Некромант (джен)

Как же, всё-таки, можно отрезать часть души? Чисто технически? Рабастан прочёл об этом всё, что смог найти — а найти он смог немало. В целом, всё сводилось или же к Аваде, или же вообще к убийству — все техники отделения куска души были почти идентичными и совсем несложными и были связаны с намеренным убийством человека. Некоторые, впрочем, допускали и убийство другого «полностью разумного существа» вроде гоблина, карги и вейлы. Если бы он мог попробовать! Это можно было сделать, разумеется — но как потом собрать душу обратно? Об этом информации было куда меньше, и вся она сводилась к одному — к раскаянию. Рабастан же отнюдь не был уверен в том, что вообще способен испытать нечто подобное — значит, ему лично пробовать не следует. Если бы увидеть это хоть на ком-нибудь… но нет — он, пожалуй, не возьмётся никого на это уговаривать. Хотя, к примеру, того же Петтигрю не жалко, но ведь если Рабастан, допустим, это сделает, то захочет посмотреть не только на процесс расщепления души, но и то, как она восстанавливается. Но если он, пожалуй, смог бы убедить Петтигрю создать хоркрукс, то раскаяться — навряд ли.

Впрочем, Рабастан обдумывал всё это не совсем всерьёз. Он давно уже очень серьёзно относился ко всему, что было связано с душой, и не стал бы ставить подобные эксперименты. Хотя это было и заманчиво… весьма заманчиво. Пожалуй, он теперь понимал Руквуда, интерес которого к экспериментам не ограничивало то, что мешало Рабастану.

По-настоящему же его занимало сейчас три вопроса: как извлечь из хоркруксов спрятанную в них часть души, как заставить Тёмного Лорда раскаяться, и можно ли соединить душу без согласия — и, следовательно, раскаяния — её владельца. Уничтожить хоркруксы было совсем несложно — с этим замечательно бы справилось Адское пламя — но Рабастану подобное решение не нравилось. Потому что ему хотелось, во-первых, изучить эту оторванную от целого часть, и во-вторых — сохранить превращённые в хоркрукс предметы, которые в Адском пламене погибли бы.

Но как это сделать, он никак не мог придумать. Книги на этот счёт тоже молчали, так же, как и мёртвые, которых Рабастан расспрашивал. Но ведь если нечто было вложено куда-то, и оно там есть — значит, его можно и извлечь?

— Не обязательно, — сказал Родольфус, с которым Рабастан в какой-то момент поделился своими изысканиями.

— Ты можешь привести пример, когда нечто, спрятанное где-то, невозможно вытащить оттуда? — спросил Рабастан.

— Не повредив, — уточнил его брат, — или не уничтожив? Ты ведь хочешь достать этот кусок души так, чтобы он остался тем, что есть? — Рабастан кивнул, и Родольфус покачал головой. — Устрица, к примеру. Извлечь её можно, но тогда она умрёт.

— Но её не помещали в раковину, — возразил Рабастан. — Она выросла там изначально.

— Согласен, — кивнул Родольфус. Замолчал, задумавшись, а затем сказал: — Может быть, ты прав. Но я не нашёл, как это можно сделать. Может быть, пойти от ритуала их создания? Выход там же, где и вход.

— То есть для извлечения этого куска души нужно вновь кого-нибудь убить? — скептически спросил Рабастан.

— Как вариант, — кивнул Родольфус. — Не тебе, конечно, а душевладельцу. Он же должен извлекать.

— Этот способ не подходит, — возразил Рабастан досадливо, и только тут увидел, что Родольфус улыбается. — Это шутка? — спросил он.

— Не совсем, — Родольфус тихо рассмеялся. — Это логика — и она подсказывает такой выход. Сам по себе смешной.

— Хорошо, — вздохнув, неохотно проговорил Рабастан. — Я готов пожертвовать своим любопытством — Мерлин с ними, с этими частями — если… я подумаю об этом. Но я не хочу уничтожать сами артефакты.

— Тут я тоже не могу помочь, — с некоторым сожалением отозвался Родольфус. — Мне их тоже жаль, но, кроме Адского пламени, их можно уничтожить только ядом василиска — который, во-первых, ещё нужно где-нибудь добыть в таких количествах, а во-вторых, его всё равно придётся как-то вводить внутрь. Артефакты это уничтожит.

