Некромант (джен)

— Полагаю, это будет твой последний год в школе, — сказал Эйвери. — На мой взгляд, ты научился там всему, чему был должен. Оставаться там теперь — только терять время.

— Родители ни за что не согласятся, — возразил Рабастан.

Он бы сам был только рад сдать СОВ и больше никогда в школу не возвращаться. Хотя он, пожалуй, будет скучать без своих товарищей, но, в конце концов, ведь есть каникулы и письма — а потом, ведь те же Маркус, Северус и Ойген закончат уже шестой курс, когда Рабастан покинет школу, и ему останется подождать всего лишь год. Регулусу, правда, там учиться дольше, но ведь впереди у них вся жизнь. Нет, Рабастан бы с радостью уже сейчас избавился от необходимости спать в общей спальне и тратить время на всяческую ерунду вроде истории магии… особенно истории магии.

На которую он, впрочем, вообще не ходил с того момента, как умер Катберт Биннс.

Это случилось, когда Рабастан учился на третьем курсе. Он узнал об этом за обедом — и пришёл в ужас, узнав, что тот почему-то не ушёл, а решил стать призраком и остаться в школе. И пришёл преподавать!

Вот уж кто молчать не будет! Биннс, конечно, Рабастана знал не очень хорошо: тот появлялся на его уроках слишком редко, чтоб профессор смог его запомнить — но ведь в данном случае это, вероятно, только ухудшало ситуацию. Может быть, любимого ученика профессор и не выдал бы, но прогульщика он прикрывать наверняка не станет. И что Рабастану делать?

На урок, конечно, Рабастан в тот день не пошёл, а вместо этого отправивился разыскивать кого-нибудь из призраков, надеясь встретить прежде прочих Кровавого Барона. Он даже позвал его — правда, совсем не будучи уверенным, что тот захочет на его призыв откликнуться. Но Барон пришёл, видимо, решив, что повод достаточно серьёзен — пришёл и привёл с собою остальных.

— Ты боишься, — сказал Почти-Безголовый Ник… сэр Николас, как вежливо называл его Рабастан.

— Боюсь, — признался тот. — Он ведь меня выдаст. Сразу, как увидит. Не могу же я никогда больше не появляться на его уроках.

— Почему не можешь? — спросил Барон. — Я не помню, чтобы он устраивал перекличку.

— Нет, он не устраивает, — согласился Рабастан. — Но всё равно ведь рано или поздно он заметит. Я не знаю, что мне делать.

«Никогда не показывай мёртвым свою слабость», — вспомнил он чуть запоздало слова Эйвери. Но, во-первых, было уже поздно, а во-вторых, призраки — это ведь не просто мёртвые. Или не совсем мёртвые. И потом, они были не простыми призраками, а школьными. А главное — они его учили. А учителям, как всё время повторял Эйвери, следует или всецело доверять, или отказаться от учения. По крайней мере тем, которых ты выбрал сам.

— У нас нет над ним никакой власти, — сказала Дама. — Мы можем попросить его, но. если он откажется, мы не сможем помешать ему всё рассказать.

— Лично я просить не буду, — заявил Монах. — Моё мнение не изменилось: тебе здесь не место. Найди себе учителя под стать себе.

— Мне здесь нравится, — с отчаянием проговорил Рабастан. — Почему вы полагаете, что я должен учиться только некромантии? — спросил он Монаха. — А всё остальное?

— Думаю, что некромант тебя научит и другому, — без всякого сомнения сказал Монах. — Ты теряешь время здесь.

От отчаяния Рабастан хотел было спросить, а как они объяснят директору, что молчали все два с половиной года, но сдержался. Призраки есть призраки, они — часть школы. Ничего директор им не сделает. А вот они сами только разозлятся на Рабастана за такой вопрос.

