Зря вы это всё (джен)

Новобранец Ночного Дозора Джон Сноу готовился к вступлению в его ряды, бил товарищей смертным боем, потом мирился с ними на своих условиях, потом погнул пряху, отпустил патлы и велел обращаться к себе не «лорд Сноу», а «дедушка Сноу». Так что в помощи он совсем не нуждался, но раз уж отец за него беспокоится… Да Брандон Крушитель и сам был не прочь прогуляться по местам своей боевой славы, тем более что уже доходили до него слухи, что за Стеной активизировался не то Король Ночи, не то Великий Иной. Короля Ночи Брандон Крушитель лично бил головой о ступеньки лестницы и всегда готов был повторить, а с Великим Иным, может, пришлось бы повозиться — но пока Брандон Крушитель с удовольствием наблюдал, как Джон Сноу устроил вместо учебных боев свалку трое на трое и погнал своего соперника прямо на досаждавшего ему уставщиной Алиссера Торне. Сэр Аллисер попытался сохранить командирский вид, потом начал с достоинством пятиться, а потом Джон неожиданно ускорил свой натиск, и его соперник, двигаясь спиной, налетел на Аллисера Торне, завалился на него, сбил его с ног, а Джон напрыгнул сверху и совершенно случайно въехал сэру Алиссеру эфесом в лоб.

— Товарищи духи, перерыв десять минут! — объявил дедушка Сноу, убедившись, что Аллисер Торне от неожиданного удара пришелся еще и затылком в булыжник и надолго отбыл в страну вечной охоты.

С таким потомком следовало переговорить, и Брандон Крушитель зашел к Джону Сноу вечером на огонек в его одинокую келью — тогда как новобранцы спали вповалку, дожидаясь распределения по должностям и квартирам, дедушка Сноу жил в полуразрушенной башне с декадентской роскошью, имея в своем распоряжении отдельное помещение и держа при себе огромного волка.

— Кайфуешь, падла? — по-родственному сказал Брандон Крушитель, он первым догадался использовать уголовников не только на стройке, но и в самом Ночном Дозоре, возмещая недостаток людей после разгрома Короля Ночи, вот и нахватался словечек.

— Откуда ты это сказал? — удивился Джон Сноу, никого перед собой не видя.

— Что значит откуда? — в свою очередь удивился Брандон Крушитель, призраки Старков Старкам всегда были видны. — На дверь посмотри.

— Смотрю очень внимательно, — отозвался Джон. — Хорош меня прикалывать.

Брандон Крушитель вздохнул и показался Джону как обычному человеку.

— Извините, ваше величество, — сказал Джон, увидев перед собой призрак огромного темноволосого человека с боевым молотом и приняв его за призрак короля Роберта Баратеона. — Я и не знал, что вы умерли.

— Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, — вздохнул Брандон Крушитель, в свое время не услышавший честный ответ Эддарда на вопрос Брандона Строителя, а, может, просто спутавшийся в незнакомой ему семье Эддарда. — Да и я, похоже, знаю не все.

Прежде всего Брандон Крушитель, умевший хорошо крушить, но не слишком быстро решавший логические задачи, попытался разобраться в родословной Джона.

— Пойдем логическим путем, — предупредил Брандон Крушитель с таким выражением, словно собирался в опаснейший героический поход. — Все Старки сразу видят своих фамильных призраков, от семьи не спрячешься. А ты нет, хотя ты говоришь, что ты сын Эддарда.

— Я бастард, — напомнил Джон.

— А то небу на это не наплевать, — отмахнулся Брандон Крушитель. — Баратеоны все происходят от таргариенского бастарда, так в Валгалле с Таргариенами за одним столом и сидят.

— И принц Рейгар снова встретится там с королем Робертом? — удивился Джон, уж настолько-то он историю знал.

— Да, эти двое нас еще не раз повеселят, — усмехнулся Брандон Крушитель, первый раунд «А тебя убила свинья! — А я убил тебя, значит, тебя два раза убила свинья!» он уже только что видел. — Хотя настоящий смак был, когда начали прибывать Блэкфайры.

Джон не так хорошо знал историю, чтобы понять юмор, и Брандон Крушитель продолжил поступательное движение логическим путем.

— Конечно, бывает так, что ребенок не от того, от кого все думают, — медлительно рассуждал Брандон. — Но такой ребенок вообще не имеет в себе крови Старков, ты бы тогда и слышать меня сначала не смог.

— Тогда — это когда? — уточнил Джон, имея в виду время, а не обстоятельства, но упорного Брандона Крушителя, начавшего перебирать варианты, было уже не сбить.

