Некромант (джен)

На похоронах Рабастан старался держаться как можно дальше от гроба. Подходить к нему он не хотел — но ему пришлось, конечно: они все должны были подойти и попрощаться, коснувшись сложенных на груди рук покойника. Рабастан даже попытался было отойти подальше, но ему это не удалось: отец твёрдо взял его за руку и подвёл к гробу. И даже сам положил его ладошку куда следовало — и…

— Что так долго? — дед опять открыл глаза и сердито уставился на оцепеневшего под этим взглядом Рабастана. — Но хоть привёл. Сказал?

Рабастан мотнул головой. Он прекрасно понимал, что если он сейчас, в оглушающе звенящей тишине, стоящей в зале, что-то скажет, его услышат все, и тогда они узнают, что он — мерзость. Нет, он должен продержаться… должен. Нужно просто молча подождать, пока деда похоронят — это всего несколько часов. Совсем немного.

Рабастан отдёрнул руку и попятился назад — и отец, по счастью, отпустил его.

— Стой! Куда? Трус! — кричал дед, но Рабастан старательно его не слушал. Подойдя к брату, он вцепился в его руку — просто потому, что никто другой такого не позволил бы, а Родольфус мог.

Мог бы — если б Рабастану повезло. Но сегодня удача явно отвернулась от него: брат похлопал его по плечу, шепнул что-то ободряющее, высвободил руку — и пошёл к кому-то из гостей. А дед всё продолжал звать Рабастана и требовать, чтобы он подошёл к нему и немедленно поговорил с родителями, и от его голоса мальчику хотелось зажать уши и спрятаться куда-нибудь. Вот сейчас он пожалел, что не заперт в комнате: сидел бы себе сейчас там и не слышал ничего. Ну скучал бы, ну и что? А теперь… Теперь…

— Рэби, что такое? — шёпотом спросила мать, наклоняясь к Рабастану. — Ты же сам ходил сюда смотреть?

— Мама, можно, я к себе в комнату пойду? — умоляюще проговорил тот, но миссис Лестрейндж слегка поморщилась и велела:

— Не выдумывай. И не позорь меня и нас с отцом. Можешь отойти в сторонку и присесть, — разрешила она всё-таки, — но из зала — ни ногой. Понял?

— Да, — прошептал Рабастан и пошёл, очень стараясь не бежать, к стене, в которой в нишах у окон были вырезаны каменные скамьи.

— Не делай глупости! — грозно проговорил дед, и Рабастан, не выдержав, зажал уши ладонями. Однако лучше почему-то совсем не стало: голос деда с лёгкостью преодолевал эту преграду. — Поговори с родителями. Рабастан, не трусь. Не время! Тебе жить с этим, маленький кретин! Ты всё равно никуда от этого не денешься!

— Я не могу, — прошептал Рабастан, но дед его, похоже, не услышал. Но он всё равно повторил едва слышно: — Я правда не могу…

…Когда всё закончилось, и отплывшая от берега лодка вспыхнула, подожжённая красивым отцовским заклинанием, Рабастану стало легче. Всё — больше он никогда деда не услышит, и вообще больше никогда не станет говорить с умершими. Просто не будет ходить на похороны, и на кладбища не будет. Никогда. И кому тогда какая разница, что он там умеет? Если не встречаться с мёртвыми, их и не услышишь.

Теперь даже мысль о том, чтобы поехать в Хогвартс, представлялась Рабастану не такой ужасной. Зато он будет как все. Надо только как-то научиться есть быстрее — и делать это, когда на тебя все смотрят. Хотя можно ведь и брать еду с собой — и есть потом за шторками. Но он постарается научиться. Вот сегодня и попробует. Хорошо, что он родился в сентябре — иначе бы ему пришлось уехать в школу на год раньше. А так он, может быть, всё-таки успеет научиться.

Пока собравшиеся на берегу смотрели на пылающую лодку, Рабастан присел на камень и сидел там, думая, что ребёнком быть всё-таки порою очень выгодно, потому что, если вести себя тихо, на тебя никто не обращает внимания.

