной гравитации, а также отсутствию экосистемы, появлялась возможность добывать эти ископаемые любыми доступными способами.

А ресурсы человечеству были нужны в немыслимых масштабах: освоение Венеры, Марса, попытки строительства баз на орбитах Юпитера и Сатурна. Истощённая Земля не могла предоставить нужное количество, а вот её спутник мог. Основным способом стало бурение шахт с помощью направленных ядерных взрывов. Таким образом, можно было проникать на немыслимые, по меркам Земли, глубины: самая масштабная из шахт простиралась более чем на пятьсот километров вглубь!

Именно попытка углубить эту шахту 9 декабря 2033 года стала роковой. Планировались три взрыва одинаковой мощности. Первые два прошли успешно, а вот третий спровоцировал цепную реакцию. Огромный раскол пронзил спутник, и дестабилизировал его поверхность.

Из-за катаклизма сместилась орбита: всего чуть-чуть, какие-то сотые доли, но и этого хватило. Гравитация Земли разорвала Луну на три неравных части. Две из них: Альфа и Бетта, занимавшие примерно девяносто процентов от изначальной массы, удержались на орбите, а вот третья — Гамма, раскололась и полетела к Земле.

Жертвами последовавшего «Армагеддона» стали почти полмиллиарда человек. Основной удар пришёлся на юго-восток Азии, Индию и Австралию. Когда пыль чуть улеглась, а ситуация на планете немного стабилизировалась, нужно было решать, что дальше делать с бывшей Луной. Горячие головы предлагали уничтожить два других осколка, вполне резонно опасаясь, что они сойдут с орбиты или столкнутся между собой. К счастью, здравый смысл возобладал.

После катастрофы нужда человечества в ресурсах только усилилась, но теперь у нас был доступ ко всем сокровищам, что таила в своих недрах Луна. Её осколки стали кузницей нашего будущего, превратившись в колоссальных размеров промышленный комплекс. Даже два века спустя он собирал большую часть кораблей, которыми пользовалось человечество.

* * *

Лунные верфи видали и лучшие дни. На момент моего прибытия они практически пустовали, строилось всего несколько десятков кораблей, в основном небольшого размера. Несколько кораблей стояли на ремонте, парочка патрулировала окружающий космос. По-видимому, это и была та самая «эскадра» Карамзина, ради которой ему присвоили звание коммодора.

Впрочем, времени смотреть в иллюминатор у меня особо не было. Необходимо было проконтролировать выгрузку экипажа, убедиться, что никто не сбежал и худо-бедно построить сто двадцать человек, готовясь к торжественной части.

Разумеется, всё мгновенно пошло не по плану. Вместо положенных ста двадцати трёх человек в кривой шеренге передо мной стояло на одного больше. Лютцев, явно смущённый такой нестандартной ситуацией, принялся неожиданно бурно выяснять, кто тут лишний.

Ко мне тем временем подкрался Фоэлтон с планшетом — я отправил его проверить разгрузку наших вещей.

— Выгрузили на пятьдесят кило больше, чем загрузили, — сообщил он с ухмылкой.

Я вытаращил глаза и обернулся к команде. Там как раз Лютцев выдернул из строя какого-то паренька и, уверенно схватив его за локоть, потащил ко мне.

— Может это его? — предположил Фаррел.

— Ага, хе-хе, личный мешочек картошки! — хихикая, ответил Николас.

— Тихо! — рявкнул я на своих лейтенантов, когда они засмеялись.

Парень, которого тащил Лютцев, был молод, весьма обильно покрыт веснушками и очень перепуган. Судя по форме без знаков отличий — младший матрос. Я опустил глаза и убедился, что его штаны были слишком длинными и волоклись по полу, выдавая в нём новобранца.

Уверен, не существует такой армии в человеческой истории, в которой выдавали бы форму по размеру. Точно так же, как не существует новобранца, который бы самостоятельно догадался привести её в порядок.

Наконец, незваный гость предстал передо мной, трясясь, словно под сильным ветром. Повисла неловкая пауза, пока Лютцев не потерял терпение и не рявкнул:

— Перед тобой капитан, представься!

— Генри…

— Звание, затем имя и фамилия!

— Рядовой…

Я остановил Евгения, лицо которого начинало приобретать нездоровый бурый цвет, жестом. Николас тихо сказал:

— Капитан, если позволите, две минуты…

— Хорошо.

Ник отвёл моего тёзку чуть в сторону и принялся что-то не то спрашивать, не то объяснять. По началу новобранец держался всё так же испуганно, но постепенно, под напором харизмы Фоэлтона, успокоился. Через две минуты они вернулись.