— Ну вот если ты бастард, значит, твой отец изменил твоей матери, то есть тьфу, своей жене, с твоей матерью, и ты мой прямой потомок, — разъяснял Джону и себе Брандон. — Но ты меня не всегда видишь, — Брандон в доказательство этого исчез и снова появился перед Джоном, — значит, ты не мой прямой потомок. То есть твоя мать изменила твоему отцу, то есть лорду Эддарду, с кем-то еще, а ему сказала, что ты его сын. Но тогда бы в тебе не было крови Старков, и ты меня бы и не видел, и не слышал, — Брандон исчез, и пустота на его месте немного повыла для Джона, после чего Брандон появился снова.

— Значит, твоя мать, которая сказала Эддарду, что он твой отец, изменила ему, но не со Старком, потому что тогда ты все равно был бы прямой потомок, — двигался дальше Брандон Крушитель. — И выходит, что в ней самой была кровь Старков, но кузин и троюродных у Эддарда нет, только родная сестра, то есть, мать твою, не могла же ему его сестра сказать, что ребенок от него, если он не от него! Слушай, парень, у тебя не биография, а порнография! Пойду Эддарда сам расспрошу.

— А, да! — воскликнул Брандон Крушитель, выходя сквозь стену и возвращаясь обратно. — Ты пока этим голову себе не морочь, у меня вот для тебя хорошая новость. Твой брат, ну то есть Робб, стал Королем Севера.

— Но ведь наш король Роберт, — удивился верноподданный Джон.

— А он умер, — махнул рукой Брандон, которого мало интересовали современные Баратеоны, и удалился в стену.

— Стой, стой! — крикнул Джон ему вслед. — Но почему Королем Севера стал Робб, а не мой отец?

— Если я что-то и понял, то это что он тебе не отец, — строго сказал Брандон. — Не сбивай меня, мне еще с ним разговаривать. Но если тебе интересно, он тоже умер, ему отрубили голову его же мечом.

— Чего у тебя с лицом-то? — удивился призрак, отвыкший от людей и от их мелких земных проблем. — Оба в Валгалле, меч вернулся в семью. Все в порядке, — и Брандон Крушитель снова удалился в стену.

— С ним же в столице были еще мои сестры! — воскликнул Джон, а какой-то мелкий шкодливый бес уже успел шепнуть ему, что если Эддард не его отец, то Арья ему не сестра, а очень симпатичная маленькая проказница.

— Да там они вроде и есть, в столице, Эддард говорил, в заложницы их сначала взяли, — отозвался Брандон Крушитель, вновь высовываясь из стены. — Слушай, я тут о первородстве думаю, о прямой восьмитысячелетней линии потомков от Брандона Строителя до наших дней, а ты лезешь с какими-то мелочами.

На следующее утро Джон ощутил непреодолимую тягу подняться на Стену, где в пятидесяти шагах от наблюдательного поста Дозора его уже ждал строгий призрак в черном чешуйчатом доспехе и c короткими белыми волосами. Призрак с интересом смотрел в бескрайние просторы за Стеной, и Джону показалось, что этот интерес не обещает никому за Стеной ничего хорошего. Пламя и кровь — да, обещает, а хорошего вовсе ничего.

— Видишь меня? — спросил призрак, когда Джон подошел на пять шагов, и Джон кивнул.

— Узнаёшь? — задал призрак второй вопрос, тон которого подразумевал, что лучше бы узнать.

— Никак нет, — четко и по-военному ответил Джон, решив, что лучше признаться, чем обознаться.

— Что за потомки у меня, черт его знает, — с досадой сказал призрак. — Драконов извели, оба валирийских клинка протеряли. Вот вы, Старки, и из-за одного меча на всю Валгаллу бучу подняли.

— Какой потомок ни есть, а с тебя все равно корона Королей Севера. Обещал ведь отдать, если наследника твоего найду, — отозвался прямо из-за спины Джона уже знакомый ему голос Брандона Крушителя. — Юноша, сойди с моей ноги.

— Вы Эйгон Таргариен, первый своего имени, — догадался Джон.

— Ну, хотя бы ты не идиот, — с некоторым облегчением сказал призрак Эйгона Завоевателя. — А то вся линия катилась под горочку: сначала король-тряпка, потом параноик-поджигатель, потом менестрель-аутист. Хотя, если подумать, ты хуже их всех.

— Это почему еще я хуже всех? — обиделся Джон, он с некоторым трудом, но догадался, что под параноиком-поджигателем Эйгон имел в виду Эйриса Безумного, которого в семье Старков по старой обиде было принято считать худшим из живших на земле.

— А потому что ты собираешься соблюдать целибат и отказываешься продолжать род! — загремел вдруг Эйгон, грозный драконий владыка. — Ты, сын Рейгара Таргариена и Лианны Старк, единственный живой Таргариен, а сидишь черт его знает где, без вины сам себя обвиноватив!