— Когда дед успел рассказать тебе про некромантов?

Рабастан от голоса Родольфуса подскочил и едва не свалился со своего камня.

— Я тебя не слышал, — сказал он, пытаясь придумать, что бы такое ответить, чтобы правду не сказать. Ну не мог же он признаться брату в том, кто он такой! Родольфус был одним из очень немногих, если вообще не единственным, с кем иногда можно было почти по-человечески поговорить. Рабастан не мог его потерять из-за того, кем был! Нет, Родольфус ни за что не должен узнать правду про него.

— Если учесть то, что мы на берегу, шумит море и люди разговаривают, это не удивительно, — Родольфус уселся на соседний камень. — Так когда?

— Недавно, — осторожно, обмирая от того, что сейчас его поймают — потому что сам же слышал фальшь в своих словах — ответил Рабастан.

— Это мерзкая часть магии, — сказал Родольфус. — Да, порой её приходится использовать для дела — но «иногда использовать», это далеко не то же самое, что являться некромантом. Некроманты живут отчасти в мире мёртвых — и, по-моему, в конце концов становятся почти такими же. Почему ты вдруг решил, что я такой? — спросил он недовольно. — Дед сказал?

— Нет, — Рабастан с отчаянием помотал головой — и подумал, что сейчас заплачет, и Родольфус догадается.

— А с чего тогда? — к сожалению, Родольфус умел быть дотошным.

— Я же не нарочно! — Рабастан всё-таки расплакался. — Я не хотел тебя обидеть, — выговорил он сквозь слёзы, размазывая их по щекам.

Родольфус, кажется, даже немного растерялся.

— Да я понимаю… Рэба, ну ты что? — он встал и, подойдя к брату, остановился совсем рядом, приобняв его за плечи — и Рабастан с облегчением уткнулся лицом в его мантию и разрыдался почти в голос. — Я говорил родителям, что для тебя это слишком тяжёлое зрелище пока, — сказал Родольфус, успокаивающе гладя брата по голове. — Не нужно было тебя сюда тащить. Послушай, — он наклонился, загораживая его от всех остальных. — Ты почти его не знал. Я понимаю, всё это довольно неприятно, но смерть — это просто естественное окончание жизни. В ней нет ничего ужасного — когда она мирная, как эта. Дед был стар и болен — для него она стала, пожалуй, облегчением. Ты подслушал чей-то разговор, да? — мягко спросил Родольфус, но Рабастан только снова разрыдался, и старший брат, вздохнув, попытался его успокоить: — Это не слишком хорошо, но, знаешь… честно говоря, порой это бывает весьма полезно. Просто ты пока не всё понимаешь из услышанного, и выводы у тебя выходят странные. Думаю, тебе пока что стоит помнить это — и не торопиться с ними. Хорошо?

Рабастан торопливо закивал и крепко-крепко обнял брата. Ему было стыдно, жгуче стыдно за то, что он, по сути, обманул его — хотя, вроде бы, он даже ничего и не сказал. Но ведь в результате вышло, что соврал! Он бы ни за что не стал, но он не хотел, он попросту не мог выглядеть в глазах брата мерзостью.

— Что у вас тут? — услышал Рабастан голос отца и вжался в брата. Отец терпеть не мог, когда он плакал — и обычно наказывал сына за это изоляцией и отказом от общения порою на неделю.

— Рэбе песок в глаза попал, — сказал Родольфус. — Я справлюсь.

— Откуда тут песок? — недовольно проворчал отец — и, в общем-то, был прав, потому что пляж здесь был крупногалечным.

— Возможно, не песок, а пыль. Или пепел, — Родольфус и не думал отступать, и Рабастан вдруг ощутил себя как будто спрятанным под мантией-невидимкой, о которой он не так давно читал. Третий и самый лучший дар Смерти…

Смерти. Нет, он не будет сейчас об этом думать! Рабастан зажмурился и постарался подумать о чём-нибудь хорошем, например, о том, что завтра ему можно будет взять в библиотеке новую книгу, а потом весь день её читать.