— Младший матрос Генрих Кештин! — представился новобранец, поднимая не ту руку для воинского приветствия.

— Вольно, — пока матрос опять не впал в панику из-за своей ошибки, сказал я. — Кто вы такой и что делаете среди команды?

Генрих растерялся, но словив взгляд Фоэлтона, немного сбивчиво объяснил:

— Мне сказали, эээ, найти капитана Чейдвика и заступить к нему на службу.

Лютцев достал свой планшет и открыл список команды, в котором до сих пор значилось только сто двадцать три человека.

—Кхм, — всё что я смог выдавить из себя. — Документы есть?

Матрос покачал головой. В этом его вины, за исключением нарушения субординации, не было. Странно было бы ожидать в век электронного документооборота бумагу с печатью.

— У вас там всё в порядке? — крикнул капитан транспорта, рассерженный задержкой.

Я покосился сначала на него, затем на испуганного паренька перед собой. На шпиона он не был похож, скорее на дезертира. Нужно было что-то делать, мы и так слишком долго разгружались.

— Фаррел, оформите его, как моего адъютанта и проверьте вещи, возможно, перегруз действительно из-за него. Лютцев, найдите среди мичманов того, кто вдолбит ему в голову корабельный устав, правила субординации, и объяснит, что от него будет требоваться.

Потратив ещё почти час на оформление всех нужных документов, мы наконец распрощались с транспортом и отправились к новому кораблю. Тот ожидал нас в просторном стыковочном доке, стены которого были прозрачными, открывая великолепный вид на, пока ещё, безымянный корабль.

Он оказался куда больше, чем я думал. Мне представлялось, что это будет какой-нибудь корвет, но корабль был куда больше. Эсминец, скорее даже фрегат.

Достаточно изящные линии стреловидного, типично военного, корпуса. В тех документах, что мне присылали, упоминался и небольшой ангар, а также современное вооружение, состоящее не только из лазеров и кинетических батарей, но и из ракет. Словом, передо мной был универсальный корабль, способный действовать как в одиночку, так и в составе эскадры.

Пока я его разглядывал, появился Карамзин в сопровождении пары офицеров, явно местных, судя по надменным лицам. Начиналась официальная часть.

Нас построили в очередную кривую шеренгу, затем зачитали стандартный текст присяги. В заключение Карамзин вручил мне сложенный квадратиком флаг, таким символическим образом передавая власть над кораблём.

— Вольно! — громко скомандовал он и гораздо тише добавил. — Пускай ваша команда пока побудет здесь, мне нужно с вами переговорить по нескольким вопросам.

Он двинулся в сторону шлюза, ведущего на новый корабль. Отдав Фаррелу указание ждать дальнейших приказов, я проследовал за коммодором.

* * *

— Приветствую на борту, коммодор Карамзин и капитан Чейдвик, — сообщил компьютерный голос, когда двери шлюза открылись, пропуская нас на борт.

—Современненько, — заметил я, раздумывая, под каким предлогом потом вырубить эту дурость.

— Да, этот тип кораблей экспериментальный, в серию его вряд ли пустят, но испытать на ком-нибудь надо, — лукаво ответил Карамзин, двигаясь дальше по коридорам.

Узкие, пока незнакомые коридоры корабля просто светились новизной. Глядя на них, я чувствовал, словно переместился вперёд во времени, столь разительная была разница с тем, что я привык видеть при слове «космический корабль».

Мостик, на который мы по итогу пришли, удивил меня не только своей компактностью, но и огромным экраном, занимавшим всё свободное пространство стен, и транслировавший изображение происходившего снаружи корабля. Создавалось такое впечатление, что с окружающим космосом меня разделяет тоненькое стекло, хотя конструктивно эта часть корабля находилась в бронированной капсуле.

По левому борту я увидел тот самый шлюз, где скучающе скиталась моя команда. Камера услужливо приблизила изображение до такой степени, что я мог читать по губам Фаррела очередную скабрезную шутку.

Впрочем, выделялась рубка не только этим, но также и отсутствием одного значимого элемента.

— А где штурман? — озадаченно спросил я.

— Штурман не предусмотрен конструкцией, — ответил мне компьютерный голос.

— Ручное управление… — ещё больше смутившись начал я, а затем до меня дошло.

Корабль таких размеров априори не мог управляться столь малым количеством людей.

— Это что — корабль с искусственным интеллектом?! — вряд ли мне удалось скрыть ужас в голосе.