— В Эссосе еще Таргариены есть, дети Эйриса, — подсказал Брандон Крушитель, которому сосед по Валгалле не внушал ни страха, ни благоговения, что, впрочем, было взаимно — просвещенный валириец Эйгон вообще считал древних Старков дикарями.

— А, умолкни, — сердито отмахнулся Эйгон. — На Драконьем камне твоя корона, под Расписным столом. Дай поговорить о семейных делах.

Брандон Крушитель довольно ухмыльнулся и исчез, а Эйгон Завоеватель подозвал Джона поближе.

— Чернявый ты какой-то, — вздохнул Эйгон, поразглядывав Джона. — Ты, часом, не Баратеон? Баратеоны всегда чернявые, один раз папаша мой согрешил, другой раз братан польстился на голые сиськи, и все, прости-прощай, благородная валирийская внешность.

— Нынешний король Баратеон золотоволосый, — почему-то сказал Джон, словно очередной призрак тянул его за язык, самому-то ему про проклятого Джоффри, казнившего, как признался вчера мейстер Эймон, лорда Эддарда и захватившего и Арью, и Сансу, и вспоминать не хотелось.

— Мы этого Баратеона еще разъясним, — грозно проговорил Эйгон Завоеватель. — И ты, пожалуйста, заканчивай меня злить. Юный Гриф фальшивка, а не сын Рейгара, Визериса Эйрисовича уже оформили в красивую золотую глазурь, за идиотство, слабоволие и капризы, а последняя дочка Эйриса выскочила за какого-то здоровенного кхала, да и кхал бы с ней, все равно наследование по мужской линии. И тут ты со своим целибатом! Вот как дать бы тебе, ослушнику!

Эйгон задумался и, вполне возможно, о том, как бы убрать с дороги кхала да женить Джона на родной тетке, вдруг ген Рейгара сыграет и получатся среброволосые валирийцы, а Джон, не ожидая от такой задумчивости ничего хорошего, вдруг решился на несвойственную ему хитрость — Старков Джон все равно считал своей семьей, а за семью был готов на многое, не говоря уж за Арью.

— Я осознал свои ошибки, мой благородный предок, — сказал Джон. — Я не буду принимать присягу дозорного и женюсь на своей кузине.

— Хорошо! — одобрил Эйгон Завоеватель, отрываясь от своих кровосмесительных планов. — Мы тебе еще и замок подыщем. Летний замок отстроить заново можем, он вроде на земле Баратеонов, их я живо сейчас приведу к общему знаменателю. Харренхолл тоже неплохой, зря я его не восстановил. Говорят, что там бродит дух Харрена, его из Валгаллы постоянно вышибают за сволочной характер, но я ему, чертовой перечнице, поброжу!

— Сейчас я не буду рад и замку, милорд, — вздохнул Джон с настоящей сердечной грустью, радуясь про себя, что грозный Эйгон Завоеватель уже принял его дела так близко к сердцу. — Обеих моих кузин нынешний король держит в заложницах в Королевской гавани.

— Ах ты ж курва, что же делается в моей столице! — взревел Эйгон Завоеватель. — Около моего Железного трона толкутся какие-то золотоволосые недоразумения! В моем Красном замке держат взаперти невесту моего единственного потомка! Мейгор, ты где, прекрасный ты мой живодер? Помнишь, как мы этакую сволочь топили в горячем драконьем дерьме? Оно бывает даже кипящее, если совсем свежее.

— Да, кстати, — вернулся Эйгон Завоеватель к Джону, на секунду покинув вставшую перед ним огромную мрачную фигуру. — Тебе какую из двух брать-то?

— Обеих, — сказал благородный Джон, не мог же он бросить Сансу в беде, пусть даже они в детстве совсем не ладили.

— Верно! — воскликнул гневный Эйгон, потрясая кулаком. — И я сделал так же! Когда в роду остался единственный наследник, его долг восстановить угасающий род любой ценой! В задницу раскаленным ломом этих септонов, ради семьи я и на них наведу ужас!

«Старые боги, что же я наделал! — схватился за голову Джон, когда Эйгон Завоеватель и его сын Мейгор Жестокий отбыли в Королевскую гавань на выручку сестрам Джона, то есть теперь получается, двоюродным сестрам, а сам Джон припомнил из уроков истории, что Эйгон был женат на обеих своих сестрах сразу. — Он же это всерьез. Он же, чего доброго, их обеих прямо сюда привезет. И такого наплетет им по дороге, что они меня убьют вместо здрасте. Зря, зря я принялся хитрить, не мое это».