— Разберись и подойди потом ко мне — я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился поближе, — велел отец, и Рабастан услышал шум его удаляющихся шагов.

— Хватит плакать, — сказал брату Родольфус, доставая из кармана платок. — Хочешь — пойди погуляй по берегу и успокойся. Только далеко не уходи, иначе тебе придётся потом все полтораста ступенек вверх прошагать самостоятельно.

— Угу, — Рабастан кивнул и, взяв его платок, начал вытирать лицо. Родольфус ушёл, а Рабастан, посидев ещё немного, слез с камня и действительно пошёл бродить по берегу. Ему нравилось гулять вдоль моря: оно напоминало ему гигантское живое существо, загадочное и таинственное, всегда разное, но никогда ему лично не опасное. По крайней мере, море никогда не требовало от него вести себя достойно. И не осуждало. Ни за что.

К возвращению домой Рабастан вполне успокоился, и даже сумел немного поесть за общим столом. Тем более, что еда была вкусной, а внимания на него не обращали. Спал он, правда, плохо, потому что ему снился дед, сидящий в ногах его кровати и обещающий забрать его теперь с собой — раз уж Рабастан никому про себя не рассказал. «Люди должны знать о том, что живут рядом с некромантом! У тебя нет права подвергать их риску!» Что за риск, дед так и не сказал, но проснулся Рабастан ужасно виноватым, напуганным и донельзя расстроенным.

Было ещё темно, и лишь над морем на востоке начинала чуть светлеть полоска неба. Рабастан сел на кровати, потом слез с неё и, босиком подойдя к окну, открыл его и слегка высунулся наружу. Дальше не пускали чары, но ему и нужно не было — он просто замер так, глядя на море и вдыхая холодный сырой воздух. Надо… надо что-нибудь придумать. Раз он некромант, и это так ужасно — ему нужно научиться защищать всех от себя. Да, пожалуй, это выход: он научится, и тогда уже не будет важно, знают про него такое или нет. И потом, он ведь правда может больше никогда не видеть мертвецов, не так ли? Раз не видеть — значит, и не говорить с ними. Значит, он тогда не будет некромантом — ну, или будет, но не настоящим. Таким, как до сих пор. До сих пор же ничего ни с кем из-за него плохого не случилось! Это потому, что он не видел мертвецов. Значит, ему просто нельзя их видеть — вот и всё.

По крайней мере, пока он маленький и не может колдовать. И вообще не знает, кто это такие — некроманты. Вот он подрастёт, узнает — и тогда сможет защитить всех ещё лучше.

Только как узнать это скорее? Ждать, пока он вырастет, Рабастану не хотелось. Но ведь вряд ли книги о таких вещах стоят в той части библиотеки, куда его сейчас пускают — а в другую не попасть. По крайней мере, у них дома — точно.

Но вот, например, у Эйвери…

Рабастан слышал немало ужасов об этом доме — например, его никогда туда не брали в гости, хотя там жил его ровесник. Маркус, кажется. Да, точно, Маркус — такой тихий и кудрявый мальчик, похожий на маленького хомячка. Надо… надо подружиться с ним. Родители как-то возмущались, что его родители… в смысле, Марка — пренебрегают элементарнейшими правилами безопасности, и кто знает, что там можно встретить!

А раз так, может быть, у Эйвери библиотека вся открыта? И там можно будет взять то, что нужно?

Этот план Рабастану понравился и заметно его успокоил. Правда, он пока совсем не представлял, как его осуществить: дружить он не умел, да и не хотел никогда. Но, наверное, придётся научиться… жалко, что Маркус Эйвери поедет в школу на год раньше: значит, времени совсем немного, всего два года. До его отъезда нужно обязательно попасть к нему домой и найти в библиотеке книгу!

А как подружиться, можно расспросить Родольфуса. Он наверняка умеет!

Потому что он умеет всё.

С этой мыслью Рабастан вернулся в свою постель и заснул уже нормально и спокойно — до утра.