Прощай (джен)

Астрид видела, как он угасал, и от бессилия опускались руки.

Иккинг Ужасный, сын Стоика Обширного, мудрый вождь, заботливый отец и верный друг. Её Иккинг покидал этот свет слишком рано.

Астрид пыталась убедить — больше себя, чем других, — что они прожили долгую жизнь, что прожили её не зря и со спокойным сердцем могут направиться в Гимле. Но правда была в том, что она сама в это не верила. Или не желала верить.

Ей было мало, чудовищно мало тех лет, что им отвели — ему отвели. И да простит её Один, она искренне верила, что Иккинг сейчас нужнее здесь, что не успел он выполнить и малую толику предназначенного, что срок его ещё не пришёл.

В эти минуты Астрид молилась так яростно, как никогда в жизни — будто это была битва, где исход давно решён и ей никогда не победить. Она бы костьми легла во имя победы, да только то была не битва и дни её боевой славы давно миновали.

Она просто старуха, рыдающая у постели умирающего мужа.

В эти минуты Астрид понимала, всегда как впервые, что проживи Иккинг ещё хоть сотню лет, ему не увидеть желаемого.

Мир никогда не наступит. Тот мир, которого он мечтал достигнуть ради драконов, — единственное условие их возвращения никогда не будет исполнено.

Ведь люди жестоки и алчны, а таких как Иккинг больше нет. И как бы Олух ни старался жить мирно, сколько нападений он уже отразил, сколько раз отстоял свою независимость — не счесть. С исчезновением драконов викинги потеряли общего врага и вновь нашли его друг в друге.

Астрид гладила измождённое болезнью лицо и вспоминала, вспоминала, вспоминала.

Они пережили столько всего, что хватило бы на целую сагу. Жаль, что она не обладает мастерством рассказчика, как Иккинг — его истории слушали не только все дети деревни, но и взрослые. Теперь же ей останется лишь вспоминать.

— Ас... Астрид, — прохрипел он едва слышно, и она склонилась, жадно впитывая его голос.

— Я здесь, родной.

— Отвези... Отвези меня. В последний раз.

Она усилием воли подавила рыдания, вновь рвущиеся наружу, и взглянула ему в глаза, с годами ничуть не потерявшие цвет.

— Конечно.

Когда Беззубик свернулся в ладье подле него, положив голову на грудь, а по щекам Иккинга текли слёзы, Астрид подумала — не только драконов этот мир не заслужил. Не только.