— Яд? — переспросил Рабастан.

— Нашёл в одной старой книге, — пояснил Родольфус. — У Малфоев. Если хочешь, покажу.

— Покажи, — с надеждой попросил Рабастан. Может быть, их будет достаточно просто окунуть в яд? Но он даже не успел спросить об этом, как Родольфус его разочаровал:

— Покажу — но там подчёркивается, что яд должен попасть внутрь. Просто класть в него предмет бессмысленно.

Это оказалось правдой, настроения Рабастану не улучшившей. Впрочем, время на поиски подходящего способа у него ещё было: из шести хоркруксов у них было только два, плюс змея и мальчик. Мальчик… Если мысль о том, чтобы убить змею, не вызывала в Рабастане ни протеста, ни даже недовольства, то мальчишку убивать он не хотел. Он готов был сделать это, но хотел бы избежать убийства — но пока не представлял, как это можно сделать. Но сейчас пока что говорить об этом было рано: нужно было отыскать ещё два хоркрукса, и как сделать это, ни у Рабастана, ни у кого-либо из их компании даже мыслей не было.

Впрочем, поиски Родольфуса в начале весны увенчались успехом, и как-то утром тот сообщил:

— Думаю, я знаю, где искать дом Риддлов и дом Гонтов. Я бы обыскал их тщательно — вдруг что найдётся?

— Там живут? — тут же спросил Мальсибер.

— Живут у магглов, — ответил Родольфус. — А от дома Гонтов мало что осталось, как я понимаю… впрочем, говорят, там полно змей.

— Думаешь, они нас покусают? — с любопытством спросил Ойген.

— От змей есть заклинания, — напомнил очевидное Родольфус.

— Змеи в наших широтах никогда не нападают просто так, — заметил Эйвери. — Только если потревожить их.

— Потревожить их придётся, — Мальсибер улыбнулся. — Но мы их заколдуем… я надеюсь, они знают, что не должны без причины нападать?

— Мы расскажем им, — Рабастан тоже улыбнулся. — Я бы посмотрел начала там. Вряд ли Лорд оставил бы такую вещь у магглов.

— Это было бы как раз разумнее, — возразил Родольфус. — Но ты прав, начнём с дома Гонтов.

Сделать это оказалось затруднительно: дома как такового больше не существовало. Впрочем, кое-что осталось: стены и часть крыши были на месте, так же, как и печь. Крыльцо сгнило и рассыпалось, рамы тоже, так что стёкол в окнах не было, а вот дверь и ставни уцелели почти полностью. Змей, которых все так опасались, тоже не было — или, может, они все попрятались. Открыв дверь, Родольфус осторожно вошёл первым, и пока он осматривался внутри дома, Рабастан разглядывал окрестности, ощущая быстро нарастающее разочарование. Значит, здесь жили потомки Слизерина? В этой вот халупе? Рядом с домом всё ещё виднелись следы почти полностью разрушившегося сарая, в котором мог быть прежде птичник или, может быть, хранилось что-то… инструменты? Овощи? Следов огорода не было, но за столько лет, конечно, они должны были исчезнуть. И всё же даже с учётом разрушительного влияния времени это место производило впечатление запустения и бедности, даже нищеты. Как, наверное, должен был злиться Лорд, попав сюда! Рабастан пытался представить себе его — старшекурсника, помешанного на своём происхождении и, наверное, невероятно им гордящегося. И вот он находит это место, является сюда… и что?

— Бедный Лорд, — со смешком проговорил Мальсибер. — Как, наверное, он был разочарован.

— Ты его жалеешь? — вскинул брови Рабастан.

— В какой-то мере да, — Мальсибер тронул ветку ели, слегка отвёл её в сторону и отпустил. — Но, признаюсь, и злорадствую — хоть и понимаю, что от его разочарования всем стало только хуже. Может быть, поэтому он и убил их всех.

— Не их, — поправил Рабастан. — Убил он свою маггловскую родню, и свалил это на дядю, и тот умер в Азкабане.

— Ты с ним говорил? — спросил Ойген.

— Нет, — с некоторой досадой ответил Рабастан. — Я и после его звал, но он так и не явился. Полагаю, он стал частью какого-нибудь дементора.