Он не представлял, что ему делать. Если бы он мог посоветоваться с Эйвери! Но пока он напишет письмо, пока Ильда донесёт его, пока прилетит обратно… есть ли у него столько у него времени? А главное — чем тут Эйвери поможет? Может быть… может быть, он сможет заставить Биннса уйти? Или скажет Рабастану, как это можно сделать? Почему вообще Биннс решил остаться? Для чего? Зачем? Он не выглядел энтузиастом — стоял себе за кафедрой и бубнил про своих любимых гоблинов с таким видом, будто ему самому всё это смертельно надоело. Так почему он не ушёл?

— Подожди, — сказала Дама. — Сейчас он учится быть таким, как все. У него даже есть друзья. У нас есть возможность научить его уважать мёртвых — и, может быть, он вырастет не таким, как обычный некромант.

— Они все одинаковы, — недовольно возразил Монах и фыркнул: — Друзья. Друзья-разбойники. Одни драки. С твоими, между прочим! — обратился он к Почти-безголовому Нику.

— Молодость, — ответил тот с некоторой ностальгией. — Кровь горячая. Пускай дерутся.

— И это хороший знак, — сказала Дама. — Мы все знаем, что у некромантов кровь холодная, почти как у мертвецов.

«Никогда ничего не проси у мёртвых, — вновь и вновь слышал Рабастан в голове голос Эйвери. — Никогда и ничего.» Но как не просить в подобной ситуации? И потом, ведь призраки его учили. А учителям нужно доверять, и просить их вовсе не зазорно.

Он совсем запутался, и сейчас больше всего на свете хотел бы, чтобы брат был рядом. Родольфус бы сумел найти выход! Но он ничего не знает, и рассказывать всё ему сейчас и поздно, и бессмысленно: он просто напугает его и оттолкнёт. Навсегда. Да и долго это… Что, что ему делать?!

— Я хочу учиться здесь, — сказал Рабастан, наконец. — Я хочу учиться у вас, — добавил он искренне. И замолчал, глядя на них с надеждой и почти мольбой.

— У нас нет возможности его заставить, — сказала Дама грустно. И добавила: — Мне жаль.

— Но ты можешь не ходить на его уроки, — сказал вдруг Барон. — Он и прежде никогда не проверят присутствующих. Вряд ли он начнёт делать это теперь.

— А экзамены? — немного подумав, спросил Рабастан. — Я же не могу не прийти туда.

— Есть такое зелье, — помолчав, сказала Дама, — которое позволяет на время превратиться в другого человека.

— Оборотное зелье на экзаменах запрещено, — сурово сказал Монах.

— Но ведь он не будет делать это на СОВах, — мягко возразила Дама. — Там будет комиссия, и он сам всё сдаст. А обычные школьные экзамены он будет сдавать нам. Заранее.

— Буду, — тут же согласился Рабастан. — И СОВы сам сдам, конечно… а что это за зелье?

— Оборотное зелье, — сказала Дама. — Тебе нужно найти рецепт в учебниках для старшего курса или в справочнике. Оно долго варится — полный лунный месяц.

— Но как… — начал было Рабастан, думая о том, кого он может попросить пойти на экзамен за него. Ведь тот, кто будет там, не сможет сдавать за себя — Блэк вряд ли согласится, да и бесчестно это, доставлять ни в чём не повинному человеку такие неприятности. А потом Рабастан сообразил, что Маркус учится на курс старше, и вряд ли у него точно в то же время тоже будет экзамен по истории магии — Биннс же ведь не сможет быть в двух местах одновременно, не так ли? А на другой экзамен Рабастан бы мог сходить и за него… наверное. Хотя так же хорошо сдать экзамен за другой курс ему, конечно, будет сложно… но выхода-то не было. Или, по крайней мере, он его не видел.

— До экзаменов успеешь, — подбодрила его Дама.

— И кто ему поможет? — задал Монах тот же вопрос, что так озадачил Рабастана. — Кто пропустит свой экзамен?

— Старшие помогут, — сказал Барон. — У тебя ведь есть друзья курсом старше. Ваши с ними экзамены по Истории магии наверняка не совпадут.

Рабастан кивнул.