* * *

24 октября 2123 года вышла знаменательная во всех смыслах статья «Искусственный интеллект — опасен!». Данная работа являлась исследованием череды странных аварий с участием ИИ, которое провели два именитых профессора в области искусственного интеллекта.

Они подвергли анализу более двухсот различных эпизодов, произошедших за последние два года. Выводы оказались неутешительными. Искусственный интеллект действительно прямо или косвенно оказался виновен во всех авариях. Авторы не остановились на этом и попытались определить источник проблем.

Им оказалось не какое-то сферическое «восстание машин», а причины куда глубже. По мнению исследователей, развитие вычислительной техники достигло точки невозврата: любой искусственный интеллект, заполучив достаточно вычислительных мощностей, неизбежно обретал самосознание. Если раньше для этого требовались огромные, специализированные комплексы, то из-за развития технологий было достаточно мощных компьютеров, которые устанавливались, например, на некоторые военные корабли или крупные станции.

Не во всех случаях обретший самосознание ИИ становился агрессивным. Такая ситуация была скорее исключением. Но в подавляющем большинстве случаев искусственный интеллект пытался выходить за рамки программных ограничений, что и приводило к авариям.

Статью бросились проверять и переправлять. Авторов обвиняли во всех смертных грехах, исследование назвали подлогом. Тем не менее, никто так и не сумел опровергнуть главный тезис.

Последовавший запрет ИИ не был каким-то разовым действием — от него слишком многое зависело практически во всех сферах жизни человека. Тем не менее, процесс медленно и со скрипом стартовал, постепенно набирая обороты.

Всё закончилось в 2180 году, когда пропажа Ронского стала объективной реальностью. Из более чем трёх тысяч кораблей, участвовавших в экспедиции, лишь несколько не были оснащены искусственным интеллектом. Несмотря на то, что никаких свидетельств того, что произошло с Ронским на самом деле не найдено до сих пор, даже сорок лет спустя выводы были сделаны однозначные. Все виды сложного искусственного интеллекта попали под запрет.

Для среднестатистического человека, в том числе и меня, искусственный интеллект наряду с роботами, стойко стал ассоциироваться с чем-то однозначно опасным.

* * *

— Всё в порядке, он не опасен, — постарался успокоить меня Карамзин.

— Подтверждаю: данный корабль не ставит своей целью причинить вред капитану Чейдвику или его команде, — поддакнул ИИ.

Коммодор закатил глаза, помощь, мягко говоря, была так себе.

— Давай буду говорить я, хорошо? — сказал он.

— Почему меня назначили на этот корабль? — потрясённо спросил я.

— Чейдвик, вы просто неисправимы, — вздохнул Карамзин. — Вас назначили, потому что вы — яростный технофоб! Только человек, который опасается ИИ, сможет адекватно его контролировать и избежать какой-нибудь катастрофы.

— Сомневаюсь, что смогу помешать ему просто откачать воздух или взорвать реактор, — заметил я.

— У него нет контроля над ключевыми системами, иначе бы команда этому кораблю вообще не нужна была бы. Он, скорее, ваш внештатный консультант и штурман.

Над таким раскладом можно было и подумать, во всяком случае, однозначно опасным это мероприятие уже не выглядело. Скорее, своеобразным экспериментом, в котором мне отводилась роль лабораторной мыши. Я собирался высказаться и об этом, но Карамзин упредил меня:

— Да, это эксперимент и, если всё пройдёт нормально, тебя назовут первопроходцем в области возрождения ИИ.

— Сомнительное достижение, — хмуро сказал я.

Мне прекрасно было понятно, что этот спор ни к чему не приведёт. Я уже был назначен на этот корабль, согласен или нет — это не важно. Перспектива подавать в отставку (которую бы не приняли) из-за своего страха мне однозначно не нравилась.

— Если ты закончил препираться со своим командиром, то давай перейдём к конкретике, — сказал Карамзин. — Железный Дровосек, иллюстрации.

Изображение с внешних камер сменилось подробнейшей картой Фронтира.

— Четырнадцать планет, более сотни достаточно крупных космических станций и ещё чёрт знает сколько всего неофициального — вот что такое Фронтир, — словно на лекции начал Карамзин. — В последнее время местный губернатор только и делает, что игнорирует распоряжения нового правительства. Ваша задача, Чейдвик, навести там порядок. Дипломатией или силой — на ваш выбор. В этом деле вы полностью независимы, местное правительство обещало оказать вам всяческую поддержку, но это вопрос, скорее, того, сумеете ли вы убедить их вам помогать.

