Некромант (джен)

— У тебя удивительный талант выбирать себе друзей, — сказал Тёмный Лорд. — Это редкость.

— Талант? — переспросил Рабастан, не зная, что сказать. Это брат когда-то научил его: если не знаешь, что ответить, а сказать что-нибудь нужно, выбери главное слово в реплике собеседника и повтори его с вопросительной интонацией.

— Ты вообще удивительно талантлив, — заметил Тёмный Лорд. — Возможно, твои таланты связаны.

— Вы знакомы с Маркусом? — нет, Рабастан не собирался менять тему.

— Я о нём наслышан, — в голосе Лорда послышалась откровенная ирония, и Рабастану показалось, что сейчас он спросит что-то вроде «я прошёл проверку?». — Говорят, что он весьма умён и любит книги. И я знаю, что мой старый друг им весьма разочарован.

— Он умён, — согласно кивнул Рабастан. — И отец и вправду не в восторге от него. И не пожалеет, если нужно будет надавить на меня.

— Эйвери не свойственно жалеть кого-то, — согласился Лорд. — Не могу назвать себя сентиментальным, но даже мне он с юности представлялся человеком исключительно жестоким и хладнокровным. Мне всегда было жаль его сына — тяжело расти с таким отцом. Ему повезло, что у него есть ты.

— До тех пор, пока я не уйду от Эйвери, — сказал Рабастан.

— Мне казалось, я сказал тебе, что способен защитить своих людей, — с некоторым упрёком проговорил Тёмный Лорд. — Познакомь нас, — предложил он. — И с Маркусом, и с остальными. Сейчас лето — пригласи их к вам. Я всегда рад провести время среди молодых людей, — губы Лорда растянулись той самой улыбке, которая когда-то прежде наверняка была очаровательной.

— Я вас познакомлю, — пообещал Рабастан, очень стараясь, чтобы его голос не звучал слишком заинтересованно. — Но они не все из старых семей, — предупредил он напряжённо.

— Я рад слышать, что ты смотришь с должной широтой на вещи, — ободряюще проговорил Лорд. — Драгоценна любая волшебная кровь. Разумеется, если она действительно волшебная, — добавил он, пристально глядя на Рабастана.

— Его мать — волшебница, — сказал тот, спокойно выдерживая этот взгляд и думая, что после Эйвери вряд ли кто-то может по-настоящему его смутить. — Из Принцев. А отец — маггл.

— Полукровка, — Рабастану почудилось в голосе Тёмного Лорда нечто странное, и он напрягся, готовясь защищать и защищаться. — Что же — среди них бывают сильные волшебники. Мать Дамблдора была грязнокровкой — это то же самое, но никто не скажет, что он слаб. Это тот самый случай, когда всё в руках самого волшебника. Чистокровных ведёт кровь, а у полукровок есть выбор. Познакомь нас, — велел он. — Полагаю, если бы избрал его в друзья, в нём есть что-нибудь особенное?

— Он талантливый волшебник, — сказал Рабастан. — И прекрасный зельевар. Они дружат с Маркусом, — добавил он.

— Ты меня заинтересовал, — сообщил Лорд Рабастану. — Пригласи их. А теперь ступай и поздравь своего товарища — вы ведь дружны с Регулусом? — он поднялся, вынуждая Рабастана сделать то же.

Вечер продолжался ещё долго, но Рабастан почти в нём не участвовал. Ему очень хотелось поговорить с Регулусом и с Родольфусом — но наедине и по отдельности. Здесб же он, по сути, терял время, и когда ему это совсем уж надоело, тихо вышел из гостиной и пошёл пройтись по дому. И почти сразу же наткнулся на ведущую вверх лестницу, над которой вместо портретов, как это было у них дома, висели отрубленные головы эльфов. И если б только головы… Их владельцы тоже были здесь — мёртвые, не призраки, они, казалось, тоже были прибиты к стене над лестницей.

Или не казалось?

Рабастан медленно подошёл поближе и, поднявшись по ступенькам, пристально вгляделся в одного из мёртвых эльфов. И почувствовал, как взмокают и холодеют у него ладони, и как вздыбливаются на затылке волоски. Он не то чтобы не видел прежде ничего подобного — он даже и не слышал о таком. Мертвецы и вправду были… не прибиты, нет, но прикреплены к стене каким-то неизвестным Рабастану заклинанием. Они все смотрели на него теперь, и их глаза следили за ним с таким вниманием, что Рабастану стало совсем не по себе.

— Молодой господин заблудился? — раздался совсем рядом, прямо за спиной высокий чуть надтреснутый голос. Рабастан быстро обернулся и увидел завёрнутого в чистое полотенце домовика.

— Я искал туалетную комнату, — солгал он. Вышло вполне достоверно: этой лжи Рабастана научил Родольфус ещё в раннем детстве, и она всегда срабатывала.

— Сюда, господин. Пожалуйста, господин, — эльф склонился в низком поклоне и попятился, показывая Рабастану путь, и тот, в последний раз поглядев на закреплённых на стене эльфов, пошёл следом. Почему они молчат? Они так глядели на него, но почему не произнесли ни звука? Кто-то запретил им? Кто? И как? В семье Блэков есть некроманты?