Друзья… Он совсем не был уверен в том, что это так. Друзья они? Нет? С Маркусом, пожалуй, да. Хотя их связывало нечто большее: общая тайна. И старший Эйвери, конечно. Он, пожалуй, мог ещё назвать бы другом Регулуса Блэка, но и в этом не было полностью уверен.

Но вот можно ли назвать друзьями Снейпа и Мальсибера? Между собой они, наверное, всё-таки дружили — но Мальсибер вообще дружил почти со всеми, неизменно этим удивляя Рабастана. Он всё время пытался понять, как Мальсибер это делает — но сколько ни смотрел, ему это не удавалось. Где Мальсибер находил нужные слова? Откуда брались его мгновенные шутки, лёгкие, язвительные, даже сочувственные — как он это делал? Рабастан не понимал. Как не понимал и его стремления к компании и отвращения к одиночеству. Как вообще может человек всё время находиться рядом с кем-то? Зачем это Мальсиберу? В общем, Рабастан его не понимал. Впрочем, из всех тех людей, кого он про себя называл «активными», Мальсибера он выносил намного лучше прочих — потому что тот обладал удивительной способностью не давить своим присутствием и всегда знал, когда следует оставить Рабастана в покое и не трогать. Мальсибера, конечно, было много — но это много, при желании, с лёгкостью можно было удерживать на определённом расстоянии. Даже нет, не так — оно само держалось там. В этом Мальсибер чем-то напоминал Рабастану домашнее животное вроде выдрессированной шумной и весёлой собаки, чьё общество хотя и чувствовалось, но не тяготило.

Снейп же… Рабастану тот казался очень на него похожим — и хотя бы поэтому он не представлял, как можно с ним дружить. И не понимал, как ни старался, почему Снейп так тянется, во-первых, к этой Эванс, а во-вторых, всё же ищет общества и Марка, и Мальсибера. Рабастану нравилось работать со Снейпом над каким-нибудь проектом — он даже заинтересовался зельеварением, хотя всё-таки предпочитал изучать на пару какие-нибудь чары или решать сложные задачки по арифмантике. Дружба это? Нет? Что, вообще, такое дружба?

Вот компания старшего Блэка называла себя друзьями — если это правда, то друзей у Рабастана точно не было. Разве что Мальсибера можно было бы назвать подобным словом. Но…

Каждый раз, когда Рабастан пытался размышлять об этом, он запутывался и, в конце концов, оставлял все эти мысли. Какая разница, как это называется? Все вокруг считали, что друзей у него четверо: младший Блэк, Мальсибер, Снейп и Эйвери. Значит, можно пользоваться этим словом.

После того разговора с призраками на уроки к Биннсу Рабастан не ходил. Проблема же с экзаменом разрешилась, не начавшись: Маркус сам всё понял и первым заговорил с Рабастаном о неожиданной проблеме, и когда тот попросил сходить за него летом на экзамен, сразу согласился.

— Тогда мне нужно изучить и вашу программу, — сказал Рабастан. — У тебя же в это время тоже может быть экзамен — и тогда мне придётся идти на него вместо тебя. И я должен быть готов. Отец убьёт тебя, если я провалюсь. Ну и вообще нехорошо. Я так не хочу.

— Не убьёт, — чуть улыбнулся Маркус. — Накажет только. Ему нужен внук, так что он пока меня не тронет.

— Всё равно нехорошо, — сказал Рабастан. — Жалко, что мы заранее не знаем, какой там может быть экзамен. Придётся всё учить.

— Ты не сумеешь, — Маркус даже испугался. — У тебя же ещё квиддич, языки и…

— Ну хоть что-то же я выучу, — сказал Рабастан, подумав. — Если ничего не делать, точно ничего не выйдет. Давай попробуем.

В тот год им обоим повезло, и накладки не случилось, но на следующий удача не то что их оставила, но знатно пошутила: у четвёртого и пятого курса экзамены по Истории Магии по времени совпали. Так что Маркус отправился сдавать экзамен за прошлый год, а Рабастан попал на первый в жизни СОВ.