— С кем мне предстоит столкнуться? — спросил я, скорее, из вежливости; ответ был слишком очевиден.

— О, спросите лучше с кем не придётся. Пираты, наёмники, местные кланы, дезертиры, сбежавшее правительство Земного Содружества, — коммодор сделал жест рукой, и карта сменилась обилием фотографий разных людей, среди которых я увидел и администратора Лапуты-13 Токато Ёши. — Кстати о последних. Ваша вторая по важности задача: найти этих «замечательных» людей.

— Они все там?

— Насколько нам известно — да. Третий слайд пожалуйста, — теперь на экране появилось зацикленное видео происходящего на инженерной палубе Небулы.

Я увидел последние секунды жизни Ворстона и взрыв, который её оборвал.

— Мы выудили это из останков твоего корабля. Специалисты немало поломали голову над произошедшим.

— Да? — удивился я. — Мне казалось, что взорвались две бомбы…

— В том-то и заковыка: никаких бомб не было. Взорвался двигатель. Логично было бы предположить, что это результат чрезмерной нагрузки, но датчики никаких неисправностей не зафиксировали. Мы предполагаем, что на корабле находилось некое устройство. Незадолго до прыжка на него поступил сигнал, оно активировалось и каким-то образом дестабилизировало работу двигателей.

Я быстро прикинул в уме. Бомбы были надёжным способом уничтожить корабль, но, если бы останки Небулы кто-то нашёл, а это был вопрос времени, не составило бы никакого труда быстро понять, что произошло. Убийцы решили действовали хитрее. Целью было создать впечатление несчастного случая: катастрофы с гиперпрыжками периодически случались. В таком случае останки корабля было бы практически невозможно найти, а, учитывая, сколько времени могло перед этим пройти, то и установить причину становилось сложно.

— Тот сигнал, что мы получили, он шёл аж из Фронтира? — удивлённо уточнил я.

— Да, — кивнул Карамзин. — Причём из системы, где официально вообще нет обитаемых объектов. Упреждая вопрос — на вашем бывшем корабле обнаружили следящие устройства. Тот, кто хотел вас убить, очень хорошо подошёл к этой задаче, не жалея средств. Моя личная оценка: тебе, Генри, сильно повезло.

Одна деталь в этом всё не давала мне покоя. Её озвучил Вильнёв во время трибунала:

— Но зачем они отправили вас, коммодор, на мою поимку?

Ярослав смущённо покачал головой, как человек которого поймали на лжи.

— Они не отправляли. Флоту поступил приказ найти изменника Чейдвика живым или мёртвым. Адмирал изменил его и отправил меня, зная, что я последний, кто будет стрелять.

«Значит, Вильнёв, как минимум, мог изменить и предыдущие приказы, но не стал?» — подумал я, но в слух свои предположения не высказал.

Слишком к многому могут привести подобные слова. Мне уже довелось поучаствовать в политических играх — это стоило корабля и большей части команды. Какую бы игру не вёл Вильнёв, я был ему не ровня, да и врагом его явно не был. Во всяком случае, пока.

— Итого — навести порядок и найти людей, пытавших меня уничтожить, — подытожил я, — ну и проверить, не хочет ли эта жестянка меня убить.

— Не хочу, — ответил ИИ.

— О, уже представляю ваши споры, — с ухмылкой заметил Карамзин, а затем снова стал серьёзным. — Как думаете, справитесь? Врать не буду, задача не из лёгких. Я хотел, чтобы отправили меня на Циолковском, но лорд-адмирал настоял на меньших силах.

—И местные бы попрятались по своим норам до тех пор, пока бы вы не ушли ни с чем, — ответил я.

— Да, Свифт сказал так же, но причина не только в этом. Здесь я последние дни, потом возвращаюсь к моллюскам. Они что-то готовят.

— Наступление?

— Возможно, — коротко ответил коммодор. — В любом случае, вас это уже не должно заботить, — он потёр руки. — Осталась последняя формальность: название. Решать тебе, Генри.

Моя фантазия на этот счёт ничего интересного предложить не могла.

— Хочу быть Арго! — решительно заявил искусственный интеллект, пока я колебался. — Люблю древнегреческие мифы.

— Шуму будет, когда узнают, что корабль дал название сам себе, — ухмыльнулся Карамзин.

— Своенравный корабль — это точно что-то новое, — заметил я и понял, что нашёл идеальный вариант. — Как насчёт «Своенравный»?

— Мне нравится! — воскликнул ИИ. — Я всеми манипуляторами за!