Рабастан давным-давно уже не боялся мёртвых, но от вида этих мёртвых эльфов ему стало жутковато. Кто такое сотворил? Как? И, главное, зачем? Какой смысл их держать здесь прикреплёнными к стене, где они даже толком послужить не могут? Или тот, кто сделал это с ними, может их и отпускать? Но кто? Кто из родителей Регулуса способен на такое? Орион? Вальбурга? Женщины, конечно, некромантами не рождаются, но практиковать, наверно, могут? Или нет? До сих пор Рабастана этот вопрос не интересовал, но сейчас он задумался об этом — а заодно о том, почему, собственно, урождённым некромантом может быть только мужчина. Потому что женщины рожают? Но они ведь делают это тоже по своему желанию, как и мужчины. Почему тогда?

Рабастан сейчас как никогда жалел о том, что Регулус ничего не знает о его некромантии. Может, ему стоит рассказать? И не потом, а прямо сейчас? Тем более, что Регулус теперь будет вместе с Лордом. Да, пожалуй, Рабастан ему расскажет.

Он вообще очень хотел поговорить с Регулусом, однако сделать это Рабастану удалось только на следующий день, вернее, вечер. Они встретились у Рабастана в доме — Регулус, едва выйдя из камина, пояснил:

— Дома нам никто не даст поговорить спокойно. Родители так счастливы и так горды, что точно не оставят нас в покое.

— Что ты чувствовал, когда Лорд ставил тебе метку? — спросил Рабастан первое, что хотел узнать.

— Счастье, — Регулус заулыбался при одном воспоминании об этом. — Полное всепоглощающее счастье. Я даже не знаю, с чем это сравнить. Это было видно, да?

— Было, — ответ Рабастану ничего не объяснил, и он попытался уточнить: — Счастье — это очень обще. Что ты чувствовал? Тебе было тепло? Холодно?

— Мне было хорошо, — Регулус слегка развёл руками. — Я не знаю, как это объяснить иначе. Извини, Рэб. Но ты, может быть, и сам это узнаешь — ты ведь говорил, что думаешь о том, чтоб к нему присоединиться.

— Думаю, — признал Рабастан. — Лорд зовёт нас, но я не знаю. Отец был очень против…

— Люди консервативны, — сказал Регулус. — Чем старше — тем консервативнее. И ленивее — они не любят резких перемен, даже если признают, что те необходимы. И тем более не любят действовать. Но кто-то должен же — иначе всё так и окончится разговорами.

— Как именно? — задал Рабастан вопрос, на который очень надеялся получить сейчас ответ.

— По-разному, — уверенно ответил Регулус. — Принимать законы, объяснять… по-разному. Иначе мы и вправду потеряем наш мир, понимаешь?

— Не очень, — признался Рабастан. — Рег, вот ты, ты лично, что будешь делать?

— Я пока не знаю, — ответил тот на удивление спокойно. — Там будет видно. Но нельзя не делать ничего — потому что пока мы сидим, другие действуют. И мы теряем тех, кого… своих, — не стал он договаривать.

Рабастан кивнул. Регулуса он прекрасно понимал: если бы не Дамблдор со своими магглолюбскими идеями, за которые из глупого протеста ухватился Сириус, может быть, тот жил бы дома. Или не так воевал с родителями — и, конечно, с братом.

Или Снейп. Тот так и мучился со своей Эванс, ходил за нею тенью, смотрел издали — а она крутила с Поттером и с Блэком. Которые, скорей всего, и внимание-то обращали на неё, по большей мере, потому что она из магглов, которых они так любят. Ну и чтобы Снейпу насолить: все же знали, что они дружили с детства.

Или вот Мальсибер, за которым уже год как закрепилась слава самого ужасного из чёрных магов. Что он сделал с той девчонкой, Рабастан не знал — этого никто не знал, на самом деле, даже призраки, которых он спросил — но ведь кто пустил этот дурацкий слух о чёрной магии? Эванс! МакДональд, между прочим, никаких обвинений не выдвигала — а могла бы! Призраки сказали, что с ней долго говорил директор, так что будь там вправду что-нибудь серьёзное, она призналась бы. Ведь наверняка речь о какой-то ерунде идёт, обычной для волшебников — а Эванс ничего не поняла и устроила, вернее, попыталась подлинную травлю! И ведь даже мнение подружки ей не важно — нет, она решила так и точно знает! Сам Мальсибер, правда, тоже на все вопросы лишь отшучивался — но он часто делал так, и Рабастану нежелание оправдываться перед кем-то было вполне понятно. И вообще, та репутация, что создала ему эта история, на Слизерине была Мальсиберу, скорее, в плюс — и всё же кто дал право этой Эванс лезть, куда её не просят?

Нет уж. Прав Лорд — грязнокровки слишком наглые и необоснованно самоуверенные. И прав Регулус: кто-то должен это исправить.