— Я всё думаю о них, — признался Ойген, нервно сплетая пальцы. — Ты…

— Я тоже думаю, — перебил его Рабастан. — Мы с Руквудом работаем над этим. Но сейчас не это главное.

— Как сказать, — возразил Мальсибер, и Рабастан и молчавший до сей поры Маркус вопросительно на него уставились. — Я всё думаю про мальчика, — ответил он на невысказанный вопрос. — Как достать из него кусок лордовой души, не убивая.

— Я боюсь, никак, — как мог мягко проговорил Рабастан. — Есть два способа уничтожения хоркруксов: Адское пламя и яд василиска. Не знаю, как с неживыми предметами, а живой они оба уничтожат.

— Может, есть ещё один, — проговорил Ойген задумчиво, и Рабастан быстро переспросил:

— Ты нашёл что-то?

— Нет, — качнул головой тот. — Я просто думал. О дементорах. Раз дементор может выпить душу, значит он, наверно, может выпить и её кусок? Надо их спросить, конечно. Значит, — Ойген улыбнулся, — мне, наверно, надо в Азкабан. На время.

— Успеешь, — одними губами улыбнулся Рабастан, лихорадочно обдумывая услышанное. Дементор. А ведь это может получиться. И не только с Поттером, но и с неживыми артефактами. Нужно где-то раздобыть дементора. Нет, конечно, в Азкабан за ним лететь не стоит — но ведь их, наверно, можно раздобыть иначе. Правда, в этом случае собрать душу Лорда не получится — хотя если выпитая дементором душа встраивается в него, вплетаясь в остальные души, то, возможно, когда они с Руквудом поймут, как их освободить, осколки души Лорда освободятся тоже. В любом случае, это шанс — против использования Адского пламени, которое точно уничтожит всё. Надо это обдумать и…

— Заходите! — крикнул из дома Родольфус, и Рабастан, отвлёкшись, пошёл на его голос.

Внутри дом оказался ещё меньше, чем снаружи. Сквозь прорехи в крыше проглядывало небо, а сквозь давно провалившийся пол проросла трава и даже какие-то деревья и кусты. Здесь осталось даже кое-что от мебели: стол, скамья и что-то вроде то ли сундуков, то ли кроватей — всё поросшее травой и мхом и, кажется, гнилое, или просто сломанное.

— Ты сказал, что сможешь отыскать хоркрукс, — сказал Родольфус. — Ищи. Если не повезёт, придётся просто перерыть здесь всё.

— Выйди, — попросил Рабастан. — И других не пускай. Мешаете.

Родольфус, кивнув, вышел, и Рабастан некоторое время стоял, просто осматриваясь и вспоминая тот «ветер», что ощущал рядом с хоркруксами. Собственно ветром это не было, но как иначе назвать ощущение мимолётного прикосновения к Той стороне, Рабастан не знал. А что, если…

Мысль эта пришла внезапно, и Рабастан, подняв Завесу, решительно шагнул через порог и, приблизив её к лицу, но не опуская до конца, вгляделся в мир живых. О да — он оказался прав: мир, которому он сам пока принадлежал, казался с этой стороны серым и размытым, но при этом виден был парадоксально чётко. А ещё отсюда было видно то, что ускользало от взгляда человека там — к примеру, Рабастан прекрасно видел каждое живое существо, коих, как оказалось, обитало в комнате немало. Мыши и какие-то жуки словно бы слегка светились, и увидеть их сейчас не мешали ни пожухлая трава, ни доски, ни сама земля. Рабастан медленно оглядывался, заворожённый открывшейся ему картиной и почти забыв о том, чего ради вообще всё это затеял. Почему ему никогда прежде не приходило в голову посмотреть на этот мир Оттуда? Ему очень захотелось так увидеть брата или вообще человека — а лучше нескольких. Отличаются ли они друг от друга? Нет? Мыши вот, к примеру, кажутся похожими, но что, если приглядеться повнимательнее?

Сделать это Рабастан не успел. Краем глаза он заметил нечто странное: часть земли в углу дома, под одним из сундуков, казался светлей других. Вернее, не совсем так — не светлее.

Бесплотнее.